Записки гаишника. Часть 13 (Виктор Астанин) / Проза.ру

Осенью - слякоть, летом - жара,
Зимой – гололёд, и мы в снегопаде,
В выходной - «усиленье», а дома семья,
День, ночь, воскресенье, а мы в наряде.

            Глава 13
      В июле 1987 года я окончил юридический факультет вместе с Владимиром Тихоновым, с которым я просидел на занятиях шесть лет за одним столом. У нас была там одна компания: кроме нас, Семиров Сергей с Миронцево, Жуков Сергей из Клина, Наталья Жолкина из Зубова, и Владимир Кузнецов из Москвы. Солнечногорск, Клин, Москва. На 5-м курсе Наташа вышла замуж за Васильева Валерия, переехала жить в Солнечногорск, и пришла к нам работать в батальон делопроизводителем. Диплом мы «обмывали» на берегу Волги, в районе Завидово. К нам присоединился преподаватель курса: «Гражданское право», Юрий Огибалин, с которым наша группа поддерживали хорошие отношения. Он жил в Москве, и также преподавал там в МГУ. Тёплый, летний вечер, красивая река, и счастливые мы.

А в августе умер мой отчим, Фёдор Дмитриевич. В похоронной процессии я оказался рядом с давней подругой мамы, Розой Васильевной Володиной. Они дружили ещё до войны. Роза Васильевна работала в горисполкоме Солнечногорска заведующей общим отделом. Мы с ней давно не виделись и тихо переговаривались, идя за гробом от дома. И вдруг она мне сказала:
- Виктор, сейчас такое время: хуже 17-го года.
Я не поверил, но промолчал. У нас на 6-м курсе была специальная лекция: «Действия иностранных разведок в отношении Советского Союза», как раз перед дипломом, и нам рассказали, как ЦРУ работает в союзных республиках. Я не поверил Розе Васильевне: если КГБ в курсе дела, то, не допустят, пресекут поползновения на СССР. «Предупреждён – значит: вооружён».

   Меня приняли в члены КПСС, и от горкома партии я съездил на экскурсию в Кремль. Посмотрел и послушал, в каких условиях жил и работал Ленин. Он занимал три комнаты с Надеждой Константиновной, и со своей сестрой. Троцкий захватил дворец. Нас, вновь вступивших в ряды коммунистов, провели в мавзолей, остановив туда очередь. Я там был уже в третий раз. Два раза я посещал мавзолей в детстве, и застал ещё Ленина вместе со Сталиным, который лежал в военном френче с золотой звездой на нём. Они лежали слева от проходящей очереди, ближним к людям находился отец народов.

Ежемесячно, в смене подводились итоги о проделанной работе по
предупреждению дорожно-транспортных происшествий. Я вёл собрание смены и зашёл Евгений Иванович, пожелал присутствовать. Я продолжил проводить политику партии и правительства.
- Задачей госавтоинспекции является: предупреждение нарушений правил дорожного движения, пресечение нарушений, и наказание нарушителей, - рассказывал я инспекторам. - Прежде всего, мы должны предупредить.
В разговор вмешался командир:
- У вас в смене в 87-м году допущен рост дорожно-транспортных происшествий по сравнению с прошлым годом: было 42 происшествия, стало – 53, а выявлено нарушителей правил дорожного движения меньше, чем годом раньше. Значит, вы плохо работаете, надо активизировать работу по привлечению к административной ответственности участников дорожного движения, нарушивших правила. Правильно Виктор Матвеевич?
- Неправильно, Евгений Иванович?
- Почему? – спросил он.
- Потому    что,    наша    бальная система    неправильно    отражает
действительность. Количество выявленных нарушителей никак не влияет на количество дорожных аварий. У нас получается, что наказание, а не предупреждение, является главным в безопасности дорожного движения, и итоги соцсоревнования искажаются пресловутой бальной системой. Наказание – это следствие, а не причина.
- Демагог, - произнёс Инютин.
- Евгений Иванович, демагог – человек, который не разбирается в предмете, о чём спорит, а я, знаю. На юрфаке я защитил дипломный проект по теме: «Административная ответственность за нарушение Правил дорожного движения». Меня трудно уличить в незнании предмета, - возразил я.

Конец года, в батальоне идёт отчётно-перевыборное собрание. Переизбирали на следующий срок в общественные организации: Совет
ветеранов, Совет отличников, Совет «Динамо», Совет Ленинской комнаты, и
членов редколлегии. Сотрудники активности не проявляли, и я взял слово:
- Считаю, что работа в общественных организациях носит формальный характер. В них работают только те, кто их возглавляет, да и то, в основном, только пишут планы. Нам ещё не хватает Совета жён для комплектности. Взять редколлегию. В ней по одному человеку от каждой смены и обязанность у них всего одна: раз в месяц предоставить заметку в стенгазету, но не всегда это делают. В том месяце не сдал никто. Почему я за ними должен бегать. В каждой смене есть парторг смены и комсомольский вожак, и почему-то коммунисты и комсомольцы не участвуют в общественной жизни батальона. С них спросить будет можно. Наша специфика работы не позволяет вести должную работу в формате общественных организаций, поэтому считаю, что эта работа должна проводиться в партийной и комсомольской организациях батальона. Ну, конечно, должны оставаться суды чести.

Меня охотно все поддержали, но вмешался комбат, Евгений Иванович:
- Не занимайтесь самодеятельностью. Проводите всё, как положено.
Предложили в Советы кандидатов, проголосовали. Я снова возглавил Совет
ленинской комнаты и редколлегию. Никто не хотел возглавить Совет «Динамо». Я уже, шутя, предложил:
- Давайте мне, до кучи.
И за меня проголосовали единогласно, как проголосовали бы за любого. Дёрнули же меня за язык.

В следующий раз, при проведении мною развода, снова присутствовал Евгений Иванович. Он спросил меня:
- Виктор Матвеевич. Как у вас ведётся работа по устранению недостатков в несении службы?
- Нормально ведётся. Нарушений служебной дисциплины нет. Жалоб от граждан нет, - ответил я.
- Но вы, как были на последнем месте в соцсоревновании, так и остаётесь там, - напомнил Евгений Иванович.
- Это - по вашей, бальной системе, мы занимаем последнее место. У нас в смене за 1-й квартал не было ни одного учётного ДТП. Это, ведь, главная оценка работы ГАИ. Это я должен спросить: почему мы занимаем последнее место?
- Это не моя система, - заметил командир.
- Товарищ подполковник,    я знаю,    что дорожно -транспортные
происшествия случаются именно из-за нарушений Правил дорожного движения. Но у нас как назван стенд? «Подведение итогов соцсоревнования по предупреждению ДТП между сменами». А предупреждение дорожных аварий – это профилактика, а не только выявление и наказание нарушителей. Так, что называть надо стенд, как есть: «по выявлению нарушителей». Вы не хуже меня знаете, что профилактика - это целый комплекс мероприятий, начиная с детского сада.

Инютин со мной не согласился. Я понимал, что командир батальона, в силу своих обязанностей, должен был следовать указаниям Управления ГАИ, но я не со всеми указаниями был согласен.
предполагает и систему государственного принуждения в случае его невыполнения. Речь о другом, о соразмерности проступка и наказания».* Ну, вот! А на землю из ВНИИ МВД это не доходит.

   И не согласен я был, что по принятому 3 марта 1987 года Приказу №43 МВД СССР, сотрудник ГАИ должен был штрафовать за нарушение ПДД не только пешеходов, как было раньше, но и водителей, по талонам. А это - суммы штрафов гораздо больше, чем 50 копеек для пешеходов. Я считал: неправильно, что «живые» деньги попадали инспекторам.
      В журнале «За рулём» была напечатана статья доктора юридических наук, зам. начальника ВНИИ МВД СССР, И.Веремеенко, и кандидата юридических наук, начальника отдела того же института, А.Дюжаева: «К сожалению, для многих боязнь наказания и связанных с ним неблагоприятных последствий в сущности единственный аргумент в пользу соблюдения Правил дорожного движения». И «Наиболее серьёзный недостаток (Указа ПВС от 15.03.83) – это неоправданно широкий перечень нарушений Правил дорожного движения, за которые, вне зависимости от степени реальной угрозы для безопасности движения водителей привлекают к повышенной ответственности… Уже само наличие обязательного правового предписания, сформулированного в виде Правила дорожного движения, предполагает и систему государственного принуждения в случае его невыполнения. Речь о другом, о соразмерности проступка и наказания».* Ну, вот! А на «землю» из ВНИИ МВД это не доходит.
В декабре к нам на совещание по подведению итогов работы батальона за 11 месяцев года прибыло начальство из Москвы во главе с заместителем начальника Управления ГАИ, Курочкиным Геннадием Ивановичем. Мне понравились слова подполковника милиции, Первезенцева Михаила Николаевича: «Стоит инспектор на перекрёстке и умудряется выявить десять нарушителей правила проезда перекрёстка. Инспектора надо наказывать. Надо не выявлять и наказывать, а предупредить. Главная задача предупредить». А я чего говорил? Я не один. Но слова словами, а бальная система, как была, так и осталась.

В феврале 1988 года, на этнической почве, в Сумгаите произошли погромы армянского населения. При Горбачёве возникла первая оппозиция в Нагорном Карабахе, и уже азербайджанцев стали выгонять из Армении. Гласность, перестройка. И состоялась первая командировка наших сотрудников: Льва Максимовича, Александра Шелякина, Валерия Даютова и Николая Аникина в Баку, где они, совместно с военнослужащими, стояли на въезде в столицу Азербайджана, выполняя задачу по организации работы контрольно-пропускных пунктов. Это уже были предпосылки развала Советского Союза.
   В газете «На страже» отмечалось: «Старший инспектор 1-го СБДПС старший лейтенант милиции, А.Шелякин выявил шесть автомашин, перевозящих без документов ценные грузы».**

   Подъезжал я с водителем на легковой машине, мужчиной средних лет,
интеллигентного вида. Он попросил меня прояснить ситуацию, в которую он попал. Двигался он на личной машине по малому бетонному кольцу и его обогнал, а затем «подрезал», завершая обгон, водитель грузовой машины «ЗИЛ-130».
- Маневр был такой опасный, что я чуть не опрокинулся в кювет, - рассказывал мне водитель. - Зная, что впереди находится пост ГАИ, я обогнал этот «ЗИЛ» и подъехал к сотруднику. Я ему рассказал о случившемся, и он остановил грузовик. Но, проверив у водителя документы, инспектор его отпустил. Почему он не составил протокол на нарушителя, создавшего аварийную ситуацию? Правильно он поступил?
- Правильно, - ответил я. - Инспектор ДПС не имеет права наказывать
водителя, если на его нарушение указывает гражданское лицо. Сотрудник сам лично должен видеть нарушение, и принимать соответствующие меры. Этим правом пользуются ещё участковые инспекторы. Остальные сотрудники милиции, в случае    пресечения    нарушения безопасности дорожного
движения, должны на место вызвать инспекторов ГАИ.
- Ну, тогда у нас никогда не будет порядка, - вздохнул мужчина.
И он мне рассказал свою историю: «В Австрии, в Вене, мне надо было провести одно действие, разумеется, скрытно. Выехал на    машине,
освободился от «хвоста», и, наконец, попал в закрытый для посещения район. Сделав своё дело, я сел в автомашину, и тут меня окружили машины
полиции. Я объяснил, что заблудился, полицейским мне предъявить было
нечего, и они проводили меня до трассы. А я стал прокручивать, где я прокололся, и вспомнил: когда я проезжал по улице, она была пуста. Но в
доме, на втором этаже, у окошка сидела старушка. А у них в крови: сдавать полиции не только машины с иностранными номерами, но и своих соседей".

   Снова встретился я с одноклассником, с Валерой Ярославцевым. Пятнадцать лет не виделись, он ко мне приехал в Пешки. Валерий из Андреевки переехал в Москву, и жил на улице Борисовские пруды. Интересно он назвал своих детей: дочь - Валерией, а сына - Ярославом.
Сказал, что занимается живописью.
- А в какой манере ты пишешь? – спросил я.
- Меня определили, как художника - импрессиониста. На нас идут гонения,- ответил Ярославцев.
- Валер, пост ГАИ в Чёрной грязи закрепили за моей сменой, ты не можешь помочь оборудовать там комнату отдыха наглядной агитацией? – попросил я.
- Я тебя познакомлю со своим другом, художником. Он живёт в Сходне и, как раз это умеет делать хорошо. Он будет рад помочь, у него есть машина, - пообещал Валерий.
Мы стали перезваниваться с Ярославцевым. Когда я поздравил его с Новым годом, он мне ответил так:
- Мы в семье новый год не отмечаем, мы празднуем Рождество.
Его друг мне помог: всё было сделано красиво и качественно. Он мне рассказал, что Валерка стал большим художником, у него уже были выставки за границей.

   В мае 1988 года, на разводе смен, командир батальона долго рассказывал о недопустимости нетактичного поведения с участниками дорожного движения: "Не должно быть жалоб от граждан на наши действия. Лучше не догнуть, чем перегнуть" - говорил он.
   Интересно. Год назад он говорил ровно обратное:"Чем нам оправдать ДТП, связанные с нарушением скоростного режима, если выявили мы таких нарушений меньше, чем в прошлом году. За жалобы нас ещё никто не бил, поговорят и всё". Такую позицию Евгений Иванович озвучил лично мне и другому начальнику смены, Грачёву Николаю Ивановичу. Интересно, кто в Управлении ГАИ, или в полку ДПС Московской области, поменял вектор? Возможно, заместитель начальника ГАИ Московской области, Курочкин Геннадий Иванович, который был у нас на совещании в декабре вместе с подполковником милиции, Первезенцевым. Геннадий Иванович представлял собой грамотного руководителя и хорошего человека.

Жена не понимает, командование не понимает. Тяжёлые мысли посетили меня. Две вещи не могу терпеть: когда мне не верят, и когда ругают несправедливо. Ладно, жена, она уже стала родным человеком, а родных не выбирают, и я ей многим обязан. Но служба! Взять историю. Был создан ОРУД ГАИ: отдел регулирования уличным движением. Занимались регулированием и организацией дорожного движения.

Теперь ДПС ГАИ: дорожно-патрульная служба. На постах ДПС инспектор должен: регистрировать проходящий автотранспорт в ночное время, проверять агрегаты и регистрировать автомашины, которые проверили на «угон», работать по плану «Перехват-центр», проверять разрешения на перевозку тяжёлого и негабаритного груза, контролировать прохождение автомашин с иностранными гражданами. А учитываются только выявленные нарушители ПДД, причём записи в путевых листах водителям государственных машин о нарушении, для принятия мер дисциплинарного характера по месту работы в расчет не идёт. А ведь в трудовых коллективах обращают серьёзное внимание на нарушителей ПДД.

Кроме того, сотрудники ГАИ задерживают преступников. А кто
инспекторов к этому готовит? Основная масса преступлений совершается с использованием автомашин. И, приедет какой-нибудь молодой лейтенант из Управления, проверит записи проверки транспорта, перевернёт несколько листов назад, и напишет: «Сделано замечание: «Находился в помещении поста, с транспортом не работал. Такого-то числа проверено всего 10 машин». Как это было на КПМ -79 км.
А как узнать: почему десять? Может быть, былауважительная причина, и скорее всего, была.

Я поехал в Молжаниновку к нашему бывшему командиру в 15-е отделение ГАИ по сопровождению негабаритных грузов, Пиюренко Валерию Григорьевичу.
- Товарищ подполковник, возьмите меня к себе, - попросил я его.
Когда Пиюренко возглавлял наш батальон, он сочетал в себе хорошие
качества командира и человека. Под его началом легко было работать, зная,
что если к тебе и будут претензии по службе, то эти претензии будут справедливыми. К тому же, мне всегда хотелось поездить в командировки,
посещать новые места.

Валерий Григорьевич мне ответил следующим образом:
- С удовольствием, Вить, я бы тебя принял к себе, но у меня договор с Инютиным о том, что он, прежде всего, должен подписать рапорт о переводе. Так что сначала к нему.
   К Инютину идти было бесполезно, а просить - не в моих правилах. Евгений Иванович был другого склада человек, которого можно охарактеризовать одной фразой, по Ленину: "Несмотря ни на какие визги слева, и справа, мы
будем проводить политику партии, и только партии".

   У меня в смене летним, белым днём, произошёл из ряда вон выходящий, случай. Дежурный по батальону передал мне по рации, что на 61 км Ленинградского шоссе в д. Кресты произошёл наезд на пешехода легковой автомашиной. Через пять минут мы с инспектором, работающим в Солнечногорске на машине, были на месте. Там уже находился экипаж автомашины ДПС, машина «скорой помощи», и стояла автомашина «ВАЗ-2103», водитель которой совершил наезд. Пешехода, молодого мужчину, с явными признаками алкогольного опьянения, осматривала женщина-фельдшер, а тот уклонялся от медицинской помощи. Видимых повреждений на нём не было, и фельдшер скорой помощи подтвердила, что травм у мужчины нет. Подъехала вторая машина «скорой помощи», приехавшая по вызову. Пешеход вёл себя довольно буйно, порывался уйти. Второй фельдшер также не нашла у него телесных повреждений. Что удалось добиться, так это то, что он шёл пешком в Пешки. Документов у пешехода не было.

В «Жигулях» ехала молодая пара в сторону Москвы, а пешеход, пытаясь их остановить, ударил кулаком по лобовому стеклу, находясь на проезжей части. Стекло было повреждено, а на руке ни царапины. Уехала вторая бригада скорой помощи, я тоже вернулся в город. Что делать с пьяным человеком? Инспектора отвезли его в медвытрезвитель, фельдшер там его осмотрел и оставил до вытрезвления. Не прошло и двух часов, как экипаж автомашины, обслуживающий участок дороги с 49 по 61 км, доложил мне по рации, что, оказывается, водителю необходима справка по повреждённому стеклу, так как «Жигули» застрахована, надо оформлять ДТП.
- Оформляйте, я съезжу в вытрезвитель, может у них есть данные на
пешехода, - ответил я.
- Как там наш пешеход? – спросил я у сержанта.
- Еле успокоили, сейчас притих.
- Мне надо знать: кто он, и откуда, - попросил я его.
- Сейчас я посмотрю, - сказал милиционер, и ушёл по коридору. Тут же он вырос в дверях с криком: «Он умер»! Фельдшер и офицер пробежали в палату.

Легко представить, какой резонанс получился бы, если бы в городе узнали, что в вытрезвителе умер человек. Ничем не оправдаешься. Проверка была: опросили всех, включая трёх фельдшеров, осматривающих его, но вопросы, всё равно бы остались. Помогло то, что погибшим оказался зять друга моей семьи, Володи Фролова, который возил в ЗАГС меня и Любу на «ГАЗ-21». Сомнений в правдивости моих слов у него не было. А дочь Фролова работала медсестрой в ЦРБ Солнечногорска.

И спустя некоторое время меня, в очередной раз, перевели в штаб. Мне было предложено возглавить отдел дознания в батальоне при той же должности - начальника смены. Видимо, решили оградить личный состав от моего тлетворного влияния. Я сменил на этой должности Брифа Георгия Абрамовича, ушедшего в отставку. Группа дознания состояла из четырёх человек, и я, кроме общего руководства, занимался рассмотрением материалов на водителей, которые управляли автотранспортом в состоянии опьянения дважды в течение года, что было предусмотрено уголовной статьёй. К себе я взял Сергея Пелёвина из моей смены, он пришёл к нам из Солнечногорского ОВД, где работал участковым инспектором. В группе остался Игнатов Владимир, и позже, присоединился Александр Цветков. Дознаватели выходили на работу на сутки по графику, а у меня – пятидневка. Оформителей дорожных происшествий упразднили, перевели в смены, и инспекторы ДПС уже сами, непосредственно, оформляли аварии, а материалы, составленные на месте ДТП, они сами сдавали дознавателям, что позволяло более полно и качественно рассматривать дела.

Смену я передал Владимиру Геннадиевичу Тихонову, а мы с ним однокурсники, да, пожалуй, и одних взглядов. Через месяц ему вручили грамоту за лучший пост Московской области. Учитывалось не только оформление помещений и порядок на посту, но и работа инспекторов, несущих там службу. При вручении Володя Тихонов сказал:
- Не моя заслуга, Астанина.
Мне было не важно, но приятно. Спасибо художнику и всем инспекторам, нёсших службу на этом посту.

Объективно собрать доказательства по делу – это надо было постараться. Уголовная статья 211 со значком 1 предусматривала протокольную (упрощённую) форму рассмотрения материала по повторному управлению автотранспортом в состоянии опьянения в течение года. А таких материалов мне приходило достаточно, не расслабишься, и рассмотреть каждое из них надо было в десятидневный срок.

Получив первый такой материал в секретариате, я вызвал повесткой подследственного, Усмана Укаева, жителя Москвы. Он приехал вовремя, и
я начал отбирать у него объяснение по двум случаям управления им
автомашиной в нетрезвом состоянии, и задержания его сотрудниками ГАИ.
- Где ваше водительское удостоверение? – спрашиваю Укаева.
- У меня его нет.
- А где оно?
- У меня его никогда не было, - ответил он.
- А как же вы ездите?
- Я из Москвы не выезжаю. Остановят, я в окно сотку протягиваю, и поехал
дальше. Два раза выехал в область, и пожалуйста: первый раз в Щёлково оформили, второй – на «ленинградке», - объяснил Укаев.
- Вы согласны, что в обоих случаях вы управляли автомашиной в состоянии алкогольного опьянения, - задал я следующий вопрос.
- Согласен, - подтвердил Укаев.
- Мне от вас необходима характеристика с места работы, и не позднее, чем на третий день, иначе мне придётся возбуждать уголовное дело. Тогда надо будет проводить следственные действия: составлять протоколы допроса вас, понятых и инспекторов ГАИ. Это ни мне, ни вам не нужно. Для суда, при вынесении приговора, значение не имеет: каким образом доказано ваше правонарушение. И, как гласит наша поговорка: «Повинную голову меч не сечёт». А статья предусматривала: при наличии положительной характеристики - штраф, а при её отсутствии – год тюрьмы или два года исправительных работ.

В конце этого рабочего дня мне по телефону позвонил Виктор Костромцов, и попросил меня подъехать к нему по важному делу. Странно, я с ним раньше никаких дел не имел, но знал, что с Татарчуком он был в близких отношениях.
- А куда подъехать?
- Я нахожусь рядом с тобой, в Пешках, в конторе совхоза «Савельево», на втором этаже. Увидишь: кабинет замдиректора.
- Ты, вроде, юристом работал.
- Сейчас здесь.
В кабинете он был вдвоём с Усманом Укаевым, и понятно было: о чём пойдёт речь. Интересно, что связывало чеченца с замдиректора совхоза.
- Я посмотрю, что можно сделать, опрошу понятых. Но, если освидетельствования на состояние опьянения были проведены правильно, то ничего не обещаю, - сказал я, откликаясь на просьбу Виктора помочь
приятелю.

Протоколы на Укаева сотрудниками ГАИ были составлены в полном соответствии с законом, все формальности были соблюдены, и материал по делу мне надо было направлять в прокуратуру на утверждение. Остался один день, а одного документа не хватало – характеристики. Звоню на работу Усмана по телефону, номер которого он мне дал. Трубку подняла женщина.
- Здравствуйте. Капитан милиции, Астанин. Можно директора, - попросил я.
Через минуту мне ответил мужской голос явно не принадлежащий моему подследственному.
- Мне нужен Усман Укаев, - сказал я в трубку.
- Здес такова нэт, - сказали на том конце провода с акцентом.
- Он у Вас не работает? – спросил я.
- Нэт.
Надо же, а Усман произвёл на меня приятное впечатление: не юлил, не врал, вёл себя достойно. Придётся возбуждать уголовное дело. Но, вечером Укаев приехал сам, на автомашине такси, на «Волге», которой управлял его друг.
- Вы звонили в магазин? – начал он с порога.
- А как же? Завтра мне дело надо сдавать в прокуратуру и в суд, а
характеристики нет. Вы привезли?

- Видите ли, в чём дело. Этот магазин мой. Я нанял узбеков, и они на меня работают. Когда Вы назвались капитаном милиции, то директор, которого я назначил, впал в панику. Для них в Узбекистане сержант - царь и бог, а тут капитан. Они в шоке, когда в метро встречают полковников милиции в качестве пассажиров, они не понимают этого. Он боится давать мне характеристику. Может, вы с нами проедите в Москву, скажете ему, что нарушение у меня по линии ГАИ, а не БХСС?
- Наверно, придётся. А что это за баул вы принесли?
- Деньги. Четырнадцать тысяч.
Он расстегнул молнию на большой холщёвой сумке. Там лежали пачки купюр в банковской упаковке.
- Вы, случайно, не кассу взяли на Поворовском заводе, вчера телефонограмма была? В сейфе, как раз была такая сумма, - поинтересовался я.
- Нет, я машину продал. Я, вообще-то, не работаю, я маклер. Надо тебе
продать машину дороже, – ищешь меня, и я продаю её дороже; надо купить дешевле – ищешь меня, я продаю её дешевле. Я окончил техникум, пошёл работать. Проработал всего три года, денег явно мало. Ушёл, и стал работать на себя.

По, пути в Москву, таксист рассказал мне, что у него тоже задержали водительское удостоверение за управление машиной в нетрезвом состоянии:
- Хоть в область не выезжай, - посетовал он, - обязательно остановят.
- А как же ты работаешь без прав? – спросил я.
- За меня работает напарник. Я ему плачу, а сам занимаюсь своими делами. Ему хорошо – деньги зарабатывает, и мне неплохо. Таксист был по национальности - грузин.
Подъехали к уютному, двухэтажному зданию под вывеской: «Узбекская кухня». Это 1988 год, и в частной собственности? Интересно. Предъявив удостоверение директору магазина, я получил характеристику на Укаева, и Усман мне предложил пообедать.
- Что будете пить?
Я выбрал шампанское. Мне принесли его в стеклянном кувшине, со льдом, и узбекский суп - шурпу. Мне до этого такого вкусного шампанского не приходилось пробовать. И шурпу я ел впервые. Вкусно. Себе они заказали сухое вино, причем пил и водитель.
- Мне понравилось, что Вы не стали крутить, а сразу рассказали, что мне светит, - сказал Усман, прощаясь, когда они привезли меня обратно в Солнечногорск.
   У прокурора Карасёва в кабинете был идеальный порядок, на столе не было видно ни одного документа, ни одной бумажки. Виктор Васильевич скрупулёзно прочитал подшитое дело, и педантично указал на ошибки, вплоть до запятой. Выучил раз и навсегда. Семь раз потом прочитаешь материал прежде, чем ехать к Карасёву.

__________________________________
* - «За рулём», февраль, 1988 г., с.18-19.

** - Газета «На страже», № 49, 1 июля 1989 г.
Фото с обложки журнала "Советский союз": вид на 5 мкр. Зеленограда, 38 км Ленинградского ш.