Этой зимой часто вспоминается зима другая. Не потому ли, что наконец-то идет снег, летят метели, стоят вперемежку со снегопадами яркие морозные дни, от которых в последние годы почти отвыкли с этими постоянными оттепелями и бесснежьем.
Тогда тоже было морозно. И февральское солнце, повисев над левым берегом реки, уже не торопилось прятаться за ближайшую деревню, как в короткий декабрьский день, а продлив суточный круг, медленно опускалось за старый город. Над крышами тянулись вверх дымки – это деревянные дома нашей округи отогревались изнутри печным теплом. В воздухе носился терпкий запах дыма и свежераспиленного хвойного дерева. А рядом кое-где уже стояли или строились каменные громады новых жилых домов, поднимаясь ввысь стенами с пустыми глазницами окон и кубиками санузлов. Ради них сносились целыми улицами обжитые домишки – каждый со своим характером и капризом. Все они были обречены. Выживали лишь немногие их соседи - деревья, чаще березы, которые не задевал ковш экскаватора.
Фонарей было мало: на всю улочку два-три светлых пятна. Макаринская роща вообще с приходом зимнего вечера погружалась во тьму, и рядом виднелись только редкие светящиеся окна нашей школы.
Будет неправдой сказать, что мы, пятнадцатилетние, только и занимались тем, что фиксировали в памяти старое, ускользающее от нас Заречье. Нет, конечно. Просто после уроков не хотелось спешить домой, мы только-только начинали узнавать друг друга – по-новому узнавать, несмотря на то, что знакомы были много лет. Сбиваясь в стайки, шатались по зимним улицам допоздна. По Суворова и Новгородской, по Речников и Портовой… Шумели, толкались, валялись в снегу. Оказавшись на Архангельской, не могли обойти стороной крутой, накатанный спуск вниз около будущего кинотеатра. Еще никому из нас не удавалось скатиться по нему на ногах: все обязательно падали. Замерзнув, придумывали повод зайти погреться к одноклассникам, которые уже переселись в только что построенные городские квартиры. Впрочем, таковых было немного - большинство из нас продолжало жить в «деревяшках». Помню, в те годы впервые при упоминании деревянного жилья стали чувствоваться какие-то уничижительные нотки: мол, как вам до сих пор не повезло.
Кто же знал, что пройдет не так уж много времени, и людей будет тяготить жизнь в многоэтажных «муравейниках» и многие будут стремиться построить или купить свой дом. А тогда большинство расстались с неблагоустроенным жильем без сожаления и очень радовались, что, как говорила моя тетка, «после бани не нужно выходить на холод», то есть помыться можно в своей ванной.
Теперь уже понятно, что мы стали последним поколением, которое выросло в старом Заречье и запомнило его таким вот: в паутине улочек и переулков, с рощами и прудами, с сиренью в палисадниках, с деревянными мостками… Ушло оно вместе с нашими детством и юностью. И мы быстро привыкли к новым улицам и автобусным маршрутам, магазинам и школам. Скоро будем привыкать к новому мосту, от которого тоже вокруг все изменится…
Вот только нет-нет да и царапнет душу легкая печаль о безвозвратности времени. Что ж, наверное, это удел всех старожилов…