«Боец должен быть скалой, которая разбивает волны, а не
стремительной рыбой, которая скользит по воде».
Древняя бирманская мудрость
Пронзительный звук флейты, сопящей на пределе возможного, мешал сосредоточиться на лицах зрителей. Бесконечная вибрирующая лента неумолимо ввинчивалась в барабанные перепонки Порфирия, привыкшего к европейским мелодиям. Отчасти писклявый звук напоминал русскую пастушью жалейку, но без скоморошного задора. Нудный напрочь, как влажный воздух бирманских джунглей. Парвус же не показывал реакций, справедливо полагая, что подобные какофонии не имеют нот, а, следовательно, их надо переносить, как треск автомобильного двигателя на газолине. Взглянув на ринг, оба поняли необходимость подобной музыки. Бойцы немилосердно колотили друг друга всеми частями тела. В ход шли ноги, колени, кулаки, локти и даже голова, что строжайше запрещалось правилами английского бокса. Вытягивающие жилы ноты позволяли находиться в трансе, не отвлекаясь на боль от ударов, а мерно колотящий барабан задавал нужный темп схватке.
– Всё-таки странная у них музыка, вы не находите? – заметил Порфирий, обращаясь к Парвусу.
– Обычный азиатский набор. Не слышу ничего особенного.
– Не скажите, есть что-то знакомое.
– Ну если только для вас.
– Это почему?
– Ну как же, монголы и здесь побывали. Общая, так сказать, память о завоевателях.
– Скажите тоже, это когда было!
– А музыка осталась. Смотрите, как они дерутся, это разве культурные люди? Никаких правил! Лупят почём зря, ни тебе уклонов, ни финтов. Фанатично идут вперёд с одной мыслью: победить любой ценой. Что в этом хорошего?
– Зато честно, без обмана и подлости.
– А бить головой разве честно?
– Не можешь, не дерись. В чём дело?
– А говорите, что давно. Максимализм общий. Всё или ничего. Как они по вам проехались.
– Кто?
– Монголы.
– Бросьте повторять эти сказки. Может, дело в общей культуре?
– Что вы имеете в виду?
– Жизнь ничто, правда всё.
– А при чём здесь это, – Парвус кивнул на бойцов, исступлённо наносящих друг другу сокрушительные удары.
– Маленький штришок, но характерный: идут прямо, бьются честно.
– За деньги.
– Ой-ё-ёй, не передёргивайте. Уверен, это английская зараза. Вон и ринг, и гонг с молоточком иноземные.
У судейского столика началось некоторое брожение, донеслись возмущённые крики. Очень быстро громкий спор превратился в массовую драку между представителями разных команд. Над головами замелькали сжатые в кулак руки и смуглые ноги.
– О чём это они? – поинтересовался Порфирий у начальника полиции, наблюдавшего за потасовкой с непроницаемым лицом.
– Делят должника.
– Это как?
– Кто-то поставил серьёзную сумму на бой и не выплатил. Очень интересно, кто бы это мог быть? Пойдём, узнаем.
Мощные полицейские в нагрудниках из клёпанной бронзы быстро остановили драку, разделив спорщиков на две группы при помощи железных телескопических дубинок.
– Ну что, как я и думал. Всему виной наша дамочка. Убьют в назидание другим, если не найдёт денег.
– И вы будете бездействовать?
– Да что я могу, сами посудите? Она у них в руках. Даже если всех здесь арестую, и что с того? Могут и отпустить, но не сделает она и пяти шагов, как окажется под колёсами грузовика или автобуса. Здесь с должниками не церемонятся.
– Так-таки ничего нельзя сделать?
– Послушайте, выплатите долг, и она ваша. Департамент полиции не занимается благотворительностью.
– Какова сумма?
– Вот с этого и надо было начинать, непомерная. Впрочем, вы иностранцы. Я не знаю ваших ресурсов, – он написал на листочке цифру, от которой у Порфирия сделались круглыми глаза.
– Не может быть!
– Очень даже, вельможи ставили, чтобы впечатлить дамочку, она не уступила, результат.
– И что же она дала в обеспечение?
– Расписку. И приняли, представляете!
– Однако, а если я вызову победителя на бой?
– Не смешите. Здесь вам не Россия, жалеть не принято.
– Вы ничего не теряете. В случае победы у вас раскрытое дело.
– Давайте, давайте, я за вас поручусь, – поддержал Гельфанд.
– Так оплатите долг и дело с концом.
– Вы хотели любви, пожалуйста, все шансы. Русский сыщик спасает чужестранку. Достаточно того, что я рискую своей репутацией. Или в должниках хотите оказаться? Боюсь, при вашем жаловании, вы нескоро со мной рассчитаетесь, а здесь шанс вернуть ставку, незначительный, но есть. Я и так рискую, не требуйте большего.
– Всё-таки вы немец, хоть и картавый.
– Не буду с вами спорить. Что есть, то есть.
Живя в поместье, Порфирий любил ходить с деревенскими мужиками на кулачные бои, стенка на стенку. Кости у него обладали особенным весом, можно сказать, убийственным. Из-за конституции Порфирий поздно научился плавать, и только брасом, по-лягушачьи. Сколько ни пытался махать саженками, всегда начинал тонуть и быстро переходил на привычный манер. Была и польза, драться с ним не любили, оттого что обладал невероятно жёстким ударом, от которого противник падал на землю без чувств и памяти. Порфирий не беспокоился за исход схватки, полагаясь на свой прошлый опыт, но когда увидел вблизи бойца, с которым ему предстоит биться, слегка засомневался за свои таланты.
Лицо чемпиона Мандалая, господина Тоо Тоо, украшали многочисленные шрамы, в узких глазах читалось вежливое безразличие к противнику из далёкой России. Он поднял одну ногу и похлопал себя по колену, потом проделал то же с локтем, будто указывая, чем будет бить. На что московский сыщик выставил вперёд кулак и громко шлёпнул ладонью по плечу, решив не спускать угрозу инородцу.
Запела дудка, соединив в однородную массу зрителей, следом ударил барабан. Бирманец несколько раз зарядил в корпус ногой, но всё пришлось в руки, своевременно поднятыми для защиты. В отличие от деревенской драки, где мужики норовили рантом сапога попасть в рёбра, голая нога не произвела на русского бойца никакого впечатления, он только ухмыльнулся в колечки усов. Следом полетел град ударов кулаками. Порфирий терпеливо ждал, изучая противника. Невидимый музыкант сопровождал громкими выкриками каждое движение бойца. Когда бирманец пошёл вперёд с градом ударов, темп барабана ускорился, поддерживая атаку. Зрители повскакивали с мест, ожидая быстрой развязки. Боец весьма опрометчиво поднял руку, и получил сокрушительный удар в область сердца, отчего рухнул в тот же миг на пол тряпичной куклой, изо рта потекла струйка крови, указывая со всей очевидностью, что повреждены внутренние органы. Музыка стихла, судья кинулся между противниками, но необходимости в этом не было. Порфирий сделал поклон публике, приложив одну ладонь к груди, а другой чиркнув по шершавой парусине, и отошёл к пеньковым канатам, огораживающим ринг. После непродолжительного ступора грянули бурные аплодисменты. Немедленно подбежал Гельфанд:
– Однако! Да у вас громоподобный удар. Эк вы его хватили в рёбра, и сразу наповал.
– Вот скажите, сохранил ли я ваши деньги?
– Немного есть. Ставил напротив вас. Не повезло, но ничего, зато ваш билет выиграл. Удивили, право, не ожидал.
– Никудышный из вас немец, а еврей в самый раз.
– Скажите тоже, какой из меня еврей, так самая малость, и то незначительная. Другой бы рискнул и выиграл, а видите, решил подстраховаться, результат вполне ожидаемый. Одни слёзы и ничего существенного. Ну, идёмте скорее за нашим призом. Здесь если вовремя не подсуетиться, то обманут, как два на тридцать пять.
Но беспокоился кайзеровский коммерсант напрасно, всё-таки начальник полиции пользовался уважением среди бандитов Мандалая. К рингу подбежали носильщики с уже знакомым серебристым паланкином, из которого с независимым видом вышла чужестранка из казино мадам Генриетты. Зрители начали скандировать имя победителя, уводившего женщину в блестящем вечернем платье под бой барабанов и звон установки с мелкими литаврами. Господин Коу Коу предложил подвести, но Гельфанд настоял ехать в лимузине германского посольства, успевшего чудесным образом прибыть к бойцовскому клубу во время поединка.
Казалось, прошло всего несколько минут, как они расстались на крыльце казино. Ночная прохлада, лунный свет и мелькнувший за поворотом паланкин. Барышня изучающе посмотрела на своего освободителя:
– Позвольте представиться, Порфирий Кошко, сыщик из России.
– Я вас видела в казино, игрок?
– Что вы, должность не позволяет. Мой интерес лежит в совсем другой плоскости, я бы даже сказал, что страсть.
– Мне необходимо попасть в свой номер, – без всякой связи потребовала она.
– Извините, какие мы невнимательные. Шофёр! – закричал Парвус, затем спросил иностранку: – Вам куда? Ого, Гранд-Шевенон! Шофёр, слышал?
Пыхнув сизым облаком газолина, автомобиль помчался по широким улицам столицы, распугивая священных коров и наглых обезьян, норовивших запрыгнуть на ходу в экипаж, чтобы потрогать блестящее платье жертвы похищения. Порфирий не знал, как подступиться к дамочке, только что перенёсший насилие над личностью. Амира сидела с подчёркнуто прямой спиной, всем своим видом показывая, что не настроена отвечать на обычные в таких случаях вопросы.
– Если бы не этот шустрый фараон, я не позволил вас украсть, – по-приятельски заметил Парвус, чтобы завязать разговор.
– Коим образом?
– Уж поверьте, злодеям повезло, что не встретили меня.
– Вы так хотите оправдаться или пытаетесь принизить своего товарища?
– Кхе, кхе, – смущено закашлял Парвус, не зная, как реагировать на столь категоричную оценку своей натуры.
– Благодарю, но я действительно не успел прийти на помощь. Всё произошло так стремительно. Я бежал следом, но упустил в темноте, – оправдался Порфирий.
– Я слышала крики «стой, стрелять буду». Вы всегда бросаетесь спасать незнакомок?
– Красота не нуждается в представлении. Долг всякого приличного мужчины беречь совершенство.
– Слегка грубовато, но приятно. Так вы говорите «совершенство». И в чём же?
– Помилуйте, у меня нет под рукой энциклопедии, чтобы собрать вместе все эпитеты. Рядом с вами мозг отказывается работать, хочется наслаждаться близостью.
– Витиевато.
– Так это от волнения. Язык начинает заплетаться, вот и несёт всякую чушь.
– Так-таки и «чушь»? Мне показалось, что ищете повода, чтобы расспросить про похищение.
– Ну вот, теперь надобно бежать в церковь. Как вы проницательны. Почище моего духовника. Нельзя соединять вместе столько талантов.
– Странный вывод. Только что пели дифирамбы и такой итог. Отчего же?
– Пожалейте несчастного, лучше расскажите, что произошло.
– Да, да, надобно выговориться, обязательно, а как иначе? – поддержал Парвус, желая обратить внимание Амиры к своей персоне.
– Чу, прошу, не подеритесь.
– С ним только стреляться. У господина сыщика рука, словно кувалда, мгновенно дух вышибет. Вы бы видели, как он разделался с чемпионом!
– Настолько хорош? Жаль, что сидела взаперти. И всё из-за меня?
– Поверьте, очарован, а как иначе? Сердце зажглось, в противном случае разве справился. Он так ногами махал, страсть.
– А вы злой.
– Ну вот, да с чего же?
– Ёрничаете, а зря. Признайтесь, вам повезло. Никогда не поверю, что чемпиона Тоо Тоо мог победил новичок.
– Везёт в картах, а у господина сыщика редкой силы удар. Вот он и насмехается, – влез в пикировку Парвус, на что Амира сморщила носик:
– Скажите, только честно, вам не хватает женского внимания?
Оказавшись опять в неловком положении, Парвус нахохлился.
«Нет, ну не молчать же. И что такого я сказал? Похвалил, и такой афронт. Она явно благоволит русскому сыщику. Конечно, рыцарь на белом коне. Теперь у него все карты, попробуй перебей. Однако, этот русский негодяй. Сначала позволил украсть, потом нагло влез в чужое дело. Господин Коу Коу и без его услуг мог всё уладить. Посидела бы в ящике подольше, и что с того?»
Но вслух произнёс другое:
– Только вашего. Вы несправедливы. Я тоже рисковал.
– Да чем же?
– Внёс залог. Без его денег бой мог не состояться. Здесь полная правда, – отбелил своего нового товарища Порфирий.
– Великий Космос, опять эти противные деньги. Почему ваш тарантас медленно едет?
– Если задавим местную корову, нам такой штраф нарисуют, что не расплатимся до конца жизни.
– Вы еврей?
– Почему так сразу? Это из-за коров?
– Ну что вы, из-за тарантаса. Мотор сильный, но о-чень скромный.
– Вы ко мне несправедливы. Делаю всё что могу.
– Я заметила. Именно, что на пределе мощности. Вот что, господин Гельфанд, вы тогда меня так утомили, что пришлось выйти на воздух. Я на вас зла.
– Всему виной неземная красота. Не смог устоять перед чарами. Сжальтесь, нельзя же так третировать мужчину за любовь.
– Вы и любовь, такое возможно?
– Сразу чувствую коллегу. Порфирий, вы напрасно старались произвести впечатление. Здесь другая лига.
– Не знаю, какую там вы себе изобрели лигу, но Порфирий дрался за меня в отличие от вас.
– Так не было шанса блеснуть!
– Помилуйте, вы слишком многого хотите от женщины. Я вполне могу обойтись без подобных приключений.
– Хо, уверен, что ненадолго. Вы игрок. Когда будет нужда, только позвоните, и я примчусь.
– С вашим кошельком?
– Это, в конце концов, обидно, чуть расслабишься и сразу в область сердца бьёте, ну прямо как русский.
– Вот, тогда у нас больше похожего, нежели с вами.
– Ой, ой, ой, господин сыщик на службе, по государственному делу здесь. Будет ли у него время на развлечения? А я готов-с.
– Я устала. Вы как немецкий шнауцер, такой же лохматый и беспардонный.
– У него есть одно неоспоримое качество.
– Это какое же?
– Предан до беспамятства. Вот точно, как я. А бороду могу постричь, если не нравиться.
– Ваша неутомимость поражает. Я придумала. Буду звать вас Ризи. Порфирий, как вам новое имя вашего товарища.
– Если по дружбе, то ничего. Можно и потерпеть, но всё равно неловко. Кличка какая-то.
– Отчего же сразу и кличка, везде вам уголовники мерещатся. Это новое имя для близкого человека, домашнее. Вот вас как звала мама, наверняка было что-то милое. Например, котёнок или зайчик. Признавайтесь. Мне интересно!
Напор недавней узницы смутил молодого сыщика. Одно дело драка на кулаках и совсем другое, это словесная дуэль с избалованной вниманием дамочкой.
– Так-таки и сразу близкий?
– Ну, знакомый, не придирайтесь к словам, или я рассержусь.
Машина, провалившись в очередную колдобину, выехала на площадь рядом с дворцом. Квадратная гостиница в виде пагоды приветливо растопырила в небо изогнутые концы черепичных крыш. Окна со стороны дворца отсутствовали, чтобы гости столицы не могли видеть, что происходит за высокими стенами резиденции короля Бирмы.
Приняв руку Порфирия, протянутую для опоры, Амирин скрытно пожала её, глядя прямо в глаза сыщику, и назначила встречу:
– Жду вечером, у нас есть что обсудить.
– Мадам, имейте сердце, я не перенесу пренебрежения, – напомнил о себе Гельфанд.
– Ризи, не зудите. Всё будет завтра. Завтра! Вы меня слышите? Так-то. А сегодня я намерена ублажать моего спасителя. Должна же я выведать, как его звали в детстве? – Она повернулась к отелю и пошла босиком по брусчатке, помахивая туфлями на шпильке, которые сняла ещё в машине, чтобы отдохнули ноги.
– Завтра так завтра. Что поделаешь, забирайтесь в машину, счастливчик, – со вздохом проводив глазами красавицу, предложил Парвус.
– Зачем? Я уже приехал. Остановлюсь в этом отеле. Уверен, лучшего места для ночлега не сыскать, коль такое дивное «совершенство» здесь остановилось.
– А вы хитрец, но как же багаж? Вы налегке?
– Пустое, отправлю человека.
– Вот что, не трудитесь. Мой шофёр всё привезёт. От мадам Генриетты, я полагаю? Ну вот, можете не трудиться. Устраивайтесь.
Внутри отель удивлял азиатской роскошью вперемежку с английскими изобретениями. Кроме обычной залы для приёма гостей, располагалась кабина с телефоном для международных переговоров, телеграф и факсимильный аппарат, передающий картинки по проводам. Бегами расторопные коридорные, работал новейшего образца лифт. За спиной администратора виднелись блестящие заглушки на латунных звуководах, уходящих в потолок змеящимся клубком. Из ресторана доносилась модная в Европе негритянская музыка.
«А здесь неплохо, – отметил про себя Порфирий, – удивительно каким образом им удаётся следить за последними изобретениями в сфере техники».
– Милейший, – обратился к важному администратору, поклонившемуся новому постояльцу из-за стойки, – есть ли свободные комнаты.
– Держим специально для вас отличный номер.
– Для меня? – удивился сыщик.
– Извещены-с начальником полиции. Можете ничуть не беспокоиться. О вашем бое с Тоо Тоо уже легенды ходят. Прошу оставить автограф здесь, – он протянул журнал регистрации постояльцев, – и здесь, лично для меня, – выложил фотографию бойцовского клуба.
Несколько смущённый неожиданной известностью, совсем ему не нужной и вредной для дела, Порфирий пошёл в номер, ведомый в знак особенного уважения главным администратором гостиницы. Круглая кабина из кованых железных прутьев, бесшумно подняла на шестой этаж, где располагались номера для особенных гостей. Выше не строили, так как во дворце «Трон льва» башня для общения короля с богами имела семь уровней.
– Ещё постояльцы на этом этаже есть? – поинтересовался сыщик, не любивший соседей.
– Не извольте беспокоиться. Проживает одна дома из параллельной реальности, и всё. Больше ровном счётом никого и нет. В это время года гостей мало. Можете быть совершенно уверены, что её вы и не увидите никогда. Она очень незаметная. Появляется среди ночи и тут же исчезает.
– Что за шутки, – воскликнул заинтригованный Порфирий. – Куда исчезает?
– Сиё нам неизвестно. Я и так больше положенного сказал. Уж извините, нам нельзя распространяться о привычках постояльцев.
– А ежели так, – сыщик протянул банковский билет. На что администратор заговорчески кивнул на дверь и пригласил пройди в номер из опасения, что его откровения будут услышаны любопытным персоналом.
Из окна открывался великолепный вид на городские кварталы, застроенные в основном двухэтажными домами в колониальном стиле и священную гору Мандалай, на вершине которой Будда Шакьямуни предсказал, что через 2400 лет у подножья будет стоять прекрасный город. В небе летали воздушные шары с символикой государственного флага Бирмы, зелёного павлина, распушившего перья на белом фоне.
– Красиво, – одобрил Порфирий. – Рассказывайте. Люблю, знаете, всякую мистику.
– Слушайте, номер снят, почитай, что навечно. Плату вносят регулярно в начале каждого года. А вот откуда берутся жильцы совсем непонятно. Никто не видит, как они приезжают. А мне, казалось, должно быть всё известно. Поживут несколько дней и также бесследно исчезают. Неделю назад дамочка объявилась. Ночевать не приходила. Ну это, допустим, понятно. Но её нет в номере, а только что вошла.
– Вы сами видели?
– Горничная поднялась спросить, не нужно ли чего, а в комнатах пусто, только босоножки валяются у порога ванной. Чудно. Но мы привыкли. Не нашего это ума дело, лишь бы исправно платили. А здесь задержки нет. Полный порядок с финансами, – администратор многозначительно закатил глаза и поцокал языком.
– Чудеса, – Порфирий достал из жилета золотой червонец. Заметив, как алчно сверкнули глаза у бирманца, предложил: – Получишь ещё один, если будешь держать в курсе последних новостей. – Добро?
– Два, – определив намётанным глазом платёжеспособность постояльца, назвал свою цену администратор.
Вечером, как условились, Порфирий ждал в ресторане необычную иностранку. На круглой сцене в глубине зала одетый в бардовую тогу музыкант самозабвенно выводил на саксофоне сложные композиции, певица мелодично мурлыкала на языке народности мон. Невероятным образом установка с множеством барабанов органично вплетала национальные мотивы. Между столиками семенили босиком официанты с юбках. В кабинете, зарезервированным Порфирием, горел мягкий свет сквозь разноцветные лоскуты шёлка. Вялые лопасти, приводимые в движение постоянными магнитами, гнали мягкие волны прохлады от вентиляции, не позволяя нагретому на улице воздуху досаждать гостям ресторана.
«Странное дело, – думал Порфирий, – не успел приехать, как оказался втянутым в сложную интригу. Не верю в совпадения, убей меня навечно. Ещё этот немец привязался, словно банный лист с чужой полки. Наверняка в схеме занята Генриетта, как она лихо устранилась «Главное, не на моей территории». Тем не менее именно она обратила моё внимание на иностранку. И в сей же час её крадут. Психологи. Знали, что не оставлю в беде дамочку. Одного не учли, что их чемпиона уложу. Здесь господа просчитались. Хотели меня сразу устранить, ан шутишь, брат, не вышло. Так-с, что мы имеем: мерцающую иностранку, немца, явного шпиона, и Генриетту, пособницу или дуру, здесь ещё разобраться нужно».
За размышлениями не заметил, как у столика появилась виновница недавних событий.
– Господин сыщик, что с вами?
– Ох, простите, – он живо вскочил, – вспоминал как вы пошли в гостиницу по раскалённой мостовой без обуви. Ещё подумал, как вы смертельно устали.
– Вот именно, тут не до этикетов. С трудом поднялась в номер.
– И сразу куда-то упорхнули. У вас невероятная прочность. После пережитого надобно спать, а вы куда-то исчезли.
– С чего подумали такое?
– Ну как же, у нас номера напротив. Горничная звала, звала, а вы ни гу-гу.
– Вы увязались за мной. Негодяй! Впрочем, вам можно, вам всё можно.
– Так-таки и всё?
– Это флирт или похоть? Желаете воспользоваться ситуацией?
– Помилуйте, я обижусь. Я, конечно, молодой мужчина, но всегда есть гранитные камни. Если не держать в узле чувства, то можно и разбиться, не успев причалить.
– Как у вас всё сложно, с присядкой и бубнами… Так что, потанцуем?
У акустического микрофона певица затеяла новую мелодию. Хотя необычный язык народности мон Порфирий не знал, он почувствовал в песне горечь утраты и тайную страсть, любовь и страдание.
В танце можно сразу понять, на что женщина способна, готова ли подчиниться желанию мужчины или начнёт строит редуты из обещаний и загадочных улыбок. Амира не играла, она смотрела прямо в глаза своему спасителю искристыми зрачками, в которых прятались бесконечные множества вселенных. Трудно было сдержаться, чтобы не отдаться в чарующую власть обладательницы этих пространств, да, собственно, он и не хотел…
< Глава 14 http://proza.ru/2021/12/03/270
> Глава 16 http://proza.ru/2022/01/10/1670