Среда, 17 июня 2015, Москва
Опять школьный класс – и повисшая в нём напряжённая тишина перед началом экзамена. Я – за партой в углу, откинулся на спинку стула и освежаю в памяти законы и формулы.
Физика. Резервный день. Последний ОГЭ для Михаила Жумакина. Основная дата выпала на пятничные практики подмосковного этапа, но я никак не успевал приехать на автодром, даже если бы решил всё за час (на самом деле мне требовалось полтора-два), так что договорился о резерве. Без участия в тренировках меня не допустили бы до гонок, и пришлось выбирать что-то одно. Я выбрал гонки. Они-то без права пересдачи…
Не, что физику я сдам на отлично, я не сомневался. По остальным предметам уже были опубликованы результаты: везде – максимальные баллы. В школе удивлялись, поздравляли меня, но я не придавал этому особого значения. Школа была для меня обычной обязанностью, которую предписано выполнять (как в прежней жизни, так и в новой), а также инструментом для достижения побочной жизненной цели: поступить в университет, чтобы там в свободное от гонок время повышать своё мастерство во второй после автоспорта любимой сфере – программах и компьютерной технике. Однако гонки влекли меня сильнее.
В третьем заезде позапрошлых выходных я снова стартовал с седьмой позиции. Лёша Корнеев, как и в ту субботу, разместился на поуле, дальше всё как в первой гонке этапа, за исключением Кари, отхватившего у Атоева своим вторым лучшим временем квалификации четвёртое место на решётке. Таким образом, я находился в самой середине, откуда кровь из носу надо было пробиться наверх, чтобы сократить отставание по очкам от лидеров личного зачёта.
Битву на старте Корнеев ожидаемо проиграл: он начинал гонку гораздо дальше от апекса первого поворота, чем Хуовинен, и поэтому вошёл туда уже вторым. Матвеев, как и в моей родной вселенной, заглох, не проехав и метра, и тут дала о себе знать подсказанная мною тактика ухода вовнутрь. Благодаря ей Атоев не влепился в Ивана сзади (а я, соответственно, во Владимира) и в изгибе трассы каким-то чудом обошёл Троицкого по внешней траектории, выйдя на четвёртое место.
Первый круг получился одним из самых жарких по борьбе за позиции. Сначала Атоев из-за ошибки Кари стал третьим, и шедший сразу позади Троицкий также попытался обыграть финна. Но тот умело отразил натиск Никиты и вскоре отодвинул Володю обратно. В последнем повороте круга я обогнал Никиту по внутренней стороне и забрал себе пятое место. В дальней половине пелотона Нюлунда кое-как сдерживали Исаакян и Ситников, а аутсайдеры квалификации Мавланов и Масленников улучшили свои позиции, приблизившись к первой десятке.
Далее дела шли в чём-то хорошо, в чём-то – не очень. Ближе к середине гонки я прошёл Атоева и стал нагонять Кари, а Нюлунд смог-таки прорваться мимо двоих россиян и даже обойти ещё одного – Троицкого. Затем Мавланову показали чёрный флаг дисквалификации; предупреждением про фальстарт у меня не вышло это предотвратить.
За несколько кругов до финиша Хуовинен широко выехал в коварном 14-м повороте, и Корнеев вырвался вперёд. Какое-то время финн пробовал бороться за лидерство, но в одном из зигзагов вновь ошибся, и этим воспользовался Кари, проскочив мимо. Через пару кругов мы с Владимиром вытеснили Алексантери на внешний край трека и тоже пустились в отрыв.
На протяжении последних минут заезда я и Нико сражались за второе место. До контакта не дошло, на финальном семнадцатом круге я опять-таки отодвинул финна к поребрику и заставил заблокировать колёса при торможении – а сам погнал за Корнеевым, который успел отъехать на приличное расстояние.
Думаю, ещё бы пара-тройка кругов – и я настиг бы Лёху. А так – пересёк финишную черту позже на жалкие полторы секунды. Атоеву также не хватило времени пройти Кари, и в итоге ростовчанин остался без единого приза за «Москоу Рейсвей», не попав на подиум в четвёртый раз подряд, в отличие от меня, получившего как раз свой четвёртый кубок в сезоне.
Но, в целом, уик-энд для нас закончился достаточно неплохо. Я заработал пятьдесят два очка, Кари – пятьдесят девять, Хуовинен – пятьдесят одно, Атоев – тридцать два, Корнеев – тридцать, другие – меньше. Теперь я в зачёте поднялся с восьмого места на четвёртое, уступая лидеру Хуовинену не в три с половиной раза, а примерно в полтора, и не сорок один балл, а сорок. Всего-то. Кари же на двадцать очков опередил Атоева, сместив того на третье место в чемпионате. Потому Владимир всё равно не мог быть доволен результатами.
Не страшно. Впереди ещё пять этапов. Вагон времени и шансов отыграться.
Командная тактика оказалась не такой эффективной, как я ожидал. То есть она дала плоды – но не всем. У некоторых был повод осуждать меня и мою идею, и я не винил их. Сам не люблю, когда не удаётся показать всё, на что я способен. И всё же было как-то неприятно осознавать, что в команде назревает раскол. Пусть пока и не выраженный, но зародившийся.
А тут мне вообще такое «счастье» привалило…
Но обо всём по порядку.
* * *
Неделей ранее
Вторник, 9 июня
Я возвращался домой после занятий в гоночной академии в смешанных чувствах.
Отец сегодня дал мне папку с бумагами из клиники, где меня обследовали, чтобы я занёс их врачу команды. Я подозревал, что при аварии в первой гонке в Ахвенисто с телом Жумакина что-то произошло – подтверждением тому были регулярные недолгие головные боли, – и хотел узнать, что же показало обследование. Заглянул по дороге в папку – а там синим по белому над чёрной линией строки: «Диагноз: здоров».
И вроде, с одной стороны, не подкопаться: по бумагам же всё в порядке, а бумаги, как известно, прямо-таки всегда отражают реальность, – но… Я прекрасно понимал, что реальность – это всего лишь наиболее хорошо проплаченная возможность, а потому не мог до конца верить написанному.
Что, если на самом деле всё серьёзнее, чем пытаются представить? Да, проблемы со здоровьем (тем более связанные с головой) могут угрожать моей карьере, однако стал ли бы я утверждать, что гонки важнее собственного физического состояния? В финале сезона, когда остаётся последний шанс выиграть чемпионство, – ещё возможно. Но сейчас, даже до летней паузы, – увы, нет.
Так что тем вечером я планировал по-мужски поговорить с отцом. В конце концов, я имею право знать, что со мной…
Из родителей дома была только мама. Я скоренько поужинал и решил по-быстрому проверить соцсети и зарубиться на пару часов в гонки, а потом уж выяснить правду.
Плюхнулся в комнате на диван, достал смартфон, зашёл в аккаунт. Мессенджер показывал наличие непрочитанных сообщений.
Я открыл меню диалогов и на миг окаменел. Первой в списке стояла беседа с пользователем под ником «Напоминалка Дауна», который, естественно, был мне незнаком. Но не предвещало ничего хорошего высвеченное начало сообщения: «Пришло время поговорить. Я знаю, что т», – оборванное сайтом на полуслове.
Облившись холодным потом, я с замиранием сердца кликнул по этому странному диалогу.
«Напоминалка Дауна» был или была в сети три часа назад. И написал мне этот неизвестный (или неизвестная) следующее:
«Пришло время поговорить.
Я знаю, что ты долгое время встречался с некой Лилией Форман, но недавно так грубо с ней расстался. Нехорошо так поступать, нехорошо. За это у меня возникла идея тебя наказать. Я могу сообщить её отцу, что ты вечером в день последнего звонка на заднем дворе школы приставал к Лилии и даже против её воли переспал с ней. Как думаешь, кому поверят больше?
(Смайлик с высунутым языком; красный смайлик с рожками.)
Чтобы этого не произошло, ты должен будешь принести 100 тысяч рублей в определённое место…»
Тут же были указаны и координаты. Супермаркет где-то в моём районе. Положить сумку с деньгами в любую ячейку камеры хранения, закрыть ячейку, бросить ключ в угол, для виду купить что-нибудь в магазине и уйти. Сделать всё это завтра в час дня. Опоздаю хотя бы на десять минут или не выполню любое другое требование – ничего изменить уже будет нельзя.
Дрожащей рукой я отложил смартфон и провёл по лицу, стирая выступившую испарину. Играть в гонки расхотелось. Как, впрочем, и выяснять правдивость диагноза. Всё это как-то вмиг отошло на второй план, заслонённое реальной проблемой, на которую я, наверное, в первую минуту отреагировал так же, как и сам Жумакин, если бы я в него не вселился. Подростково то есть.
Но ужас постепенно отступал. Вместо него приходило хладнокровие, и в голове стал понемногу складываться план ответных действий.
Платить или не платить? Первый вариант чреват попаданием в финансовую кабалу к неизвестным «доброжелателям», второй – исполнением угрозы.
Надо как-то перехитрить этих негодяев. Задумка у них реально на даунов рассчитана: неужели они считают, что человек в здравом уме отдаст им деньги и уйдёт, даже не попытавшись узнать, кто тут такой наглый, всемогущий и всеведущий? Я не из таких. Меня так просто не запугать…
Но для подстраховки нужна как раз та самая сумка с сотней штук наличными. Поймаем того, кто будет её забирать, и выйдем на «напоминалку» – деньги вернутся в кассу. Провалим операцию – хотя бы будет гарантия выполнения условий с нашей стороны.
Говорю во множественном числе, потому что одному мне такое не потянуть. На карточке у меня тысяч тридцать карманных накоплено, да и всё равно понадобятся те, кто задержит «исполнителя».
И на эту роль как нельзя лучше подойдут парни из службы безопасности отцовской фирмы. Полиция – это слишком долгий и скандальный путь решения. А у меня всего… восемнадцать часов до передачи денег.
С папой пока надо сотрудничать. Справимся с этим – потом можно будет и поболтать за медицину.
* * *
Среда, 10 июня
Ячейка номер один оказалась свободна. Так-то я мог использовать любую, но не заняты почему-то были только первая, девятая и девятнадцатая, а приплетать к этой гнилой истории счастливые для Жумакина числа не хотелось.
Я с небольшой грустью посмотрел на несессер, где покоилась одна-единственная пачка пятитысячных купюр, положил его в ячейку, запер её и аккуратно опустил ключ на пол в углу, наклонившись будто бы для того, чтобы завязать шнурок. Выпрямился и беззаботной походкой подростка на летних каникулах вошёл в зал супермаркета.
Дома я неплохо пообедал, но прикупить на десерт какую-нибудь шоколадку не помешало бы.
Я быстренько прошёлся по залу мимо стеллажей с продуктами, отстоял со своей шоколадкой короткую очередь на кассе и вышел из магазина. Попутно заметил, что дверца ячейки приоткрыта, а внутри ничего нет. Вот на что было рассчитано условие купить что-нибудь…
Оказавшись на улице, я убрал покупку в карман и завернул за угол здания, где двое «людей в чёрном» окружили и держали какого-то вырывающегося парня в джинсах, чёрной толстовке с накинутым капюшоном и тёмных очках. Всё даже на вид дорогое.
– Это точно он? – спросил я, подходя к ним.
– Да. Он вышел вот с этим, – ответил один из людей в костюмах (до сих пор не запомнил, как зовут каждого из них) и передал мне несессер.
Я проверил: деньги были на месте.
До чего же неумелый «исполнитель»: мог же вытащить пачку, спрятать в карман, а несессер оставить в ячейке! Тогда пришлось бы полагаться на удачу…
– Сними, пожалуйста, капюшон и очки, – попросил я «задержанного». – Хотелось бы видеть, с кем именно я говорю.
Парень шумно вздохнул (видимо, от досады) и выполнил просьбу.
От удивления у меня даже поднялись брови.
На меня глядел смущённый, пристыженный Артур Краев.
– Та-ак… Ну и что всё это значит? – осведомился я. И тут до меня начало доходить. – Хотя, кажется, я догадываюсь… Это всё Лиля, да? Заставила тебя или ты сам вызвался?
– Да я не хотел… Она сказала мне, что хочет тебе отомстить за то, что ты её бросил. Я сначала отказался ей помогать, но она пригрозила, что своему папаше расскажет, как у нас с ней всё… ну это… ты понимаешь… Я и пришёл сюда. Отпустите, а? Пожалуйста! Миха, прости, я не хотел…
– Вероятно, я знаю, что она тебе пообещала в случае успеха… Это разовая акция или планировалось доить меня до победного?
– Не знаю… Лиля ещё не решила. Я больше ничего не знаю, отпустите!
– Сейчас. Чуть-чуть подожди… Всё записалось? – взглянул я на «людей в чёрном».
– Да. Слово в слово, – поднял один из них руку с диктофоном.
При виде записывающего устройства Краев совсем сник.
– А я тебе доверял… – протянул я. – Впрочем, теперь это в прошлом. Чтоб больше ко мне не смел лезть, иначе эта запись уйдёт в полицию! И Лиле так же передай: чтобы отстала от меня! Не пойму: вы меня таким тупым считаете потому, что я и по деньгам, и по занятиям выпадаю из вашей мажористой тусовки? Да ну на… В общем, ты меня понял.
Отпустите его, – сказал я «людям в чёрном». – И спасибо, господа, за работу.
– Всегда пожалуйста, – пожал плечами кто-то из них.
Охранники сели в стоявший неподалёку внедорожник. А я долго глядел вслед убегающему по улице Краеву.
Вот и верь после этого людям, называется… Ничего, буду умнее. Всё-таки прав был Шумилов, не доверяя никому из тех, кого знал. Близким – особенно.
Пора ехать на занятия. А то охранники в машине заждались…
* * *
Пару часов спустя я полулежал на мягком сиденье и направлял движениями руля и нажатиями педалей виртуальный болид с ту или иную сторону. Разумеется, на экране был нарисован не сам болид, а вид из его кокпита.
Никаких ухищрений. Только хардкор.
Ошибки гонщиков на «Москоу Рейсвей» мы подробно разобрали в начале недели. Мне можно было предъявить лишь мелкие просчёты в пилотировании, при желании – ещё немного избыточную агрессивность, так что я одним из первых перешёл на подготовку к новому этапу. А именно – на Сочинский автодром.
Эта трасса была мне хорошо знакома по компьютерным играм: на ней, как-никак, каждый год проходил уик-энд «королевских гонок». И естественно, что вести в виртуалке машину по наезженному сотнями часов практики маршруту было несложно. Разве что на парочке проблемных поворотов приходилось выкручиваться, а в целом взятый мною темп для сравнительно слабосильного движка «Абарт» был весьма неплохим: удавалось выехать из двух минут тринадцати секунд.
В Сочи не было «эсок», только одна «шикана» в третьем секторе, но мне помогала другая хитрость, подмеченная Игорем при «разборе полётов» с подмосковного трека.
«Как у тебя вышло удержать здесь машину на трассе?» – спросил тогда инженер, вместе со мной просматривая заход в первый поворот перед обгоном Хуовинена во второй гонке. Я и ответил, что чуть надавил на газ, когда тормозил, чтобы болид вёл себя устойчивее. Игорь посоветовал мне применять это почаще – а я и сам был не против. Дополнительная прибавка в скорости на изгибах, меньше вероятность вылететь за поребрик – хоть какая-то замена отсутствующей в аппаратах младших «Формул» системе рекуперации энергии.
…Очередной круг подходил к концу. Двумя лёгкими наклонами руля я провёл болид через двойной зигзаг, проехал мимо поворота на пит-лейн, дважды завернул под девяносто градусов и пересёк финишную черту.
– Две двенадцать и ноль! – остановив заезд, присвистнул Игорь. – Отлично сработано! Повторишь на реальной трассе?
– Как получится, – хмыкнул я. – На симуляторе машиной легче управлять: тут у руля чувствительность побольше. И ещё показалось, что табличек с указанием расстояния до поворота кое-где не хватает и из-за этого часто я широко выезжаю…
– А вот даже не знаю, – озадаченно ответил Игорь. – Так, ну отклик консоли в программе можно пониже сделать, а вот что насчёт табличек… Я уточню у технических специалистов, хорошо? Не могу тебе так сразу сказать…
– Я просто кое-что смыслю в программировании и мог бы помочь довести симулятор до идеала… – улыбнулся я.
– Хм… – Теперь гоночный инженер был вообще изумлён донельзя. – Я поговорю с людьми, и скоро ты всё узнаешь. А сейчас по плану – общая гонка на обычную дистанцию: двадцать пять плюс один. Подожди, подключу тебя…
Он стал возиться с консолью, а я расслабился на сиденье и перевёл дух.
Время применять свои знания и где-либо вне гонок. Пусть здесь у меня это будет чем-то вроде второй специальности. Так хоть навыки не растеряю…
* * *
Тем же вечером я решился подойти к отцу с разговором о результатах обследования.
– Пап, мне с тобой надо серьёзно поговорить, – сказал я, когда мы закончили ужинать.
– Серьёзнее, чем вчера? Что у тебя на этот раз? – спросил он, вставая из-за стола. – Ладно, пойдём ко мне в кабинет.
Мама стала убирать тарелки, а мы вдвоём пересекли коридор и зашли в одну из четырёх комнат квартиры.
– Ну, что у тебя ещё произошло?
Отец сел на диван и жестом указал мне садиться рядом.
– Что всё-таки вы с другом-заведующим у меня нашли? – прямо спросил я, заняв удобное место. – Я же чувствую: вы что-то от меня скрываете… Можешь хотя бы намекнуть? Догадаюсь я уже сам…
– А с чего ты вообще это взял? И тогда мы тебе говорили, что всё в порядке, и теперь я специально через тебя передал бумаги, чтобы ты мог подсмотреть…
Я промолчал. Понял, что подозрения, основанные на субъективном анализе эмоциональной атмосферы, отец назовёт совершенно беспочвенными и по-своему будет прав.
Подозрения к делу не пришьёшь…
Но я по глазам заметил, что своим вопросом застал отца врасплох.
Ну есть же, есть здесь какая-то тайна! Почему её так стараются скрыть?.. Ведь если ничего нет, то откуда тогда головные боли?
Но стоит ли признаваться в этом?
– Ясно. Ты не хочешь, чтобы я узнал обо всём, потому что не желаешь меня «загружать». Не желаешь, чтобы из-за этого я стал хуже выступать в гонках и не смог завоевать чемпионство. Понятно…
– Что, что тебе понятно? – начал распаляться отец. – Мы с мамой любим тебя и хотим, чтобы всё с тобой было хорошо, слышишь? Ты нужен нам, а гонки для счастья нужны тебе! Твоя радость автоматом становится нашей, поэтому мы…
– Можешь. Просто. Сказать, – перебив его, чётко и раздельно произнёс я. – Есть ли. Там. Что-то. У меня. Только. Честно. Да – или – нет?
Молчание. Пять, семь, десять секунд.
Лицо Юрия Жумакина внешне оставалось каменным, но если вглядываться, то можно было представить, какая борьба шла у мужчины внутри.
Наконец он ответил:
– Да. Извини, я пока… не готов сказать тебе всю правду. Ты всё непременно узнаешь… да, непременно, но… позже. Прости… прости, что приходилось тебе врать. Но… так лучше. Пока что. Поверь.
– Поверить? – Я изумлённо рассмеялся. – Да ты сам себе противоречишь! Поверить… Ладно, кое-что ты мне всё же сказал. Теперь я знаю, что проблема есть, но, раз я ещё не умер, всё нормально. Спасибо тебе большое!
Последняя фраза была наполнена сарказмом до краёв.
– Миша! Миша, погоди! Послушай!.. – попробовал остановить меня отец, но я уже вылетел в коридор, внутренне весь горя негодованием, и скрылся у себя в комнате.
Шумилов во мне, как всегда, был прав.
Чем ближе человек, тем с большей вероятностью он обманет или предаст.
Лиля, Артур, папа… кто следующий?
Стоит ли вообще в этом копаться?
И что, если в предателях окажутся… другие гонщики?
* * *
– …Итак, Виктор Андреевич, что же мы всё-таки будем делать с этим Жумакиным? – спросил человек в сером пиджаке у своего собеседника, поигрывая в руке пузатым бокалом, в котором плескался на дне дорогой коньяк.
Оба с комфортом устроились в глубоких мягких креслах у занавешенного окна. Больше никого в просторной комнате особняка, расположенного где-то за МКАДом, не было.
– Вот что я думаю, Аристарх Иосифович, – ответил более молодой мужчина в чёрном. – Пора постепенно усиливать давление, создавать ему различные трудности в самом поле его деятельности. Авантюра с механиком не помогла – наоборот, привлекла ненужное внимание, да и к тому же совсем постороннюю компанию в это втянули… Вряд ли есть смысл сейчас давить на Жумакина через сына. Замечется, впадёт в панику – а там уж чего угодно можно ожидать…
– А мне, наоборот, кажется, – мягко возразил ему Аристарх Иосифович и отпил из бокала, – самое время начинать наступление по всем фронтам. Мне сегодня дочка рассказала кое-что про младшего Жумакина… Короче, по этому юному гонщику работу также не оставляем. Однако теперь давай временно обойдёмся без членовредительства, хорошо? Организуй что-нибудь поизобретательнее…
– Понял вас. Когда приступать к подготовке?
– Сейчас, Витя, сейчас. Любая потерянная секунда – больше шанс поражения в тендере. Иди работай. Конкретику согласуем позднее.
– Слушаюсь, Аристарх Иосифович.
Подчинённый вышел.
А его работодатель ещё чуть-чуть посидел неподвижно в кресле, задумчиво глядя куда-то вдаль, и потом залпом выпил всё, что оставалось в бокале.
Подумал – и налил себе снова.
Поднял руку с бокалом и проговорил в пустоту:
– Ну что, Юрий Иванович? Рано или поздно вам придётся мне уступить. А пока – пью за ваше здоровье. Вам оно, думаю, пригодится…
* * *
Четверг, 11 июня
– Так, что здесь происходит?
Юрий Иванович окинул взглядом пятачок парковки, наполовину окружённый складами его фирмы, и внутренне рассердился ещё сильнее.
Пару часов назад он ни о чём не подозревал, как вдруг позвонил начальник службы безопасности и сообщил, что на складах появились какие-то люди, предъявили документы проверяющих и стали везде ходить и во всём рыться. Конечно же, Юрий Иванович не остался сидеть в своём офисе и сразу выехал на объект, где внезапно образовалась проблема.
«Это всё Форман, мать его, зараза, чтоб его, мне подстроил! – думал бизнесмен, с раздражением смотря на скопление чужих машин поблизости и снующих туда-сюда незнакомых людей. – Ничего, я что-нибудь придумаю…»
– Ты их сюда пустил? – спросил он у начальника СБ, который встретил его на парковке.
– Нет. Сами пришли, ткнули под нос бумаги… Я проверил – вроде всё чин по чину… Позвонил куда надо, убедился: проверка настоящая… – торопливо отвечал подчинённый, пока они вдвоём направлялись к главному на вид среди «ревизоров».
Тот, невзрачный человек лет тридцати пяти в светлой рубашке и брюках, неспешно прохаживался мимо складов по краю паркинга, держа под мышкой планшетку с бумагами.
– Вы Юрий Жумакин? – спросил незваный гость, завидев подходящего к нему бизнесмена.
– Я. Что вы тут устроили? У вас есть основания для проверки?
– Поступили сигналы о нарушениях условий хранения на ваших складах, Юрий Иванович, и… нам было поручено провести у вас инспекцию. От её результатов будет зависеть участие вашей фирмы в тендере на поставку материалов.
– Покажите мне документы, – сказал Жумакин.
– Пожалуйста.
Проверяющий передал ему планшетку.
Какое-то время было тихо. Юрий Иванович перебирал бумаги, напряжённо вчитываясь в текст. Проверяющий и начальник СБ стояли рядом и молча ждали.
Наконец Юрий Иванович закончил и отдал планшетку обратно.
– Хорошо. Можете продолжать, – сдавленно проговорил он. – Но только в моём присутствии.
– Как вам угодно.
Юрий Иванович пошёл вслед за проверяющим к одному из складов, понимая, что крепко влип.
Шансы к концу лета получить подряд таяли на глазах, как мороженое в жаркий день.
И что самое страшное, – Жумакин не мог сейчам ровным счётом ничего с этим сделать. Возможно, позже, но… не сейчас.
* * *
Понедельник, 15 июня
Мы втроём сидели за столом в кабинете Игоря. Сам гоночный инженер, я – и программист из компании, которая занималась информационным обеспечением нашей команды. То есть делала программу-симулятор и время от времени её отлаживала.
Передо мной на столе находились два ноутбука. На экране одного было одновременно выведено несколько стоп-кадров из онборда – со стрелками, указывающими на отдельные таблички с числами «пятьдесят», «сто» и так далее на сочинской трассе. На другом ноуте было открыто окно программного компилятора.
И мне предстояло перевести недостающие в симуляторе части изображения в код, чтобы подтвердить свою полезность техническому отделу.
– Ты верно заметил, что несколько табличек мы упустили, – сказал программист, чем-то напоминавший мне меня-прежнего, только приведённого в более приличный вид. – Мы хотели сами всё быстро исправить, но уж очень твой инженер настаивал, чтобы попробовал именно ты. Любишь программирование, информатику?
– Да. Недавно экзамен на пятёрку сдал…
– В топку. Экзамен – туфта. Имеет значение лишь одно, – он указал пальцем на пустое окно компилятора, – вот это. Если ты так в себе уверен, то у тебя есть полчаса. Действуй.
Я пожал плечами и просто застучал по клавиатуре.
Через десять минут развернул ноут с напечатанным кодом дисплеем к наблюдавшему за мной программисту.
– Готово.
– Хм, а ты не так плох, как мне поначалу казалось, – сказал тот, внимательно просматривая программный фрагмент. – С этим определённо можно работать…
– Знаете, я бы хотел и дальше вам помогать в улучшении симулятора.
– Посмотрим. Всё, я пойду твои эти баннеры дорабатывать. Всех благ.
Он ушёл, забрав ноутбук с кодом, а мы с Игорем остались вдвоём перед стоп-кадрами онборда.
– Зачем тебе это? – спросил инженер. – Гонок мало, что ли?
– В жизни всё пригодится. И к одним гонкам всё равно свести её будет нельзя. Поэтому есть сфера, где работать можно бесконечно…
– Над чем?
– Над собой. Во всём, что кажется интересным.
* * *
…Вот об этом я и размышлял перед началом резерва ОГЭ по физике. Конечно, чего-то я не мог знать – например того, что происходило с отцом и что бы там ни замышлял Форман, – но был уверен: какие бы там ни крутились интриги, меня они так или иначе коснутся.
…Через два с половиной часа я спускался по ступенькам крыльца школы, где проходил экзамен. В отличном результате я не сомневался, так как и в своё время сдал это на изи, и теперь задания особо сложными мне не показались.
Мыслями я уже был в Сочи: в эти выходные мне доведётся снова выложиться на полную – на главном автодроме страны, на виду у тысяч болельщиков, в борьбе с более сильными иностранными соперниками и сильно мне не уступавшими сокомандниками.
Прибыть туда, как и все, я должен буду заранее, а потому – вылет завтрашним рейсом.
Вдруг у меня зазвонил мобильный, и я «снял трубку»:
– Алё? Здравствуйте. Что-то случилось?
– Да, Миш, случилось. – В голосе Игоря сквозила обречённость, словно у преступника, которого ведут на казнь. – Трейлеры с машинами почти добрались до Сочи, но… выяснилось, что не хватает одного. Того, в котором везли твой болид. Мы его потеряли. Вместе с водителем.