Настолько были заняты учёбой, что вся напряжённость, творящаяся в мире не касаясь их, оставалась, где-то в стороне. Не могли и не хотели слышать ничего о том, что тяга к знаниям, ещё не полученным ими, всё может пропасть в один миг. И, виной этому будет алчное желание первой в мире страны, строящей социализм, расширить границы этого строительства, превратив весь мир в одну, большую строительную площадку. На которой не было ни дорог, ни мостов, одна грязь котлованов, и серость строительных роб.
Нет, не таким они видели своё будущее. Оно для них грезилось белизной современных фасадов, ленточностью остеклений. Лаконичностью форм.
Но, международная обстановка усложнялась.
- Военное руководство Финляндии проявляет беспокойство по поводу оснащения армии.
- Понимаю, почему тебя так волнует эта тема. Надеюсь на то, что война будет кратковременной. Но, Саша, даже, если она и неизбежна, кому, как не нам восстанавливать её последствия?
- Возглавляя совет обороны, ещё в феврале 39-го марашал Маннергейм предложил выделить значительные средства на нужды армии. Но, правительство отказало. Особую инициативу проявил премьер-министр Каяндер, и министр финансов Таннер. Неужели не видят того вероломства, что кроется за советскими лозунгами?
Когда министр обороны Ниукканен в июне предложил сильно сократить составленную Советом обороны программу, это стало последней каплей для Маннергейма, и он подал в отставку, не видя смысла оставаться в обречённой на поражение армии. Представляю, как обрадовался Каяндер такому решению. Наверняка считает; давно пришло время уйти престарелому маршалу. Только вот не понимает простых вещей. Кому, как не ещё царскому военачальнику хорошо знать, что из себя представляют большевики. От которых удалось скрыться в 17-ом.
- Но, если верить газетам, на Карельском перешейке продолжают вестись добровольные работы по строительству противотанковых и других укреплений.
- Да Настя. Хорошо, ещё президент Каллио боится отставки Маннергейма. Наверно единственный из всего правительства, кто считает; она поколеблет патриотический дух среди населения. Особенно тех, кто добровольно занят на строительстве укреплений. Если не вступительные экзамены поехал бы туда. Тем летом там было занято более 60-ти тысяч добровольцев.
В итоге, слава Богу, Калио отклонил отставку Маннергейма, заставив правительство согласиться выделить дополнительные средства.
- Экономия на солдатском обмундировании, как результат отличающимся от гражданской одежды наличием ремня и кокарды родила название «Фасон под Каяндера».
- Да. Лёгкость, с которой Латвия, Литва и Эстония так легко впустили в себя ограниченные контингенты советских войск говорит о многом. Например, о том, что видят большие перспективы в союзе с большевиками. Это очень напрягает меня.
- Неужели их президенты, да и сам народ видят в присоединении некую возможность сохранения дальнейшей свободы для себя?
- Видимо да.
- Может и не так страшен СССР и следует вступить с ним в некий союз для защиты от Германии?
- Не думаю. Более того, хочу сказать тебе: несмотря на отсутствие советской пропаганды, она всё же неким непостижимым для меня образом проникла в твою голову.
Будучи одни женщины вынуждены мыслить самостоятельно, не всегда выбирая правильный вектор. Ну да ничего. Теперь, когда я рядом не теряю надежды на возможность повлиять на политическую подкованность, - улыбнулся Александр.
- Никогда не считала, что кто-то будет влиять на моё мировоззрение, - отреагировала на его самоуверенность Анастасия.
- Не обижайся. Просто мы вместе и это подразумевает единомыслие в основных вопросах.
- Я вижу мир твоими глазами и как бы не сложились обстоятельства не приму чужую сторону насильно.
Обсуждали первый курсовой проект Насти. У Саши дела шли несколько лучше. Старался всегда делать всё быстрее, чем это возможно.
Гул сирены воздушной тревоги, прозвучавшей в 9. 25 утра не сразу приняли за таковой. Ещё какое-то время шли беседуя. Но, когда начали прятаться в укрытия люди, поняли, что-то тут не то. Но, паники не было ни у кого.
Война с Россией - ошарашила Александра догадка. Так же, как и Настя, знал; в любой момент, без объявления войны, СССР может напасть на хоть и готовящуюся заранее к этому мирную страну, но, всё же не верящую в основной массе своего населения в такое лицемерие, со стороны соседа, вовсю строящего мир во всём мире.
Долго ждали снега, никак не выпадал. Деревья на улицах Хельсинки были оголены, давно сбросив свою листву. От этого сам город, лишённый цвета, казался неуютным. Только девственная белизна первого снегопада могла поднять унылое осеннее настроение.
Стремительно нарастал гул.
Это были бомбардировщики. Многие изумлённо глазели на русские самолёты. Воздушная тревога прозвучала с опозданием, впервые, поэтому никто не мог почувствовать тот страх перед авианалётом, пришедший позже. Без особого энтузиазма шли в сторону ближайшего бомбоубежища.
Небо, будто первым снегом просыпалось листовками.
Вскоре, когда прозвучал отбой воздушной тревоги, выйдя из бомбоубежища Александр прочитал на подобранной с асфальта листовке: «Вам известно, что у нас есть хлеб, — вы не будете голодать. Советская Россия не причинит вреда финскому народу. Правительство ведет вас к катастрофе. Маннергейм и Кайяндер должны уйти. После этого наступит мир»
- Вот, - протянул Насте.
Прочла.
С недоумением подняла на него голову.
Сказал ей:
- Россия сильно изменилась с того момента, как потеряла царя. И, теперь люди там готовы поменять свое мнение из-за дуновения ветра. И он дует теперь туда, куда нужно кремлю. Они не уверены в себе, ибо своего мнения на самом деле не имеют. Накачаны пропагандой и от этого опасны вдвойне. Могут предать в любой момент, если почувствуют слабость власти. Так, как не самостоятельно пришли к своим мыслям, не пережили их, не прочувствовали. За них думает вождь.
- Да, это как с теми двумя студентами, по глупости попавшими на архитектурный факультет. Преподаватель вроде всё объясняет им, понимают его. Но, на завтра все как с чистого листа. Нахватаются где-то нового, не нужного и всё стёрлось в голове.
- Всего двадцать один год прошёл с того дня, как Россия перестала быть прежней.
- Но, выросло новое поколение. И мы принадлежим к нему, такому же, как и в СССР. Две разные правды схлестнулись сегодня в небе над Хельсинки. И нам никогда не понять ту, навязываемую нам силой.
- Но, не будем отчаянны и злы. Ведь, кто видит главное не имеет злости. И, наоборот, если злится, значит не понимает главного, - знал; Настя полностью едина с ним в понимании происходящего.
Кое, как отсидели лекции, которые не отменили, хотя и занятия уже не могли проходить так, как прежде. Все шептались, рассказывая друг-другу подробности утреннего налёта.
Но, в 14.30 опять прозвучала воздушная тревога. Теперь уже к бомбоубежищу шли быстрее.
За три, последовавших один за одним, сокрушительных налёта, на небо Хельсинки было сброшено большое количество зажигательных бомб. По городу поползли пожары. Клубы дыма окутали всё небо. Силы гражданской обороны работали не покладая рук. Но, не имея опыта тушения таких пожаров, делали, что в их силах, спасая из-под завалов, раненых и убитых.
Когда вышли из бомбоубежища, обнаружили сильные разрушения на улице Фредериксгатан, где, как говорили, упало около пятидесяти бомб.
Огромное здание технологического института было полностью разрушено. Вокруг него дымились руины пяти и шестиэтажных домов. Улицы были завалены обломками зданий, и стеклом от разбитых витрин и окон. Горели автомобили. В воздухе чувствовался запах горелых тел, слышались стоны раненных.
На железнодорожном вокзале разрушений не было. Там произошла страшная давка среди отъезжавших. В результате которой многие сильно пострадали.
- Неужели всё-таки война!? – держа его за руку, смотрела в глаза Настя. Платье её было испачкано штукатуркой, обувь в кирпичной пыли. Ей не хотелось верить в происходящее. В один день жизнь перевернулась. Та самостоятельность, о которой ещё вчера думала, ощущая своей душой, на самом деле оказалась не просто шагом во взрослую жизнь, но и самой настоящей, пусть и стоящей у границ, но до поры до времени не принимаемой за реальность, войной. Она обещала много зла. Интуитивно догадывалась - эти люди, пошедшие на такое, ни перед чем не остановятся на пути к достижению своих целей. И, если даже и не удастся с первого раза всё равно будут повторять попытки до тех пор, пока не получат полной и безоговорочной победы.
- Да, - поймал её взгляд. Пристально всматривался ища в её глазах то, чего так давно требовалось ему. И, именно теперь, когда мирная жизнь оставалась позади, казалось, видел это.
Неужели то, к чему так долго, и осознанно шёл – архитектура, никогда не станет делом его жизни. Может, всё же удастся победить врага и без его помощи. Тогда закончит институт. И став архитектором принесёт пользу стране. Отогнал от себя эти мысли. Перед ним была Настя. Его Настя. Которую держал за руку, и не хотел, боялся отпускать.
Пылающая линия горизонта виднелась на многие километры.
Так описал начало бомбежек Хельсинки маршал Маннергейм в своих мемуарах: "День 30 ноября был ясным и солнечным. Утром улицы были заполнены детьми, идущими в школу и взрослыми, которые спешили на работу. Внезапно на центр города посыпались бомбы, неся смерть и разрушения. Под прикрытием поднимающихся туманных облаков эскадрилье русских самолетов удалось подойти незаметно к Хельсинки из Эстонии, вынырнуть из облаков и с малой высоты обрушить свой груз, целясь прежде всего в порт и центральный вокзал. Только после взрывов народ услышал вой сирен и стрельбу наших незначительных зенитных батарей. В это же время подверглись бомбежке и пулеметному обстрелу аэропорт и северные районы города, заселенные рабочим людом. Повсюду поднимались столбы дыма, свидетельствующие о многочисленных пожарах".
На следующий день, в газетах печатали; от завалов и осколков погибло около двухсот человек. Так же прочитали о том, что Русская пропаганда пыталась убедить весь мир, будто бомбили прежде всего железнодорожный вокзал, гавань, и аэропорт. Но, верить в полную безграмотность лётчиков военно-воздушных сил РККА, не хотелось.
Фотографии руин города были напечатаны в газетах всего мира, кроме советских. Так же там была размещена речь наркома иностранных дел СССР Вячеслава Молотова, который заявил в радиообращении к советским гражданам: - «Советская авиация не бомбит финские города, а сбрасывает гуманитарную помощь страдающему от голода населению.»
Начало военных действий привело к тому, что 14 декабря 1939 года СССР, как агрессор был исключён из Лиги Наций.