Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".
Кривое зеркало, она сказала, кривое зеркало – это обо мне. "Почему я кривое зеркало?" – спросил я Марию.
А она мне с бесподобной улыбкой ответила:
- Какой ты, право, неряшливый, вот смотри, – она показала пуговицу застёгнутую не полностью, наполовину, – может выскочить, будет неопрятно.
- А может... – начал я, но она перебила.
- Может нет? Тогда вот это что? – она показала на "сгорбленную" рубашку.
Я всегда так одевался, рубашка была немного приспущена от ремня, чтобы удобно было двигаться, но объяснять я не стал.
- Кривое зеркало, – я сказал, – у тебя: ты оцениваешь человека только согласно своим причудам, вот например, – я показал на её платье, – не слишком широковато для тебя? Мода, как известно изменилась...
Я ещё продолжал обиженно отповедывать её, как она приказала помалкивать, указав пальцем на свой рот: молчи, мол. За моей спиной стоял её возлюбленный, но я продолжал тираду.
- Так-так, платье моей Маши тебе не нравится, что ещё?
Я оглянулся.
- А ей моя пуговица, видите ли, не полностью застёгнута – какая жалость!
Я разошёлся не на шутку, на что он, князь с имперскими замашками, в шутку, конечно, сказал:
- Ей можно всё – пусть возмущается, ищет изъяны, ей можно.
Я тогда не понял, махнул рукой, мол, разбирайтесь сами с кривыми зеркалами, и ушёл по своим делам. Но меня не оставили: ни Мария Дмитриевна, ни князь – "обхаживали" оба, я не мог понять – почему. К матери я не обращался, но она сама решила поговорить со мной:
- Игорь, что ты думаешь по поводу свадьбы с N-ской?
Я вскинул удивлённо брови.
- Откуда ты знаешь?
- Люди говорят.
- Ничего не могу сказать: я не делал ей предложения и не буду делать. Это такая... я, видите ли, кривое зеркало – неряшливо одет, а она, если послушать, приведёт меня в порядок.
- Вот-вот, в порядок... это её дела нужно приводить в порядок, а ты здесь причём?
Я тут же стал соображать... сопоставил некоторые детали наших разговоров и пришёл к выводу, что дело моё хуже, чем я думал. Если ещё вчера... да, она уже в открытую намекала мне, что я должен сделать ей предложение, но... Я вспомнил детали разговора, тогда я не обратил на них внимания, а надо было. Мешало плюхнуться на колени только её замечание: я вечный её раб буду, только попадусь. Сказано было в шутку, но я не любил шуток и друзья об этом знали: за обидчивый нрав называли, за глаза конечно, "абиссинцем" – я узнал и не обиделся.
- Значит, – сделал я заключение, – князь хочет пристроить дитя, а я подходящей парой оказался. Пусть ищут получше: мне чужой ребёнок ни к чему.
- Подумай, не отстанут, а ты можешь уехать, – мать беспокоилась обо мне больше, чем я о себе.
- Подумал уже! Еду в армию.
Мать переубеждать больше не стала, но заметила:
- Меня больше не спрашивай, я сказала, что лучше для тебя будет.
Но я уехал в армию, мой полугодовой "отпуск" закончился (я вышел в отставку полгода назад), и теперь возвращаюсь к своим друзьям в полк. Там мне не рады будут: я слишком хмур для компаний, но пусть потерпят.
Полк с моим приходом снялся и отправлен был... как это у вас? – "горячая точка"?
Выжил, вернулся, моя "невеста" уже замужем – балует своего ребёнка, а несчастный муж, проклиная всё на свете, божится, что придушит её в постели за... (то и то). Я не обратил внимания на его проклятья, как и на его жену – поздравил с браком и удалился в своё имение подальше от двора. Мария захворала и умерла вскоре, оставив ребёнка без попечения: своих родителей уже не было, князь вскоре женился и участия не принял в похоронах женщины и судьбе своего сына. Пожил ребёнок с "отцом", но не приняло сердце неродного сына или обида на покойную жену была сильней душевной расположенности к маленькому существу: он уехал, оставив "сына" на гувернантку. Денег оставил немного и те быстро закончились. Ребёнок не голодал, нет, но вскоре гувернантки след простыл, а пятилетний малыш оказался в приюте. Как такое могло быть? Кому положено, знали, чей ребёнок, но их было мало и молчание не нарушали. Знал ли князь? Может, знал – может, не знал: кто теперь разберёт? Я любил Марию, был ею обижен: променяла меня на князя. Но после её смерти стал часто наблюдать за собой странную привычку: застёгивать ворот рубашки, проверять застёгнута ли пуговица по два раза ("горб" свободно заправленной рубашки оставил прежним). Мыслями возвращался к каждому сказанному ею слову, например: "Ты меня не любишь. Не умеешь прощать – это плохо... Потом поймёшь, пока не скажу..." и прочие слова. Приснился сон, будто она тянет руки не ко мне, а мимо меня. "К кому?" – думаю я. Присматриваюсь, вижу, идёт ребёнок... нет, скорей чувствую, что ребёнок, и просыпаюсь. К чему сон – не пойму. Забыл на время, потом... если не он же, то почти такой сон снится и дальше: "... уйди, уйди – прошу тебя, уйди!" Кому кричала эта женщина? Я не стал мучить себя нераскрытыми вопросами, а отправился в столицу навестить матушку: она всё время болела и звала в каждом письме к себе. Приехал, матушка жива и здорова, как может быть здорова женщина её лет.
- Замучила меня твоя Мария, – заявила мать чуть не с порога, – снится каждую ночь, просит "прими меня" или... – она подумала, – нет, пожалуй: "обойми меня" – так.
Я рассказал матери о своих снах. Мы оба подумали...
- Знаешь, ведь она просит о ребёнке. Он, конечно, не твой, но теперь ничей: понимаешь? Князь уже не вспомнит о нём, а чёртов "отец" пропал, как в воду канул, подлец!
- Я бы его ругать не стал, Мария его обманула или... откуда нам знать, что между ними происходило?
Мы ещё долго говорили о Марии (о Маше, моей Маше), как вдруг мама задала нечаянный вопрос:
- Игорь, ты не намерен жениться?
Я был обескуражен.
- Откуда ты знаешь?.. – потом посмотрел на неё, нет, не знает. – Я хотел, мама, теперь уже не хочу... уйти в монастырь, душа так запросила уединения... и молитву выучил, стал повторять "... наставь меня, Боже...", пока не приснился этот сон с Марией.
- Наставил?
Мать шутить не любила, я принял серьёзно.
- Я подумать должен, мама.
Через два года, как Марии не стало, я забрал её сына из сиротского приюта. По странному стечению обстоятельств вернулся его "отец" и одобрил моё решение; он уже был женат к тому времени, и жена на сносях, а князь вдруг ласков стал (откуда узнал?), продвинул по службе (я стал служить, без дел сидеть не могу). Конечно он, больше некому: сидел бы клерком, переписывал бумаги, а тут в начальство на ранг выше обещанного!
Ребёнок встретил меня восклицанием: "Обойми меня!" Оказывается, он так ждал, когда папа его заберёт отсюда. Так ему говорили воспитатели, наверное, но откуда он узнал слово матери, которую не помнил – "обойми меня"? Ребёнку было пять лет, когда я забрал его из приюта, и удивился, что имя ему Мария дала моё.
- Ну, что, Игорёк, пойдём домой? Будешь у меня жить: хорошо? Дай обойму тебя ещё разок, ты такой хороший, как твоя мама.