Елизавету забрали рано утром. Двое рядовых и лейтенант были весьма строгого вида с хмурыми лицами словно пришли арестовывать заядлого преступника способного оказать отчаянное сопротивление, хотя весь вид этого преступника говорил о том, что у него сил даже убежать от них нет.
-В чём меня обвиняют лейтенант? - спросила Лиза хотя было и так понятно ведь её назвали Зибровой а не Саламандрой по фамилии её родная фамилия отца— видимо из-за обвинения его в надуманном предательстве советского народа. Но лейтенант ответил зло скривив губы:
-В дезертирстве?! Ты самовольно оставила часть и сбежала сюда!
-Ещё чего выдумали? - ответила на реплику девушка. - Я уехала на родину с разрешения майора медицинской службы майора Игнатьева после двухстороннего крупозного воспаления лёгких, чтобы немного восстановиться окрепнуть и вновь возвратиться в свою часть. У меня даже выписка со всеми благородными подписями и печатью есть — в противном случае я бы сразу сюда доехать не смогла! - запротестовала Лиза.
-Может покажешь эту филькину грамоту? - кривляясь заявил лейтенант с презрением разглядывая ушлую, как он думал, девку в полной уверенности, что она лжёт. - Не стыдно валить всё на уважаемых людей, которые и сейчас, когда ты тут отъедаешься, находятся на самом переднем крае, борясь с врагом рискуя и здоровьем и жизнью?!
-Кто сказал тебе лейтенант что здесь можно отъедаться, когда крестьяне до последней крохи всё отдают для фронта и для победы?
-Они то может и отдают только и ты присосалась к этой кормушке — вон как морда лосниться, довольная и холёная!
-Видел бы ты эту холёную морду месяц назад! - запротестовала девушка. - Я вообще ноги не таскала — только ползать с трудом могла. Вряд ли Армии нужен был такой боец — возразила Лариса.
-А это не тебе решать какие бойцы нужны а какие нет! - Уже не говорил, а кричал лейтенантик, призывая в свидетели бойцов, и те согласно кивали головами и поддакивали ему, явно не одобряя наглую девицу.
-В Сталинграде не хватает рук — все резервы пущены в бой а ты тут харю себе наедаешь!
-Дай Бог чтобы и ты так же наедал! - не выдержала Лиза и получила удар винтовкой, падая со всего размаха на пол.
-Поднять стерву! - приказал лейтенант и бойцы наперегонки кинулись выполнять приказание старшего с лицами на которых были написаны только злость и ненависть.
-Что делаете изверги?! - подала голос с полатей бабушка Матрёна. - Лизонька только пару дней как поднялась с постели, а вы её в преступники записали. А если бы с вашей сестрёнкой младшей так обошлись, как вы тогда запели?
-Молчи, старая! - закричал лейтенант — а то стащим тебя с тёплого места и уложим рядом с этой дизертиршей! Лучше не вмешивайся, старуха, а то у меня приказ вплоть до уничтожения — уничтожим всех кто будет мешать нам — не посмотрим что ты карга старая. Дезертиров имею права судить по закону военного времени не сходя с места! Так что ,дизертирша ,поднимайся и топай к выходу. Хватит притворятся — всё равно не поверю!
-Внученька! - закричала Матрёна опасаясь что этот злой лейтенант расстреляет внучку прямо у крыльца ,которую она выходила с таким трудом. - Что ты хочешь сделать с больной девочкой?
- Она не девочка! - запротестовал лейтенант - а боец Красной Армии дезертировавший из своей части. Будь моя воля — расстрелял её прямо у крыльца но у меня приказ доставить её в Москву в распоряжение Министерства иностранных дел, и я выполню приказ, что бы это мне не стоило. Так что, старая, не вмешивайся не в своё дело! Лежишь на печи — вот и лежи и не каркай!
-Господи -молилась про себя Матрёна — спаси внучку ведь она ни в чём не повинна - и никакая она не дезертир — всё это лейтенантик проклятый сам придумал. Откуда только берутся такие изверги?!
Лиза дёрнулась от такого грубого обращения к старой женщине, словно намереваясь свернуть этого хама в бараний рог и снова получила удар в спину.
-Тащите её на улицу! - закричал лейтенант -Хватит рассусоливать!
Рядовые подхватили Ларису и волоком потащили на улицу. Девушка с трудом сдерживалась чтобы не застонать — она кусала губы, кулаки сжимались сами собой, но она всё таки сдержалась, понимая: лейтенант не шутит — пристрелит нимало не сомневаясь. Не потому, что боялась смерти — столько раз смотрела ей в лицо - уже привыкла, опасалась за старую женщину — ей итак много досталось от власти — недавняя гибель любимого сына, объявленного без всяческих оснований врагом народа, теперь арест внучки которая виновата лишь в том, что имела наглость выжить, хотя по всем прогнозам вот таких людей, должна была умереть.
На улице сопровождающие рывком подняли девушку на ноги и ударами прикладов погнали прочь от дома, сопровождая каждый удар оскорблениями, словно себя этим подбадривали.
Лизавета не могла понять, как может человек стать таким озверевшим животным.
-Ну ладно бы они вели себя так по отношению к фашисту — это можно было понять ,но к своему советскому человеку?Это было выше её понимания.
Через каждые пятьдесят- сто метров силы оставляли её и Лиза падала. Её грубо поднимали на ноги и гнали дальше прикладами. Вскоре спина девушки покрылась синяками и ссадинами - каждый последующий удар причинял невероятную боль и она уже начала мечтать о том чтобы изверги просто застрелили её после очередного падения, желая чтобы издевательства, наконец, прекратились, но её поднимали снова и снова и гнали дальше.
Только изредка лейтенант останавливал какую- нибудь попутную полуторку и предъявив документы просил подвезти — видимо, сам не выдерживал такого пути.
В отличие от рядовых он не бил Лизу в спину, а демонстративно старался разбить ей лицо, которое тоже теперь имело вид не лучший — синяки, разбитые в кровь губы с запёкшейся кровью, кровоточащие дёсны и зубы так что она с трудом могла прожевать чёрствую корку хлеба, которую на ночном привале ей иногда кидал,как собаке, лейтенант.
-На тебя сухой паёк не выделен! - кинул он на удивлённый взгляд девушки. - Это я по доброте душевной подбрасываю тебе кусок хлеба от своего пайка!
-Лучше бы ты по своей доброте яда мне подбросил! - порой в отчаянии думала девушка опасаясь не выдержать и однажды вцепиться ему в горло мёртвой хваткой. И тут же мысленно начинала стыдить себя, напоминая как стойко вёл себя отец в застенках НКВД хотя ему тогда было не легче чем ей сейчас.
Только когда троица вступила на территорию московской области лейтенант Ерошин понял что может опоздать к назначенному времени и остальной путь старался ехать на попутной машине. Но не смотря на это прибыл к пропускным воротам только после обеда положенного дня, опоздав почти на шесть человек.
Пожилой дежурный с простым русским лицом, но украинским акцентом,проверив документы, впустил группу в дежурку и, увидев измождённую девушку, которую сопровождали военные был удивлён её видом и обращением, потому что и сейчас сопровождающие вели себя так же бессердечно: лейтенант так толкнул арестованную, что она не устояла на ногах и, впечатавшись в противоположный угол, без сил опустилась на пол. Её грязная одежда, разбитое в кровь лицо и взгляд загнанного зверька сказал дежурному всё: над девушкой издевались всю дорогу и гнали её пешком, как по этапу. Сердобольный дежурный, видя воинственное состояние троицы приказал рядовым дожидаться на улице потом оттеснил Ерошин поближе к выходу сказал строго:
-Стоять тут! Дальше пускать не имею права!
-А она?! - указал пальцем лейтенант на девушку.
-Она теперь наша — ответил старик. — Ей можно!
Зайдя за перегородку, он позвонил в приёмную, сообщил, что арестованная прибыла и попросил прислать конвой, чтобы сопроводить её к месту назначения.
Через пять минут в проходной появились два курсанта обслуживающие министерство по разным незначительным поручениям — что-то доставить, кого-то сопроводить, передать.
Парни в этом подразделении были как на подбор — хорошего роста, спортивного телосложения, приятные на лицо, неплохого образования и воспитания, одетые в прекрасно сшитую униформу военного образца прошлого века, которая шла им необычайно.
Дежурный сообщил курсантам, что они должны сопроводить девушку в 302 кабинет, где её ждут с восьми часов утра.
-Как же её сопровождать когда она на ногах не стоит7 — поинтересовался один из парней.
-Возьмёте под руки с двух сторон и поведёте! — недовольно ответил пожилой дежурный в звании капитана.
Курсантам не хотелось исполнять этот приказ — одежда девушки была настолько грязна, что они боялись испачкать свои мундиры, которыми очень дорожили, но были обязаны подчинится старшему по званию.
Курсант задавший вопрос сделал попытку поднять девушку но ему это не удалось — слишком неуверенные и осторожными были его движения и девушка валилась на пол.
-Бери девчонку с другой стороны! - приказал майор второму курсанту — Не сахарная — не рассыплется.
-Только осторожнее, Игорь! - предупредил его первый курсант -Ей наверное очень больно.
-Ну что смотришь?! — подключилась Лиза. - Не бойся я потерплю — и не такое терпела.
Но когда Игорь подхватил её под руку девушка даже зубами заскрипела — такая резкая боль пронизала её, какой раньше она не испытывала.
Дежурный распахнул перед ними двери и парни можно сказать вынесли девушку из помещения, держа её на весу. Шаг за шагом они продвигались к главному корпусу, стоящему в глубине небольшого сквера окаймлённого голубыми елями и кустами отцветающей сирени. Лизе было неудобно от того что парни почти несут её на руках, и она старалась осторожно наступать на ноги, но те постоянно подворачивались и она просто висла на руках курсантов.
Парни повели Лизу не через главный вход, опасаясь что в таком виде их не пропустят — зашли через двери, в которые заходит обычно обслуживающий персонал.
Сказать, что они медленно продвигались к заветному кабинету на третьем этаже было бы неверно — они почти ползли, как черепахи, по широким, высоким коридорам, переходя с одного этажа на другой. Вот и третий этаж, и 301 кабинет. Курсанты остановились и робко постучали в двери. Им ответил сильный женский голос:
Да-да, войдите!
Видимо, женщина уже знала кто стучит в двери.
Курсанты с опаской прошли в двери, перетаскивая Лизу через порог.
В глубине кабинета за массивным столом сидела не крупная женщина ниже среднего роста с копной волнистых волос на голове, но выражение её лица — холодное и равнодушное,девушке не понравилось.
-Представься! - приказала женщина глядя на Лизу сверху вниз.
-Санинструктор Елизавета Саламандра! -ответила Лиза.
-Бывший санинструктор! - оборвала её женщина. - Сейчас ты просто арестованная.
-Как скажете мадам! - ответила Лиза.
-Какая я тебе мадам?! - начала злиться женщина.
-Простите. - отреагировала девушка — но вы не представились.
-Я руководитель вашей группы — майор Бабенко Альбина Ивановна!
-Простите, майор, я не хотела вас оскорбить! - произнесла девушка рванувшись вперёд.
-Стоять! - приказала женщина. - Что же ты грязная такая? А то ты тут мне всё изгваздаешь!
-Мы шли почти неделю, а я ещё не окрепла достаточно после болезни потому падала — меня поднимали и гнали прикладами дальше.
-Их можно было понять! - оборвала Лизу женщина. - Как можно было относиться к дезертиру когда их товарищи и друзья гибнут на поле битвы?
-Я не дезертир! - запротестовала девушка. - Немного подлечилась и уже собиралась возвращаться в свою часть.
-Долго собиралась, Саламандра! Ещё бы несколько дней - тебя бы просто расстреляли и не повели сюда.?
- Да уж лучше бы расстреляли! - в отчаянии вскрикнула Лиза.
-Эгоистка — отреагировала майор. - Ты думаешь, что бы после этого стало с твоей семьёй? Ничего хорошего — арестовали бы и твою мать и сестру с братом. Рассказать, что с ними бы стало или сама догадаешься?
Не надо — отреагировала девушка. = Можно подумать что сейчас что-то изменилось?
-Сейчас их жизнь зависит от твоего поведения: если будешь вести себя хорошо, закончишь курсы и сдашь положительно экзамены — твою семью не тронут а если выполнишь секретное задание, то семье предоставят жильё, брат и сестра смогут учится, матери дадут работу и даже обеспечат пайком.
-Я сделаю всё что от меня зависит! - пообещала Лиза, и было видно что она не кривит душой — действительно сделает всё. - Даже если мне придётся погибнуть.
-Твоя погибель нам не нужна! - запротестовала майор. - Просто выполни задание — этого будет достаточно. Сейчас я вызову старосту вашей группы -Самарскую Марию и она покажет куда идти и что делать дальше.
Хорошо — ответила девушка, которая уже еле еле стояла на ногах.
Майор подняла трубку телефона набрала какой=то номе,р и когда ответили сказала;
-Дежурный? Пригласите в 301 кабинет Самарскую Марию — её ждёт прибывшая для обучения девушка — Елизавета Саламандра.
Мария прибыла очень быстро — Лиза даже заскучать не успела. Девушка была довольно высокого роста — примерно 1 метр 70 сантиметров стройная миловидная. С тихой доброй улыбкой.
-Что сияешь как медный пятиалтынный? Бери девушку и вперёд по расписанию — санобработка, осмотр врача, экипировка, столовая, размещение в общежитии.
-Есть! козырнула Мария и не столько майору скорее Лизе.
Девушки сразу понравились друг другу и поэтому Мария спросила:
-Альбина Ивановна, можно я возьму девушку в свою комнату?
-Как хочешь, Мария! - ответила женщина-майор. - Но я бы на твоём месте сначала пообщалась с вновь прибывшей, а потом решала: нужна ли в твоей комнате дезертир?
-Я пообщаюсь, майор, непременно пообщаюсь— пообещала староста — только сначала она приведёт себя в порядок, переоденется и покушает.
Едва девушки вышли из кабинета Лиза спросила Марию:
-Может майор права: зачем вам изгой — вы девушка, как видно, образованная и уважаемая а я та которую презирают и ненавидят.
-Время сейчас такое, Лиза — слишком много ненависти и зла, но от нас тоже зависит, чтобы эта ненормальность закончилась — не так ли?
-Наверное, — ответила не совсем уверенно Лиза.
-Да точно, точно, я тебе говорю! - ответила Мария. - На себе проверено.
По дороге Лиза поинтересовалась:
-Маша вы давно здесь находитесь? Как к ученицам относятся — бьют?
=Сильно дорогой обижали? - предположила Маша. = Нет, здесь никого не бьют, но ругать будут и унижать тоже — мы все здесь, Лиза в какой-то мере изгои — так что придётся привыкать, хотя конечно к такому привыкнуть трудно. Скажу одно — девчонки в нашей комнате обижать не будут — они у нас простые и добрые.
После того как Лиза прошла санобработку все е ссадины и синяки стали ещё более заметными. Осмотрев девушку врач, как видно сердобольная добрая женщина, сказала:
-Кто же тебя девонька так бил немилостиво?
-Конвоиры — ответила Лиза - Я падала, меня поднимали прикладами.
-Да дорогая, досталось тебе и потому я не могу дать тебе заключение, что ты здорова и готова к обучению — придётся полежать дней десять в медсанбате а уж потом — в общежитие. Больно худа ты, девонька. Как у тебя с лёгкими? УЖ не туберкулёз ли?
-Я недавно переболела двухсторонним воспалением лёгких, а потом гнали сюда без пайка — оголодала просто…
-Проверим, поддержим, подкормим! - отреагировала врач. - Это не смертельно и не заразно. Но сейчас дать тебе заключение что ты здорова и можешь приступить к занятиям я не могу. - сделала вывод врач.
-Надежда Михайловна — обратилась к ней Мари — мне самой сообщить о вашем выводе Бабенко?
-Я сама сделаю это, девочка — ответила доктор. - Тебе она вряд ли поверит.
И ,действительно, когда доктор сообщила, что рядовой Елизавете Саламандре необходимо более детальное обследование и лечение как минимум в течение 10 дней, Бабенко гаркнула:
-Неделю на всё про всё, и ни секундой больше! Мы итак потеряли уже достаточно времени, а вы тут ещё мне предъявляете претензии, словно это я виновата, что девчонка с начальным медицинским образованием не могла последить за своим здоровьем! Я сказала — неделя!
И доктор понимая что с этим солдафоном говорить бесполезно не сказала больше ни слова.
А Бабенко поняла: молчание — знак согласия. Так Надежда Михайловна отстояла Лизу, что позволило провести обследование подлечить кровавые раны на спине и плечах девушки поддержать физически да и морально. Сестрички в медсанбате были сердобольные да и Маша навещала Лизу при каждой возможности — пока учёба не началась времени хватает.
Продолжение:
http://proza.ru/2021/12/31/1243