Среда, 17 июня 2015, под Краснодаром
Грохоча моторами, по шоссе ехала колонна трейлеров с эмблемами российской гоночной команды на бортах. Вокруг исполинских грузовиков было чистое пространство: водители не решались ехать рядом с таким внушительным караваном. Казалось, трейлеры ведут свою гонку, и их пелотон мчит на одинаково высокой скорости к финишу – или к ближайшей точке передышки.
Впереди справа завиднелась стоянка для дальнобойного транспорта, где колонна должна была закончить предпоследний отрезок своего пути из Москвы в Сочи, чтобы пару часов спустя с новыми силами двинуться дальше и довезти-таки ценный груз до автодрома. Трейлеры сбросили скорость и плавно перестроились в крайний ряд, готовясь заехать на стоянку.
Вот и въезд – узкий перешеек, соединяющий прямую ленту шоссе и большую асфальтированную площадку посреди ещё большего по размерам поля. Ширины достаточно как раз для одной машины.
Один за другим трейлеры, которые теперь еле плелись, стали заворачивать в сторону площадки и там уже парковаться.
Третий, пятый, восьмой… Вскоре свернул с обочины на перешеек предпоследний грузовик-гигант и настала очередь оставшегося.
Но тут произошло странное.
Последний трейлер в колонне, вместо того чтобы наряду с другими занять место на стоянке, взрыкнул дизельным мотором (на общем фоне это оказалось почти незаметным) и, наращивая скорость, покатил вперёд по шоссе, оставляя стоянку позади.
Впрочем, обратил ли хоть кто-нибудь на это внимание в ту минуту? Шофёры прочих машин были заняты размещением на площадке; может, кто-то и увидел краем глаза удаляющуюся фуру со знакомым логотипом, но всерьёз не задумался над этим, отложив разбирательство, что да как, на потом.
Сам же грузовик отъехал примерно на полкилометра и свернул на малозаметную неширокую грунтовку. По ней нельзя было катить так же быстро, как на шоссе, и теперь машину ощутимо потряхивало. Развернуться стало невозможно; оставался лишь один путь – вперёд.
Через какое-то время трейлер оказался на небольшой полянке. Водитель остановил его у дальней кромки леса и заглушил мотор. Достал из кармана маленькую чёрную пластинку, похожую на микрочип, сжал в пальцах и положил на пустующее соседнее сиденье. Взял заготовленную заранее сумку с запасом еды, воды и кое-чем ещё, вылез из кабины и спрыгнул с подножки на землю. Обошёл трейлер и, углубившись на несколько метров в лес, устроился в зарослях кустарника с таким расчётом,чтобы видеть, кто подойдёт к машине со стороны грунтовки.
Свою часть сделки он выполнил. Радиомаяк в кабине передаст координаты едущим следом нанимателям. Только надо, чтобы и те выполнили обязательства: привезли обещанную сумму… и при этом не пристрелили его как ненужного свидетеля. А он подозревал, что так в итоге может случиться.
Потому и ждать приготовился не в трейлере, чтоб с безопасного расстояния посмотреть на тех, кто его, водителя, на это всё подписал. И, если что не так, свалить отсюда – с деньгами или же, на крайняк, без.
Жизнь дороже.
* * *
Вечер того же дня, Москва
За окнами смеркалось. В общем полумраке ярким прямоугольным пятном светился дисплей, а на нём – сине-жёлто-красный болид старшей команды-»энергетика» версии 2014 года, резво проходящий повороты сочинской трассы.
Люблю гонки. Они позволяют отвлечься от всех невзгод реальности и хоть немного ни о чём не думать – как настоящие, так и виртуальные. Насчёт первых сейчас всё было туманно, так что выбора у меня особо не оставалось.
Всё же с Жумакиным у меня оказалось и ещё одно фундаментальное различие. Судя по тому, что я обнаружил, когда впервые в новом теле запустил у него на консоли симулятор прошлогоднего чемпионата мира, Михаил Юрьевич предпочитал начинать с топовых команд – я же каждый сезон проходил «снизу вверх»: от явных аутсайдеров до претендентов на титул.
Но сегодня я не смог устоять перед искушением опробовать предстоящий мне в выходные, если ситуация с потерей трейлера благополучно разрешится, трек на машине своей любимой команды «взрослого» чемпионата. На такой – пока что – ездил Даниил Квят, которого в следующем году сменит мой «прошлый будущий кумир» Ферстаппен.
Я уже заканчивал гонку. После пятидесяти кругов из пятидесяти трёх я шёл на четвёртой позиции, но становилось ясно, что разрыв с едущими на виртуальный подиум соперниками сократить не удастся. Однако не сдаваться же в тот миг, когда до финиша всего семнадцать километров – или пять минут езды, правильно?
Вдруг я услышал, как хлопнула дверь квартиры и в прихожей раздался подозрительно бодрый голос отца. Чую, какой-то сюрприз будет…
– Миш, иди сюда! – вскоре позвала мама через стену комнаты. – Уверена, ты обрадуешься!
– Щас, подождите немного! – крикнул я в ответ и нажал на газ, чтобы не дать на прямой себя обойти электронному двойнику Нико Хюлькенберга.
Когда болид пересёк финишную черту и высветилась таблица с результатами, я отключил консоль и вышел из комнаты.
И пускай я по Бродскому совершаю ошибку – может быть, найдётся какой-нибудь повод для радости.
Родители обнаружились на кухне. Отец явно был в приподнятом настроении – напускном или искреннем? Хотя… три лежавшие на столе бумаги знакомого мне вида склоняли меня ко второму предположению.
– А, Миш, вот и ты! Все в сборе. – Отец буквально излучал позитив… как актёр дешёвой комедии или рекламного ролика. – Итак, я рад вам объявить, что завтра мы втроём летим до конца недели отдыхать в Сочи!
– Ура! – раскинув руки, поддержала его мама (как мне показалось, для виду).
– А… один момент, – вклинился я, когда увидел в распечатках электронных авиабилетов время вылета и номер рейса. – Как именно летим?
– Бизнес-классом. Как всегда… – как-то странно взглянул на меня отец.
– Дело в том, что это тот же самый самолёт, которым – в эконом-классе – летит наша гоночная команда. И да, там на меня также уже заказан билет. Так что можешь этот, – я ткнул в листок с собственным именем в одной из многочисленных строчек, – сдать обратно. Я полечу отдельно.
– Миш, ну чего ты, а? – обратилась ко мне мама. Кажется, она была неподдельно расстроена. – Когда мы в прошлый раз всей семьёй на настоящий отдых выезжали?
– Да даже и не помню, – пробормотал я, один понимая всю ироничность сказанного. – Наверное, у меня тоже будут не гонки, а сплошной отдых…
– Мы верим, что на этот раз ты обязательно всех победишь, – улыбнулась мама.
Блин, она верит в то, что сама говорит!
– Погоди, ты о чём? – уловив намёк на очередную неприятность, спросил отец.
– Тут такое дело…
В двух словах я описал то, что рассказал мне в своём звонке Игорь.
– Когда это случилось? И где конкретно?
– Семь-восемь часов назад. Где-то около Краснодара.
– Ч-чёрт, не мог сразу мне позвонить?..
Отец отвернулся, молниеносно выхватывая из кармана телефон и набирая чей-то номер.
– Алло, Андрей? Значит, слушай, дело срочное… У тебя насколько далеко от Москвы связи в органах есть? Да тут кто-то трейлер с болидом моего сына подрезал на юге… Думаю, на него они и работают… Даже так? Как интересно… Можешь попросить, чтобы там побыстрее со всем разобрались и нашли машину? Отлично. От меня привет, а если быстро всё сделают, – вечная признательность… Понял тебя. Держи меня в курсе.
– Кому звонил? – спросила мама, когда отец убрал мобильник.
– Начальнику охраны. У него в органах много знакомых по всей стране – и, к счастью, есть один и в Краснодарском крае. Полковник полиции… Если Андрей попросит, то как минимум постарается поскорее раскрыть это дело…
– Это как-то связано со всем тем, что в последнее время вокруг нас творится? – спросил я.
– Вполне возможно. Вполне возможно… В любом случае нам пока остаётся лишь ждать. А сейчас… давайте, что ли, поужинаем вместе?
Что там было дальше, я не видел. Потому что вышел в коридор и зашагал назад в свою комнату. Помню только, что кто-то звал меня, но я мысленно забил на это.
Шумилов во мне был не склонен так легко прощать всех. На отца я продолжал злиться – может, когда мы прилетим на море, как раз и поищем вновь пути сближения.
А пока – гонки и снова гонки.
* * *
Чуть позже, под Краснодаром
На лесок, куда была загнана машина, опускалась тьма.
Вокруг было тихо. Всё погрузилось в сон… кроме сидевшего в кустарнике человека.
Чтобы не заснуть в ожидании тех, кто привезёт деньги (если, конечно, эти люди хотя бы создадут видимость честной игры), он выхлебал за день целый термос кофе – и теперь всё так же настороженно и внимательно вглядывался в захлестнувший мир мрак и вслушивался в доносящиеся с поляны звуки.
Пока никого. Но уже вечер, и, по всем подсчётам, наниматели скоро должны приехать. Если только это не один огромный и несмешной прикол: за задаток в жалкие десять тысяч рискнуть работой и выполнить странное поручение… и на этом всё. Убрать подальше определённый трейлер из колонны – но зачем, водитель никак не мог взять в толк. Как-то это слишком… из ряда вон, что называется.
Потная ладонь сжимала электрошокер. Самое большее, что получилось достать для самозащиты. Но хоть что-то стоящее.
В уме вызрел план действий на случай, если дело окажется гнилым кидаловом, каким смотрелось с самого начала, и от него, исполнителя, захотят избавиться. Шарахнуть одного или двоих шокером и бежать к людям, например в сторону стоянки. Версия такая: на предыдущей остановке в трейлер забрались бандиты, принудили ехать мимо и загнать машину в лес, там удерживали, но чудом удалось вырваться. Вероятно, прокатит.
Неожиданно с неба раздался какой-то нарастающий гул, заставив водилу вздрогнуть, глянуть вверх и покрепче стиснуть электрошокер.
«Это вертолёт, что ли? – промелькнуло в голове. – Странно: и чего по ночам летают?..»
По лесу сверху мазнул луч прожектора и сразу ушёл куда-то прочь.
«Машину ищут! Ничего себе шумиха, должно быть, поднялась, если из-за этого вертушку на поиски отправили! Значит, скоро тут будут менты… Так что, валить или?.. Но – деньги… Ну не забесплатно же в омут вниз головой бросаться! Пока ещё подожду…»
Вертолёт улетел, и над лесом вновь встала тишина. Как желе, колыхнувшееся под гулом лопастей, но потом вернувшееся в исходное положение.
Опять потянулись долгие минуты ожидания… Глаза стали слипаться – не помог даже кофе. Шокер то и дело норовил выскользнуть из руки. Да и комары доставали не по-детски…
Вдалеке – кажется, на дороге – послышался еле различимый шум мотора. Затем затих.
«Кто там? Менты или эти?.. Через несколько минут будут здесь… Эх, жаль, фонарик меня выдал бы – так хоть посмотрел бы на них…»
И действительно – вскоре со стороны поляны сделались слышны негромкие голоса и шорох шагов. Похоже, двое. Не менты. Тех было бы больше.
Водитель затаил дыхание. Ему чудилось, что биение его сердца разносится по всему лесу. Сейчас что-то будет…
Что именно прибывшие говорили друг другу, было не разобрать. Как прикинул водила по звукам шагов, оба подошли к трейлеру и начали обходить по кругу.
Искали кого-то. Кое-кого.
– Эй, командир, ты где? Мы бабло привезли. Выходи давай… – уже громче сказал один, светя перед собой неярким лучом фонарика.
– Нету его в кабине, – ответил другой, более низкий голос. – Посмотри: может, в грузовой части спрятался… а я тут поброжу, проверю…
«А если деньги у них в машине? – подумал в этот миг водитель. – Тогда можно её угнать, доехать до какого-нибудь городка и затеряться там… Вопрос только в том, где деньги. И есть ли они вообще».
Тем не менее он с предельной осторожностью, стараясь не издавать ни звука, встал и в обход поляны двинулся к грунтовке, чтобы выйти по ней на большую дорогу.
Пройдя метров двадцать, он почувствовал поблизости чьё-то движение и замер. Мгновенно в душе поднялась тревога.
А в следующую секунду в затылок упёрся твёрдый холодный зрачок пистолета.
– А ты не так прост, – со смешком прошептал низкий голос второго из той парочки. – Но правила всё равно определяем мы. Брось пушку или что ты там держишь в руке – иначе я пристрелю тебя прямо так…
«Вот и всё», – обречённо подумал водитель.
Видимо, придётся гибнуть за так. Как обычно и происходит…
Но в разыгрывавшуюся среди деревьев в полной темноте сцену вклинился ещё один, никем не просчитанный фактор.
Водила даже ушам не поверил, когда внезапно – также у него за спиной – заговорил третий, незнакомый голос:
– Стоять на месте. Полиция. Бросить оружие, не то я стреляю…
От затылка тотчас отлепился неприятно давивший «ствол». В тот же миг водитель извернулся и вонзил шокер в бок бандита.
Оглушительно грохнули два выстрела, прозвучавшие почти одновременно. Заложило уши, но водила не выпустил электрошокер, которым продолжал лупить противника током.
– Отошёл! Бросил оружие! – крикнул полицейский.
Водитель понял, что это обращаются уже к нему, и подчинился.
– Я ничего не знаю, мне просто сказали сюда трейлер пригнать вместо стоянки… – забормотал он.
– Разберёмся…
Голоса заглушил грохот перестрелки на поляне, временами перекрываемый криками полицейских, загоняющих оставшегося бандита.
Сверкали точечные вспышки выстрелов. Пули с металлическим звоном рикошетили от трейлера, вплетаясь контрапунктом в симфонию перестрелки.
На расстоянии в пару метров полицейский, перекрикивая стрельбу, вызывал «скорую» для раненого преступника. Тот не двигался, даже не стонал, и водила сильно сомневался, что бандит выживет.
– Менты позорные! Не дамся! – крикнул преступник.
Прозвучало это гулко, словно он находился внутри трейлера.
– Аккуратнее там! Груз не повредите! – заорал водитель в сторону поляны.
– Да тихо ты!.. – осадил его полицейский.
Бахнуло ещё несколько выстрелов, отзвенел в ушах последний вопль – и на короткое время всё стихло.
Потом донеслись звуки бега, тихий глухой удар, будто что-то бросили на землю, и крик одного из полицейских:
– Ложитесь! Сейчас…
И тут на поляне прогремел взрыв.
* * *
Четверг, 18 июня, Сочи
Вечернее море мерно накатывалось волнами на берег. Песок подостыл, но оставался тёплым и приятно щекотал босые ступни.
Я специально пришёл на пляж только теперь, когда он начал пустеть. Во мне была сильна неприязнь Шумилова к шумным людским скоплениям (если невольно получился каламбур, извиняться не буду), и прошло пока мало времени, чтобы в этом плане что-либо изменилось.
Неподалёку в шезлонгах нежились родители в солнцезащитных очках; у обоих – по коктейлю в руке. Взглянув в их направлении, я в который уже раз испытал смешанные чувства.
С одной стороны, я всё так же злился на отца, до сих пор скрывавшего от меня что-то важное. Но, с другой, он же помог организовать ту операцию по поискам болида, и я понимал, что должен за это быть благодарным, и мысленно старался возбудить в себе это ощущение.
К маме у меня претензий не находилось. Может, она и не была особенно умной, зато явно по-настоящему любила своего сына. Точнее, думала, что любит личность, занявшую место Михаила Жумакина внутри его физической оболочки, – расставим уж все точки над «ё».
Потому что любовь – это самообман, ставящий одного человека в зависимость от другого, и мощнейший инструмент манипуляции. От обоих пунктов Шумилов в своей жизни старался избавиться. И в итоге жил без особых проблем. Правда, работка у него была другая… не медийная. Так или иначе, спортсмены – публичные фигуры, а уж гонщики – в особенности.
Поэтому хотя бы видимость нормальных семейных отношений надо поддерживать.
Прошло всего несколько часов с тех пор, как мы сюда прилетели. По пути из аэропорта в гостиницу отец пересказал мне, чем кончилась история с пропажей трейлера, – это ему по телефону передал начальник охраны, которому, в свою очередь, утром позвонил тот полковник.
Оба преступника были застрелены при задержании. Денег, обещанных ими водителю, конечно же, не оказалось. Зато у них имелась бомба, которой они хотели взорвать болид; к счастью, этого не произошло. Один из полицейских успел выкинуть её из трейлера и спрятаться за исполинским корпусом машины.
Игорь переслал мне в личку фотки опалённой с одной стороны, но сильно не пострадавшей фуры. Болиду же повезло меньше: в него попало несколько пуль, и теперь у механиков появились дополнительные заботы по его подготовке к уик-энду.
Водителя немедленно уволили; сейчас с ним менты разбирались, но срок ему светил едва ли. Мне оставалось радоваться, что машины не конфисковали в качестве вещдоков на неопределённое время.
Всё-таки великая вещь – связи…
С другими гонщиками я мало разговаривал – что в самолёте, что в гостинице. По-видимому, они не знали о случившемся, так как шепотков и временного бурного интереса ко мне не было. Похоже, сохранялись последствия неоднозначной тактики, которую мы применили в третьей московской гонке: кто-то был благодарен мне за идею, кто-то же дулся из-за более низких, чем ожидалось, результатов.
Чувствую, несладко мне придётся на трассе…
…Пальцев коснулась прохладная солёная пена, и я отвлёкся от своих мыслей. Повернул голову и заметил, как отец жестом зовёт меня к себе. Второй шезлонг пока пустовал: мама плавала в море.
Я поднялся и пошлёпал по песку к родительскому месту отдыха.
– Миш, давай ты не будешь на меня обижаться, и мы вернём всё к тому, как было раньше? – начал отец, когда я ещё только подходил. – Пойми: мы с твоей мамой хотим тебе лишь добра. Прошу тебя, поверь мне…
У меня возникло желание сразу пойти обратно, но я остался. Мне и самому хотелось сдвинуть отношения с мёртвой точки разлада.
А заодно узнать, какие новые аргументы папа мне попытается впарить.
– А с чего мне тебе верить? Правды ты всё равно не говоришь…
– Может, потому, что пока и не нужно? Ты в хорошей форме, тебе ничто связанное с твоим организмом гонять не мешает. К тому же, я не хочу расстраивать тебя перед этапом. Радуйся тому, что имеешь, Миша, и не грузись тем, что в данный момент объективно для тебя не так важно. Желаешь возразить? Сперва ответь: есть ли у тебя сейчас действительно серьёзные проблемы?
Я вспомнил короткие уколы боли в черепе, в среднем приходившие секунд на пять раз в несколько дней, и покачал головой.
– Если будет что-то, обязательно говори мне. Мы подумаем, что можно сделать. Однажды ты всё непременно узнаешь. Я обещаю…
– Ловлю на слове.
На манер Дмитрия Витальевича я направил на отца указательный палец на вытянутой руке – а затем отошёл и стал собирать свои вещи, давая понять, что разговор окончен.
Может, мне и в самом деле стоит ловить момент, а не заморачиваться?
* * *
Несколько часов спустя
Ночь, Москва
Над столицей сгустился мрак, но на горизонте виднелись редкие огни.
Впрочем, пространство вокруг складов, принадлежащих фирме Юрия Жумакина, было ярко освещено белым сиянием фонарей и ламп. Тут и там находились датчики движения, повсюду стояла сигнализация, поэтому никто не сумел бы подобраться к объекту незамеченным.
Но всё это могло разве что подать сигнал, растрезвонить на всю округу, что на склады кто-либо проник, и помешать этому было не в состоянии. Потому в промежутках между складами и внутри образуемого ими пространства располагались люди, готовые сию секунду отразить любое вторжение извне.
Улетая на четыре дня на юг, Юрий Иванович подстраховался и нанял дополнительную вооруженную охрану для имущества фирмы. На случай, если подтвердятся худшие опасения и люди Формана устроят какую-нибудь провокацию.
Время шло. Охранники ждали. Враги не появлялись.
…Первая лампа разлетелась вдребезги во второй половине ночи, за час с небольшим до рассвета.
Если прислушаться, то в тот миг можно было различить громкий хлопок выстрела.
Датчики уловили это, но визга сирены и оранжевого света не последовало. Внешне как будто ничего и не произошло – просто на одном участке периметра стало чуть потемнее. Только бойцы в чёрном получили неслышный сигнал и мгновенно пришли в полную боевую готовность.
А вот когда тридцать секунд спустя из темноты вылетел и взорвался у дверей одного из складов с противоположной стороны от парковки первый коктейль Молотова, сигнализация заверещала вовсю.
Подходящее звуковое сопровождение для того, как всё развивалось дальше.
Отовсюду к строениям ринулись люди в камуфляже и балаклавах, вооружённые автоматами. Полетели новые бутылки с бензином; что-то загорелось. На вой сирены наложился треск очередей. Вкупе со взрывами – какофония та ещё.
Охрана отстреливалась из пистолетов, высовываясь на доли секунды из-за углов. Кто-то, прикрытый выстрелами обороняющихся, даже поливал из огнетушителей пламя от коктейлей Молотова.
Если в кого-либо из защитников попадали, он валился на землю и продолжал стрелять сидя или лёжа. Всё же и в бронежилете удар пули – такое себе удовольствие.
Стреляли охранники часто и точно, так что приблизительно через минуту хаоса перестрелка стала позиционной. С обеих сторон было уже по несколько раненых. А те, кто оставался в строю, продолжали палить, постоянно перезаряжаясь. Становилось ясно, что победят те, у кого останутся патроны к концу этой бессмысленной и беспощадной схватки.
Пара минут – и выстрелы из темноты, казалось, начали редеть и отдаляться. Прогрохотала последняя очередь – и где-то неподалёку взвизгнули шины резко стронутого с места минивэна. Удаляющийся прочь от Москвы звук мотора быстро затих вдали.
Когда на поле недавней битвы подъехали бойцы СОБРа, умолкли и сирены. Лишь светили отдельные нерасстрелянные лампы, да дотлевали под натиском огнетушителей последние костры от взрывов.
А нападавших и след простыл.
* * *
Пятница, 19 июня, Сочи
Проснулся я от чьего-то голоса за стенкой, в соседнем номере. Вспомнил, что там поселились родители, и понял: говорит отец. На повышенных тонах и, наверное, по телефону.
– …Что?! Что?!!! Когда?.. Есть жертвы? Какой там ущерб?.. Что? Ну слава тебе го… Мне вылетать? Чёрт, как же невовремя!.. Нет-нет. Скажи всем, что хорошо отработали. Всем доплата за риск и премия в тройном размере. Буду сегодня. Сегодня, говорю! Всё, до связи.
Внутри зашевелилось нехорошее предчувствие. Я быстро оделся, глянул на Троицкого, с которым мы опять делили комнату на соревнованиях: тот безмятежно дрых. Чтобы не разбудить его, я как можно тише вышел из номера и прикрыл за собой дверь.
А уже через миг стучался в апартаменты родителей.
Открыл мне отец, взволнованный и явно не выспавшийся.
– Миша? Тебе чего?
– Услышал, как ты кричишь тут, – пожал я плечами. – Что-то случилось? Там, в Москве?
Он шумно выдохнул и ответил:
– Угу. На склады напали. Хотели взорвать всё к чертям и перестрелять охрану. Кое-как те отбились, но вроде ничего не сгорело, только один склад серьёзно подпортило… Этим делом уже занимаются органы, и мне надо срочно вернуться в Москву. Ты уж извини. Посмотрю гонки в записи…
– Да понимаю я всё… Это Форман, да? – добавил я шёпотом.
– Даже не сомневаюсь, – также прошептал отец мне в ответ. – Но хрен я откажусь от участия в этом тендере! Он ещё узнает, на что я способен… Будь всё время на виду, Миш, и смотри по сторонам. Везде. В том числе и здесь, в Сочи. Мне не хотелось бы, чтоб из-за моего бизнеса страдали ты и Милена. – Он стрельнул глазами в глубь номера.
– Хорошо. Удачи.
– И тебе тоже.
Дверь закрылась.
Какое-то время я молча стоял, переваривая услышанное. Пробормотал:
– Вот как? Ничего себе… – и пошёл назад.
Досыпать.
Болид выглядел так же, как и до истории с трейлером. Не было видно следов от пуль: механики успели подрихтовать монокок, пока гонщики вчера ездили с экскурсией по городу и расслаблялись на пляже. Нет, вру: вечером мы ещё работали с инженерами, дорабатывая тактику прохождения трассы.
А теперь надо было проверить, как поведёт себя начинка машины. Парой выстрелов зацепило двигатель, и бригада техников не была уверена, что болид поедет так же идеально, как две недели назад. Что ж, на то я и гонщик, чтобы проверять машину в действии и по возможности помогать в доведении её до совершенства.
Гонщик… До сих пор не верится до конца, что давняя мечта исполнилась. Впервые я увижу «Сочи Автодром», блестяще вписанный архитектором в Олимпийский парк, вживую, а не на экране PS или компа-симулятора. И, надеюсь, это будет не последний для меня трек уровня Grade 1[1].
За полученные второй шанс и новое тело я могу отплатить его пребывающему неведомо где прежнему обладателю лишь победами и призовыми местами под его именем.
Сейчас это мой долг. Моя задача.
Механик вставил руль в крепления и отошёл. На выезде с пит-лейна зажёгся зелёный свет, и участники «СМП Ф-4» стали друг за другом выезжать на трассу.
Пришло время пятничных тренировок.
На первой передаче, которую я включил, перед тем как покинуть пит-лейн, двигатель работал без помех. Так и должно было быть – иначе мои шансы на хорошее место в квале и гонках автоматом снижались.
Попробуем увеличить скорость…
Отпустив болид перед собой на положенные несколько секунд, я защёлкал переключателями скоростей и вдавил газ до предела, чтобы посмотреть, как машина поведёт себя на длинном прямом участке.
Верхняя, шестая, передача включилась довольно легко, но в жужжащем рычании мотора мне послышались какие-то стучащие звуки. Да и разогнаться я сумел только до ста пятидесяти, прежде чем пришлось тормозить перед первой, узенькой шиканой…
Хотя, может, я просто ещё не разогрел шины. Главное – в движке найти нужную мощность, а там уж дело техники.
В любом случае надо ехать дальше.
На первом круге я больше так, как в его начале, не газовал и грел резину зигзагами по асфальту. Погода стояла тёплая, солнечная, так что шины должны быстро прийти в рабочее состояние.
И скоро я узнаю, на что смогу рассчитывать в этот уик-энд.
На второй передаче выехал на старт-финиш и снова начал разгон. Сто сорок… сто пятьдесят… сто шестьдесят… Стук вдруг резко усилился, и я едва не потерял управление. Скорость упала. Я кое-как выровнял движение и коряво въехал в шикану, цепанув поребрик.
«Что за чёрт?! Как это назвать?! – сердился я, ведя болид по первой полуокружности трека. – С машиной точно что-то не так. Ну почему именно у меня?.. Ай, ладно, ещё раз попробую на следующем быстром круге…»
Эту попытку я оценил примерно в две шестнадцать. Плохое время: на симуляторе я с самого начала ехал быстрее.
Нужно как-то это исправлять. Ведь если я провалю квалификацию, тяжело мне будет самое меньшее в двух гонках.
Проехав очередные 5848 метров медленно, дабы поберечь сегодняшний комплект резины, я вновь решился на быстрый круг.
На этот раз я разогнался лишь до полутора сотен и держал такую скорость до входа в зону торможения. Стук вроде был еле слышен.
Значит, мне стоит либо сдерживать себя, либо рисковать машиной, собой и своим местом в команде? Блин, ну как же так-то, а?! Прямо сейчас, когда мне позарез надо подбираться к тройке лидеров чемпионата! И потерять немалую часть шансов из-за какого-то долбаного движка…
Хм, а с другой стороны, потерять я могу и гораздо больше, чем две-три секунды с круга, несколько мест и пару десятков очков. К тому же, сегодня ещё только пятница, и, может, механики успеют до завтра что-нибудь сделать, если я опишу им проблему.
А пока едем. Но не слишком быстро.
* * *
В это же время, Москва
– Аристарх Иосифович, к вам следователь, – доложила по интеркому секретарша.
Президент фирмы «Стройнавек» Аристарх Форман откинулся на спинку кресла, вздохнул и потёр виски.
Визит сотрудника следственных структур не был для него неожиданностью. С утра в новостях только и говорили, что на жумакинские склады напала какая-то банда, – и по чистой случайности в одной статье кто-то протянул от этого ниточку к главному конкуренту Юрия Ивановича… Судя по всему, люди в погонах решили сперва отработать эту версию.
«Посмотрим, что у них получится», – подумал Форман и ответил:
– Пригласите.
– Добрый день, Аристарх Иосифович, – сказал мужчина лет тридцати пяти в ярко-синем кителе, входя в кабинет. – Главное следственное управление, младший советник юстиции Костров. – На секунду появилась и тут же пропала книжка удостоверения. – Могу я задать вам несколько вопросов насчёт, возможно, известного вам ночного инцидента?
– Это вы про ту стрельбу на окраине города?.. Присаживайтесь, пожалуйста, – указал Форман на одно из кресел напротив и продолжил: – Читал утром в новостях. Жуткое происшествие. Как будто в девяностые вернулся… Почему вы пришли с этим именно ко мне?
– Не прикидывайтесь, Аристарх Иосифович, – с мягкой улыбкой ответил следователь. – Мне известно и ваше славное криминальное прошлое, и то, что Юрий Жумакин – ваш основной соперник в объявленном некоторое время назад тендере. Связать вместе эти факты не так уж трудно… Может быть, вы хотите что-то рассказать мне?
– Я так понимаю, что это не допрос, а простая беседа, раз уж вы пришли ко мне сами, а не дёрнули меня к себе… то есть вам нечего мне предъявить – одни голые подозрения. Поверьте, наше с Юрием Ивановичем соперничество проходит исключительно в рамках закона. Я очень ему сочувствую, что ночью кто-то захотел нанести удар по его фирме, – но имущество же почти не пострадало, не так ли? Более того, для меня не было смысла вредить господину Жумакину. По своим каналам мне удалось узнать, что на его складах проводится инспекция по поводу каких-то нарушений, и на участие Юрия Ивановича в тендере скорее повлияет она, чем это ужасное происшествие… Да и девяностые давно прошли. По крайней мере, для меня. У меня не осталось связей с прошлым. И у вас ничего на меня нет. Я мало что знаю о случившемся и ничем не могу вам помочь. Уж простите.
…Вскоре следователь ушёл.
Когда за ним закрылась дверь кабинета, Форман немного посидел в раздумьях, глядя в одну точку.
Всё-таки под него копают. Как стало понятно между строк в разговоре, – вполне конкретно. То есть, скорее всего, прослушивают телефоны и как минимум часть помещений на работе. А то и в квартире.
Это плохо. Надо принимать меры…
Достав из нагрудного кармана мобильник, бизнесмен набрал номер и прислонил «трубку» к уху.
– Виктор Андреевич? Доброго. Как дела, как здоровье?.. Я вот почему звоню. Надо бы заказать уборку… Да, пыли и грязи тут развелось… Ну ты понимаешь, как это бывает. Сделаешь?.. Угу. Понятно. До встречи.
Затем Форман достал другой телефон и позвонил ещё одному человеку. Но в это время он встал из-за стола и отошёл к приоткрытому окну, откуда доносился шум автомобилей, так что о чём двое говорили, осталось тайной.
В том числе и для следователя.
* * *
Суббота, 20 июня, Сочи
На старт первой гонки я выходил расстроенный. И даже солнце, ярко светившее в небе, не могло меня приободрить.
Вчера, помыкавшись несколько кругов на не оправдывающем ожиданий болиде, я досрочно заехал на пит-лейн и там подробно описал механикам, как ведёт себя машина на высоких для неё скоростях. Мне ответили, что посмотрят и попробуют с этим разобраться.
Отдав «Татуус» на ремонт, я тем самым лишил себя участия во второй тренировке. Но что бы я там показал с неисправным болидом? Не-ет, всё же, как я теперь опять думал, техническое состояние и мощность аппарата очень, очень, практически первостепенно важны. А сам я, наверное, ещё не такой сильный пилот, чтобы держать конкурентоспособное время без достаточной мощности.
Игорь потом показал мне телеметрию с датчиков. Судя по графикам, двигатель не выдавал частоту оборотов выше определённого значения – то есть мог быть повреждён какой-то из поршней. В результате механизм не справлялся с нагрузкой; по всей видимости, неисправность крылась также и в коленвале, передающем энергию мотора к колёсам, и за сутки починить это в полной мере не удалось.
В общем, две пятнадцать и три были максимумом, который могла показать вчера эта углепластиковая консервная банка.
Родители переживали за меня; я видел, что им на самом деле небезразличны мои взлёты и – в данном случае – падения в гонках. Я прямо спросил отца: всё так же ли тот готов забрать меня из команды при малейшей аварии и перестать меня финансировать, если я не по своей вине провалю чемпионат? Подумав, он ответил, что ошибок не надо совершать мне и тогда всё будет хорошо.
Дипломатичненько. Значит, постараюсь водить идеально, чтобы со своей стороны себя полностью обезопасить.
На квалификацию этим утром я вышел с надеждой на то, что всё и вправду будет лучше. Поэтому приберёг максимальные разгоны на паре участков трассы, где в играх я обычно обходил противников за счёт выставленного меньшего сопротивления, для быстрого круга.
Как положено, завернул на старт-финиш и на полную выжал дроссель. К пологой дуге, которая соединяла прямые начело и конец скоростного участка и считалась первым поворотом, подъехал в итоге уже на шестой передаче – и прошёл на тех самых злополучных ста пятидесяти. Долю секунды поколебался… и удержал ногу на педали газа.
Ещё не время. Зона торможения дальше…
Цифры скорости на рулевом дисплее продолжили бежать вверх… и вдруг вновь обрушились. Я почувствовал, как замедляется болид, но посторонних звуков вроде не было. Такое впечатление, будто мотор просто… отключился. На время, естественно: когда скорость упала, задыхающийся хрип обратно перерос в уверенное сдержанное рычание.
Мне хотелось плакать от обиды, но я стиснул зубы и доехал до конца этот ужасный круг, на котором не мог развить желаемую быстроту. Точнее, мог, но лишь на миг – затем всё летело в одно место. Из-за этого я несколько раз цеплял границы трассы, ощутимо стирая шины, которые должны были ближе к вечеру понадобиться в гонке.
На следующем, более медленном витке я немного пришёл в себя и всё мысленно взвесил. Раз на прямых я по техническим причинам проигрывал, необходимо было обратить внимание на повороты: шиканы, полуокружность и углы под девяносто или сто двадцать. Ведь когда я вписывался в изгибы трека, то ощущал у болида шестым чувством гонщика определённый запас устойчивости, который я мог увеличить, маленько подгазовывая, и отыграть таким способом хотя бы по паре сотых на каждом повороте и до полусекунды за круг.
Всю оставшуюся квалификацию я проверял придуманный метод. Не сказать чтобы сильно помогло: показанный результат был опять-таки абсолютно худшим – но я сумел выехать из двух пятнадцати. Следовательно, способ рабочий. В какой-то степени.
Час назад мне передали, что проблема устранена. Механики заменили все неисправные детали, и машина снова заработала как часы. Перед выездом из бокса я проверил движок на холостом ходу – обороты легко увеличивались до наивысшего уровня. Наиграть на моторе гимн России, как Виталий Петров, не смогу, но побороться за очки – вполне. И это уже что-то.
…И вот я вслед за остальными пятнадцатью участниками этапа подъезжаю после прогревочного круга к стартовой решётке.
Моё место самое дальнее от светофоров, я замыкаю восьмой ряд. Будет сложно, если учитывать, что прямо передо мной – те, у кого есть причины агрессивно оборонять от меня свои позиции, но это тоже опыт. Как сейчас говорят, экспириенс. Неприятно, однако, возможно, необходимо.
Были же в гонках прецеденты, когда кто-то прорывался из конца пелотона и выигрывал заезд! Вспомнить того же Серхио Переса на Гран-при Сахира – 2020… Какие-то места вышло отыграть из-за ошибок соперников, это правда, но в основном-то прорыв был за счёт темпа!
И мне надо кровь из носу сделать то же самое.
Колёса замерли на жёлтой линии, ноги – на педалях. Я сжимал руль и сквозь визор шлема смотрел вперёд, на плотные ряды других гонщиков, через которые мне предстояло прорываться.
На поуле впервые разместился Кари, его соседом с внутренней стороны был Алексей Корнеев. Третье место на решётке пустовало: Никита Троицкий смог проехать хороший круг в квале, но потом у него возникли технические сложности с машиной.
Плохой знак, если честно, когда оставляют пробел на гриде. В мыслях невольно всплыл виденный кадр: пустой первый ряд в Монако в 1994-м, после того как «большой цирк» потерял сразу двоих гонщиков – Ратценбергера и Сенну. Это был момент, изменивший «Формулу-1» навсегда…
Уж лучше бы, право слово, организаторы подвинули весь пелотон на одну позицию вперёд, как в Монако двадцать первого года, когда из-за проблем с механикой не смог стартовать Шарль Леклер. Заодно и мне на несколько метров меньше было бы ехать…
Дальше в первой десятке: Матвеев, Ахмед, Атоев, Исаакян, Хуовинен, приглашённый финский картингист Симо Лааксонен и Никлас Нюлунд. За ними – все остальные, не сумевшие утром показать такую же скорость.
Ну и я, хе-хе. Зайду с тыла, называется…
В зеркалах заднего вида отразился маршал в красном комбинезоне, пробежавший за стартовым полем с зелёным флагом наперевес, а также выехавший из девятнадцатого поворота автомобиль безопасности.
Без этого никак. Ритуал старта…
Три, четыре, пять! Гаснут огни!
Гонка началась.
В первый же миг я рванул с места, постепенно ускоряясь. К счастью, стартовавший четырнадцатым, прямо передо мной, Мавланов сместился к центру и освободил мне путь, и я, чтобы получить преимущество перед въездом в шикану, отвернул к правому, внутреннему, поребрику.
Удивительно – на стартовом поле остались сразу три машины! Все – с внешней, нечётной половины решётки. Заглох Ахмед, и то ли тоже лоханулись с уровнем газа на первой передаче, то ли просто чуть не ткнулись носом в того, кто был впереди, Лааксонен и Ситников.
С одной стороны, жалко их, а с другой, – в самом начале гонки минус три соперника. И светофоры я проехал уже тринадцатым.
Впереди маячили Кабаков, Мавланов и Масленников – в этом порядке я должен буду их обходить. С каждым мгновением расстояние между нами сокращалось: разгонялись они, видимо, с некоторой осторожностью.
Мне же терять было нечего. В первую дугу я вписался с включённой шестой передачей, на скорости под сто и впритирку с Артёмом, чтобы в следующую секунду изящно его обогнать и оказаться на хвосте у пары Мавланов – Масленников.
Те бодались между собой в борьбе за десятое место, но перед узкой связкой второго и третьего поворотов атаковать было бы верхом безрассудства. Поэтому я не стал сильно разгоняться к концу прямой, а аккуратно затормозил и без происшествий проехал шикану.
На очереди был мой любимый затяжной четвёртый поворот – полуокружность. В него я зашёл уже с выигрышной внешней стороны, чтобы из-за большего радиуса траектории иметь возможность ехать чуточку быстрее и, если повезёт, прижать противников перед правым шестым[2].
Так и получилось. Я приблизился и проскользнул по внутреннему поребрику в этот прямой угол. Находившийся на внешке Денис (и, кажется, его тут же обошёл Артём), а вот Александр успел прошмыгнуть вперёд, следуя за белым болидом Нюлунда.
Угол, дуга, опять угол… Разрывы на первом круге были минимальными, машины шли почти вплотную друг к другу, и мне, ехавшему всего метрах в двух за Масленниковым, приходилось отражать атаки Кабакова и Мавланова, у которых я так нагло отобрал последнее место в очковой десятке. Благо я намертво вцепился во внутреннюю траекторию, да и отставшие на старте потихоньку подкатывали, так что удержать позицию я смог без особого труда.
Показался девятый левый – ещё один угол, только зона вылета, на мой взгляд, тут была немного больше. Нюлунд выехал слишком широко, зайдя на красно-синюю пластмассу, и Масленникову удалось проскочить мимо. Вышел из поворота я уже вровень с ним.
Очередной угол под девяносто – и длиннейшая дуга 12-го поворота, казавшегося мне едва ли не прямой. Болид с номером 77 был слева от меня; я выжимал газ изо всех сил, но пока не мог вырваться вперёд.
Изгиб – и за ним сразу шикана! Самое сложное для меня место на «Сочи Автодроме» – что в игре, что в реальной гонке. Из осторожности я притормозил чуть сильнее, чтобы не влететь в очень близкую здесь стену, и Александр снова оказался впереди.
Прямой отрезок, а за ним ещё одна, самая широкая шикана. Обогнать не получилось – Масленников перекрестил траекторию, – а на остатке круга пробовать не имело смысла: в пределах видимости все ехали цепочкой по внешнему краю, и попытка дерзко зайти изнутри могла привести к аварии.
Поэтому я спокойно преодолел последнюю прямую и два подряд угла, будучи на девятом месте… а затем вырулил на старт-финиш.
Первый круг пройден. Но заезд только начинается.
Сразу после выхода из девятнадцатого правого я сместился внутрь и поднажал, потому что в зеркале видел, что Нюлунд собирался сделать то же самое. Несколько напряжённых мгновений, и – да, я прошёл! Теперь я восьмой, Нюлунд – девятый, Масленников – десятый. Что там дальше позади, мне неинтересно.
Впереди, кстати, Матвеев обогнал Евстигнеева, выехавшего левыми колёсами за поребрик. Вот кто мои новые цели – гонщики с номерами 2 и 71 соответственно.
Семён, похоже, потерял много скорости на обочине трека, потому что Иван резко отъехал от него в отрыв. Я также не преминул воспользоваться ситуацией и промчался мимо, отыграв очередную позицию. А сзади-то меня преследовал Нюлунд, и требовалось срочно переключить его внимание с меня на кого-то другого.
За полтора круга – с пятнадцатого места на седьмое. Выходит, так бывает и со мной…
Со мной – Жумакиным.
Я окончательно принял для себя новое имя. Прошлое обоих: прежних меня и его – стёрто. Осталось лишь будущее.
А каким оно будет, – узнаю к концу заезда.
Никлас позади меня уже пару изгибов спустя прошёл Семёна, однако я успел оторваться метров на пять и подбирался к Матвееву, а тот, в свою очередь, пытался атаковать Исаакяна – по меньшей мере дважды на протяжении третьего круга.
В долгий пологий 12-й поворот эти двое вошли бок о бок. Но там внутренняя позиция Матвеева была как раз таки неудачной, так что Исаакян подрезал его перед каверзной шиканой 14–15 и сохранил за собой пятое место.
Тут подключился и я. Газанул на отрезке перед следующей связкой, облизал поребрик, спрямляя себе путь, и вышел на прямую 17–18, где открывался сбоку въезд на пит-лейн, на полкорпуса впереди.
Проезжая концовку круга, я спинным мозгом чувствовал и крупным планом видел в зеркале болид Ивана, решившего не отдавать место без боя.
«Вот сейчас он меня обойдёт…» – мелькнуло в голове, когда я, чуть замедлившись, проходил прямой угол предпоследнего поворота.
Если честно, я просто не хотел, чтобы соперник вместе со мной полез в более скоростной финальный изгиб, потому что это будет опасно. И главное – кто решится затормозить и, пропустив другого вперёд, избежать аварии.
Но, уже начиная заворачивать на старт-финиш, я заметил неотвратимо приближающуюся справа сзади трёхцветную машину.
Сердце сжалось, и я понял, что повлиять ни на что не смогу.
Мой болид не был стопроцентно устойчив, когда я вслед за Исаакяном заезжал на поребрик с внешнего края трассы, дабы погасить инерцию. Поэтому даже слабого толчка в заднее правое колесо хватило, чтобы машину закрутило по часовой стрелке и на скорости за пятьдесят – в тот миг я бросил взгляд на дисплей – отправило в барьер безопасности.
Глядя из раздолбанного болида на проезжающий мимо пелотон, я вспоминал свои первые мгновения в этом времени и не находил приличных слов. На языке были одни ругательства, но я оставил их при себе.
Обалденный выдался уик-энд. Просто отличный.
______________
[1] Высший ранг соответствия стандартам для автодромов; право на проведение международных соревнований, в том числе и этапов «Формулы-1».
[2] Пятый поворот в Сочи – это как раз выход из 180-градусной дуги на короткий прямой участок.