Палавские жили через улицу от нас. У них были бабушка, дочка и внучка. Внучка была не этой дочки, а другой, которая устраивала свою жизнь.х
Семья была интеллигентная, потому что в военное время старший сын Иван женился на эвакуированной москвичке, которая родила девочку Надю и по окончании войны уехала в Москву, не взяв с собой мужа.
Здесь читали книги - любимой у бабушки и дочки была «Анна Каренина». На еду готовили зразы, к чаю пекли «розанцы». Бабушка знала «Демона» Лермонтова наизусть, хотя в прошлом она была не учительницей, а поваром.
Во дворе у них была банька. Крохотная, затемнённая, воду в которую носили из колонки. Носила бабушка, потому что дочь была горбатенькая, а внучку боялись надорвать и обесплодить.
В этом доме нельзя была говорить слово «жопа», но все пукали.
На праздники или просто так к ним приезжали родственники из других городов. Готовили много еды, пили легонькое домашнее вино, а после, убрав со стола, играли в подкидного, включая детей. Иногда устраивали домашние концерты. У всех были номера – стихи, акробатика, танец, песня, сценка.
Меня там подкармливали и жалели, как безотцовщину.
Совсем другого рода жизнь была у Чудаковых. Домик находился в районе под названием Нахаловка. Ребятишек было много. а ещё у них был свой конь. Его выдали отцу на работе – он возил какие-то помои куда-то. Школа находилась в центре города и в жгучие морозы, отец загружал своих школьников в сани, укутывала попоной и вёз утром в школу. Домой они возвращали своим ходом, часто ознобляли уши и пальцы .
У них всегда было весело. Мать, её звали Авдотья, варила бражку,всегда угощала всех , и сама прикладывалась вместе с отцом. Пищу ели простую, с огорода. Держали двух-трёх поросят и много куриц. Много матерились, обзывались, в дом была вхожа вся улица. Обувь уличную не снимали, а так и ходили по полу. На ночь подтирали в спальне пол, бросали матрацы и часть семьи спала на полу. Родители спали в другой комнате на кровати, на другой кровати спала дочь Нинка, учительница.
Там была воля, там был народный размах. Бабка моя напивалась и засыпала, а я «гоняла» на велике с ребятишками, ела всухомятку, что стащат со стола, спала вповалку на полу, не раздеваясь, слушала страшные и неприличные истории, познаваяя из них жизнь.
Там меня никто не жалел, а наоборот восхищались моими белыми волосами и родинкой на щеке.