- Все, баста! Отгуляли, - попыхивая короткой трубкой себе в прокуренные усы, сообщил мне боцман танкера Тимофей Семеныч Волк, - дома скажешь, уходим завтра на рассвете в Нижние Муллы (аж за Пермь). По Каме пойдем. Но сначала завернем в Саратов. Сырую нефть примем на борт и вперед.
Волк собаку съел в своем деле и провести его, откосить, сделать что-то плохо, не получится. У него на судне все блестело, он не терпел расхлябанности и небрежности. Настоящий матрос должен был досконально знать свое дело. В любое время суток и при любой ситуации просто обязан быть по форме выбритым, подтянутым и опрятным. Потому и шли курсанты речного училища на практику под его команду неохотно.
– А то на некоторых судах, - кивал он головой куда-то за борт, - имеются личности, которым по палубам в тапках и трениках не слабо пройтись. И на вахте словно только из дома… У меня такие номера не проходят! На судне чтобы все шиком было! Капитан на мостике, а я вот тут с вами. Все вижу и все знаю, – и для значимости осенял практикантов и штатных матросов своей раскочегаренной трубкой, источавшей зловонный сизый, будто из пароходной трубы, дым. Но курил Волк только когда уже перекачивали груз, и судно, очищенное и пустое, стояло у причальной стенки в ожидании нового рейса…
Я, курсант, будущий выпускник речного училища, на танкер прибыл утром с туго набитым рюкзаком. Мать в дорогу напихала свитера. Даже носки шерстяные умудрилась в самый низ засунуть. Не знал я, что в этом преддипломном дальнем рейсе в Пермский край, еще до сдачи госэкзаменов, стану наконец настоящим матросом-мотористом..
Боцман, встретив меня на палубе у самого трапа, лишь хмыкнул глядя на мой раздувшийся рыбьим пузырем мешок за спиной.
– Ты, браток, никак к Северному полюсу думаешь завернуть? – добавил он, - Так это напрасно. Запомни, матрос не с рюкзаками за плечами прибывает, а как и положено – с небольшим рундуком, - и, повернувшись, продолжил свое шествие на корму.
Ну, дает боцман! Рундуками, как и чемоданами вообще теперь никто не пользуется.
Как и положено, пошел я знакомиться с машинным отделением. На фильтре, охлаждающем дизель магистрали, механик с береговым слесарем из судоремонтных мастерских, осмотрев сетку и прочистив ее, завинчивали на кожухе последний болт.
– Ну здорово, гардемарин! - протянул мне стармех руку в масле, – Меня зовут Павел Сергеевич Добрица, кап-3, то есть капитан третьего ранга. По теории судовых двигателей какая у тебя отметка?
– Четыре, - с гордостью ответил я.
- Вот в деле и проверим. Если надо, и подскажем. Только уговор: не врать, если не понял. Сразу спрашивай. Танкер – не классная комната в училище. Машинное отделение – самый важный объект на любом корабле. Это мы толкаем винтами воду по всем морям и океанам. Без нас судно – просто пустая железяка. Я вот пришел сюда после службы на ВМФ. На подводных ракетных крейсерах машинное называется БЧ-5. И командир этого отсека является старшим механиком АПЛ, помощником командира подводной лодки. Осматривайся, дизеля погляди. Они на нашем танкере по тысяче лошадей. Система охлаждения такая: забортная вода поступает через кингстоны по трубопроводу на фильтры, и по внешнему контуру – на двигатель. Также имеется холодильник для охлаждения после дизеля воды и снова в систему. Да что я тебе объясняю. У тебя курсантская голова свежая, без мусора. Включайся в процесс, а завтра на вахту поставлю тебя пока стажером. Эх, моториста не хватает! Был тут один да сбежал. Точнее списал я его на берег за халатное отношение. На вахте только семечки лузгал, за приборами не следил. Чуть дизель не запорол, сетка фильтра забилась, а он проглядел, вот движок и молотил до покраснения. А все семечки проклятые! Так по статье и уволили, чтоб надолго запомнил. Встретился бы мне на АПЛ этот карась, да с таким залетом без жалости под трибунал отправил бы! Все, хватит на сегодня вводного курса. Иди к боцману, устраивайся. Я позже зайду, скажу когда на вахту. Порядок ты знаешь, он общий для всех военных и гражданских кораблей. Вахта длится четыре часа, восемь отдыхаешь и снова на вахту. Четыре через восемь, понял? Ну иди…
Боцман Волк поставил меня на продуктовое продовольствие. Проживать же буду в двухместной каюте вместе с швартовым матросом.
После завтрака, пока свободное время, поднялся на палубу осмотреться. Красиво же как вокруг! Рассвет в последние дни лета проступал с неохотой. По правому борту за небольшим лужком крохотное озерцо. За ним в разные стороны поля, промокшие от утренней росы и стриженные комбайном под нуль. У далекой линии горизонта полоса чернолесья. У самого озера на возвышении дымится небольшой костер, над которым на кривоватых рогульках подвешен котелок, и двое мужиков в ватниках греются и беседу ведут. Порыбачить, наверно, пришли. Вон и удочки вместе с велосипедом возле березки… Здорово так сидеть возле костра на рассвете, слушать реку, смотреть на высокое прозрачное небо и о чем-то не торопясь размышлять. Пусть и конец лета, но впереди еще погожие деньги. Прогноз погоды на неделю подтведил, мы находимся в самом центре обширного антициклона. Дождей нет давно, и сухие грозы преследуют нас, словно предупреждая, что дальше будет еще жарче. Забортная вода, поступающая с поверхности реки для охлаждения дизелей, слишком разогрелась и не может нормально остудить двигатели. Плохой признак, а ведь нам еще по Каме идти.
В Саратове загрузились сырой нефтью. Стрела крана с осторожностью переносила тяжеленный рукав для перекачки нефти, а горячий воздух так и дрожал над верхней палубой… За Казанью повернули, и по Каме. Впереди по правому борту Чистополь, дальше по курсу слева Елабуга. Теперь и до Перми дойдем, а там и до наших Нижних Муллов рукой подать.
Когда моя вахта, периодически обхожу машинное, проверяю давление на манометрах. Температура дизелей зашкаливает и давно перевалила за норму. Дед, то есть стармех Пал Сергеич то и дело прибегает послушать, пощупать работу движков. Все ясно, один из движков надо срочно под ремонт ставить, тянуть почти перестал. Но здесь такими делами не занимаются, посоветовали до Перми тянуть.
– Курсант, хорошая практика у тебя в экстремальных условиях. Кажется, танкер при осадке под грузом до ватерлинии должен терять в скорости, но это не так. Почти половина корпуса судна находится в погруженном состоянии, а это значит, что уменьшается нагрузка на двигатели, вода помогает, ее плотность уменьшает сопротивление. А с перегревом дизелей, мы еще напляшемся…
Когда-то речные суда, проходя по Екатерининскому каналу, могли причаливать гораздо ближе к береговым хранилищам, но теперь старинный канал, названный в честь императрицы Екатерины, зарос ивняком и на самом дне его протекает темно-зеленой змейкой узкий ручеек.
До самого пункта Нижние Муллы мы, конечно, не дошли. Перекачали груз в районе Петровки ночью при свете береговых прожекторов. Даже ночью воздух не остывал. Духота же только усиливалась при полном безветрии. Крановщик, подавший резинокордовый, почти несгибаемый тяжеленный рукав залива, то ли устал, то ли не услышал команды, и небольшая часть нефти все же оказалась в реке, как раз между причальной стенкой и танкером. Вахтенного начальника, третьего штурмана, который проглядел ЧП, конечно, наказали. А дальше-то что делать? Оставить как есть? Сделать вид, что не заметили? Но все равно найдут виновного и накажут. Хорошо, если экипаж только премий лишится, но могут и построже надраить. Решили замести следы: поработать как следует винтами, разогнать нефть, перемешать ее с водой… Уже под утро кое-как удалось рассеять пятно. Куда оно делось? Возможно, просто часть унесло течением, а часть опустилась на дно…
В кают-компании производственное совещание.
- До дому на одном двигателе потихоньку дотянем, - рассуждал стармех.
– Но все рейсовые графики летят к черту, - ответил капитан, - план грузодоставок горит. Горят и премии. Пока возиться будем с ремонтом, на берег увольнений не будет.
Со своего места взял слово боцман Волк:
- Будем ремонтировать двигатель в рейсе. Объявим аврал. Бывало и хуже. Так что осилим. К стенке с ремонтом не встанем, все одно – груз слили, порожняком идем.
– Добро! - решил капитан, - если получится с ремонтом, всему экипажу будет и квартальная, и годовая премия. Не будем терять времени. Механика попрошу составить дефектную ведомость, перечислить необходимые запчасти для ремонта. Недостающее отыщем в Елабуге, или в Казани.
Ремонт – дело сложное, а в таких условия и подавно. Завели над умолкнувшим движком ручные тали на балке и стали разбирать... Разобрали дизель до распред вала. Пришлось и поршни с шатунами выдергивать. Настоящий капремонт вне регламента произвели. От высокой температуры полетели прокладки, и масло сочилось из всех щелей. Я удивлялся выносливости механика, он еще и шутки отпускал, анекдоты травил, разные истории рассказывал о своей службе на подводных крейсерах в Заполярье:
- На лодке в походе, братва, рот не разевай, - обтирая руки ветошью, - рассказывал нам, - обычная рабочая глубина до пятидесяти метров, но можем нырнуть и на двести так, что только корпус трещит. Здесь и бдительность, и хорошее знание механизмов АПЛ нужны. От твоей ошибки порой жизнь экипажа зависит. Раз всплыть не могли, рули заклинило (там же все на гидравлике): то ли шланг зажало, то ли давление пошло вниз. Облазили все и везде. Вроде все в норме на приборах давление в магистрали устойчиво… И вот один старший матрос, маслопуп из БЧ-5, нашел-таки в одном месте утечку. Под фланцевым соединением травило. Видимо, еще на пирсе проглядели, фланец не по резьбе пошел… Устранили. И на подъем, свежим воздухом дышать!
За этот рейс по двум рекам пришлось несколько раз менять горящие прокладки. Теплая речная вода практически не охлаждала дизеля.
Как только у меня выдавалось свободное время, боцман, беспокойная душа, выводил нас на верхнюю палубу скребками счищать старую краску. От этого шкрябанья даже уши закладывало! А тут еще не по сезону такая погода…
После тяжелого рейса стармех Добрица, подписывая мне практику, на прощанье пожал руку:
- Ну, курсант, ставлю тебе «отлично»! Работу освоил. Будет желание, приходи к нам после выпускных. Возьму без разговоров.