Краткое содержание и заключительная часть рассказа.
Вадим Сергеевич прожил достаточно интенсивную жизнь и сделал, по мнению окружающих, неплохую карьеру, порастеряв, правда, при этом всех своих старых друзей. И только теперь, на пенсии, он получает возможность обратиться мыслями к поре своей юности. То ли свободного времени стало много, то ли возраст подошёл. Ностальгии добавляют прогулки по забытым улочкам и случайные встречи со старыми знакомыми, которые, как оказалось, никуда и не пропали, а продолжают жить своей непафосной жизнью на городской окраине, бывшей когда-то призаводской слободкой.
Растревоженная память возвращает Вадима Сергеевича к годам его юношеской дружбы с Сергеем Степановым и некоторым событиям, вбившим в эту дружбу вечный клин. Вадим Сергеевич становится прямо-таки одержимым мыслью найти друга и объясниться, пусть и с опозданием, чтобы рассеять недоразумение и, может быть, даже вернуть дружбу, которая, как он теперь понимает, была главной в его жизни. Он покупает подарок: замечательную курительную трубку и бандану с «головой Адама» (для прикола) и отправляется в гости.
***
Последние годы новостей про давнего друга и вообще никаких не было. Да и какие тут могут быть новости? На пенсии, наверное. Возделывает, небось, свою дачку, размышлял Вадим Сергеевич. Он решил нагрянуть в гости неожиданно, чтобы не напрягать хозяев на предмет гостеприимства. Главное, чтобы не выгнали. А уж потом они с Серёжкой найдут, о чём поболтать. (Вадим Сергеевич поймал себя на том, что никак не может назвать друга по имени-отчеству). Ему обязательно надо будет рассказать про ту пресловутую Новогоднюю ночь, как всё было. Он же не виноват, что так произошло. И Серёжка обязательно всё поймёт. А может ничего тут и понимать не надо? Может, это он сам накрутил в своей башке всякого и заблудился в оценке давних событий? А жизнь сложилась такой, как есть, под воздействием совсем других неведомых сил? Ну и пусть. Зато у них будет прекрасный повод поностальгировать под безобидный напиток - чай. И у Шурочки не возникнет поводов не доверять незнакомому гостю. Но тортик надо будет всё-таки купить.
Вадим Сергеевич не сомневался, что Серёжкин адрес остался прежним. Их семья переехала тогда, как и многие, в новостройку поблизости от своей старой деревянной «каланчи» и считала случившееся большим удобством. Вот и магазин «Пингвин» под боком, есть куда выскочить по-быстрому, если вдруг окажется, что в доме хлеб закончился. Вот он позвонит в дверь, и откроет ему обязательно сам Серёжка. Интересно, как он выглядит, седой, лысый? Сильно ли изменился? Вадим (долой отчества!) скажет ему: «Ну, здравствуй, это я, твой старый «дундук»! И всё сразу станет на место. Конечно, первоначальная бестолковая суета обязательно будет, но, когда она уляжется, Вадим снарядит Серёжку в припасённую бандану и поднесёт свой главный подарок. Серёжка будет надувать щёки перед зеркалом, перекладывать трубку из одного уголка рта в другой, и они весело оборжутся по этому поводу. А потом бросятся обкуривать трубку, и Вадим махнёт рукой на Минздрав и тоже примет в этом участие, ощутив давно забытое головокружение и тонкий аромат заморского табака.
Вадим Сергеевич поднялся на площадку пятого этажа. Вот она, дверь слева под номером «13». Он вдруг осознал, что волнуется. Звонок. Тишина. Ещё звонок, и опять тихо. Упс, он как-то не подумал, что никого не окажется дома. Неужто до сих пор на даче? Конец сентября ведь уже, пора бы и закруглять сезон. Он ещё позвонил пару раз – бесполезно. Значит, надо узнать у соседей.
На звонок в соседнюю квартиру дверь без лишних вопросов распахнула женщина лет тридцати с хвостиком.
- Ой, а я думала, это Дениска. – она потянула дверь назад, исправляя собственную оплошность.
Вадим Сергеевич наиболее дружелюбно улыбнулся, старательно демонстрируя: я – безопасный, и задал вопрос про соседей, назвав, наконец, Серёжку по имени-отчеству.
- Сергей Владимирович, - повторила в растяжку женщина и на минутку зависла, - Сергей Владимирович…
Потом лицо её прояснилось:
- А-а, так вы про дедушку того, про дедушку Серёжу? Я ведь и не знала его по отчеству-то!
Да, стрёмно как-то слышать про сверстника - «дедушка» от взрослой женщины. Но что-то другое озадачило его в реплике соседки. И это что-то – слово «того». Почему – «того»? Зачем здесь это слово? Оно явно лишнее, его здесь не надо…
А женщина наблюдала из проёма своих дверей за Вадимом Сергеевичем, и сложная гамма чувств отражалась на её лице, пока, наконец, оно не сделалось почему-то виноватым и печальным.
- Так вы ничего не знаете?
И, не дожидаясь ответа, продолжила:
- Дедушка-то ведь умер, уж год поди, как.
Она маленько подождала и произнесла не к месту:
- Извините.
Ничего она больше не знала. Сказала только, что сосед сильно болел последнее время, а вот подробности никакие ей неведомы. Ни где похоронен, ни куда переехала баба Шура. Вадим Сергеевич бестолково помялся перед дверями, потом сунул торт в руки женщине:
- Тогда это вам. День рождения у него был недавно.
И пошёл вниз.
Он шёл по улице своей молодости, то ли знакомой, то ли уже почти нет, и разговаривал со своим другом.
- Нет, - говорил он, - ты самый настоящий дундук, Серега. Разве так можно было? Ты же, получается, меня обманул. Нашёл, понимаешь, козырнОй способ уклониться от встречи. Опять я ничего не смогу тебе объяснить. И мы опять не встретились.
А Серёжка, оказавшийся вдруг мудрым и всезнающим, необидно и необидчиво отвечал:
- Всему своё время, друг мой пропащий. И у тебя это время было, и не раз. Помнишь, как-то однажды ты вознамерился бросить всё и найти меня, так же вот на день рождения. А потом улетел на Крит. А я тебя ждал. А в следующий раз возникла другая причина, и так всегда. Ты каждый раз только собирался, но ничего для этого не делал и сам прозевал нужный момент.
- Но ведь ты мог и сам… - возражал Вадим, но друг не соглашался.
- То, что я мог, теперь уже не важно и никому не интересно. Да и не в этом дело. Ты всё-таки сделал нужный шаг, вот что имеет значение в первую очередь. Уже не для меня. Для тебя.
А ведь он прав, старый мой друг, думал Вадим Сергеевич и просил его в первый раз за всё время:
- Ты уж прости меня…
- …прощаю…- слышалось в ответ. А может, это было слово «прощай»?
***
Нужное кладбище Вадим Сергеевич всё-таки нашёл. Местный служитель с привычно-скорбной физиономией порылся в своём планшете, потом повернул его к посетителю:
- Вот, карта 24, линия шесть, место 13.
Номер квартиры не поменялся, грустно пошутил сам с собой Вадим Сергеевич и отправился на поиски. Скорбный мегаполис рос не по дням, а по часам, и это не было фигурой речи. Ушли в прошлое уютные оградки со столиками и скамейками внутри. Всё теперь, как в американских кино, безлико и казённо. Только памятники ещё продолжают соревноваться между собой в бесполезном тщеславии, не имея никакой возможности влиять на неземной путь тех, кого назначены представлять.
Странно всё-таки устроен человек. Вот живёт он, живёт, многих уже порастерял на своём пути, друзей, одноклассников и однокашников, товарищей по прежним делам, и не видит в том никакой проблемы. Со многими уже и не встретится никогда, скорей всего. Но живёт в нём, оказывается, тайное успокоение, молодым до поры не известное. И кажется человеку: вот они живы – и я жив, и я защищён их жизнями. Но приходит время, и вдруг оказывается, что между тобой и вечностью – никого…
Когда-то давно Вадиму Сергеевичу попался на глаза стих Валентина Гафта о телефонной книжке. Несвоевременные, как ему тогда показалось, слова тем не менее запали в душу так, что он их поначалу даже выучил. Но потом всё равно забыл. И вот именно сейчас они возникли из ниоткуда и зазвучали хриплым старческим голосом автора:
Живых всё меньше в телефонной книжке,
Звенит в ушах смертельная коса,
Стучат всё чаще гробовые крышки,
Чужие отвечают голоса.
Но цифр этих я стирать не буду
И рамкой никогда не обведу.
Я всех найду, я всем звонить им буду,
Где б ни были они, в раю или в аду.
Пока трепались и беспечно жили —
Кончались денно-нощные витки.
Теперь о том, что недоговорили,
Звучат, как многоточия, гудки.
Он смотрел на памятник с изображением незнакомого человека, и, если бы не фамилия с датами, ни за что бы не поверил, что это именно та могила. Понимая, что делает совершеннейшую глупость, он достал свой подарок – трубку и положил её в гробницу рядом с четырьмя красными гвоздичками. Рано или поздно она, скорей всего, станет достоянием бомжей – обходчиков, шныряющих по могилкам в поисках добычи. Счастливчик, обнаруживший находку, налущит в трубку собранных чинариков и победно зажмёт благородный аксессуар порченными зубами, попутно сокрушаясь, что выпить ничего не оказалось. Пусть так. Но Вадим Сергеевич не будет думать об этом. Он будет думать, что неведомо каким образом трубка всё-таки достигнет адресата, и вот не этот незнакомый человек с памятника, а старый его друган, каким Вадим его помнит, возьмёт её в руки, хитро прищурится, как это бывало раньше, и произнесёт что-нибудь жизнеутверждающее.
Декабрь 2021г.