Не могу отказать себе в удовольствии вспомнить один неприятный случай из жизни в Клубе. В 2002 году исполнилось 110 лет со дня рождения Марины Цветаевой. Поэзия Марины Цветаевой вошла в каждый советский дом в Новогоднюю ночь 1977 года из фильма Эльдара Рязанова “Ирония судьбы или с легким паром". Сразу усилился интерес к её поэзии. В 1988 году коллега и друг Толя Безбородов на юбилей подарил мне сборник стихов М. Цветаевой (от себя оторвал), а Зина Ермак подарила большой виниловый диск, где Татьяна Доронина читает стихи Цветаевой, которых в этом сборнике не было. Есть В Харькове такая замечательная организация Благотворительный фонд "Хесед Шааре -Тиква", которая заботится о евреях-пенсионерах. В одной из их программ я принимала участие в качестве волонтера, после того, как туда начал ходить мой муж. Администрация Хеседа попросила меня принять участие в "Цветаевском костре", который проводили молодые учителя еврейской школы. Я об этом услышала в первый раз. Оказалось, что уже много лет по инициативе любителей творчества Марины Цветаевой в городе Таруса в день ее рождения 8 октября, проводят костры или настоящие, или символические, читают её стихи и ей посвященные. И вот молодые учителя решили провести такой костер в Харькове для своих десятиклассников.
Мы ехали долго на трамвае в район Холодной горы, недалеко от поселка Залютино рядом с трассой в лесу ребята развели красивый костёр. Я рассказала о творчестве Марины Цветаевой, читала ее стихи. Кроме меня, выступала ещё одна женщина. Учителя снимали на видео, потом подарили мне кусок плёнки. Мы там были недолго, загасили костер и уехали. Больше я никогда ничего не слышала, чтоб еще где-то проводили такие костры. А жаль! Когда я узнала в Клубе, что будет заседание, посвященное этой дате, я с нетерпением ожидала получить удовольствие. К этому времени я уже осмотрелась в Клубе. Все женщины в Клубе были интеллигентные, симпатичные, доброжелательные друг к другу, кроме одной. Это вдова ученого, богатая, хорошо одета, вела себя как хозяйка в Клубе. Я даже подумала, что у нее с Дмитрием Андреевичем был роман. Когда я у него как-то спросила об этом, он испугался (Что Вы, что Вы!). Моя новая приятельница Ада Васильевна и еще одна женщина из "пришлых", книголюбка и настоящий краевед Мария Семеновна, рассказали мне, что эта дама (до меня) поучала всех, как говорить и читать стихи. Поэтому я ожидала чего-то интересного, когда узнала, что она готовит этот реферат. Дмитрий Андреевич несколько раз напоминал ей, наконец, она готова. Заходим в комнату. Она сидит у стола, нога за ногу, на столе две книги и листки с записями. Картина: Я и Цветаева. Читает всё из предисловия к одной книжке -- биографию Марины Цветаевой. Читает долго, как иллюстрацию приводит два стихотворения, которые ей подсказала Мария Семеновна. Читает бесцветно. Совершенно очевидно, что понятия о стихах Марины Цветаевой она не имеет. Биография очень интересная, она читает долго, больше часа. Дмитрий Андреевич и коллектив нервничают. Через полтора часа (а регламент час) объявляют перерыв. После перерыва она продолжает читать. Все возмущены, но молчат. У Марины Цветаевой есть поэма, которая называется "Поэма Горы”, с удалением на "ы". Дама не знает, что это и читает из книги с ударением на "о". А потом идет текст:
Вздрогнешь — и горы с плеч,
И душа — горе;.
Дай мне о го;ре спеть:
О моей горе;.
Чёрной ни днесь, ни впредь
Не заткну дыры.
Дай мне о го;ре спеть
На верху горы.
Это очень сложная поэма, она читает, ничего не понимает и говорит: "Чёрт-те что ". Продолжает читать и опять: "Чёрт-те что ". А время идет. Это была последняя капля. Даже деликатный Дмитрий Андреевич не выдерживает и, обращаясь к ней по имени отчеству, говорит: "Расскажите о последних днях Марины Цветаевой". Она ищет в своих бумагах и не находит. Мне надоело, и я говорю: "Давайте, Дмитрий Андреевич, я расскажу." Он молчит, и я рассказала о её последних днях в Елабуге. Деликатный Дмитрий Андреевич поблагодарил выступившую даму. Злость – это, безусловно, плохое чувство, но иногда она помогает. И я без остановки сказала, что я категорически не согласна с докладчиком, что поэзия Цветаевой, это чёрт-те что, как два раза прозвучало в докладе, и всем сейчас это докажу. Дмитрий Андреевич сказал: "Нет, нет, Лариса Ивановна, уже прошло два часа". А я не унимаюсь: "Ну что Вы, уважаемый Дмитрий Андреевич! После такого блестящего Айвазовского, блестящего Толстого (О трех Толстых рассказывал Дмитрий Андреевич) вот так о Цветаевой! Ничего себе юбилейный вечер в Доме Ученых, где два раза прозвучала фраза, что поэма Цветаевой это чёрт-те что! Смущённый Дмитрий Андреевич молчал, и я начала читать стихи с пластинки с небольшими предисловиями, как меня научила Татьяна Доронина. Я видела, что Дмитрию Андреевичу нравились стихи, а когда я читала любовную лирику: "Ваш нежный рот -- сплошное целованье…" и "Вы столь забывчивы, сколь незабвенны…", он нежно улыбался. Ни один человек не ушёл и от злости я ни разу не сбилась. И закончила я пророческим стихотворением, которое Марина Цветаева написала в 21 год:
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я – поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти
– Нечитанным стихам! –
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Чему мы с Вами сейчас свидетели. Раздались бурные аплодисменты. Дмитрий Андреевич поблагодарил меня. Все хвалили меня за стихи и за смелость. Не расходились, вспоминали Литературную студию в Клубе Связи, программу Инны Самитной о Цветаевой. Одна из корифеев Клуба, Мария Иосифовна сказала мне: "Лариса Ивановна, эта дама очень коварная, она этого Вам не простит." Да кто она такая, чтоб мне что-то прощать или не прощать! А я ей не простила такого отношения к Цветаевой. Она никогда со мной, как и я с ней не пересекались. Только почему-то часто хотела меня сфотографировать, но я всегда уходила из кадра. Когда все узнали, что я уезжаю в Израиль на ПМЖ, она сказала, что её дочь живет в Киеве рядом с посольством Израиля и там очень длинные очереди из желающих вернуться обратно, поэтому я безумная, что туда еду. Когда я приехала в Харьков в 2010 году и два раза выступила в Доме Ученых, она не пришла.
Я уезжала в Израиль два раза. 11 января 2004 года группу из Харькова привезли автобусом в аэропорт Днепропетровска и в Израиль не отправили (на таможне не разобрались с документами). Мы ночевали в неотапливаемой гостинице Аэропорта, ужин нам привезли ребята из команды КВН Днепропетровска во главе капитаном (в 3 часа ночи). Утром эти же ребята привезли очень хороший завтрак, приехал посол, но ничего не получилось. За нами пришёл автобус, и мы вернулись обратно в Харьков. Недоразумение с документами выяснилось, но следующий самолет был только через неделю. И мы уехали 18 января 2004 года из морозного Харькова в этот рай. Сейчас, когда я это вспомнила, я подумала, что это мне было наказание за то моё выступление в Доме Ученых. Но при чём здесь все остальные, кто был в этой поездке. Вот такое бывает!