Сказка
Заболела у маленькой девочки мама. Папа сгинул на охоте — медведь заломал..
Лежит мама на лавке возле печи — худо совсем ей. Лекарство надобно…
Поставила девочка градусник. Почти сорок. Ничего не поделаешь — надо идти в соседнюю деревню, что по соседству — три версты…
А на улице ночь, мороз и вьюга, не на шутку разыгралась.
Но ни что не пугает Машу, ведь она маму любит больше всех и хочет чтобы она снова была здоровой, весёлой и жизнерадостной.
Оделась она потеплее. Валенки, шубейку с варежками, а на голову повязала мамину, пуховую, оренбургскую шаль. В руки взяла суковатую палку, чтоб чужих собак отгонять, да мало — ли что может встретиться в ночном лесу.
Вьюга с радостью подхватила девочку в свои объятия и подтолкнула в ночную темень. Проваливаясь глубоко в снег, она шагнула в сторону леса, напевая для смелости.
Мне не страшен лес ночной,
Волки мне не страшны.
Пробегу я лес стрелой,
Маме за лекарством…
Прошло уже довольно много времени — нет деревни. Поняла Маша, что заблудилась… Плачет… Плачет не столько от того что заплутала — за маму и её лекарство.
А по сторонам уже волки завыли и нет — нет, глазами злобно сверкнут в ночи. А им — волкам, вьюга ещё сильнее подвывает — вроде подсобляет окаянным. И вдруг…
Чего это ты, девочка, плачешь? И что делаешь в столь поздний час, в зимнем лесу?
Смотрит девочка, а рядом дедушка стоит, с посохом. Борода белая — белая. Вылитый Дед Мороз.
Удивилась она и вдруг заплакала ещё сильнее.
— Ну, что ты, что ты милая… Сказывай, что с тобой приключилось, а то, глядючи на тебя и мне плакать захотелось.
И тут он повернулся к лесу лицом и крикнул:
— Фу-у-у, серые!… Прекратите!… Не мешайте Машеньке говорить…
Вмиг стих волчий вой и исчезли жёлтые огоньки глаз.
— Дедушка… — улыбнулась девочка, — А откуда Вы меня знаете моё имя? Мы ведь с Вами не знакомы. И почему, Вас звери слушаются?
Засмеялся старый дедушка.
— Как не знать… Ведь о тебе идёт добрая молва по свету. Помнишь, летом, когда петушок сломал ножку — ты его долго выхаживала. И как приютила брошенного котёнка…. А сегодня, с утра пораньше, ты голодным пташкам в кормушку хлебных крошек насыпала…
Так зачем ты ночью в лес пожаловала, Маша?…
— Мама… Маменька заболела. Плохо ей. Жар застит ей глаза. Вот я и спешу за лекарством в соседнюю деревню — да видимо заблудилась…
Вновь всхлипнула девочка.
— Ну это дело, милая, поправимо. Во-о-от…
Он развязал мешок и достал маленький пузырёк.
— В этом пузырьке маслице, Маша. Почище любой микстуры! Кисточка — то у тебя есть?
— Есть — есть дедушка! Я страсть, как люблю рисовать!
Улыбнулся дедушка.
— Вот и хорошо. Придёшь домой и маме лобик этим маслицем, да с молитвочкой три раза помажешь, вот та-а-ак….
И он крестообразно показал, как надо делать.
— Поняла-а-а?
— Поняла — поняла, дедушка. Вот только куда идти, следы ведь замело.
Да и волки недалече….
— Не переживай, голуба. Волки теперь, до самой смерти тебя не тронут. Давай руку — помогу выйти из леса, —
и он взял Машу за руку..
Вскорости, за разговорами, они вышли прямо к дому девочки..
Да, вот ещё… Совсем запамятовал старый… Дома образа — то есть?
— Конечно, дедушка, есть. Мы ведь с маменькой, без молитв спать не ложимся, перед трапезой, да и после неё. Как без молитвы — так нельзя.
Ещё раз улыбнулся дедушка.
— Вот и замечательно. После того, как помажешь лобик маме — подойди к иконам и ещё раз помолись, усердно, от всего сердца. Я думаю, что всё это поможет. Ведь детская молитва самая чистая, искренняя и Богу угодная. Ну беги….
— Спасибо, милый дедушка!
— Беги — беги, светлая душа, мать наверное заждалась, — и он слегка подтолкнул девочку, — Беги….
Маша всё сделала, как велел дедушка. А когда девочка подошла к иконам, чтобы поблагодарить Всевышнего за пришедшую в себя маму — остолбенела.
На неё, с иконы, слегка улыбаясь, по доброму смотрел Николай Чудотворец — дедушка с которым она давеча встретилась в лесу...