- Новый год на носу, а костюма нет! – тоненький как былинка, белокурый мальчишка стоял перед трюмо и, тыкая пальчиком в нос, тщетно вглядывался в своё милое отражение.
Сёстры катались по полу от смеха, глядя на младшего брата, так буквально понявшего устойчивое словосочетание.
- А как это: на носу, Жень? Что там должно вырасти, на твоём носу? – поддразнивали они и без того огорченного малыша.
- Ничего не вырастет! Просто на носу! – хныкал мальчик, похожий на милого, кучерявого белого барашка.
- Нет, ну ты скажи, каким должен стать нос, когда на него сядет Новый Год? - не унимались старшие сестрёнки.
Женька хмурился, отворачивался от них и обиженно кривил губки.
- Вы обещали же, что будем костюм делать, а сами…
Женька пускал скупую слезинку и замолкал, и сёстры, которые любили малыша, подползали на коленках по ковру к нему и начинали утешать:
- А мы попросим, чтобы Новый год немного подождал, пока мы сделаем тебе костюм. Только ты должен придумать его сам.
Все это началось ещё в начале декабря и повторялось изо дня в день, пока на горизонте не замаячил детский утренник, о котором Женьке объявили в классе.
Все трое ходили в одну школу: старшая сестра училась в предпоследнем, девятом, младшая – в пятом, а Женька – в самом начальном классе, называемым «нулевым». Школа была экспериментальной, и этот класс представлял собой садиковскую группу, со всеми вытекающими: завтраком, обедом и ужином, «тихим сном» после уроков и игровой комнатой, где стояли маленькие, кукольные парты, за которыми малышня проводила так называемые уроки и изготавливала различные поделки из бумаги и пластилина.
Сестры очень гордились, что братишку взяли «в эксперимент», который по советским временам был исключительно важным, а зачисленные туда дети априори считались вундеркиндами.
Утренник был назначен на 26-е декабря, и до него оставалось меньше недели.
- Я хочу Кощея Бессмертного! – заявил Женька, и его тон свидетельствовал о том, что никаких возражений на этот счёт он от сестер не примет.
- Женюль…, - сдерживая очередную накатившую смешинку, приступили к обсуждению сестры, – ну, почему непременно Кощея? Давай, лучше мы сделаем из тебя барашка? На марлю вату наклеим, рожки тебе из ватмана вырежем…
- Сами будьте барашками! – обиженно потупился Женька. – Почему я должен быть каким-то тупым барашком?!
- Хорошо, давай зайчиком, - заискивали сёстры, которые прикидывали пути полегче и побыстрее.
- Буду я как дурак с этими ушами ходить! – свирепел Женька, переходя в наступление. – В прошлом же году был зайцем! Уши падали на глаза постоянно. Там все будут зайцами, кроме девчонок, а я хочу – Кощея!
- Почему именно его? – недоумевали девочки.
- Потому, потому… что он Бессмертный! – резонировал братишка, достав из подсознания как ему казалось, несокрушимый аргумент.
- А-а-а…, - переглянулись сёстры, наконец осознав, что борьба с бессмертием окончательно проиграна.
- А ещё потому, - победоносно завершал триумфальную речь Женька, - что Дед Мороз выберет самый лучший костюм и даст мне самый лучший подарок! В прошлом году в садике Робот был лучшим. А в этот раз Кощей будет самым лучшим.
И, добитые железной логикой младшего брата сёстры, приступили к обсуждению деталей.
- Возьмём черное трико и чёрную футболку. На них нарисуем кости и ребра, - перечисляли они. – Накидку сделаем из маминого атласного подъюбника…
- Да! – представляя такое роскошество, засиял Женька и добавил, - а на накидке – череп и кости, как на пиратском флаге!
- Точно! - обрадовались подсказке девчонки.
- А на голове…, - Женька призадумался, пытаясь что-то вообразить, но замер, как воробышек, врасплох застигнутый на ветке внезапно наступившей темнотой. – На голове…
- На голове будет твоя обыкновенная голова! – снова окунулись в хохот неугомонные сестрицы.
- Нееет! – широко улыбнувшись, весело протянул Женька. – Надо какую-то штучку придумать! Я же с лысым черепом должен быть!
- С лысым! – прыснули сёстры и, взявшись за руки, закружились вокруг брата. – Сейчас возьмём ножницы и…
- Не надо ножницы, - испугался Женька, прикрывая голову руками. – Надо мамин чулок! Будет, как у Фантомаса.
Решение с головой было найдено, и дети приступили к воплощению праздничной задумки. Они нарядили братца в чёрное и, нащупывая ребра, мелом разрисовали трико. Потом забрались на антресоли и достали заветный ящик с елочными игрушками. Отобрав битые, ссыпали их на тряпицу, завернули в неё и долго били деревянным кухонным молоточком, преобразуя осколки в блестящую пыль. Наряд с меловой разметкой аккуратно расстелили на столе, смазали контурные линии клеем и посыпали хрустящими блестинками. Через несколько часов «сооружение» высохло, блестки прочно пристали к ткани, и основа Кощеева скелета была готова. Следующие дни ушли на раскройку и шитье накидки, на которую был нанесен пиратский символ. Костюм был готов!
С восторгом и трепетом Женька напялил его на себя и воткнул голову в мамины старые со стрелками прозрачные колготки, загодя отрезанные и подшитые. Образ, явившийся перед ним в зеркале трюмо, потряс Женьку до глубинны души. Он даже на время перестал дышать и, крутясь в отражениях, только восхищенно таращил через колготки глаза.
- Спасибо! – наконец выдохнул он в сторону сестёр и улыбнулся сплющенной капроном мордашкой.
- Носи на здоровье! – облегчённо выдохнули сёстры. – Все призы будут твоими.
Назавтра Женька проснулся раньше всех. Он подошёл к висящему на плечиках костюму, и прижался к нему щекой, вдыхая запах клея и новогодней сказки. В этой позе его и застала пришедшая на побудку детей мать.
- А это – что? – охнула она, взглянув на изукрашенный черепом и костьми подъюбник.
- Это перелина! – гордо сообщил Женька.
- Какая перелина? – выдохнула мать и громко позвала девочек.
- Где вы это взяли? Кто вам разрешал? – со слезой в голосе обратилась она к дочерям.
Те, потупившись, молчали, наконец сообразив, что подъюбник, вероятно, был нужен матери для каких-то других целей.
Молчаливая сцена грозила превратиться в очередную разборку полётов, и Женька отважно выдвинулся вперёд, прикрывая своей прозрачной фигуркой провинившихся сестренок.
- Мам, это костюм! Мой! Мы потом тебе все отчистим и заново сошьем.
Мать взглянула на детей и расхохоталась.
- Ну, давайте, наряжайте своего героя, - обратилась она к дочерям.
Женька с радостью влез в облачение и предстал перед улыбающейся мамой.
Вся сцена заняла несколько минут. Гроза прошла мимо, и дети отправились в школу.
Утренник ждал ребятню и родителей. Старшеклассники разместились на балконе у гимнастического зала и оттуда взирали на большущую ёлку, установленную внизу, в центре основного спортзала, где под стенами, на низких длинных лавочках восседали родители и ученики средних классов. «Нулевики» (так окрестили их в школе) стояли в фойе и ждали своего часа, пока в зал под музыку, цепочками, класс за классом текли первоклашки, заполняя пространство по периметру. И только после этого под аплодисменты наконец был приглашен экспериментальный Женькин коллектив из двадцати человек.
Ребятня шла колонкой, стараясь попадать в ногу: мишки и зайчики, снежинки и феи, звездочеты и черепахи, снежные королевы и поварята с юнгами старательно задирали кверху головки, вышагивая под хрустальную новогоднюю музыку.
По мере продвижения цепочки детей к центру, сначала по родителям, а потом и по уже выстроившимся в несколько рядов ребятне стало распространяться какое-то непонятное шевеление, перерастающее сначала в сдерживаемый хохоток, а после и вовсе – в заразительный громкий смех. Сверху, со второго этажа тоже грохотало эхо, перемежающееся взрывными оханьями и иканием. Постепенно вся публика в зале и на балкончике пришла в безудержное веселье.
Даже экипированный во все что положено Дед Мороз, судорожно цепляясь за посох, согнулся у елки в три погибели и, схватившись за живот, влил во всеобщий гул свой могучий бас. Классные руководители вытирали слезы, а ёлка мелко дрожала, казалось, готовая войти в резонанс с гогочущей массой и, сорвавшись с крестовины, снова удрать в свой далекий лес.
Взгляды публики при этом были устремлены ко входной двери, в которую, значительно отстав от группы мялявок, торжественно и одиноко шествовал, казалось, самый маленький из всех, тонюсенький и сверкающий битыми игрушками живой… скелетик. С обтянутой чулком приплюснутый головой, в широко оттопыренной накидке с уже знакомыми нам знаками пиратского отличия он был неотразим!
Наслаждаясь всеобщим вниманием, торжествующий от произведённого эффекта, печатным шагом и высоко закидывая ноги, Женька победно помахивал собравшимся рукой, обряженной в черную кожаную мужскую перчатку невероятной величины. Не обращая внимания на смех, он прямым ходом направился к Деду Морозу и, остановившись от того в нескольких шагах, манерно отвесил ему рыцарский поклон, от чего Дед Мороз икнул и, захватив рукой искусственную бороду, стал вытирать ею слезящиеся от смеха глаза. Второй рукой, сжимавшей посох, бедный старик отмахивался от Женьки как от наваждения, не забывая то и дело сгибаться в припадке смеха и хватаясь за живот.
Перед ним и всей честной публикой с невозмутимым видом стоял малыш, обряженный в костлявый костюм, с лысым от колготок черепом, с огромными ручищами и невероятно раскрашенной накидкой, на ногах которого красовались абсолютно белые чешки, с огромными капроновыми бантами, пришитыми заботливой маминой рукой.
Женька цвел, как подснежник, широко улыбаясь хохочущим над ним людям. Лицо его выражало абсолютную безмятежность и глубокое удовлетворение произведенным эффектом...
- Мама, ну зачем ты положила ему в ранец эти заячьи чешки?! – буквально с порога с укоризной защебетали сестренки.
- Но вы же забыли об обуви! – невозмутимо парировала мать. – А я помнила. Я тоже делала Жене костюм. Зайчика. Вот и положила хоть какую-то обувку. Не босиком же ему перед Дед Морозом стоять!
Все засмеялись, но Женька уже не слышал ничего. Он заперся в своей комнате и самозабвенно урчал, катая по ковру громадный игрушечный самосвал: с откидным кузовом, ярко-красной кабиной, открывающимися дверцами и даже крутящимся рулём. Это был главный приз Деда Мороза за самый лучший новогодний костюм.
После каникул детям раздали фотографии с утренника. Женька был запечатлен в полный рост в своём неотразимом кощеевом облачении, с машиной в руках и белыми тапочками с бантами от заячьего прикида на тонюсеньких ногах. Эта фотография и сегодня висит в рамке под стеклом у каждого из членов семьи. И теперь уже Женькины внуки мечтают о новогодних нарядах, купить которые можно готовыми на разные вкус и фантазию. А тогда, в далёком советском прошлом, о такой роскоши и мечтать не могли. Костюмы сочинялись в семьях и, как правило, исполнялись взрослыми и детьми из подручных материалов. Это было познавательно, интересно, неподражаемо и запоминалось на всю жизнь.