– Мама, мама, береги «золотые» пуанты!!! – увидев маму, Вася
закричала изо всех сил.
– Васенька, успокойся, все будет хорошо!
– Мамочка, ты же не знаешь…ничего не знаешь, – она пыталась
побежать к маме, но сон крепко сковал ножки.
– Что я не знаю? Про золотые пуанты и Карыча?
– Но откуда?!
– Разве не ты сама мне все рассказала?
– Не я…Ой, не знаю… Ой, мамочка, что же делать?
– Не волнуйся, доченька. Золотые свойства этих балетных туфелек
никто не сможет отнять. А уж тем более, заразить их каким–то
вирусом.
– Почему?
– Потому что секрет их золота не в них.
– Как не в них? А в чем?
– Не в чем. А в ком.
– Так в ком же весь секрет?
– В людях, доченька. В людях. В тех самых людях, которые надевают
их на свои ножки.
– Ничего не понимаю. Как это?
– Все очень просто. Золото пуантов в мастерстве артиста. И в его
открытом сердце. В его искренности. В его душе. Золото–это его
талант и трудолюбие.
– И все?!
– Ну еще … – Мама подумала. – Счастливая звезда
– Какая еще звезда?
– Его звезда. Та, которая ему улыбнется!
– А где моя звезда? Та, что мне улыбнется.
– Этого не знает никто. Но она, точно, есть. У всех есть. И у тебя
есть. И ты должна найти ее сама.
– Я найду её, мамочка. Обязательно найду.
Девочка Василиса спала. Стоя. В самой глухой чаще непроходимого
леса. Она улыбалась.
Все хорошо
– Вот сюда, пожалуйста, – прямо над Васиной головой раздался
громкий голос бабушки. – Здесь наши места.
Василиса широко открыла удивленные глаза. Яркий теплый свет из–
под купола зрительного зала лился на театральные бархатные
кресла. Позолота ярусов смешивалась с нарядными костюмами и
суетливыми движениями зрителей. Одной рукой Василиса
удивленно ощупала на себе нарядное платьице, другой крепче
прижала к плечу белого плюшевого котенка. С потолка в свете
хрустальной люстры на нее смотрели знаменитые росписи,
изображающие кудрявых ангелочков, которые играют с веточками
цветов, а над самой сценой над часами дяденька с длинными
волосами протягивал прямо ей, Василисе, один из своих лавровых
венков. Он улыбался.
– Ба, – с трудом выдавила из себя девочка, но тут же осеклась. Голос
охрип, как после долгого молчания.
Она была в театре. Точно, в театре. Сомнений не оставалось. И ее
вопросы про сказочный лес показались бы здесь неуместны. А так
хотелось удостовериться в том, что все это было: Карыч, Леший,
Хуха, веселые лешачата и, наконец, самое главное – день без
времени! День без минут и секунд. И даже без числа и без названия.
Забавненько все–таки было! Да что там, забавненько–классно!!! А
было???
Прозвенел третий звонок, и свет стал гаснуть. Василиса недоверчиво
погладила бабушку по руке и прошептала:
– Бабушка, ты настоящая?
– Конечно, родная.
– И ничего – ничего не было?
– Не знаю, чего, – удивилась бабушка, – но, наверное, не было. – И
пожала плечами. – Ну, если ничего не было, значит, и не было
ничего.
И вдруг Василиса заметила на белоснежной мордочке котенка Сени
что-то более темное. Она подняла к лицу плюшевую игрушку и в
отсвете театральной рампы… Ах! Она даже ахнула – ах! на его
светлом ротике увидела обрывок голубой ниточки. Той самой, от
носка, которой…
– Не может быть, – почти вскрикнула она.
Но Сеня строго посмотрел на сцену, а потом на нее, и тихо, но
решительно опередил:
– Тс-с… Ммурр-мяу, – и ниточка выпала из его рта на пол.