Я ни с того ни с сего называю её имя – и её облик в этот миг занимает мои мечты. Кажется, я слышу её мысли, понимаю всё до единого слова, ведь и сам думаю о том же. И как роднятся наши дома, и как похожи наши судьбы: хотели лета и любви – теперь нет ни того, ни другого. Она в который раз вертается на пруд, а я гляжу на бывшее трамвайное кольцо; она ступает босиком по жниве – ради чудесной фотографии на фоне валков сена, а я езжаю долом до Каменной горы, миную чернолесье, подымаю по-над полем пыль – и набираюсь сил, покуда мой туман не устелется в огне заката. Мы – этакие души, утратившие счастье, и прошлого мы не хотим, а будущего мы не знаем. Красуемся так друг передо другом, отчаянно зовём иль намекаем…
Неужто же нашлись?! Я напишу ей, и мы ещё вдоволь погуляем по тенистым набережным Арзамаса – о затёшские луга и польнáя воля! – и огоньки над северным заволжьем мы тоже разглядим…
Но в следующий миг что-то случается, так с ходу и не скажешь – что; но нет уж нас, ничто не важно, ничего не нужно. Я выгляну в окно – вокруг такой же мир: по всей России панельные дома, а на дорогах редкие фигуры «Волг» и «Жигулей». Моя эпоха – я не свой.
Затем пришла другая жизнь. Там была девушка, что потерялась в молодости, не могла создать семьи и бросалась из одного в другое в смятенных поисках. Там был парень, молодой учёный, который ночью в конце лета вдруг упал с моста. В той жизни не было искусства, оно совсем закончилось к двадцати трём годам, а вместо любви и истины остались скучные и мнимые реплики. Почему так случилось – все мы догадывались, но до последнего прятались под масками причин.
А я не верю ни в какие цели, ни в работу, ни в музыку, ни в страх; есть лишь гармония интимных отношений, личной жизни, и если она не улажена, то человек нигде себя найти не может.
Неясно, неизвестно – до поры до времени. Я тоже сначала ничего не знал. Мне было невдомёк, что вся природа зиждется на тонком равновесии, земном и неземном балансе, который лучше не тревожить. Но я желал всего и сразу – и хоть любил так счастливо, а всё ж наворожил нам вечное сплетенье судеб: смотал в объятие две шпильки и гвоздиком прижал их к укромной ветке дикой груши…
Нет вечного, судьба не любит подготовки, а колдовство откликнется когда-нибудь. И вот однажды что-то преломилось, как ветка дикой груши, как солнечный луч на спектр радуги. Словно одержимый альтер эго, я скитался много, улавливая шанс. Мне новый город был чистой книгой, я в ней мог сотворить всё, что захочу. Только истории я изменить не мог.
Может, лучше было не колдовать?
То был обычный зимний вечер. Я выключил свет в комнате и погрузился в музыку миллениума, припоминая танцы в сельском клубе. Затем я ехал домой на маршрутке, говорил по телефону и смотрел в окно – а ничего не было видно. И в будущее заглянуть не удалось.
Я боялся обидеть милую подругу, рассориться с ней донекуда, боялся, что однажды она станет совсем другой. Но страх не там, куда мы смотрим. Страшно спокойствие, страшен успех, страшна игра, страшна любовь. Мы жили в мире и согласии, и тем зимним вечером она сказала тихо и спокойно мне: «Прощай!»
Кто знал, что это просто мелочь, а вслед настанут мрачные часы, мы все друг друга предадим и примем одиночество? Чего боялись раньше – больше не боимся. Страха нет, но какая-то неведомая тревога обволокла нас полностью…
Я думаю, что где-то есть другая хроника, которой мы не ведаем. Но может быть, она лишь потому и существует, что нам её не знать. Сейчас я вижу прошлое, которое сложилось для меня, а для иной реальности оно, возможно, только складывается. А может, и для нас оно было уже не настоящим. Могло ли тогда всё случиться иначе?
Зима повторялась не раз и пока не закончилась. Я приезжал в наш старый дом и слышал: «А где твоё обручальное кольцо?» Кому-то ведь казалось, что мы с ней долго жили вместе, хотя всего-то – миг. Но тем же мигом мне теперь сдаётся вечность всех последних лет и наших звёзд на циферблатах. А в жизни – время там идёт иначе. И если дни и ночи одинаковы который год, то я, пожалуй, рад, что скоро снова всё изменится.
Пока же я на дивной вечеринке смакую итальянское вино под честный тост: «Не живи уныло, не жалей, что было… Не гадай, что будет, береги, что есть!» Я запою романс в полудрёме, но во мне проснётся чувство наступающей весны. Я очаруюсь тихим снегопадом, но ультрафиолетовые лампы засияют в мартовских окнах. И я пойду той белой стёжкой вдоль трамвайной линии, где мы всласть гуляли – и это было уже так давно… С тех пор остались только раритетные полароидные снимки и яркие впечатления – о светлом и весёлом. Наверное, неправда, что всё там было так светло и весело, но здесь, теперь…
Но здесь теперь всё преломляется в сознании и в памяти, и мы уже совсем не прежние, хотя нам так и кажется, и мы стараемся поверить в оное почём же зря. Давно уж рассыпаемся мы на частицы, собираемся вновь и за один свой миг проживаем несколько историй, не веря, не помня или не желая знать, кем мы были в прежней жизни.