(О Воронкиной Наталье Владимировне. Для книги Насти и Риты Воронкиных - к юбилею мамы)
В юности я была очень смелой, точнее даже – дерзкой. Как это обычно бывает: обостренное чувство справедливости, слова летят быстрее мысли… (В. Горшков мне впоследствии говаривал: «Вот ты нарываешься, а бить – меня будут»). При таком анамнезе все пять лет института я была старостой группы.
И вот, как-то раз, в самом начале первого курса, наша группа заждалась своей пары в холле на втором этаже, а преподавателя всё не было. Мы, конечно, болтали-хохотали, топали каблуками по звонкому паркету, ни о чем плохом не думали, и тут… Из дверей с номером 201 вылетает к нам… женщина-фурия! Разъяренное лицо, злые глаза из-под сведенных бровей мечут молнии. Даже высокая «гулька» на голове – как «мигалка» у милицейской машины, разве что только не включенная… «Как вы можете! Кругом занятия идут!» – зарычала на нас женщина красивым академическим голосом. Все внезапно почувствовали, что своим недостойным поведением оскорбили святое святых – само высшее образование в лице этой женщины! И да, она была его воплощением. В чем-то строгом, правильном темно-зеленом, с элегантным шейным платком, с классической брошкой, с «гулькой»… Группа стихла.
Но тут вдруг во мне проснулась неадекватная староста – и меня прорвало. «Мы ждем своего занятия уже десять минут, а преподавателя нет! Куда нам деваться? Мы же не можем отсюда уйти! А вдруг мы разминёмся? А потом нам же скажут, что это мы опоздали! И вообще, я сейчас пойду в деканат – жаловаться!» Группа стихла совсем…
Лицо женщины стало еще суровее. Она крепко сжала маленький аристократичный кулак, коротко тряхнула им мне перед носом и грозно сказала: «Бессовестные! Можно же хотя бы потише!» Тряхнула еще раз – группе. И в гробовой тишине раздраженно удалилась в высокие двери. «Ты чего?.. А вдруг она у нас что-нибудь вести будет», – прошептал мне кто-то. «Не дай бог!» – ответила я, а в мыслях шевельнулось, что наверняка будет. Мы были в биологическом крыле. И ведь об этом так явно подмигивала мне стигмой хламидомонада на плакате, видневшемся в дверном проеме, пока я орала на преподавателя!.. Как можно было не догадаться?
Это была Наталья Владимировна. Боялась я ее почти год. Когда мы встречались в коридорах института, лицо ее, конечно, уже не было сурово, чаще всего она кому-нибудь улыбалась. Однажды мне даже померещилось, что мне. Но всякий раз ее академические брошки словно тихо напоминали мне: «Бессовестная! Бессовестная!» Сдав обе первые сессии на пятерки, я опасалась, что на втором курсе по систематике растений мне вряд ли будет светить пятерка в диплом. Ошибалась.
Возможно, «виной» тому была Настя, с которой после первого курса мы оказались в одном походе в Карелии. Наталья Владимировна на первой же лабораторной, в том самом кабинете 201, только мы уселись, деловито спросила, а кто тут Таня Круглова? Я, краснея, что-то промямлила …И на протяжении следующих пятнадцати минут мои удивленные одногруппники внимали радостному подробному отчету Натальи Владимировны – про то, как мы с ее Настей в поход ходили!..
Про наши приключения в походах Наталья Владимировна потом рассказывала на занятиях даже тогда, когда мы ходили в эти походы без Насти. Даже тем студентам биофака, которые никого из нас не знали.
Дело было на Кольском. Мы провели вечер в компании мутноватых аборигенов, которые изо всех сил впечатляли нас честными байками про снежного человека, шатающегося где-то в окрестностях. Впечатленные, мы решили пошутить. Прохладным утром В. Горшков вылепил на пляже гигантский, тяжело углубленный в песок след босой ноги. Мы все сфотографировались на его фоне для масштаба, сделав при этом серьезные лица, как положено для такого события. А как приехали, Виталик первым делом показал это фото любимому преподавателю – Наталье Владимировне. На голубом глазу этот негодяй поведал ей, что вот: идем, понимаешь, по берегу, грибы собираем, а тут – размытая цепочка огромных следов. А один – не размыло…
Вряд ли Наталья Владимировна верила всем подряд балаболам. Но Виталику она почему-то верила всегда. Ой, как же меня потом взахлеб, перебивая друг друга, расспрашивали девчонки-соседки, которые учились на курс младше: а почему мы не выследили этого снежного человека, а как это я со страху не умерла? Горшков, помню, тоже долго держал оборону…
Ездили мы как-то на практике с Натальей Владимировной куда-то – не помню куда, помню только, что в пески. Дымчатое солнце, смолистый ветерок, хруст хвои, седые травки под ногами. Красота! Наталья Владимировна, не переставая, пела про ботанику, полевой блокнот дымился... Впрочем, не у всех. В нашу группу тогда из академического отпуска ненадолго пришел некто, чьего имени я не помню, но это не важно. Назовем его Федя. Говорили, что он регулярно покуривает, и отнюдь не табак. И вот картина. Наталья Владимировна вдохновенно поет про травки, окруженная верными девочками с блокнотами. Рядом отстраненно от всех пасется Федя: неторопливо срывает цветочки, долго и пристально их разглядывает со всех сторон. Лицо его то туманно-задумчиво, то вдруг озаряется светлой улыбкой. Парни своими спинами, без особого, правда, фанатизма, пытаются загородить своего нового товарища. А того словно обуял тихий экстаз, вызванный совершенством местной боровой флоры.
На пути назад Наталья Владимировна тихо и с уважением заметила: «Федор сегодня особенно углубленно изучал некоторые растения. Сразу видно, не поверхностный, серьезный человек!» …О святой наивности Натальи Владимировны не зря слагали легенды в институте.
Кстати, в той же поездке, помнится, мы сильно загулялись и поняли, что опаздываем на автобус. А водитель наш просил не задерживаться. Мы заспешили изо всех сил, но быстрее ноги переставлять уже не получалось. Не бежать же всем! Жарко, в конце концов. И Наталья Владимировна сказала: «Надо увеличить скорость не только за счет частоты, но и за счет длины шага! Давайте все шагать шире!» И мы зашагали!.. Это, наверное, стоило наблюдать со стороны. Ну, или сзади… Сосредоточенный, бодро колыхающий сочными частями тел отряд о-о-очень широко шагающих румяных студенток – под предводительством пыхтящей, но не сбавляющей темпа Натальи Владимировны. Следом, любуясь картиной и похохатывая, маршируют длинноногие парни.
Ну а Федю мы потом еще минут десять ждали, уже в автобусе. Он, видимо, снова углубился в изучение травок.
А вот хожу я так с тех пор – регулярно. И всегда вспоминаю Наталью Владимировну. Очень эффективный способ, когда опаздываешь: просто заставлять свои ноги шагать шире. И бежать тогда не надо, и люди вокруг улыбаются…
Дорогая Наталья Владимировна! Как это всегда было весело и замечательно – быть любимчиками у взаимно горячо любимого преподавателя! И как чудесно знать, что в одном калужском доме на маленькой кухне тебя всегда пригреет и накормит заботливая женщина с пытливым острым взглядом и высокой академической «гулькой». Расспросит в подробностях про все работы, походы и успеваемость детей, напомнив безошибочно и точно, на чем остановились в прошлый раз – пару-тройку лет назад. И непременно расскажет в ответ что-то ботаническое, поделится планами, зарядит молодым энтузиазмом. С гордостью поведает об успехах своих коллег, учеников, детей и внуков.
Как прекрасно знать, что изменится всё вокруг, но никогда не изменится этот мудрый и душевный человек, который всегда верит тебе и гордится тобой!
С юбилеем Вас, Наталья Владимировна, наш дорогой и близкий друг и учитель!
2021