Суббота, 18 июля 2015, Москва
…Дверь палаты открылась, и, белея накинутым халатом, вошёл отец. Отыскал глазами меня и со сдержанной улыбкой направился в мою сторону. Я приподнялся на постели, давая понять, что тоже рад его видеть.
Я почти не помнил, что было после того, как я выехал из того места, куда меня увезли, на шоссе. Кажется, жал на газ и крутил туда-сюда руль, то и дело перестраиваясь на скорости за сотню с полосы на полосу. За мной гнались: в мыслях запечатлелся чёрный джип, увиденный в зеркале того, который я вёл. Проскочив на полном ходу один пост ДПС, я услышал позади вой сирен, а через какое-то время чей-то голос, усиленный громкоговорителем, приказал остановиться на обочине и выйти из машины.
Точно были выстрелы: похитители, должно быть, открыли огонь. Я же на остатках воли съехал с дороги и, поставив автомобиль на ручник, потерял сознание.
Похитителям не улыбнулась удача: их задержали. Даже не подстрелили никого. Теперь им светили, мягко говоря, огромные неприятности. Меня тоже, скорее всего, ожидало что-то не очень хорошее за ту безумную гонку на автотрассе – но на порядок меньше, чем преступникам. И я не сомневался, что смогу всё безболезненно урегулировать.
Отец сел на стул около моей кровати и негромко, со смущённой усмешкой спросил:
– Ну как ты, герой? Как самочувствие?
– Получше, чем вчера. – Я осторожно погладил туго перебинтованной кистью повязку на голове. Внутри черепа заворочалась боль, но тут же улеглась. До следующего раза. – Но всё равно далеко от идеала. За «больничный набор» спасибо, – кивнул в сторону лежавших на тумбочке шоколада и апельсинов. – Что бы я без всех вас делал…
– Миша, я… принял решение отказаться от участия в тендере. После того, что случилось, я больше не хочу в этом участвовать. Больше не хочу подвергать опасности ни тебя, ни Милену. А Форман пусть подавится своими стройматериалами.
Тут я не выдержал и посмотрел ему в глаза. Ответил:
– Тогда получается, что и диверсии с тормозами и колесом, и нападение гопников, и угон трейлера, и, наконец, похищение – всё было зря. Ты мог спокойно слиться ещё два месяца назад, после первых тревожных звоночков. Но раз ты этого не сделал, значит – хотел идти до конца. Однако теперь ты испугался. За нас, конечно, но тем не менее…
– Я не мог допустить, чтобы…
– Нет, ты не понял, – перебил я. – Нас всё это уже затронуло, своим отказом ты ничего не отменишь! Если я получил по полной, то желаю, чтобы это было хотя бы за что-то. Страдание оправдано, если оно становится побочным явлением на пути к результату… – Дальше я не говорил, а прямо рубил фразы, как топором: – Который. Ты. Уж прости за сравнение. Сейчас. Сливаешь. В унитаз. Я понятно выразился? Как, кстати, прошло заседание? Ведь не отменили же его насовсем?..
– Удачно, – пробормотал он. – Склады признали безопасными и соответствующими всем требованиям. Но…
Мои губы тронула усмешка.
– Что же ещё нужно? Не знаю, правда, что скажет мама, но… мне-то ли после случившегося привыкать к опасности? К тому же, надо мной и так уже долгое время висит дамоклов меч… Может, всё-таки расскажешь, что у меня там? Теперь, думаю, это более важно.
Отец как будто сразу сгорбился и постарел на несколько лет, изменив выражение лица. Потухшие в один миг глаза и первые морщины на коже отразили, как мне показалось, затаённую усталость, боль… и отчаяние.
– Да. Наверное, ты прав… Всё началось на первой гонке «Формулы-4» в Финляндии, когда ты ударился головой о стену. Шлем принял на себя часть энергии удара, но… полностью её не погасил. А того количества, что проникло глубже, хватило, чтобы… – Он вздохнул, собираясь с силами и вспоминая сказанное ему врачами. – У тебя травматическая гематома мозга, Миша. Удар заставил несколько капилляров в твоей голове лопнуть, и немного крови излилось в череп… Мы думали, это быстро рассосётся и я смогу однажды честно тебе сказать, что с тобой всё в порядке. Но ты гонялся, нагружал сосуды… недавно тебя вообще по голове ударили… И гематома выросла. Кровь начинает давить на мозг, и я не думаю, что нужно и дальше откладывать лечение. Но последнее слово всё равно за тобой.
– Ну понятно, – прошептал я. Хоть я заранее и примирил себя с чем-либо подобным, всё равно сложно было в одну минуту переварить услышанное. – Чего-то такого я и ожидал… Тебе не говорили, сколько у меня осталось времени?
– Крайний срок – пара месяцев… если исключить нагрузки. А так… свалиться ты можешь в любой момент. Последние два месяца ты живёшь за счёт чистого везения. Не знаю, стоит ли тебе гоняться теперь. Денег, если что, мне не жалко. Поверь, я не хочу запрещать тебе заниматься любимым делом, но… всё же советовал бы не тянуть с решением.
– Я всё понимаю. Правда… Но смогу ли я вернуться в гонки после лечения? Мне же, наверное, голову вскрывать будут…
– Как вариант, – снова вздохнул отец. – Я читал, что в некоторых случаях кровь можно вытянуть через малюсенькое отверстие… но не могу с точностью сказать, как всё будет. И эта неизвестность меня пугает.
– Надеюсь, я пока не исчерпал свой лимит удачи.
– Миш, почему ты улыбаешься? Что ты задумал?
– Скажем так, я согласен на операцию. Если есть надежда, глупо её не использовать. Но… позже. Мне нужны ещё два месяца. Я хочу закончить чемпионат в общем строю… по возможности и выиграть. Понимаешь? Если я ошибся в оценке своего везения, то пускай я хоть что-то постараюсь успеть ярко. Например, победить хотя бы в одной гонке. А то смешно будет: чемпион – и без единого кубка за первое место…
– Я тебя услышал, Миш. С Миленой поговорю про тендер… про этот водоворот вокруг нас… Всё будет зависеть от её решения.
– Добро. И напоследок кое-что… Никому не говори. Не хочу, чтобы во мне видели ходячий труп со способностями к вождению. Я рейсер – и останусь им до самого конца… когда бы тот ни наступил. Завтра, через месяц – или семьдесят лет. Пусть меня запомнят тем, кто я есть. Как говорил Курт Кобейн, лучше сгореть, чем угаснуть, не правда ли? – Я тихонько захихикал. – Знаешь, пап, зачем я смеюсь? Чтобы не заплакать.
* * *
Чуть позже
А когда отец ушёл, в палату ввалились они. Пять человек, с которыми я на этапах делил трассу (с кем-то – даже подиумы), а на сборах – жильё. Пять гонщиков из приведённого «SMP Racing» в гонки на открытых колёсах десятка.
Володя Атоев. Никита Троицкий. Лёха Корнеев. Нерсес Исаакян. И… Ваня Матвеев.
Те, кто остался в Москве… или специально приехал. Кто не отвернулся от меня после попытки применить командную тактику… или – лучше поздно, чем никогда – признал свою ошибку.
…А что же остальные?
– Привет, Миха, – сказал Володя с порога палаты. – Как сам? Всё в порядке?
– Ну ты и напугал нас! – поддакнул Никита; к этому моменту они успели меня окружить. – Где это видано, чтобы гонщика так мочили…
– В книжке, наверное, – пожал я плечами. – Хотя ты прав, приятного мало… А вы – как тут все?..
– Так новость же по Сети бабахнула! – сказал Лёха, прислонившись к стене сбоку от тумбочки. – Пусть для кого-то это лишь громкий заголовок на главной странице «Яндекса», а для нас – знак того, что наших бьют. И что тебе нужна помощь.
– Спасибо, парни. Мне вы тоже очень дороги. – Я поудобнее устроился на постели. – Не знаете, кто в прошлые выходные в «Формуле-3» выиграл?
– Вместе потом посмотрим, – сказал Владимир, присев на краешек кровати. – Ты лучше ноут достань и в «Скайп» загляни. Увидишь кое-что интересное.
Пока я вынимал из тумбочки ноутбук и включал его, Иван, отойдя к двери, тихонько её приоткрыл. В коридоре у входа в палату я заметил Игоря, который прохаживался туда-сюда. Поймав мой взгляд, он помахал мне. Я ответил ему тем же и жестом пригласил зайти. Он отмахнулся: мол, не буду вам мешать. Ну и ладно.
Ноутбук как раз загрузился – а уже через минуту на малость обалдевшего меня с разделённого на пять частей экрана смотрели остальные гонщики из нашей команды. Даже те, с кем у меня дружеские отношения не сложились.
Когда я подключился, они все радостно загалдели и замахали мне. Я только улыбался и качал головой, не до конца веря тому, что видел.
Прошлые обиды и неудачи в гонках забыты. Когда я попал в серьёзный замес, парни единодушно решили меня поддержать. Тем более, что сейчас мы с ними не были соперниками.
Нет, вместо этого мы были кем-то другим…
Друзьями, что ли.
Раньше я бы презрительно фыркнул: имел я вашу так называемую дружбу, это всё обман… Теперь же – задумался.
Среди гонщиков настоящих врагов у меня, выходит, никогда не было. Напротив, все оказались товарищами. Просто кто-то решил прийти лично, а кто-то – пожелать мне скорейшего выздоровления через «Скайп». В наш век технологий разницы особой не было.
Зато я точно знал, кто мои враги. Кто из них главный, а кто – так… пешка. И от осознания этого в моём взгляде на миг мелькнула стальная твёрдость.
«Я не сдамся. Что бы ни случилось. Не сдамся…»
* * *
Понедельник, 20 июля
– Аристарх Иосифович, к вам посетитель, – проинформировала секретарша по внутренней связи.
Форман оторвался от бумаг, вздохнул и провёл ладонью по лицу. Как же его все достали… начиная с этого Жумакина, который каким-то чудом ухитрился реабилитировать свою фирму перед самым дедлайном тендера, и заканчивая следователем. Только-только удалось от неугомонных крыс в погонах отвязаться после истории с сыном Жумакина. А ведь всё мало-помалу начинало налаживаться…
– Кто? – спросил бизнесмен отрывисто.
– Владелец банка «СМ…»
В голосе девушки отчётливо слышались удивление и лёгкая тревога.
«Этого ещё не хватало…» – подумал Форман.
Вслух же он, перебив секретаршу, произнёс:
– Пропустите.
– Благодарю, Аристарх Иосифович, что не заставили меня долго ждать, – улыбаясь краями рта, сказал вошедший. – Прошла всего минута – значит, разговор у нас с вами сложится. Я присяду?
Форман с раздражением смотрел, как его ровесник, выглядевшей по меньшей мере на несколько лет моложе, с идеально зачёсанными рыжеватыми волосами, в синем с иголочки костюме вольготно размещается в кресле. Но ответить так и рвавшимся с языка колким замечанием хозяин фирмы «Стройнавек»… не решался.
Лишь когда гость сцепил пальцы и выжидательно воззрился на Формана, тот проговорил:
– Вы правы. Не будем зря терять времени. Что вы хотели обсудить со мной, Борис… э… простите, как вас по отчеству?..
– Романович.
– …Борис Романович. Полагаю, это как-то связано с сотрудничеством моего предприятия и вашего банка?..
– В какой-то степени, – ответил собеседник, качнув пальцами в стороны. – Я хотел бы его прекратить.
На секунду Форман застыл на месте. Потом, будто бы опомнившись, нахмурился:
– Вот как? Можно полюбопытствовать, чем продиктовано такое ваше решение?
– Вы прекрасно знаете, Аристарх Иосифович, что в моём ведении, кроме банка, в котором вы недавно начали кредитоваться, находится также и программа поддержки автоспорта… в том числе и гоночные команды. Может быть, вы в курсе того, что некоторое время назад в Интернете вызвала резонанс статья, где одновременно упоминаетесь вы – и принадлежащая мне команда? Причём вы – в негативном ключе.
– Наглая ложь, – отрезал Форман. – Ничего общего с действительностью. Им нечем подкрепить свои слова, кроме домыслов. Такие, с позволения сказать, вызовы я просто игнорирую. Мне это никак не повредило. Практически все клиенты продолжили сотрудничать с моей фирмой…
– Мне ли вам рассказывать, каким образом вы подбираете себе клиентов и взаимодействуете с ними. – Улыбка собеседника стала более ироничной. – Важно то, что в положении, когда надо что-то решать, оказался я. И именно поэтому я решил разорвать с вашей фирмой все деловые отношения.
– Вы не посмеете, – в свою очередь усмехнулся Форман. – Мои юристы до последней буквы прошерстили договор перед подписанием – и в нём нет пункта, который позволил бы вам пойти на такое.
– Есть. – Борис Романович мягко, обезоруживающе взглянул на Формана. – Один абзац в разделе о сроках можно трактовать немного шире… Ума не приложу, как вы могли это проглядеть. Возможно, в документах стоит обращать внимание не только на мелкий шрифт, но и на смысл того, что напечатано крупно… Скажем так, вы утратили доверие. Моё доверие. И, – владелец банка пожал плечами, – мне показалось нужным вас за это… наказать.
– Вы имеете в виду всю эту… суету вокруг моего конкурента Жумакина? – Форман подался вперёд. Было заметно, что в один момент он еле удержался от выражения посильнее. – Да это же смешно! Где он и где я! Уровни наших предприятий несопоставимы, мы играем в разных лигах. Скорее уж ему пытался помешать кто-то более-менее равный по силе…
– Сами верите в то, что говорите? – хмыкнул Борис Романович. – На вас недвусмысленно указали, а это заставляет как минимум задуматься, насколько чисты ваши намерения и как вы привыкли вести дела. Тут как в гонках: можно всего-то агрессивно объехать соперника – а можно вытолкнуть его в гравий. И я не хотел бы теперь быть с вами в одной команде.
– Погодите. – Голос Формана стал чуть хриплым от волнения. – Давайте ещё раз всё взвесим. Выиграв тендер, я получу от администрации округа большой заказ на поставку материалов. Благодаря этому я планировал расширить фирму и увеличить производство, а за счёт доходов постепенно гасить задолженность…
– Я всё понимаю, – покивал собеседник. – Но для того, чтобы осуществить задуманное, вам сначала нужно выиграть тендер. Тогда и поглядим. А пока что все льготные условия замораживаются, и в случае чего вам придётся вернуть займ как можно скорее. Но – с процентами как в конце срока. Подумайте, Аристарх Иосифович, подумайте.
Борис Романович встал и направился к выходу из кабинета.
У самой двери он остановился и добавил:
– И вот ещё что. Оставьте Жумакина в покое. Сроки вышли, вы больше не сможете в этом деле ни на что повлиять. Занимайтесь своими делами – но помните: я наблюдаю за вами.
И он ушёл, неслышно прикрыв дверь за собой.
«Глаза у тебя устанут за мной наблюдать, – подумал Форман. – И не тебе указывать мне, как вести дела. – В уме всплыло слышанное как-то раз от дочери молодёжное словечко. – Но потроллил он меня знатно… Чёрт, как же вы все меня бесите… Какое-то время не стоит делать резких движений, но я отыграюсь. Обязательно отыграюсь…»
Рука сама выдвинула ящик стола и нащупала бутылку, которая была там припрятана как раз для подобных случаев, когда оставалась одна злость на мир… и на его обитателей.
Глоток коньяка помог смягчить эту злость и направить мысли в нужное русло.
«Надо же не просто победить в тендере. Требуется вдобавок завершить проект, на который подписался… Даже не знаю, справишься ли ты с этим, Юрий Иванович…»
Форман сидел, задумчиво глядя в стену напротив, и на его лице медленно расползалась довольная улыбка.
* * *
Воскресенье, 26 июля
…Этого дня я ждал в своей новой жизни, пожалуй, больше всего. Сегодня должен был пройти Гран-при Венгрии, на котором российский гонщик показал лучший результат в «Формуле-1» за всю историю нашего присутствия в чемпионате.
Сидя дома перед телевизором, настроенным на спортивный канал, я ждал, пока пройдёт нескончаемая, казалось бы, реклама и зазвучит наконец тема заставки «королевских гонок», и вспоминал, как уже смотрел эту гонку шесть субъективных лет назад. Этап на Хунгароринге действительно выдался богатым на события, и все 106 минут заезда я тогда был в диком напряжении – а после финиша орал в голос от радости…
Да, кстати, меня к середине недели выпустили-таки из больницы. Отец, правда, договорился с врачами, чтобы и на этот раз никто посторонний не узнал, что за штука сидит и пульсирует вместе с током крови в моей голове. Мне трудно было осуждать его за это несомненное нарушение закона; я хотел без помех участвовать в гонках как можно дольше. В конце концов, многие же не знают о своих болезнях до того, как это вырывается напоказ, на этом могу сыграть и я. А отцу в случае чего придётся как-нибудь отмазываться – и это заботило меня сейчас сильнее, чем раздумья о долготе собственного бытия и предвкушение незабываемой гонки.
Отец работал с утра в кабинете – комнате через одну от моей. Мама, наверное, была на кухне, выбирая, что готовить. Ну и я – в одиночестве тупил в телик, ожидая, пока начнётся моя программа. Обычная семейная идиллия…
– Миш, что ты будешь на ужин?
Я обернулся. Мама заглядывала в комнату, ожидая ответа.
– Мне всё равно. Да и на ближайшую пару часов у меня уже есть занятие. – Я указал на телевизор.
– Гонку будешь смотреть, – догадалась она.
– Угу. Может… посмотрим вместе?
– Ой, Миша, я мало что в этом понимаю…
– Не важно. Я… хочу попросить тебя просто побыть рядом. Когда отец закончит, позовём, если что, и его. Я уверен: сегодня мы увидим кое-что историческое.
– Ну… хорошо. Ужин может и подождать.
– Спасибо.
Она села на диван рядом со мной – и как раз в этот момент пошла заставка гоночной передачи.
Этот Гран-при был особенным.
Перед заездом гонщики составили шлемы в круг и встали так сами, обнимая друг друга за плечи, пока шла минута молчания и исполнялся гимн Венгрии – страны, принимающей в эту неделю «Ф-1» на своей территории. В центре круга на асфальте стоял ещё один шлем… который, увы, уже никто не наденет.
Когда участники отправились к своим болидам, мама напряжённо слушала объяснения комментатора о том, чему была посвящена прошелшая церемония.
Жюль Бьянки. Первая смерть в «Формулах» за последние двадцать лет и вообще с начала нашего века. На прошлогоднем Гран-при Японии он вылетел с трассч, врезался в стену и получил серьёзные травмы головы. И девять дней назад он умер, так и не придя в сознание. Как Сенна, разве что Жюль не был чемпионом и даже не выигрывал там гонок.
Потому что был в «Марусе»?
Но он готовился перейти в «Феррари». И если бы не… то, может…
Как знать: вдруг и ему выпал другой другой шанс – там, за порогом?
Как бы там ни было, его возможная новая реальность с этой больше не пересечётся.
– Вот поэтому мы с Юрой так волновались, когда ты куда-нибудь врезался, – сказала мама, сжав мою здоровую руку. Другая пока не восстановилась и до сих пор была в гипсе. – Мы не хотим тебя потерять. Никаким образом…
– Ты всё знаешь? – Я повернулся к ней.
– Да. Но, несмотря ни на что, ты сейчас жив. И это главное.
– Угу… А раз я жив, – значит, могу всё. Вы ещё увидите…
Она молча стиснула мне руку вновь. Не говори. Не надо…
Тем временем на экране заканчивалась подготовка к старту. Механики и менеджеры убрались с решётки, и при двух зелёных огнях светофоров машины отправились на традиционный прогревочный круг.
А когда пару минут спустя вернулись на старт… поехали греть шины снова.
– Я не поняла, что-то случилось? – спросила у меня мама.
– Наверняка кто-то ошибся с расположением болида на гриде – заехал за жёлтую линию на несколько сантиметров, или ещё что… – сказал я, не называя лишь имени этого пилота. Которое, безусловно, знал: Фелипе Масса. – Скоро узнаем. В любом случае он получит за это небольшой штраф.
– Всё так серьёзно? – удивилась она. – Ничего себе…
– А по-другому и не бывает. Это спорт, мама. Он не знает поблажек. Если только он честный. Если нет, то это не спорт, а чёрт-те что с бантиком. Всё, погоди, ща будет старт.
С замиранием сердца я следил за тем, как загорались один за другим красные огни светофоров.
Третий, четвёртый, пятый… Погасли!
Рыба карась, игра началась.
…И Гран-при стартовал!
Оба «Мерседеса», занимавшие первый ряд решётки, немного замешкались, и это дало преимущество тем, кто расположился дальше. Мы и глазом моргнуть не успели, как Феттель на своём красном болиде вырвался вперёд и повёл за собой пелотон, а его напарник Райкконен, стартовавший пятым, опередил машину «красных быков» и пристроился в хвост потеснённым «серебряным стрелам». А через пару поворотов и вовсе прошёл их, выйдя на второе место.
– А те две машины, которые сначала были впереди… они же тут самые быстрые? – спросила мама.
– Ага. На большинстве трасс. Эта команда сразу стала лидером с наступлением в прошлом году «гибридной эры», когда к бензиновым движкам тут присобачили электродвигатели… и, скорее всего, будет доминировать в ближайшие несколько лет. Полтора года подряд они не сходили с подиума, так что неудачный старт на необгонной трассе будет для них здоровым таким ударом… Смотри-ка: двукратного чемпиона Хэмилтона обогнал его напарник Росберг, который пять лет назад вместе с Шумахером и поднимал недавно созданную команду…[1] Но, тем не менее, посмотрим, как сложится гонка. Воу, Хэмилтон вылетает в гравий!..
– А наш гонщик – он там где?
– Вон он, пятым идёт. Мог бы начать гонку не седьмым, а выше, да ошибся на быстром круге в квалификации. Ничего, он ещё отыграется…
События развивались невероятно быстро. Хэм нажаловался команде на Нико. Хюлькенберг за счёт более мощного мотора обогнал Квята. Контакт Риккардо и Боттаса. Лучший круг Феттеля. Пятисекундный штраф для Массы, которому Хэмилтон сел на хвост…
Когда Квята по радио прямым текстом попросили о том, чтобы тот не задерживал Риккардо, мама поинтересовалась:
– А это вообще по правилам? Тут же, по идее, каждый должен рваться к призовым местам и победе…
– Так-то оно так… – Я покачал головой. – Но обычно команды из двух своих гонщиков выпускают вперёд того, кто побыстрее. Так есть шанс заработать больше очков. И, по существу, так и должно быть. Однако для более медленного теряется часть элемента гоночной удачи, когда оказываешься на каком-то месте в силу не зависящих от тебя обстоятельств… Но не делай выводы: гонка только шесть кругов пока продлилась…
Пропущенный россиянином австралиец сразу прошёл соперника из «Форс Индии» и уехал дальше. Квят даже немного поцапался с инженером, утверждая, что находится в зоне крыла[2] за Хюлькенбергом, но всё равно получил приказ не гнаться за напарником.
А пару минут спустя сообщил о сильной вибрации в шинах и завернул на пит-стоп.
– Его же сейчас все обгонят!
– Почти все, – признал я. – За тринадцать кругов трудно было бы создать большие отрывы… В любом случае остальные тоже скоро свернут сменить шины… причём лидеры – одними из последних.
Российский гонщик своим заездом в боксы открыл первую волну пит-стопов. Одна за другой машины сворачивали на пит-лейн, чтобы затем вернуться в гонку на новом комплекте резины. Soft или Medium – что выберут командные стратеги… и что осталось после тренировок и квалы.
Лидеры, как я и предсказал, немного с этим задержались. Хэмилтон, выйдя без боя на пятое место, поставил в это время лучший круг вслед за Феттелем, от которого отставал на полминуты. Но когда на второй «Феррари» отлетел кусок переднего антикрыла, а Мальдонадо в своём фирменном стиле развернул Переса в первом повороте двадцатого круга, начали свою серию остановок и топовые гонщики.
Что интересно, оба болида «Феррари» и Хэмилтон вынырнули из боксов на шинах Soft с жёлтыми ободками, а Росберг и Риккардо – на белых Medium. Разная стратегия: более мягкая рещина потребует ещё одного пит-стопа. И тут надо бы выложиться по полной, чтобы превентивно отыграть время, которое придётся потерять впоследствии.
Мальдонадо получил штрафной проезд по пит-лейну, Грожан – всего пять секунд. Квят выбрался на восьмое место; вплотную к нему ехал Ферстаппен, но Даниил блестяще защитил свою позицию. Хэм прошёл Риккардо, став четвёртым, а Райкконен увеличил отрыв от Росберга. Впрочем, надолго ли?..
– Что, опять? – произнесла мама, когда Квят после 35-го круга, в самой середине гонки, заехал на второй пит-стоп и продолжил путь уже на «софте».
– Решили проехать как можно больше на мягких шинах, чтобы потерять меньше времени, – пожал я плечами. – Это естественно, тут необходимо найти баланс. Или, может, они также надеются на появление машины безопасности, когда надо будет ехать медленнее и реально получится беречь резину. Никогда точно не угадаешь. В этом и вся интрига.
Как в воду глядел – или, вернее, знал, что именно увижу. Несколько кругов спустя у Хюлькенберга отвалилось антикрыло и застряло под днищем. Полетели обломки, а потерявший управление болид на высокой скорости въехал в барьер. Мы с облегчением выдохнули, когда расстроенный пилот смог сам вылезти из кокпита.
Сначала был объявлен режим виртуального сэйфти-кара, при котором пилоты должны сами сбросить скорость, но обломков на трассе оказалось достаточно много, и на том же круге выехал настоящий автомобиль безопасности.
Под жёлтыми флагами прошли ещё пять кругов, показавшиеся мне вечностью. Как и в моём первом заезде, когда пелотон был не по ту сторону дисплея, за тысячи километров – а вокруг меня.
Почему, когда неприятности у кого-то одного, они вмиг появляются и у всех остальных?
Эффект домино, только и всего. Но против него не попрёшь…
Нельзя узнать, какими картами играет с тобой судьба. Нельзя узнать даже, сколько у неё запасных колод и где они спрятаны.
Можно полагаться лишь на то, что имеешь сам.
Как, например, Кими Райкконен, у которого отказал агрегат MGU-K, иначе – KERS, система рекуперации кинетической энергии (заодно я популярно объяснил маме, что это такое). Теперь у финна шансы прийти на подиум стали стремительно уменьшаться.
А у тех, кто ехал следом, – наоборот, возрастать.
И-и-и… рестарт на сорок девятом круге! Росберг сразу опередил Райкконена, отобрав вторую позицию. Хэмилтон боролся с Риккардо за четвёртую – и буквально врезался в него, повредив антикрыло! И здесь же проколол колесо шедший позади Боттас!..
Что творилось тогда на трассе… Риккардо тоже обошёл Кими, который затем совершил дополнительный пит-стоп, чтобы перезагрузить бортовую электронику, но ещё через три круга заехал в бокс окончательно. Льюис (так звали Хэма) поменял обтекатель, а потом был наказан за контакт проездом по пит-лейну и откатился во вторую десятку.
Но Квят-то, Квят! Мало того, что вышел благодаря этому на четвёртое место, так ведь и ехал по истечении шестидесяти кругов быстрее всех, кто находился впереди!
Я стиснул здоровой ладонью мамины пальцы. Мы затаили дыхание. Исход гонки должен был решиться в ближайшую четверть часа.
Шестьдесят пятый круг… Риккардо дотянулся до Росберга на дистанцию атаки. Они вместе вошли в первый поворот… Нико уступил сопернику внешнюю траекторию, тот ошибся – выехал слишком широко… вернулся на трассу – контакт!!! У Риккардо – повреждение антикрыла, у Росберга – прокол!
И вторая машина команды-«энергетика» с молодым россиянином за рулём – на втором месте, в нескольких секундах позади лидера!
– Да, да, чёрт побери, да! – вырвалось у меня; я в нетерпении постукивал кулаком по колену.
Заключительные круги пролетели на одном дыхании. Заменивший антикрыло, оштрафованный на десять секунд австралиец мчался на всех парах за своим напарником из России, также получившим штраф – за обгон вне трассы; даже поставил фантастический для этого сезона круг – минута двадцать пять.
Но Квят выдержал. И пересёк финишную черту вторым, всего на пять секунд позже Феттеля.
Крепко обняв друг друга за плечи, мы с мамой посмотрели и послегоночные интервью, в которых каждый из призовой тройки посвятил свой успех памяти Жюля, и церемонию награждения.
Когда комментатор закончил долгую, напряжённую, эмоциональную речь и пошла завершающая заставка, я выключил телевизор и повернулся к маме:
– Понимаешь, что для меня значат гонки? Это возможность показать – себе, остальным, всему миру, – что и мы тут кое-что умеем. И я хочу двигаться вверх, чтобы однажды оказаться на вершине – там, среди них! – Рукой в повязке я указал на пустой в этот миг экран. – А если я стану забираться всё выше, то буду выводить на эти новые уровни и Россию. Квят прошёл весь путь, поднялся до второго места в Гран-при… возможно, в ближайшие годы он возьмёт ещё несколько подиумов… но ясно ведь, что дело в невероятном стечении обстоятельств, которое вряд ли когда-нибудь повторится.
Я отвернулся и, подняв подбородок, посмотрел вперёд и вверх, словно пронзая взглядом время.
– Моя цель – стать первым победителем Гран-при из России. Доказать, что и мы способны быть в лидерах. Чтобы наш гимн звучал не только перед домашней гонкой… Для начала. Потом появится новая, более глобальная цель… но это будет потом. Пока постараюсь достичь имеющейся.
Я взглянул на маму, которая безмолвно слушала мой монолог. В её глазах как будто отражалось нечто невыразимое.
– Я покорю «Формулу-1». Если понадобится, выиграю все чемпионаты на своём пути. Войду туда не каким-нибудь рентачом[3] или вторикеллой[4], а полноценным боевым пилотом. И никто не сможет меня остановить. И ничто. Никогда.
Мама не ответила. Просто молча прижала меня к себе.
Я не противился. Знал, что чувства иногда не выразить словами. Знал теперь, что они существуют.
* * *
Понедельник, 27 июля
– А… ты точно сможешь сидеть за рулём? – растерянно спросил Игорь.
Мы сидели в зале с симуляторами, у консоли под табличкой «19» сверху на стене. Я – в гоночном кресле, инженер – рядом на табуретке.
Только что закончилось общее теоретическое занятие, на котором нам дали все нужные сведения по трассе в Аластаро, где должен был пройти следующий, четвёртый этап «Формулы-4». И теперь всем предстояло познакомиться с треком через призму симулятора.
По идее, мне тоже.
Но очень уж выразительно инженер смотрел на мою зафиксированную кисть руки.
Как я буду сжимать ею пластмассовый руль? Передачу, может, и смогу переключить, посильнее надавив на лепесток, но вот удерживать стабильный наклон в скоростных поворотах – извините-подвиньтесь, называется…
– Пока придётся так гонять, – сказал я, кладя руки на руль, чтобы после долгого перерыва (если не считать упражнений на домашней PlayStation) вновь почувствовать его под пальцами. – Через пару недель, думаю, уговорю снять повязку…
«Во всяком случае это будет проще, чем отцу – обеспечить молчание врачей и отмазывать меня от наказания за безбашенное вождение на магистрали», – подумалось мне.
Привезли-то меня совсем в другую больницу, нежели та, где работал папин друг-заведующий, и здесь удержать главное в тайне было куда как труднее. Я не одобрял взяток, но признавал, что в нашем положении альтернатива – забыть о гонках и сосредоточиться на лечении – меня привлекала ещё меньше.
По делу о похищении уже состоялись первые слушания. Там я в присутствии родителей давал показания как потерпевший. Банда на вопросы старалась не отвечать. Без сомнения, влипли пацанчики крепко.
Но в моём экстремальном побеге нашёлся и состав административки, причём на этот раз – против меня. Принимая во внимание обстоятельства, штраф мне вкатили минимальный – как мои карманные за пару месяцев, и отец сразу же всё и оплатил.
Всё же я невероятно везучий. Из такого… э-э-э… болота вышел почти что сухим. Значит, удача меня до сих пор не покинула.
Будет ли она со мной и впредь? Посмотрим.
Дотянуть бы до конца чемпионата…
По моему кивку Игорь, поколебавшись, запустил симулятор. Передо мной возникла смутно знакомая панорама – трасса была не очень известной, так что её прохождение мне доводилось в прошлой жизни видеть на «Ютубе» редко.
По сути, хватался за консоль я одной лишь левой рукой. Правая придерживала руль сбоку – вот и узнаю, насколько больно будет вжимать его в мою многострадальную конечность.
Нога привычно нашла педаль газа и приготовилась вдавить её до упора. Дрогнула и поменялась картинка перед глазами: всё внимание заняла виртуальная трасса – других деталей больше не осталось.
Мысли ушли. На первый план выступила готовность действовать.
И я начал свою тренировку.
_____________
[1] В нынешнем виде гоночный коллектив «Мерседес» существует с 2010 года, когда одноимённый концерн купил команду «Браун», взявшую первый приз в своём дебютном сезоне – 2009.
[2] Интервал времени менее чем в 1 секунду между машинами, разрешающий тому, кто сзади, включать DRS на длинных прямых круга.
[3] Рента-драйвер («рентач») – гонщик, взятый в команду из коммерческих соображений, чтобы получить спонсорскую поддержку (гоночный сленг).
[4] Вторикелла – «второй номер» команды, работающий на достижение высоких результатов напарником (гоночный сленг). Термин происходит от имени Рубенса Баррикелло, сокомандника Михаэля Шумахера в «Феррари» в 2000–2005 гг.