Ошшены не остались ночевать в деревне — они переправились через реку и разбили походную палатку на том берегу. Здесь же паслись кони и стояла крытая повозка. Трое посланников сидели вокруг костерка и не повели и бровью, когда появились Кэтэри и Амитола. Перевезший их воин, один из телохранителей вождя, пожелал видящей легкой дороги и быстрого возвращения и оттолкнул лодку от берега.
Неловкая пауза затягивалась; Амитола, взглянув на Кэтэри, увидела, что та начинает злиться, но тут навстречу им из повозки появилась женщина-ошшенка.
— Мой муж приветствует тебя и твою ученицу, видящая наших друзей сеанти, — она говорила, как и вчера — быстро, тихо, не глядя в лицо. — Если вы хотите подкрепиться перед дорогой, я разведу костер и приготовлю...
— Благодарю тебя и твоего мужа, — сладким, как мед голосом ответила Кэтэри. — Позволь узнать твое имя?
По лицу Чисеквы пробежала судорога, но когда женщина обернулась к нему, будто ожидая разрешения, он слегка кивнул.
— Меня зовут Янаха, — ответила ошшенка и чуть склонила голову. Кэтэри, видимо, решила больше не дразнить кочевника.
— Благодарю твоего мужа и тебя, Янаха, но мы не голодны. Ваш видящий нуждается в помощи, поэтому будет лучше, если мы отправимся в путь как можно скорее.
Ошшены, будто ожидали услышать эти слова, тут же поднялись, затоптали костер, за несколько коротких минут разобрали палатку и принялись седлать коней.
— Тебе и твоей ученице будет удобней в повозке, — сказала Янаха. — Лесные жители, я слышала, непривычны к верховой езде.
Видящая лишь пожала плечами.
Дороге, казалось, конца не будет. За пологом повозки убегала вдаль высокая пожелтевшая трава; над ней нависло серое, затянутое тучами небо. Заунывно пел холодный ветер.
От мерного покачивания Амитолу немного мутило и клонило в сон. Чтобы отвлечься, она попыталась представить, как может выглядеть прерия в мире духов, а потом сообразила, что представлять ничего не нужно, можно увидеть самой — закрыла глаза и отправила свое сознание на ту сторону.
Амитоле показалась, что она падает — подрагивающий борт повозки исчез и она, кувыркнувшись, покатилась назад, но через секунду обнаружила себя на ногах, стоящей посреди золотистой, пахнущей дождем и мокрой землей травы. Темные, кажущиеся очень тяжелыми тучи проплывали совсем низко, едва не касаясь макушки.
— Невесело осенью, — сказал кто-то. — Что в вашем мире, что в нашем.
Амитола обернулась.
— Привет, — сказал черно-серебристый лис.
— Хаока, — обрадовалась она. — Ты что тут делаешь?
Тот мотнул головой.
— Решил присмотреть за вами. Мало ли что.
Амитола озадаченно взглянула на лиса.
— Но откуда ты знаешь путь? Ты что, можешь из одного мира видеть другой? Со мной такое несколько раз случалось, когда я была маленькой...
— Не могу. Вы, люди, можете. И то только там, где граница истончилась.
— Тогда как...
— Я чувствую, — сказал Хаока. — Когда у тебя на той стороне есть человек, его чувствуешь.
— Ты действительно любишь ее, — с улыбкой сказала Амитола. Лис фыркнул.
— Пойдем, нечего на месте стоять. Это ты, как решишь вернуться, очнешься прямо в повозке, а мне вас догонять придется.
Некоторое время они шли молча.
— Кэтэри как-то говорила, что из всех духов первым увидела тебя, — сказала девушка. — Когда ее дар открылся...
— Это я ее первым увидел. — возразил лис. — Просто рядом оказался, когда она начала просвечивать на нашу сторону. Граница вокруг нее совсем исчезла, а я смотрю — ребенок ребенком. Самый завалящий дух ее в два счета сожрет, если заметит. Видящий ваш как раз в отъезде был, пришлось, пока он не вернулся, ходить за Кэтэри и следить, чтоб ее никто не тронул. Ну и вообще, я, если считать по вашему, тогда чуть старше ее был, мне бегать и играть хотелось, а с кем у нас поиграешь? Тикичик этот, дубина неуклюжая, только и умеет, что в догонялки, да еще на хвост постоянно наступает своими граблями. Вот с ней и играл...
— А сколько тебе сейчас по нашему?
Хаока задумался.
— Точно не скажу. Думаю, я не слишком вырос. Наверное, сейчас я примерно твоего возраста. Мы вообще взрослеем медленно и живем долго, не то что люди.
Он помолчал и добавил:
— Она... вы слишком хрупкие. И уйдете слишком рано. Кто вас защитит, если не я?
Снова молчание. В нескольких шагах впереди из норы в земле высунулся мохнатый зверек, заметив Амитолу и Хаоку издал высокую переливающуюся трель и спрятался обратно.
— Это из-за тебя Кэтэри здесь превращается в лису? — спросила девушка.
— Так решили духи во время ее посвящения. Может, и из-за меня. Они ведь знают, что Кэтэри — мой человек.
— А я, наверное, до старости так и буду ходить в ученицах, — пожаловалась Амитола. — Она считает, что я все еще не готова стать видящей.
— Она хочет защитить тебя, — ответил лис. — Поэтому и тянет с посвящением.
— Что?
Хаока замялся.
— Не нужно было мне об этом говорить, — с досадой сказал он. — Кэтэри бы этого не хотела. Ладно... Посвящение в видящие — это больно.
— И всего-то? — вскинулась девушка. — Я могу потерпеть. Она меня совсем ребенком считает?
— Ты не поняла. Это очень больно. Когда Кэтэри посвящали, она так кричала, что я не выдержал и попытался вмешаться и вытащить ее. Старый видящий еле остановил меня... — лис покачал головой. — Я слышал, что некоторые люди, если не были готовы, во время посвящения сходили с ума или умирали.
— Да почему больно-то? Что с ней происходило?
— Не хочу об этом говорить, — буркнул Хаока. — Еще испугаешься и не захочешь становиться видящей. Я и так слишком много наболтал.
— Но...
— Тебе особо ничего не угрожает. Кэтэри считает, что ты сможешь пройти посвящение. Да и я это вижу. Просто будь готова к тому, что когда придет время, тебе будет больно.
Лис на секунду замер, будто принюхиваясь к чему-то, навострил уши.
— Вы скоро приедете, — сказал он. — Тебе пора возвращаться.
И, прежде чем Амитола успела ответить, припустил бегом и исчез в траве.
Кочевье ошшенов показалось, когда уже начало темнеть — десятки высоких остроконечных палаток, костры, многоголосый шум, ржание коней. Чисеква через свою жену объявил, что великий вождь Энапай, к сожалению, не сможет принять гостий, потому что как раз сейчас вместе со своими воинами ускакал на поиски нескольких отставших от племени стариков.
— В этом нет необходимости, — отрезала Кэтэри. — Я здесь, чтобы вернуть вашего видящего.
— Если вы голодны... — вновь начала Янаха.
— Мы поели по дороге.
Они остановились в центре кочевья, на окруженной палатками площади. Некоторые из кочевников, в основном молодых, украдкой бросали на прибывших любопытные взгляды, остальные игнорировали из или даже отворачивались, проходя мимо.
— Для тебя и твоей ученицы приготовили палатку, — сообщила Янаха.
— Благодарю. Отдыхать будем потом. Воин, в которого вселился дух, сейчас здесь? Прежде, чем мы начнем, мне нужно задать ему несколько вопросов.
Женщина метнулась к Чисекве, выслушала его и вновь обернулась к Кэтэри.
— Мой муж говорит, что он здесь, но вряд ли будет тебе полезен...
— Речь идет о спасении вашего видящего. Прежде, чем мы пойдем искать его на той стороне, мне нужно узнать о том, что произошло, абсолютно все, — нетерпеливо сказала Кэтэри. — От начала до конца.
Чисеква еле заметно скривил губы. Он подозвал одного из своих спутников, о чем-то коротко переговорил с ним и тот исчез между палатками.
— Хаока здесь,- тихонько сообщила Амитола. Видящая слегка улыбнулась.
— На ту сторону ходила? А я решила, что ты спишь. Так он все-таки увязался за нами? Говорила же ему, не волнуйся, все хорошо будет...
Вскоре вернулся ошшен, ведя с собой высокого тощего парня чуть старше Амитолы. Тот явно робел, переминался с ноги на ногу и не сводил глаз с Чисеквы.
— Гудехи, — приказал тот. — Расскажи мне, что с тобой произошло три дня назад.
Парень с трудом сглотнул и что-то пробормотал.
— Чего он мямлит, не слышно же ни слова, — в сердцах бросила видящая. Она сделала было шаг к парню, но Чисеква опередил ее.
— Говори со мной громче, Гудехи.
— Я, Куэна и Вэмитин играли в кости, — снова начал тот. — И я помню, что мне как раз выпали две змеи и орел, а потом меня как будто кто-то сильно ударил и я оказался в темноте. Было совсем темно, я даже собственных рук не видел...
— Ты побежал куда-то или остался на месте? — спросила Кэтэри. Парень бросил на нее быстрый взгляд и снова уставился на Чисекву.
— Скажи мне, Гудехи, что ты сделал, оказавшись в темноте? — спросил тот. Кэтэри закатила глаза.
— Я... ничего, Чисеква. Я был очень напуган. Я стоял на месте и надеялся, что скоро все кончится и я снова смогу видеть.
— Дальше.
— Прошло немного времени и я услышал, как кто-то зовет меня. Голос был похож на Техкеома. Я отозвался и из темноты вышло существо... как койот с желтой шерстью и ходящий на двух ногах, а голос у него был как у нашего видящего.
— Значит, это и был Техкеом, — сказал Чисеква. — Дальше.
— Он сказал, чтобы я не боялся и что он вернет меня обратно. Он дотронулся до меня, потом закричал и я вдруг оказался лежащим на циновке в своей палатке. Это все.
— Это все, — громко повторил Чисеква. — Хорошо. Ступай, Гудехи.
После того как парень ушел, Кэтэри попросила Янаху отвести ее и Амитолу в палатку, что приготовили для них. Невзрачная и хлипкая на первый взгляд, внутри она оказалась обшита шкурами мехом внутрь, пол устлан теплыми одеялами. Но отдыхать времени не было.
Видящая стала извлекать из сумки амулеты и ожерелья, достала из деревянных коробочек и смешала краску для лица — белую из барсучьего жира и глины, красную из киновари.
— Янаха отведет нас к дому видящего, — тихо говорила она Амитоле. — Перед тем, как войдем, я обращусь к духу прерии... песня, танец, как обычно. Задашь мне ритм, хорошо?
— Конечно, — кивнула та. Девушка была уже готова — на плечах ритуальная накидка, в волосах белое перо, в руке бубен.
— Скорее всего я была права и искать уже некого, — озабоченно хмурясь, сказала Кэтэри. — Парень сказал, что видящий закричал в самый последний момент, так? Я думаю, какой-то дух напал на него и убил — раз он уже три дня как не возвращается. Но попробовать поискать все равно надо...
Видящая несколькими мазками нанесла на лицо краску, надела ожерелья. Амитола помогла ей облачиться в накидку с капюшоном-волчьей головой.
— Ну, пойдем.
У палатки видящего ошшенов уже собрались несколько десятков человек. Они бесцельно прохаживались туда-сюда, переговаривались между собой, некоторые, сидя на земле, курили или играли в кости; все делали вид, что ничего особенного не происходит и появившаяся видящая сеанти им совершенно неинтересна.
Кэтэри перехватила взгляд ученицы, хмыкнула, слегка покачала головой.
Она уселась, скрестив ноги, быстрыми движениями развела небольшой костерок. Потом достала из сумки пригоршню засушенных лепестков и бросила их в огонь.
— Приношу дар великому духу прерии, чтобы берег Техкеома в своих владениях, — нараспев проговорила Кэтэри. Амитола, присев рядом, стала негромко отбивать ритм. Видящая на некоторое время замерла, закрыв глаза, потом поднялась и закружила вокруг костра, раскинув руки.
— Приношу дар великому духу прерии, чтобы не дал злу коснуться его...
Еще горсть хрупких разноцветных лепестков упала в костер.
— Приношу дар великому духу волка, чтобы помог мне отыскать Техкеома на той стороне...
Кэтэри достала из сумки несколько полосок вяленого мяса и тоже скормила их пламени.
Она снова закружилась, монотонно выводя несколько повторяющихся нот. Амитола, на секунду оторвав от Кэтэри взгляд, заметила, что окружающая их толпа стала больше. Ошшены больше не делали вид, будто оказались у палатки видящего случайно и совсем не интересуются происходящим. Теперь за Кэтэри пристально следили десятки глаз.
— Великий дух прерии! Открой ворота и дай мне пройти! — крикнула видящая. Повернувшись к входу в палатку, она подняла руки и широко развела их в стороны, будто раздвигая невидимую завесу, потом жестом приказала Амитоле следовать за ней.
Видящий ошшенов, не старый еще человек с темной обожженной солнцем кожей лежал на спине, закутанный в одеяла и шкуры и как будто спал. Его глаза были закрыты, лицо безмятежно, дыхание глубокое и ровное. Кэтэри с сожалением покачала головой.
— Придется потом объяснять этим, что нас призвали слишком поздно и спасать тут уже некого. Если кто-нибудь соизволит снизойти до разговора с нами, конечно. — тихонько сказала она. — Значит, Тола, мы сейчас перейдем на ту сторону, осмотримся, скорее всего никого не найдем и вернемся назад.
Девушка кивнула.
— На всякий случай... ну знаешь, мало ли что, вдруг тот дух, что напал на видящего, все еще ошивается неподалеку... на всякий случай не отходи от меня. И если прикажу возвращаться, не тяни время и не задавай вопросов. Просто делай, что скажу.
— Хорошо.
— Ну, пойдем.
Глаза Кэтэри закрылись и она бесшумно опустилась на пол палатки. Через секунду Амитола последовала ее примеру.
Огромная ярко-белая луна висела низко над ее головой, то пропадая за наплывающими тучами, то появляясь снова. Вокруг, насколько видел глаз, расстилался золотистый травяной ковер. Ветер холодными порывами бил в лицо.
Лиса-Кэтэри принялась осматриваться, навострив уши и приподняв переднюю лапу.
— Запах какой-то, — заметила она. — Странный. Не пойму...
Из травы появился Хаока.
— Вот прилипала! — воскликнула видящая. — Я же тебе говорила, не беспокойся. Стоило в такую даль идти...
Лисы потерлись мордочками в знак приветствия.
— Я его нашел, — сказал Хаока.
— Он что, жив?
— Да, жив. — он бросил взгляд себе за спину. — Он здесь, совсем рядом. Наверное, с кем-то дрался или убегал. Земля вся изрыта, следы еще какие-то странные.
— Но он ранен, — полувопросительно сказала видящая.
— Нет, не похоже. Просто... Тебе стоит самой взглянуть.
Они шли недолго. Техкеом — в мире духов он принял форму койота, только лицо было почти человеческим да спина покрыта длинными, похожими на ежовые, колючками — лежал на боку в луже засохших нечистот. Желтая шерсть потемнела и торчала слипшимися клочками. Трава вокруг была вытоптана или вырвана с корнем.
— Техкеом! — окликнула Кэтэри. Тот не ответил.
— Мы пришли спасти тебя. Техкеом!
Койот издал сдавленный горловой звук, глядя прямо перед собой пустыми круглыми глазами. Захихикал. Засмеялся пронзительным лающим смехом.
По спине Амитолы пробежал холодок, но она заставила себя сделать шаг вперед.
— Стой, где стоишь, — приказала Кэтэри, на секунду обернувшись к ней. — Не нравится мне все это... Техкеом, ты слышишь меня?
Истерический смех койота сменился всхлипываниями. Его задние лапы конвульсивно задергались.
— Он сошел с ума, — мрачно сказала видящая.
— Ты сможешь вернуть его таким? — спросил Хаока. Он кружил вокруг них, настороженно оглядываясь по сторонам.
— Могу, конечно, но...
— Не подходи ко мне, — прохныкал Техкеом. — Я боюсь... я боюсь.
— Что...
Из мрака бесшумно выплыл чей-то силуэт. Амитола успела удивиться — как он может казаться темнее, чем сама темнота? -, а потом на него упали лучи лунного света и она вскрикнула.
Он был высоким, вдвое выше обычного человека, и мускулистым; его мокасины, брюки и сама кожа были угольно-черного цвета, в груди засел черный топорик. Лицо скрывалось под капюшоном, из тени лишь поблескивал белок налитого кровью глаза. Полы плаща, казалось, плыли в воздухе, не касаясь земли.
— Ты пришла, — сказал он. Голос человека звучал мягко, но в нем чувствовалась сдерживаемая ярость. — Я знал, что ты придешь.
Амитола застыла на месте. Она не могла понять, что с ней происходит — да, пришелец с топором в груди выглядел страшно, но есть обычный страх, а есть вгоняющий в оцепенение ужас, от которого хочется зажмуриться, закрыть глаза руками, выколоть их чтобы не видеть эту темную фигуру, надвигающуюся на тебя, прожигающую ненавидящим взглядом...
Пронзительно закричала Кэтэри, и это вывело девушку из ступора. Лиса у ее ног припала к земле, прижав уши, медного цвета шерсть встала дыбом.
— Ты пришла, — повторил человек. — Это хорошо.
— Бегите! — закричала Амитола.- Кэтэри, Хаока, бегите! Бегите!
— Я уничтожу тебя, — сказал человек. — Погибнет все твое племя. Все, кого ты любишь. А потом я приду за тобой.
Лис бросился на него, уже в полете выпустив из пасти струю серебристого огня. Пришелец молниеносным движением выдернул топорик из груди, взмахнул им и пламя разбилось о сверкнувшее под лунным светом черное лезвие. Другой рукой он поймал Хаоку в воздухе, сжал кулак и лис взвыл от боли.
— Нет!
Темноту пронзила оранжевая вспышка. Кэтэри, рыча и оскалив зубы, кинулась на черного человека, но в последний момент вдруг остановилось, будто замешкавшись. В следующую секунду удар ноги отшвырнул ее назад.
— Нет! — снова закричала Амитола, и, хотя ноги еле слушались ее, шагнула вперед, даже не понимая толком, как может помешать пришельцу.
Тот отбросил лиса в сторону.
— Не сейчас, нет. Поживи еще немного в страхе и подожди. Я уничтожу все, что тебе дорого. Очень скоро. Но не сегодня.
Он всадил топорик в рану на груди, повернулся и исчез в темноте.
Хаока, хрипло дыша, поднялся. Кэтэри попыталась подойти к нему, но ее шатало, лапы заплетались и она упала, не сделав и нескольких шагов.
— Я в порядке, — проговорил лис. — Со мной все будет хорошо. Возвращайтесь назад.
— Хаока...
— Возвращайтесь! И заберите с собой видящего.
Двигаясь медленно, как во сне, Амитола присела возле все еще подвывающего и трясущегося койота, положила руку на его вздрагивающий бок и перенеслась.
Амитола рывком села, тяжело дыша. Прошло какое-то время, пока она поняла, что вновь находится в мире людей, к палатке видящего ошшенов. Глаза Кэтэри, лежащей рядом, все еще были закрыты. Амитола растерялась. Что делать? Снова перенестись на ту сторону, удостовериться, что Кэтэри и Хаока не ранены? Сначала проверить, смог ли вернуться Техкеом?
Видящий заворочался под ворохом одеял и шкур. Девушка встала, шагнула было к нему, чтобы помочь подняться, но замерла на месте. В лицо ей взглянули пустые глаза сумасшедшего, из растянутого в широкой улыбке рта капала слюна.
— Не подходи ко мне. — сказал он и на четвереньках пополз к выходу.
— Техкеом...
Он посмотрел на нее через плечо.
— Я боюсь. Не подходи ко мне.
Амитола в растерянности последовала за ним и, едва выйдя из палатки, замерла, будто пригвожденная к месту десятками взглядов. Толпа, обступившая жилище видящего, стала еще больше; ошшены молча смотрели на девушку и Техкеома. Потом двое или трое подбежали к видящему, чтобы помочь ему подняться, но он безвольно висел у них на руках и, как только его отпустили, снова упал на четвереньки.
— Я боюсь. Не подходи ко мне. Я боюсь. — монотонно твердил он снова и снова. Потом лег на землю и стал покачиваться, обхватив себя руками и пуская слюну.
— Сучка сеанти свела Техкеома с ума! — раздался чей-то выкрик, а потом толпа взорвалась яростным ревом. Сполохи факелов выхватывали из сгущающейся тьмы искаженные ненавистью лица, руки, сжимающие ножи, копья и камни.
— Убить ее! Убить их обеих!
— Подождите! — закричала Амитола, больше растерянная чем испуганная. — Он... он уже был безумен, когда мы нашли его! Мы не...
Ошенны медленно подходили ближе.
— Проклятая колдунья!
— Шлюха!
— Убить их!
Брошенный кем-то камень упал у ее ног. Краем глаза Амитола заметила, как за ее спиной из палатки появилась Кэтэри. Будто в полусне, не понимая где находится и что происходит, она растерянно оглядывалась по сторонам; увидев ее, толпа разъярилась еще сильней.
— Вы же сами просили вам помочь! — взмолилась девушка, и тут ей в живот угодил еще один камень. Вскрикнув, Амитола упала на колени. Боль была такой сильной, что почти заглушила все остальные чувства. Она смутно слышала топот, испуганно закричала Кэтэри; кто-то схватил ее за волосы и попытался рывком поднять на ноги...
Звук удара, ругательство и рука, державшая девушку за волосы, разжалась.
— Назад! Все назад!
Амитола с трудом встала и увидела Чисекву. Он стоял, заслоняя их от толпы и сжимал в руке копье; на земле перед ним лежал без сознания здоровенный ошшен.
— Следующего, кто тронет сеанти, я убью. — сказал он.
Толпа заревела.
— Предатель!
— Они колдуньи, Чисеква!
— Изменник, ты умрешь вместе с ними!
— Я презираю этих двоих не меньше вашего, — громко заявил Чисеква. — И с радостью позволил бы нашим коням разорвать их на части. Но я дал клятву, что им ничего не будет угрожать в нашем кочевье или в дороге, поэтому убью всякого, кто захочет причинить сеанти вред.
На него с проклятиями бросились сразу двое. Чисеква отразил удар дубинки и взмахнул копьем, распоров горло одному из нападающих. Второй, вооруженный ножом, попытался достать его ударом снизу, но Чисеква обрушил древко на его запястье и ошшен покатился по траве, прижимая сломанную руку к груди...
— Довольно!
Толпа расступилась. По образовавшемуся проходу шел, прихрамывая, плотный широкоплечий человек в богато украшенном меховом пончо; сопровождавшие его двое воинов держали наготове копья с кремневыми наконечниками.
Чисеква слегка склонил голову.
— Вождь Энапай, — проговорил он.
— Видящая сеанти специально свела Техкеома с ума? Это правда?
Толпа утвердительно зашумела, но Чисеква пожал плечами.
— Не знаю, вождь. Я воин и не разбираюсь в подобных вещах.
— Зря я послал за ней. — покачал головой тот. — А ты зачем дал клятву, о которой тебя никто не просил?
— Я заботился о племени, вождь. Нам нужно было вернуть Техкеома.
— Техкеом вернулся безумным и наши люди считают, что это дело рук этих двух баб. — сказал Энапай. — В любом случае они не могут уйти безнаказанными. Отойди, Чисеква.
— Я не могу этого сделать, вождь, — покачал головой тот.
— Я освобождаю тебя от клятвы. Отойди в сторону.
— Отпусти их, а завтра мы перейдем реку, сожжем деревню и если я поймаю этих колдуний, то сам перережу им глотки. Но сейчас я не могу позволить, чтобы с ними что-то случилось.
— Отойди в сторону, Чисеква. — угрожающе проговорил Энапай.
— Нет.
Вождь дал знак своим телохранителям и те двинулись вперед, выставив копья...
Амитола вынырнула из-за спины Чисеквы. Она метнулась к еле тлеющему костерку, который развела Кэтэри, обжигая руку, набрала горсть золы и поднесла к губам, еле слышно нашептывая что-то. Один из воинов шагнул было к ней, но девушка проскользнула мимо него и, оказавшись рядом с вождем Энапаем, разжала кулак и дунула изо всех сил. В лицо опешившего ошшена полетели черные хлопья.
— Взять...взять ее! — выдавил он. Второй телохранитель ударил Амитолу в спину древком копья, и она упала на колени. Ей заломили руки и заставили встать.
— Что ты сделала?
Амитола улыбалась.
— Что ты сделала, ты, дрянь?!
— Ты проклят, вождь Энапай, — сказала она. — Я оставила на тебе знак для великого огненного духа. Если моей наставнице, Чисекве или мне причинят вред, огненный дух пожрет тебя и не оставит даже костей. Ты сгоришь заживо.
Он с трудом сглотнул.
— Ты лжешь. Ты всего лишь ученица, даже не видящая. Ты не можешь насылать проклятия.
— Прикажи своему воину ударить меня еще раз и проверь, лгу я или нет. — сказала Амитола.
Энапай долго молчал. Потом зло плюнул на землю.
— Пусть убираются, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Ни коней, ни повозки, ни еды они не получат. Чисеква может позаботиться об этом сам. А нет, пусть идут обратно пешком.
Воины отпустили девушку и она снова опустилась на колени. Голова кружилась, ее била дрожь, руки затекли и болели. Через падающие на лицо волосы она видела, как вождь торопливо идет прочь, а за ним начинает расходиться и толпа.
Амитола была рада, что никто не видит, как она плачет от облегчения.