Нравилось, что не отвела взгляд. Много повидал за эти годы женщин, не боялся тех из них, кто смело смотрел в глаза мужчине. Была в нём сила, не дававшая сломить его волю, какой бы хитростью не воспользовалась та, что была с ним рядом. Легко избавлялся от пытавшихся приручить. Всегда был свободен. Не мог и представить, что возможно найти человека, который, оставаясь рядом, будет уважать его независимость.
Может именно поэтому и отпустил тогда Агнезэ. Слишком уж влюблена была в него прежде. Будто бежал от неё. Только теперь понимал; останься с ней, получилась бы крепкая рыбацкая семья. Много детей, большой дом. Да и потом, возможно купил бы хороший корабль, стал возить купеческие товары.
- Ничего. Отдохнёт, присмотрится. Найдёт себе невесту, - погладила по голове сына Агнезэ.
- А, если не найду? – не отводил своего взгляда от неё, будто хотел заметить малейшие, хорошо скрываемые ею эмоции, лишь краешком выдающие затаённые мысли. Но, держала в себе, не выдавая.
- Чем же тебе моя мама не нравится? – встрял в разговор маленький Яков.
- С чего ты взял, что не нравится?
- Если нравится, то и скажи прямо.
- Ну-ка сынок, иди-ка ты спать лучше. А мы уж тут сами разберёмся, - поймав на себе недовольный взгляд свекрови, вывела из-за стола сына Агнезэ. Слишком уж вольно воспитывала та его, как считала бабушка.
- За деньги тебе спасибо сын. Без них не смогли бы справиться. Нет в семье у нас теперь рыбаков, не с кем Якову в море выйти, как подрастёт. Коли увезёшь с собой Агнезэ, бери и его. А мы уж тут с отцом вдвоём справимся. Дела у него неплохо идут, - поцеловала в так и не ставшую с годами плешивой макушку мужа.
- Если же не мила, то поживи, присмотрись. Но, как мужчина говорю, не найдёшь у нас, да и в ближайших селениях лучше.
Ничего не ответил Яков. Только налил себе ещё вина. Не хватало ему смелости в этот вечер. Слишком непрост был вопрос, что приехал разрешить на Родину.
Долго ещё сидел за столом с родителями, рассказывая, как живётся ему на чужбине. Но всё время ждал, уложив сына вернётся Агнезэ. Хотел пройти с ней к морю. Там на крутом мысу лучше думается и принимается решение. Не спешил с ним, но, чувствовал – сегодня поймёт многое.
- Не хотел спать.
- Всегда быстро засыпает, - удивилась мама.
- Сегодня много вопросов у сына. И все про Якова.
- Ты смогла ответить сыну на все? – улыбнулся. Вспомнил; прежде не смотрела на него так. Была теперь более уверенна в себе. Понимал; избалована вниманием местных мужчин. Но, не было среди них тех, кто готов ради неё бросить жену. А так, ради забавы вряд ли пошла с кем-то из них. Не была такой прежде, да и едва ли изменилась.
Забыты чувства к Якову. Осталась лишь некая обида. Не могла простить ему ту вольную, что пообещал ей в письме, которого так ждала, в надежде прочесть там иное. Нет, конечно же, не для того, чтоб покончить с убивающим её душу ожиданием, решилась написать своему суженному, что практически предал её, не вернувшись через два года. Знала; так только оттолкнёт от себя Якова. Мужчины не любят, когда на них давят.
Мужчины.
У всех её ровесниц есть они. Но, где же её? Тот, который обещал вернуться. А она, в ответ на это – ждать.
Оставалась одна. И в этом одиночестве видела предательство, желая любви и ласки. Неужели недостойна её? Нет, пусть всё будет так, как решит её Яков, которому до сих пор верила. И, если он откажется от неё, станет чужой женой. И будет верна тому, с кем встанет под венец, что обязана будет пронести сквозь всю жизнь.
Как же зла она была на Якова после смерти Конрада. Считала; не откажись тот от неё, была бы верной женой, не познавшей потери супруга. Но Господь распорядился иначе. Он имел на неё свои, только одному ему известные планы. И, пусть воля Божья не может быть подвержена критике человеческой, хоть и видела теперь; всё складывается именно так, как хотелось ей прежде, всё же не имела сил подчиниться.
То, исконно принадлежащее женщинам желание не зависеть от воли человека, отказавшегося от неё, не давало ей больше надежды на смирение. Если, погостив у них в доме, так и уедет обратно, найдёт в себе силы не переживать.
- Нет. Не на все. Точнее только на один, - выдерживала на себе его взгляд, не отводя своего, ответила Якову.
- Думаю, смогу дать на него ответ твоему сыну. Но, не торопи меня, - встал из-за стола, с которого уже убирала еду мать, и подошёл к окну, смотрящему в сторону моря.
Прошла мимо него, открыла дверь.
- Куда ты?
- Какая луна сегодня. Хочу посмотреть на дорожку, что оставляет на море. Сегодня не штормит.
Вспомнила сейчас, как хотела броситься с обрыва в море. Но, не такой уж и крут был он для того, чтоб погибнуть. Даже покалечиться вряд ли. Но только ли смерти искала она тогда? Нет, скорее не могла простить себе того, что не смогла полюбить Конрада, помня о Якове. Видела свою вину в его смерти. Была верной женой, заботилась о муже. Но, не могла помочь ему в том, что так важно было любому мужчине. Не была ласкова с ним, какими бывают любящие женщины. Хоть и не с кем было сравнить ему, но чувствовал это.
Пошёл за ней.
Закрывая за собой дверь, поймал взгляд отца. Не желая встречаться с его глазами отвёл свои. Не мог, да и не хотел ничего отвечать на его вопрошающий вид.
Знала – пойдёт за ней. Но не останавливалась, шла не быстро.
Не спешил догонять. Держался позади, как много лет назад, когда ходили на Велдов утёс. Древнее название таил в себе. Не было в современном языке ответа на то, что скрывал в своём имени, уходя корнями в далёкое прошлое, прежде населявшего эти места народа, к которому причисляли себя местные.
Пожилые рыбаки рассказывали; стоял на утёсе языческий храм. Теперь же ничего, кроме просоленных насквозь, крепко схватившихся своими корнями в крутой берег сосен на нём не было.
Вспомнил, как впервые поцеловал Агнезэ в губы. Ничего не сказала ему. Он же испугавшись, не стал распускать руки. Да и не умел, не знал, как и что следует делать. Инстинкт подсказывал, но страх перед грехом сдерживал.
Запомнил навсегда её вопрошающее лицо. Теперь только понимал; готова была тогда на многое. Почему же не сумел быть смелее? Но, может сейчас, сегодня, сможет, победив тот страх, что был уже неоднократно преодолён им. Но, нет, словно и четырнадцать лет назад, так же боялся даже поцеловать её.
Села на самом краю обрыва. Был хоть и высок, но не сильно крут. Состояв из песка, берег с каждым годом отступал, отдавая свою часть морю, подмывавшему его штормами.
Присел рядом.
Случайно задетый камень покатился вниз, подпрыгивая на уступах, сбрасывая другие, что были помельче.
- Я приехал за тобой, - сам испугался своих же слов.
- Уверен ли в том, что пойду с тобой?
Не знал, что ответить на это. Когда вышла первой из дома, понимал; будет разговор. Догадывался; не простой. Но, сейчас впервые задумался, что не нужен ей. Капитан крупного, современного, военного фрегата. Богато одетый, с хорошим жалованием, перспективный морской офицер, и вынужден молча хлопать глазами, не в силах собраться с мыслями, для того, чтоб произнести хотя бы один значимый довод в оправдание своего намерения.
У… верен, - неуверенно произнёс.
- Придётся считаться с моим мнением, - встала, но не уходила, будто хотела ещё, что-то сказать.
Встал и он.
- За все эти годы, пролетевшие так стремительно, как теперь мне кажется, не раз думала о тебе. Но не могла и представить себе, вернёшься на Родину, да ещё и предложишь мне уехать с собой. В качестве кого? - смотрела в сторону горизонта.
- Я не шучу. Даю слово морского офицера. Мы обвенчаемся завтра же в кирхе.
- Морского офицера. А то слово, что ты давал мне тогда, когда был всего лишь сыном рыбака, разве оно было менее значимо? Или теперь, значимости ему придаёт твоё звание? – быстро пошла в сторону дома.
Не стал догонять. Стоял на краю обрыва. Смотрел вниз.
Где-то там, далеко, разбивались волны о песчаный берег, стремясь унести с собой в море его куски, в виде мельчайших песчинок.
Понимал, что не ошибался, когда принял решение возвращаться домой. Не останавливало его и то, что, согласись Агнезэ стать его женой, в приданое достанется ему и маленький Яков, напоминающий его в детстве. Так же мастерил кораблики, на том же столе, что стоял в их доме. Но, помнил, тогда важны были ему не столько сами поделки, сколько мечты, сопровождавшие процесс изготовления судна. Он, как бы путешествовал на нём в дальние страны, участвовал в сражениях, выходя из них живым, для того, чтобы… да-да, именно для того, чтоб вернуться домой, где, как представлял себе, его ждала любимая принцесса.
И, то, что виноват перед Агнезе, впервые понял сейчас. До этого отгонял от себя эту мысль, не веря, мог быть несправедлив с ней. Ведь сама же попросила у него свободы. И, то, что любая женщина на земле не смогла бы столько ждать, прекрасно понимал, и не хотел быть для неё помехой.
Но, мог ли он догадываться тогда; так сложится жизнь, что спустя столько лет, всё же сможет разгореться в его сердце малый огонёк любви, ещё тлеющей в нём.
Не смущало, что была прежде за мужем. Во многом брал пример с царя, буквально отобравшему, подобно боевому трофею, свою будущую жену. Не устраивала его, прежняя, найденная для него расчётливыми родственниками, везде видевшими лишь свою собственную, имеющую отношение к государственным делам выгоду.
Весь следующий день не находил себе места. Много помогал отцу в лавке, рассказывал, учил новому в корабельном деле, беседовал со старыми рыбаками и своими сверстниками, с завистью и уважением смотревшими на него, всё же признавая в нём своего земляка.
Но, к вечеру стремился в дом, в надежде встретиться там опять с Агнезэ. Теперь, когда в течении всего дня думал о ней, даже, когда говорил о совершенно не имеющих к личной жизни предметах, всё больше убеждался, был прав, вернувшись на Родину с мыслями о ней.
Посмотрела на него украдкой.
Накрывала на стол к ужину. Сегодня должны были прийти её родители. Чувствовал некий стыд перед ними. Но, в чём же виноват, если не согрешил с их дочерью, и став женой его брата, оставалась к тому моменту целомудренной. Всё же, будто был виноват в смерти Конрада, понимал, обязан взять её в жёны. Но, нет же! Нет! Что за ерунда лезет ему в голову. Ничего он и никому не обязан! А, то, что так решил, так это по его собственной воле, осознанно и ни в коем случае не из-за страха быть осуждённым ими.
И, сегодня вечером, как ни крути, они были важны ему, пусть бы и просто молча сидели за одним столом вместе с его родителями, Агнезе и им. Это оставляло надежду, не отвергнет его при своих отце и матери.
Молча сидели все за столом. Его родители не лезли в дела сына, видя в нём своего спасителя и опекуна. Мать и отец Агнезэ стеснялись такого знатного для их мест гостя, пусть он и был всего лишь тем самым Яковом, что в их памяти оставался Яшкой, рыбацким сыном.
- Мы рады видеть тебя Яков в наших местах, - открыл первым рот совсем уже старый, совершенно седой, как полярный сыч, Готлиб.
- Надеюсь, на этот раз ты не покинешь отчий дом холостым? – мельком взглянула на Агнезэ её мать Ирмгруд.
- Ах мама, лучше выпейте вина, и не говорите глупостей, - налила пожилой женщине, с убранными под чепец седеющими, каштановыми волосами, не забыв при этом и про отца, что пододвинул поближе к кувшину свой скромный, из толстого, отдающего синевой стекла бокал.
- Надежда моя может оказаться несбывшейся, - взглядом попросил налить и ему.
Налила, но тут же отошла к очагу, где готовилось жаркое. Сегодня на столе должно быть мясное блюдо.
- Может тебе Яков нужна наша помощь? – сделал пару глотков вина старый Готлиб.
- Нет. Я привык всего добиваться сам. В случае же поражения, предпочитаю с достоинством отнестись к нему.
- Дорогие мои гости, - решил сменить тему Астор, - Давайте выпьем за то, что и в нашей семье бывают праздники. За нашего сына Якова, радующего своих родителей любовью и заботой о них.
Все выпили.
- Теперь, когда ты получил титул барона, мы все будто дворня, молимся о твоём благополучии, - сказала мать.
- Барона!? – не смогла сдержать своего удивления Агнезэ. Чего угодно ждала она от Якова. Но, то, что он теперь был ещё и барон, заставило её ещё больше ожесточиться по отношению к нему.
Не хотел до поры до времени открывать перед ней эту тайну. Но, теперь, когда это было сделано за него, уловил во взгляде Агнезэ что и вовсе не хотел видеть в ней. Неприязнь – вот, что открылось ему.
- Ах мама! Зачем же вы об этом? - тяжко вздохнул он, словно тяготился этим титулом, будто был очарован им неким колдуном за свои прежние грехи.
Ещё в пути, представлял себе, как будет принят Агнезэ. Встретит его с теплом и лаской. Но в то же время боялся, понимая, не мила ему любовь, замешанная на положении в обществе. Поэтому и хотел держать своё звание в секрете до поры до времени, рассказав о нём только лишь отцу.
После ужина увязался за Агнезе, взявшейся проводить своих родителей до дома. Но, поймав её злой взгляд, понял; теперь-то уж точно, ни к чему хорошему не приведут все его попытки вернуть прошлое.
- Видит Бог, не хотел говорить об этом, - начал разговор первым, когда возвращались домой.
- О чём? – притворилась не понимающей Агнезе.
- Судя по твоей реакции, понял, мой титул претит тебе.
- Я знала другого Якова. Молодого и глупого. Не имеющего за своей душой ничего кроме моря и старенькой лодки. Тот был мне милее и ближе. Теперь же, не понимаю, кто передо мной. Человек, познавший высший свет. Повелевающий людьми. Окунувшийся в придворные интриги. Как это далеко от меня, простой жены рыбака.
- Откуда это всё взяла? И, почему так пугает тебя мой титул, ведь не за деньги куплен мной.
- Ещё вчера мне было страшно возвращаться в прошлое. Но, сегодня боюсь другого.
- Чего же!? – поймал её за руку.
- Что не нужна тебе, - вырвала свою.
- Нужна, - попытался поймать её снова. Но, спрятала в карман передника, который, надев перед ужином, помогая у плиты печки, не сняла после.
- Как и все те, что были у тебя прежде. Для баловства.
- Но, ведь и у тебя был до меня мужчина.
- Муж. Твой брат Конрад.
- Извини, - прекратил никчемный разговор.
Молча подходили к дому.