Как часто мы, вопреки Уставу, устраивали свои непритязательные пирушки, на которых, как правило, бутылка бывала на всех одна, а угощение сводилось к тому, что продавалось в сельмаге? Редко, во свяком случае гораздо реже, чем хотелось. Обычно праздновали мы чей-то день рождения, и тогда на столе могли появиться еще и гостинцы из посылки, полученной именинником. Или отмечали какое-нибудь особое событие.
К примеру - удалось избежать беды. Нешуточной. Да еще и задержать преступника.
- Что? - этим занимаются не рядовые из роты охраны, а специально обученные, подготовленные сотрудники спецорганов? Да, конечно, но сами-то преступники как раз и не склонны общаться с представителями правопорядка. И предпочитают, если им приспичило, добывать себе оружие не у них.
Но лучше рассказывать все по порядку. Сначала - где? В карауле, конечно, где народу немного, а часовой на посту и вовсе один. Когда? Ночью, потому что ночью спрятаться легче. А лучше всего - глубокой ночью, когда любого человека ко сну тянет, и часовой в этом смысле не исключение. Значит, где-то между двумя и четырьмя часами, в самое глухое время. Для того, кто стоял на посту, понятно - это Вторая Смена. Если стоишь на вышке, тебя как-то защищает высота. И, если не спишь, смотришь по сторонам, всегда успеешь заметить опасность. Тем более, что территорию освещает прожектор. Хуже, если тебе приходится шагать по периметру объекта, вглядываясь в ночь, потому что прожектор освещает контрольно-следовую полосу, а слева от тебя, за колючкой, растут деревья. Их кроны густы, ветви перевешиваются через ограду с колючей проволокой, и ты идешь по узким длиннющим досчатым мосткам, в метре над землей, попадая то и дело в затененное пространство.
Мостки окружают охраняемый объект с трех сторон. С четвертой, самой короткой, там, где находится караульное помещение, оттуда опасности никакой - там товарищи, там выставлены для охраны и собаки. А тебе ходить два часа подряд: сначала по длинной стороне, примерно двести метров, потом по короткой - это примерно пятьдесят, затем, сделав еще один поворот, опять по длинной. И обратно. На весь путь в полкилометра длиной уходит минут десять: торопиться не нужно. Будешь ты бегать, или идти неторопясь, смена придет все равно в положенное время.
На этот раз разводного с новым постовым я ждал в четыре: попал при разнарядке именно во вторую смену. Мне повезло: ночи были еще достаточно теплыми. Но уже совсем темными: начало сентября - это не июнь, когда и в три часа ночи виден каждый листочек. Комары исчезли еще в августе. Прожекторы светили исправно, контрольная полоса выглядела безупречно. Мешал только громкий скрип досок под ногами. Старые мостки скрипели при каждом шаге, а так хотелось идти бесшумно и - если б только возможно было! - невидимкою. Когда ты на свету, а там, слева за колючкой - темнота и справа, за следовой полосой с прожекторами, со второй линией колючки - там тоже темень, тогда начинает казаться, что за тобой наблюдают. Притаились среди деревьев, в кустах, притаились и ждут... чего? Не знаешь, но начинаешь нервничать. Оглядываться.
Нужно оглядываться! Запомните - нужно оглядываться время от времени, как бы ни казалась спокойной и безопасной вам ваша жизнь. И я оглянулся. Не тогда, когда был на виду - для чего показывать, что ты беспокоишься? - оглянулся, оказавшись в тени свисавших из-за ограды ветвей березы.
Я не поверил своим глазам: совершенно не прячась, не пригибаясь, через контрольно-следовую полосу к моим мосткам шел мужчина. Высокий, плечистый. Вот он у мостков, стоит, опершись на них руками. Вот уже на мостках. На голове кепка. Почему он не прячется? То, что прятаться ему было бессмысленно, я умом понимал, как понимал и то, что человек этот минуту назад перелез через первую линию ограждения. Но - идти вот так, открыто? Расстояние между нами сокращалось быстрее, чем я соображал. А когда сообразил наконец, что ему нужен скорее всего именно я, спина одеревенела. И только руки не подвели: в секунду я сорвал перекинутый через плечо автомат и щелкнул предохранителем.
Полагалось крикнуть: "Стой! Кто идет?!". "Стой, стрелять буду!" - если этот чужак не остановится. И сделать в крайнем случае предупредительный выстрел, в воздух. На все это не оставалось времени. Я заорал: "Стой, стрелять буду" и тут же для убедительности выстрелил, выходя из тени деревьев.
Незнакомец опешил. Ему казалось, что я продолжаю идти, спиною к нему. И ему достаточно дождаться, когда я поверну за угол, чтобы спрятаться именно там, где я оглянулся, в тени начинавших желтеть берез. А потом - встретить меня, когда я буду возвращаться, не подозревая, что он притаился за поворотом.
Я не знал, один ли он, этот мужчина, нет ли за оградой его сообщников. Единственное, что я знал точно - мне нужно дойти - целых десять шагов! - до столба, на котором спасительный тумблер, дойти, чтобы подать сигнал тревоги. После моего выстрела незнакомец стоял с поднятыми вверх руками. Я перевел рычажок автомата в положение "стрельба очередью" и предостерег: одно движенье, и я выстрелю без предупреждения. Каким далеким показался мне этот столб с сигнализацией! Но уже через минуту - я даже не ждал их так быстро - ко мне бежали мои товарищи.
На пост вместо меня выставили другого часового. Незнакомца под прицелом теперь уже трех автоматов отвели в караульное помещение. А минут через десять появились вызванные по тревоге дежурный по караулам и сопровождающие его особисты. Взяли мой рапорт и уехали, забрав с собой угрюмо молчавшего незнакомца. Молчавшего, потому что оправдываться для него не было смысла: не мог же он сказать, что заблудился - он, перебравшийся через колючку, через вспаханную полосу...
А там уже, куда его увези - там, рассказали нам потом, он признался: охотился не за часовым, конечно, а за автоматом - добыть оружие его послали подельники.
Как кого наградили? Начальник караула получил одну широкую лычку на погоны вместо прежних трех узких. И отправился в краткосрочный отпуск к себе в Вологду. А меня по моей просьбе первым после Приказа отпустили домой, сразу после Майских Праздников, на месяц раньше остальных. И это было самой лучшей наградой: дома меня ждали жена и родившаяся прошедшим летом дочь.