Мама пришла с работы и сообщила радостную весть:
– Сегодня в восемь часов начнем наряжать елку.
Самое интересное занятие! Его ждешь целый год! И, наконец, оно должно осуществиться… Чем не радость?!
Вир истомился, пока мама ужинала и освободилась от домашних дел. Прямо пытка! Почему за ненадобностью нельзя отложить некоторые часы и минуты в копилку времени, чтобы потом достать их при необходимости? Так нет же, они дольше всего тянутся именно тогда, когда не нужны.
И вот, в конце концов, ель – в крестовине, начинается сказка преображения лесной красавицы в невесту Нового года. Женихом Вир назначил надоевшую куклу, чем-то очень похожую на Петрушку. Трудно было понять: почему елочка-невеста с новогодним женихом ровно через двенадцать месяцев встречаются, но так и не могут пожениться? Мама сказала, что они до поры заколдованы. И расколдовать их сможет лишь добрый волшебник, но он сейчас занят помощью больным детям. Это еще больше озадачило Вира: ведь поженись Петрушка и елочка окончательно, то не станет и любимого праздника! Мама успокоила: тогда появится другой праздник – День свадьбы… Но невестами бывают единожды, а, значит, люди больше не станут наряжать елку… Что и явилось причиной назначения женихом вредного Петрушки, иногда строившего жуткие рожи. Разве елочка захочет выйти замуж за такого противного человечка! Однако кроме радости, возникало и чувство тревоги: вдруг добрый волшебник придет именно в этом году! Наверное, мама купила свечу к его приходу. А иначе зачем же! Хитрому Петрушке не составит труда обмануть елочку и волшебника. И тогда вступит в силу новое колдовство, которое не сможет расколдовать никто? Лучше бы прогнать такого жениха, да кого выбрать? С хорошим – точно состоится свадьба, а, значит, пропадет новогоднее торжество.
Петрушка скрипучим голосом из-под елки тихо (неслышно для мамы) подтвердил:
– Волшебник обязательно придет. Спасибо за невесту. Надоело мне с тобой жить. Уйду! Будешь потом сидеть без Нового года, а, значит, и без подарков.
После чего противная кукла издевательски засмеялась и, дразня, поиграла пальцами возле своего длинного носа, делая его еще длинней.
– Елочка не захочет с тобой жить и обязательно разведется! – сказал в сердцах Вир, после чего мама на него даже подозрительно посмотрела.
– Захочет! Елке тоже надоело страдать от такой неблагодарной жизни. Твоя мама сама после праздника выбросит ее на помойку.
И Вир затруднился с ответом. Ведь елка, действительно, не могла долго оставаться в квартире. Что скажешь?
В том, вероятно, и заключалась причина особого благоговения, с которым мальчик наблюдал, как самые красивые игрушки занимали свои места, следом сверху вниз бежали струи серебряного дождя, не способные ничего и никого промочить, серпантин спиралями кружился от ветки к ветке, поднимая настроение всем, кто смотрел на зеленную виновницу торжества. В последнюю очередь мама покрыла крестовину слоем ваты, поставила под елку игрушечного Деда Мороза; сам же Вир добавил противного Петрушку ради его перевоспитания Повелителем зимы. Иначе он, вертлявый проказник, опять, как в прошлом году, подговорит принести с улицы снег и покрыть им вату. Деду Морозу, дескать, жарко…
Мама зажгла свечу, чем очень насторожила Вира. Он озирался в ожидании волшебника. На всякий случай, задул пламя; но мама спросила:
– Ты отказываешься праздновать?
Вир глянул под елку и заметил, что Петрушка оскорбительно паясничал, считая себя победителем спора.
Вир взял спички и вместо ответа хотел сам зажечь свечу, но мама почему-то испугалась, отняла коробок и строго сказала:
– Сынок, никогда не бери спички. Тебе всего пять лет. Пожар можешь устроить. И тогда придет большая беда.
Но Петрушка продолжал дразниться, давая понять, что мальчик – просто рохля. Вот потому мама и запрещает ему брать спички. Одним словом, слабак! А еще взялся расстроить свадьбу! Пять лет – вполне взрослый возраст, пора бы и поумнеть…
Вир опять взял спички, но теперь мама вырвала их из рук, закричав:
– Я же сказала: не бери в руки! Спички – не игрушка!
Петрушка разошелся сильнее прежнего. Он хохотал, тыча пальцем малолетнему собеседнику прямо в лицо:
– Недотепа! Слабак! Рохля! Даже не можешь догадаться: на кухне в тумбочке лежит несколько коробок спичек. Жги, сколько хочешь!
Вир решил отомстить. Пошел на кухню, взял спички, зажег и поднес огонь к носу Петрушки. Нос сразу же стал мягким и мокрым, точно вата, которая в прошлом году напиталась водой от растаявшего снега. Петрушка тут же истошно заорал и стал звать маму на помощь.
Мама наверняка его услышала, вытащила Вира из-под елки и несколько раз шлепнула по ягодицам, после чего в наказание поставила в угол. Сделала то, что никогда себе не позволяла до сегодняшнего дня.
Вир онемел. Он же любил маму и вовсе не хотел ее обидеть; он только хотел проучить этого несносного Петрушку, а она взяла и наказала сына. Причем на праздник! Зачем? Если Вир любит маму, а мама любит его, то как же она может наказать? Где справедливость? Неужели Петрушка дороже? Как жить дальше, если нет любви? Мама даже презирает сына и не хочет с ним разговаривать. Разве не досадно? Вот придет волшебник – надо будет пожаловаться. Рассказать всё до мелочей. Пусть маме станет стыдно. Сама же запросит прощения. Так и будет! Петрушка уже стоит испуганным: боится расправы, негодник, ибо Вир, обидевшись, найдет случай его выбросить на улицу. И зачем подарили эту некрасивую куклу, к тому же на Новый год? «Ручная работа, ручная работа»! Сколько лет прошло? Трудно вспомнить… Хорош подарочек: только и знает, что злить детей. А теперь Вир по его вине еще и наказан! Ну, погоди, Сельдерей!
– Не обзывайся! – трусливо огрызнулся Петрушка. – Мама тебя не очень-то больно и била…
Но обидно. Впервые стало понятно: мама может не любить. Есть ли что-нибудь страшнее этого? Тогда с кем жить? Да и невозможно вообще жить… Остается одно: дождаться доброго волшебника, помахать ручкой родимой и уйти с ним. Тем более Петрушка сам предвещал скорый приход волшебника. Вот пусть мама с Петрушкой и остается.
Но никто не приходил…
Снова обман?
Минуты опять стали лишними, а потому тянулись невыносимо, напоминая то спирали серпантина на елке, то серебряный дождик на ней. И никакой радости не осталось от праздника. Все-таки к кому-то из детей, несомненно, уже пришел волшебник, и свадьба елочки состоялась. Не будет больше никаких подарков, торжества, никакого Нового года…
Оттого Вир, стоя в углу, и испытывал вселенскую тоску.
Но кого винить? Сам же потушил праздничную свечу. И нет возможности своими руками зажечь ее еще раз…