Второй день впереди маячили снежные вершины Тянь-Шаня. Второй день Лао Дзы не видел ни одной живой души. Даже птицы куда-то исчезли. Запасы ненависти к самому себе он давно исчерпал и теперь брёл по грунтовой дороге, бормоча себе под нос, словно спасительную мантру, как он любит человечество, как он ему сочувствует. Очень хотелось пить. Ничтожные капли воды в алюминиевой фляжке давно закончились.
Впереди, насколько мог проникнуть в пространство взгляд, простиралась выжженная степь, в которой ничего не блестело, ни тебе речки, ни озерца. Если верить давно истрёпанному атласу автомобильных дорог СССР, то здесь должны простираться еловые леса и бегать шерстистые носороги, но ничего этого не было. Какое там носороги, даже насекомых не было, облаков, кстати, тоже. Бестолковое небо с недоумением взирало сверху на одинокого путника. Солнце куда-то запропастилось, вместо него белый бесполый свет. Небесную звезду тоже сделали среднего рода, но по-другому. Её желток можно было определить, как нечто настоящее, а здесь обыкновенные, ничем не примечательные фотоны неясной субстанции.
Снежные вершины Алатау, там, куда уходила извивающимися полоска грунтовой дороги, за два дня ничуть не приблизились. Лао шёл, шёл, а будто стоял на месте. Но вот, о чудо, из-за холма показалась огромная кибитка, почти дом, которую тащила четвёрка громадных битюгов, запряжённых цугом по двое. Когда приблизилась, Лао разглядел на облучке погонщика в чёрном цилиндре и фраке, из-под которого виднелась синяя косоворотка в мелкий цветочек, с длинным худым лицом, глаза закрывали необычные очки с узкой прорезью вместо стёкол. Рядом восседал полный коротышка в стоптанных башмаках, напяливший на себя кургузую душегрейку из овчины, схваченную по поясу армейским ремнём. Голову с чёрными волосами от солнца закрывал выцветший картуз с высокой тульей.
– Здравствуй, человек, – произнёс возница, когда поравнялся с бродячим философом.
– И вам ни хворать ни разу. Далёко едите?
– Уже не знаем. Раньше знали, а теперь всё, не знаем ни разу. Хотели попасть на Иссык-Куль. – Он остановил повозку. – Но солнце куда-то пропало. Где восток, где запад не разберёшь.
– Как же карта?
– Врёт подлюга.
– Вот, держите, – Лао достал свой атлас.
– Удивили, – возница показал такой же потрёпанный временем путеводитель.
– Да-а, дела…– Лао помолчал, разглядывая небритое лицо возницы. – Водой не богаты?
– Отчего же, идёмте. Вас как звать-величать? – спрыгнув на землю, он открыл расписанную красными павлинами дверь, за которой кипел на столе двухведёрный самовар.
– Лао Дзы, желчный бродяга.
– Желчный? Как вы о себе. Присаживайтесь, мы как раз собирались чай пить. Я Демус, его зовут Вениамин, – он показал на своего спутника.
– Демус? Почти как Демиург или всё-таки Демус?
– Скажите тоже, по церковному Деомид. Литовец я.
– О как, – воскликнул Лао, располагаясь за столом. – И какими судьбами здесь, если не тайна?
– Циркачи мы, – ответил Вениамин. – Я людей дурю, он обманывает. Иллюзионисты. Давайте, сюда свою посудину.
Сняв с пояса армейскую фляжку, Лао внезапно обнаружил, что в ней что-то плещется. Да какое там плещется, она была полна. Отвинтив колпачок, попробовал. Отличная газированная вода, по вкусу «Ессентуки».
– Как, каким образом, – удивился странник.
– Магия, – с бесстрастным лицом ответил Демус.
– Так отчего же не можете определить в какой стороне Иссык-Куль?
– Мы фокусники, а не геологи. Это у них все камни по полкам, а у нас только мысли и то с вывертом. Лучше расскажите, что вы здесь делаете?
– Ищу свою потерянную жизнь.
– Подвести?
– Да нет, здесь помощники только навредят.
– Не боитесь заблудиться?
– Заблудиться можно только среди людей. А здесь, куда не пойди, всюду выжженная степь. Как можно потеряться там, где никому обманывать?
– Вот нас встретили? – заинтересованный непонятным утверждением, спросил Вениамин.
– В том-то и дело, что встретил. Чудно. Вы не находите? Вместо солнца из-за холма выезжают фокусники. Разве так бывает? Идёшь себе, идёшь и вдруг вместо солнца телега с иностранцами.
– Я это, я не иностранец, – поправил Вениамин.
– Ага, я так и подумал. И где солнце? Ведь это совсем неправильно, совсем никак, когда свет идёт неизвестно откуда. Всегда должно быть направление. А когда его нет, что делать обыкновенному человеку. Вам хорошо, вы не иностранец. А тогда что делать мне, коль я везде не ко двору. Или вот ему, – всемудрый Лао указал на Демуса.
– Так ведь он правит лошадьми?
– В том-то и дело, что он. Я это, я пойду, – вдруг посерьёзневший Лао спустился на землю.
– Послушайте, так нельзя. Не можем мы взять грех на душу. Давайте с нами. Довезём до людей, а там уж сами.
– Чтобы я заблудился? А это не грех? Нет уж. Ой, я вас не поблагодарил за воду. Выручили, люди добрые. Теперь я точно дойду.
– Куда же? Впереди только горы.
– Если бы жизнь валялось на дороге, разве это жизнь? Её надобно заслужить.
– Тогда возьмите в дорогу мочёных яблок, у нас целый бочонок. Везём с самой России, никак одолеть не можем. Жажду хорошо утоляет.
Ещё долго над выгоревшей степью висело серое облачко, поднимаемое копытами битюгов, увозивших кибитку к озеру Иссык-Куль. После выпитого чая дорога перестала казаться бесконечно длинной. Снежные вершины неожиданно оказались совсем рядом. Нет, нет, это правда. Пелена растаяла, отрылось солнце, на которое тут же набежали ослепительно белые облака.
Бурая от окислов железа каменистая дорога начала подниматься вверх, с гор потянуло холодным ветром. Лао достал флягу, чтобы утолить жажду, и удивился её необычной лёгкости. Перевернул, но из горлышка не выпало ни капли влаги. Тогда поспешно открыл титановый котелок с мочёными яблоками. Облегчённо вздохнул. Пять огромных антоновок желтело внутри.
«Слава те Боже, не оставил своим вниманием, – прошептал, откусывая пахнущую капустой пружинистую мякоть. – Если бы не эти фокусники, точно бы пропал. А сейчас видишь, солнце появилось, облака налетели. Счастье, а как не счастье!»