Василиса поела и получила желанный шоколад. Теперь ее
интересовал как раз театр:
– Бабушка, а кто сегодня наденет «золотые» пуанты?
– Ты же сама знаешь, что в «золотых» пуантах танцуют только
самые, самые… Доживем до вечера и увидим, кто будет самый –
самый.
Котенок повис на бабушке:
– А теперь пойдем играть, пойдем играть!
– Пойдем, мое Солнышко, – обреченно вздохнула бабушка.
– К о т е н о к! – упрямо воскликнула Василиса.
– Котенок, – повторила бабушка, – а как мы будем играть?
– Знаешь, что? А давай я все разбросаю, и ты будешь меня ругать.
Бабушка надулась:
– Зачем?
– Чтобы весело было.
– Нет. Я так не хочу.
Василиса тут же переиграла:
– Тогда мы будем спать, а ты как бы ночью закричишь.
– Почему?
– Ну потому, что ночью страшно.
– Не убедительно, – отказалась бабушка.
– Ну, бабушка, мы все-таки будем хоть во что-нибудь играть? Давай
тогда в детский сад?
– Давай в детский сад. Ты, разумеется, будешь воспитателем, а я
котенком?
– Ну конечно. Только, бабушка, не забудь, что ты котенок и мяукай
помаленьку. И еще нам нужны котята.
И сейчас же в комнате изо всех коробок на ковер посыпались
игрушки. Мишки, собачки, котики всех пород и мастей.
– Это наша группа! Здесь твои друзья, котенок! И мы сегодня идем
в зоопарк! Но сначала обедать. Потом спать, потом…Бабушка, не
так, не так. Как котята обедаем. Как котята спим, – Василиса
командовала, как Алина Петровна в детском саду. Даже тем же
голосом.
Скоро Бабушка–Кошка с удовольствием улеглась на ковре. Пусть,
как котята. За то тихо и спокойно.
Они так заигрались, что не заметили, как стал приближаться вечер.
– Котенок, сворачивай игру, пора собираться! – буркнула Бабушка–
Кошка.
– Еще пять минут, пожалуйста! – просительно промурлыкал
Котенок-воспитатель.
Сумерки сгущались. В квартиру уверенно входила тишина.
Строгая воспитательница поглядывала на своих детишек. Изредка
она с укоризной грозила кому-нибудь пальчиком, а кому–то
поправляла откинутый в сторону хвостик.
– Тсс, – она прижимала палец к губам, – спать. Спать. Кто поспит,
пойдет с нами в театр, – она погладила плюшевого белого котенка
по имени Сеня по спинке.
В глубине комнаты, где стояла мебель, стало еще тише. В
наступающей темноте виднелись три стула, небольшой обеденный
стол и деревянные ножки дубовой кровати, проглядывающие из
спальни в раскрытые двери. Бледный свет вечернего города,
вливался в окно, выживая изо всех углов остатки солнечного света.
– Котенок–Бабушка, – шепнула Котенок Алина Петровна, – ты
спишь?
– Сплю, – послушно ответила Бабушка, – но только пять минут! –
она взглянула на часы. – Уже пять, и до спектакля всего два часа.
«Ну почему, – огорчилась Василиса, – почему нельзя хоть немножко
остановить время? Ну хотя бы чуть-чуть. Вот так всегда! Только
начнешь и сразу слышишь – пять минут, пять минут. Опять
последние пять минут. Никогда не дают наиграться вволю. Во всем
виноваты эти ненормальные часы. Бегут себе и бегут, без
остановки». У часов на стене озорной деревянный котик, стоя на
задних лапках, придерживал веселые ходики и ритмично тик-такал
глазами из стороны в сторону. Тик-так, тик-так, вправо-влево,
вправо-влево. Будто это он лично заставлял стрелки двигаться без
передышки. Под его монотонное тиканье игрушечный садик спал.
Вася увидела на полу в игрушках старый носок, потянула за
вылезшую из него ниточку. И вдруг ее осенило: а почему бы и нет?
Надо попробовать! Только тихо, очень тихо. Чтобы бабушку не
разбудить. И тогда они все–все успеют: и поиграть, и в театр. Она
потянула ниточку посильнее, носок стал распускаться, а нитка
удлинилась. Малышка аккуратно встала, тихонько приподняла
самый легкий стул, поставила его на диван, над которым кот держал
часы, а потом, качаясь и балансируя, придерживаясь за стенку,
залезла на этот стул и закрутила ниточку вокруг самой длинной
стрелки. Мама говорила, что это минутная, значит, всего на
несколько минуток. Чуть-чуточку. На пять, ну, ладно на десять.
Крепко держа второй конец нитки в руке, и распуская носок дальше,
она также тихо слезла вниз, вернула стул на место и туго замотала
второй конец нитки вместе с остатком носка вокруг ножки этого
стула. И стала наблюдать. Стрелка стояла на месте. Кот замер и
перестал стрелять глазами.
Неужели получилось? Получилось,получилось! Все получилось! Она остановила время!!! Как просто, все очень просто, стрелки не двигаются и времени больше нет! На
часах все время пять. Сейчас пять и потом пять. Играй, сколько
хочешь, и никуда не опоздаешь. Бабушка посмотрит на циферблат,
обрадуется, что у нас еще уйма времени. Всем будет хорошо. И мы
все–все успеем!
Василиса на цыпочках вернулась к своим котяткам и с
любопытством стала вглядываться в темноту. Еще не видя ничего
особенного, она почувствовала странные вещи. Все стало меняться.
Особенно мебель. В ее маленькой голове пробежала дикая мысль:
«А может, когда–то эти столы и стулья были живыми? А–а… Они
же были…». И словно отвечая, вдалеке скрипнула дубовая кровать:
«Да–да, конечно, я росла в огромной дубовой роще. И тогда я еще не
была кроватью».
Вася тряхнула головой, сбрасывая наваждение.
– Бабушка, а из чего сделаны столы и стулья?
Бабушка открыла глаза и удивилась:
– Зачем тебе это? – но ответила. – Из дерева, конечно.
– Из того, что в лесу?
– И из того, что в лесу.
– И кровать из дерева?
– И кровать из дерева.
– С листочками?
– Когда–то с листочками.
Вася подняла тонкие бровки:
– Значит, они когда–то были живыми?
– Ну это как посмотреть.
Стол в неверном свете бледной луны даже слегка качнулся из
стороны в сторону и благодарно проскрипел одной только мыслью:
«Я был самым красивым кленом!»
Василиса ахнула от шальной догадки:
– Бабушка, так они и говорить умели?
– А как же! Всё умеет говорить. Только мы не всё понимаем.
Наступила безумная тишина, и почти сразу же начались чудеса. Уже
едва маячила мебель, зато на ее месте в полный рост вырастал лес!
Вот уже это совсем не столешница, а раскидистый клен. Ножки
стульев – рощица тоненьких березок. А в дальнем углу над
кроватью огромный дуб, качая ветками, нет–нет, да и ронял со
стуком спелые желуди на пол. И по всему полу, едва–едва видимые,
перебегали шуршащие листья. Уф…! Так не бывает! «Бывает,
бывает», – прошептали березки. По квартире прошелестел ветерок.
– Мне холодно, – пискнул Котенок.
– С чего бы это вдруг? – удивилась бабушка. – Покажи мне свои
ручки.
Но Василиса неожиданно отпрянула и снова застыла.
– Ой…! Слышишь, бабушка?
Но бабушка, как ни старалась, ничего не слышала.
Котенок подождал несколько секунд и снова:
– Вот!
– Что – вот? Что это с тобой, дорогая?
–Звуки!
– Какие звуки?
– Страшные.
– Не выдумывай, пожалуйста.
– Ты, правда, ничего не слышишь? – она опять приложила палец к
губам и встревожилась не на шутку. – А-а…! Вот! Кто–то совсем
рядом как будто бегает, – ребенок прислушался. – Их много! И
воздух свистит...
– Ой, котенок, ты сочиняешь.
Бабушка резко приподнялась с ковра:
– Хватит фантазий, дорогая. Пора! А то никуда не успеем. Все
убираем, переодеваемся и бежим в машину. Не забыть бы билеты.
– Подожди, – чуть не закричал Котенок. – Опять! Опять! Здесь кто–
то есть!!!
– Не пугай. Здесь никого нет. Может, телевизор у соседей?
– Нет… Нет, это не телевизор. Это совсем другое. Какой–то свист. И
стук… Как когтями по стеклу... Я боюсь, бабушка!
Василиса уже явственно слышала раскатистый шум дубовой рощи и
загадочные звуки.
– Успокойся, родная. Тебе нужен свежий воздух. На вот, надень
кофточку, мы проветрим, – поднялась бабушка.
Она взялась за ручку окна.
– Стой! Стой, бабушка!!! – завопил Котенок и подскочил к ней.
Но было поздно.
– Ой! Не надо! Не надо! – еще кричала маленькая Василиса, а в
открытое окно в комнату уже врывалась черная туча.