Моего первого в жизни психолога звали Наташа.
Спросите, почему я, красивая стройная блондинка, пошла к психологу? От хорошей жизни к психологам не ходят! Потому что в моей жизни не было и нет ни счастья, ни любви. Не везет с этим нам, блондинкам!
Счастья нет, зато был и есть в достатке только страх. Постоянный липкий страх. Всё мое детство и юность прошли в страхе: будет больно, невыносимо больно и очень стыдно. Отсюда этот страх, который прячется за "истеричность", бесконечные срывы, если что-то вдруг идет не так. И нельзя этот все списать на цвет моих волос.
Психолог Наталья казалось очень милой: рыжая, как одуванчик, когда улыбалась, появлялись ямочки на щеках и веснушки ей очень шли.
И кабинет такой уютный, модный, фикусом на подоконнике. На полу пушистый ковер.
Мы познакомились, попили чайку с конфетами, поболтали по-дружески. Это, так сказать, первая установочная встреча, бонусная, без оплаты. Цель – выбрать друг друга и решить: сможем работать вдвоем или нет. Возьмет ли она меня, грешную в клиенты, я её – в психологи. Как-то незаметно перешли на "ты".
Пока я снимала туфли и устраивалась на кресло, Наташа рассказала немного о себе: она выучилась в университете МЧС на психолога, что коренным образом изменило ей всю жизнь: родители приучили к дисциплине, это очень пригодилось в университете.
При этом методика приучения к дисциплине была напоминающей мою, но без криков, угроз и скандалов.
– В паре очень важен обмен энергией, – пояснила Наташа, помогая устроиться мне в релаксационое кресло.
Я пошутила, что отчим заставлял меня ходить дома босиком и тоже обменивался со мной энергией с помощью ремня.
– Стыдно с голыми ногами? – поинтересовалась она. – Или стыдно моего визита?
– Здесь нет! Но, безусловно мне не ловко. И не только и не столько от сидения с голыми ногами. – Дома мы все ходили босиком.
– Понятно, что раздевание тебя совсем не радовало! Вот плед!
– Мой отчим никогда не повышал на меня голос, а мама частенько срывалась на крик, суету и разбитые тарелки. А итог один: мое тело рассчитывалось по полной за все и сполна! Страхом, болью и стыдом! Я давно взрослая, а страх остался! Получала всегда по голой! – Честно отвечала я, укрыв пледом ноги. – Но страдала от самого факта. От факта того, что меня собрались наказать. И не просто наказать, а пороть! Вот в этот момент краска прилила к моему лицу, хотя в кабинете психолога не было ни отчима ни ремня ни строгой мамы. Как же так, ты, такая хорошая, добрая, воспитанная девочка, – и вот, добро пожаловать под ремень!
– Это испанский стыд! – Уточнила психолог. – Перед поркой уже не так уж важно, отчим это будет делать или мама. Видишь себя как бы со стороны. А ты стыдилась своего обнаженного тела?
– Я? Очень! Хотя меня догола не раздевали и стриптиз исполнять не заставляли. Легла – оголила – получила. Когда я болела, отчим натирал меня водкой совершенно голую целиком, и делал уколы в попу, но стыдно не было! Но меня и не пороли, порка я болела.
– Понятно, уточнила психолог. Так называемая "острая фаза стыда" приходила "до" от такого факта, что тебя будут наказывать. И возвращалась после, что тебя выпороли.
Да, вот твой первый якорь: конечно, добавлялись моменты стыда еще и за то, как ты вопила, елозила, крутила попой во время наказания. Но это не главное. А основное – что потом, какое время ты не можешь смириться с тем фактом, что была наказана.
– Да! Я не скоро могла прийти в себя! Выходя на улицу, мне казалось, что люди, которые на меня смотрят – все знают! И я прятала и до сих пор прячу взгляд. Хотя понимаю, ничего прохожие знать не могли, но мне казалось, что они смотрят на меня, как будто вчера сами присутствовали при моем наказании.
– Меня тоже родители пороли ремнем! – вздохнула Наталья, – но у меня не было какого то серьезного чувства внутреннего стыда, что меня выпороли. С другой стороны, я не горела желанием об этом кому то рассказывать, подсознательно скрывала факт порки.
– Ты подсознательно, а я – сознательно!
– Но трагедии в том что выпорота – не видела, потому что обычно все это было заслуженно. Хотя, понятно, какая то обида и тяжесть на душе присутствовала некоторое время. Вот как то так. Я со своими проблемами справились и тебе помогу. Будем работать! А теперь вспомни, как долго тебя мучил стыд после порки. Это важно!
– Стыд? Это длилось долго, может половину следующего дня после порки. Но это было тяжело морально. С взрослением эти чувства обострялись.
Любая ошибка, забывание что-то сделать вызывали гнев отчима и, как следствие, мамин крик, и "воспитание" ремнем.
Мама называла это: "выбить из меня дурь", а мое раздевание частенько сопровождалось вопросом "Ты будешь слушаться?!"
– А что еще ты испытывала?
– Что еще я испытывала? Раскаяния в грехах точно не было! И тем более сексуального возбуждения! Только страх и стыд!
Я выросла пессимистом и склонна к депрессивным состояниям.
– Точняк результат "воспитания ремнем", – согласилась Наташа, – поскольку в детстве перспектив не было, ты точно знала, что за малейшую провинность "прилетит"!
– Когда была маленькой, от ремня и маминых криков залезала под кровать, а отчим оттуда доставал и "воспитывал" с бонусом.
– За моими тоже не задерживалось, хоть и под кровать не пряталась! – согласилась Наташа, – ремешок частенько гулял по моей попе, но до гола тоже не раздевали.
Меня эта откровенность почему-то тронула.
– Не волнуйся! Ремень у психолога не практикуется! – Она мило улыбнулась и сказала:
– Здесь вы в полной безопасности. Мне с Вами интересно! А жестких тренингов с применением боли у меня нет!
И я ей поверила!
– Знаешь, я узнав про твое печальное детство и юность, чувствую растерянность. Мне будто не хватает информации для формирования полной картины, но мы будем работать! Мне немного страшно оставлять тебя в этом состоянии, и ужасно хочется закончить чем-то очень поддерживающим тебя, но
я... я немного растеряна!
Я сказала, что мы еще успеем вспомнить во всех деталях мое детство, если надо!
– Я и врать не хочу, и буду внимательно слушать. Я очень хочу тебя поддержать, и по собственному опыту я знаю порка – это домашнее насилие, избиение, какими бы благородными целями родители не прикрывались. Лично я считаю, что люди не животные, и их не надо "дрессировать" методом кнута и
пряника!
Почему-то полулежать в кресле было комфортно.
– Скажите, а как, по вашему мнению, необходимо воспитывать? – Спросила она.
– А я бы задала другой вопрос, когда воспитывать? Если отчим с мамой утра до вечера на работе и дома и бывают только по вечерам. Ремешок компенсировал недостаток общения.
– А теперь, скажи честно, мама с отчимом ради тебя старались?
– Да!
– И эта честность очень целительная и поддерживающая. – Попробуем начать разруливание ситуации с того, что они желали тебе добра.
– Добра-то? Жто уж точно! Особенно для моей задницы! И себя не забывали! Помню, как высекут меня, так всегда пораньше ложатся спать. Пружины долго скрипели!
– Для своих родителей я была "ленивица" и наказывать надо болью. – согласилась Наташа. – И я прекрасно могу себе представить, через какие усилия, сомнения вам приходилось проходить!
– А сколько я бросила увлечений, натолкнувшись на малейшее препятствие? Сколько парней кинула, толком не познакомившись? А сколько я дней, месяцев я зависала в мыслях, что полная дура ни на что, вообще ни на что не способна? И в реальности помощи от ремня не было никакой! А вот по представлениям матери и отчима он отлично ограждал меня от ошибок. А что было делать мне? Как ошибаться, зная, что обязательно будет ремень будет больно? Наташа знаете, что я думала, если накосячила?
– Не знаю! – Наташа слушала со всем профессиональным сочувствием, как мне тогда показалось.
Я ей тогда на первом сеансе, поверила. Дура я была! Ею и осталась! Поверила, что весь сеанс она жила со мной, моим стыдом и моей болью, но как оказалось, для воспоминаний, час – это очень мало, чтобы залечить то, что царапало всю жизнь.
Прощаясь, она честно сказала:
– Прости, я почти ничего не успела!
– Все в порядке! – Я почувствовала облегчение. – У тебя получилось...
Мне показалось, что на первом сеансе она не врала.
– Я пока не составила программы лечения, но очень хочу тебе помочь. – Она закрыла за мною дверь.
***
На втором сеансе мы общались, и все было хорошо, но в процессе моего страстного монолога о строгом отчиме и дисциплине.
– Конечно, мне при наказании стыдно. Очень стыдно. И оголение – от меня всегда требовалось снимать все снизу. Так повелось, что когда отчим требовал: «снимай»!
– И что ты?
– Я понимала буквально и именно снимала, а не спускала. И старалась сделать это как можно быстрее и незаметнее и побыстрее лечь животом на край кровати.
А потом, было стыдно во время порки. Я не могла лежать спокойно! Стыдно за крики-визги и обещания быть самой лучшей девочкой на свете.
– Тебе было стыдно за то, что сама, по сути, виновата, что оказалась в таком вот положении! – уточнила Наталья.
– Это во взрослом возрасте, в моем кресле, есть силы посмотреть на тяжелую ситуацию под разным углом успокоить себя, вспомнить, что и не такое было пережито. – Наталья угостила меня чаем с бергамотом, – а в детстве всё черно-белое.
– Да! Для меня порки были вселенской трагедией. Небо рухнуло на землю, сдался Измаил, и мир перевернулся. "Всыпь, всыпь, как следует! Совсем от рук отбилась! – вспомнила я, как мама подзадоривала отчима.
– И как ты реагировала?
– Мне было очень больно и очень обидно! Я кричала и молила о прошении.
Наташа вдруг резко встала и взялась за мобильный телефон.
Я запнулась от неожиданности, упустила мысль.
– Я тебя сбила? Извини! – Наташа вполне искренне извинилась и улыбнулась . – Срочный звонок от мужа. Ревнует меня к работе, это очень раздражает.
Этот глагол – "раздражает" – я восприняла на свой счет, вспомнила, как отчим использовал это слово прежде, чем взять свой страшный плетеный ремень.
– Это одна из моих проблем – с готовностью нырять в негатив, который я предназначила на слив к психологу.
– Ерунда же это, – вздохнула Наташа, убрав, но не отключив телефон.
"Ерунда то ерунда, – подумала я, – а очень неприятно!"
На третьей сессии, когда я подробно рассказывала о слезах и соплях, а Наташа спросила:
– Можно, я фикус полью?
Я растерялась.
Конечно, я бы хотела, чтобы на сеансе она была занята только мной, а не фикусом, но сказать "нет" – это как-то грубо. Мой отчим меня бы не понял, а я после плетеного ремня люблю быть хорошей для всех, и легко жертвую ради этого своими интересами, и мне бы с этим к психологу, где я,
собственно, и нахожусь.
– Можно, – ответила я, намереваясь сказать "нет".
Я продолжала бормотать, типа отчим со своим ремнем мне всю жизнь поломал, а она – поливала цветок.
Сессия прошла, а осадочек остался.
***
Потом началась эта поганая пандемия, и Наташа предложила уйти в онлайн-формат и общаться через zoom. На первой же сессии она не включила свою веб камеру.
– А теперь я тебе расскажу, поправь меня, если я ошибаюсь! После порки – это уже был даже не стыд, а состоянии сродни депрессии. Такое чувство собственной никчемности, униженности, бесполезности. Такая беспросветная тоска. Как будто впереди у меня нет ничего хорошего, только безысходность, раз меня вынуждены были так наказать.
– Все правильно! Так и было! Я психологически ощущала это, наверное, как смерть. Как будто убили часть моей души. Вот примерно такие чувства испытывала пару после очередной порки. Потом восстанавливала силы по капельке.
Я сидела дома, на диване, и рассказывала о своих комплексах из-за раздевания перед отчимом для порки, это чувство, действительно такое было состояние, стыд был от осознания самого факта порки и потом , что об этом могли знать или догадываться другие. Соседи и так знали, но встречаться с ними не хотелось, да и в школе было неуютно, сидишь и невольно вспоминается , что наказана была. Стыдно было и за поведение, и за оголение и за последствия, но больше всего за то, что уже большая, а выпороли, как маленькую. Очень много таких моментов, которых потом стыдишься...
И вдруг я услышала, как она говорит: кому-то, тихо, наверное, чтобы я не услышала: "...не нужен сахар".
Я как-то сразу поняла, что она там кофеек заказывает.
"Ну пусть, – подумала я. – Я бы тоже сейчас от хорошего кофе не отказалась!"
Потом опять слышу шепчет кому-то что-то, типа: "Пражская... Я же прошу Пражскую" и заработал звук поворотников...
Я поняла, что она едет в такси.
И нас на сессии трое! Таксист, третий лишний, слышит мою исповедь все ее ответы.
Это было хуже, чем раздеться перед отчимом. Мою душу прилюдно вывернули!
Мне стало вдруг очень неприятно и противно.
Формально Наташа ничего не нарушила: zoom формат я сама согласилась Я не обговаривала, что она не может в этот момент куда-то ехать и кофеек пить.
То есть Наталья, если формально рассуждать, ничего не нарушила, это мои тараканы.
А потом я услышала хлопок дверцы машины и пиликанье домофона. Это была последняя капля!
Наташа всю сессию как бы со мной, а на самом деле – решала свои проблемы!
Так рухнул мой хрустальный домик. Мне показалось, что я нашла друга, а теперь все! Стало неуютно: меня подло обманули! Выставили со своими проблемами голую и напоказ. И никакие веснушки не могут компенсировать отсутствия включения в меня и мои проблемы.
Энергообмена не случилось, я отключилась. Навсегда!
***
Я шла по улице и рыдала. Ко мне подошел мужчина и подал свой клетчатый носовой платок. Это было бесценно. Никогда не думала, что можно на улице вот так найти своего психолога. Мне повезло! От всей души желаю вам найти такого человека.
Мы пили кофе, а он легко и просто вышел из своей жизни и вошел в мою.
"Я уродина, блондинка тупоголовая, все делаю через одно место! – думала я, размешивая сахар в чашке. и – Мне бы, как детстве, умыться и успокоиться. – Можно бы и под душ встать!"
– Ну, зачем я маму расстраивала? – Я вдруг разоткровенничалась. – Ну, кто отчима просил так со мной поступать? Я сама во всем виновата, а моей попе приходилось ответ держать! Потом меня плачущую, отводили в ванную комнату и запрещали запирать щеколду.
Я почему-то рассказала ему, случайному человеку, как отчим зашел в мою комнату, и я ему говорю:
"Я сейчас! Секунду!" и убежала в ванную, думая, что будет порка.
Через минут одумалась и, чтобы не получить бонус, вернулась в комнату через минуту и вижу, что он ... заправил мою постель, а на ней лежит новое платье! И не просто платье, а вау какое платье.
Мне вдруг стало неудобно и немного стыдно: заправить я и сама могу. Мне захотелось сказать, что это моя постель, и не надо ее трогать, даже из лучших побуждений. Да и вообще, никакого спасибо не получилось, хоть и ремня не поучила.
Отчим вздохнул и вышел из моей комнаты.
– Ты очень красивая блондинка. Настоящая красавица! – Просто сказал мой новый знакомый. – Отчим со своим ремнем в прошлом! А будущее у тебя светлое, как и твои волосы! Хочешь, я увезу тебя от отчима и от мамы подальше?
Я вдруг вспомнила, что Наташа говорила об обмене энергии в паре. Незнакомый мужчина. Мы пьем кофе, а я? Я была взволнована, но почему-то не было страшно. Страха, что преследовал меня с детства, пропал.
– Увези! – почему то согласилась я сразу, хотя выдела его впервые. Вещи хоть позволишь собрать?
Вот так он, случайный знакомый, прожил кусочек моей жизни, а сейчас у нас уже год одна жизнь на двоих. И скоро появится третья!
И своего ребенка мы бить никогда не будем!
P.S. Мой муж, что увез меня в дальний гарнизон, оказался военным психологом. И мы счастливы.