Но только она вошла в комнату, как Мира набросилась на неё с вопросами:
— Марина! Всё, теперь ты не отвертишься, рассказывай мне про свою Музу. Где она сейчас, здесь?
— Ого! Да успокойся ты. Дай мне хоть присесть, — улыбнулась Марина.
— Вот теперь ты присела, я слушаю…
— Ну, ты даёшь… — усмехнулась Мирская. — Ещё с юности я пишу стихи. И до некоторого времени прятала их от мира. Например, в шкафчике прикроватной тумбочки и запирала их на ключик, вот этот… — показала Марина Мире ключик, что висит на цепочке у неё на шее.
— Никогда не думала, что он настоящий. Я думала: просто украшение.
— Теперь так и есть. В ту ночь, когда я читала стихи и заснула, шкафчик остался открытым. Проснувшись, я увидела сидящую в моей комнате на подоконнике Музу. Ну, тогда я ещё не знала, что это Муза. Просто увидела незнакомую, неизвестно откуда взявшуюся в моей комнате, девушку с крыльями бабочки. И очень испугалась. Даже испугалась, что вдруг схожу с ума, может…
— С крыльями бабочки?! Так это что, Психея?!
— Вот видишь, ты сразу подумала об этом. А я даже после личного общения с ней не догадалась подумать в эту сторону. И совершенно случайно, увидев картинку с изображением Психеи и Амура, меня просто осенило!
— Да, уж! — появилась Муза.
— Ой…
— Ты чего? — удивилась Мира.
— Я уже привыкла к её проявлениям, но теперь, когда ты знаешь, и наш секрет раскрыт, всё снова, как в первый раз. Вот сейчас она появилась. И поэтому я ойкнула.
— Здесь?!
— Да…
А Муза сидела рядом с Мариной и улыбалась.
— Только она не Психея, конечно, а её дочь.
— Как я хочу её увидеть. Слушай! А можно попросить её взять меня за руку, вдруг я что-то почувствую?
— Это возможно? — обратилась Марина к Музе. И Мира по направлению взгляда сёстры поняла, где сейчас находится Муза-бабочка.
А она поднялась с диванчика, где сидела Марина, и медленно подошла к сидящей на кровати Мире… И осторожно коснулась руки девушки…
— Это она, да?.. — с придыханием отозвалась Мира.
— Да… Муза сейчас держит тебя за руку. Ты чувствуешь это?!
— Я чувствую прикосновение звёздного свечения…
Девушки и Муза сидели в комнате втроём, и никто не мог нарушить в тот момент их единения.
После общения с Музой, Мира видела странный сон. И проснувшись ближе к обеду, сразу взяла скетчбук и сделала несколько набросков…
— Что это? — удивилась Марина.
— Это ангел…
— А по-моему, это Герман, только почему-то с крыльями за спиной, — кивнула в сторону рисунков сестры Марина.
— Просто я видела сегодня его во сне…
— Кого, Германа? — заправляя постель, спросила Марина.
— Да, нет же, — улыбнулась сидящая на подоконнике Мира, — ангела!
— Аааа!
Они обе засмеялись и стали обсуждать рисунки Миры…
Потом пошли завтракать. Ну, если так можно сказать. На часах полдень, а на календаре первое января.
— Доброе утро, мам… — поцеловала её Марина, улыбаясь той тайне, которую она случайно заметила вчера. Мама улыбнулась в ответ улыбке дочери, но только не знала того, что её тайна открыта Марине.
— Доброе утро, девочки.
— А где все? — на ходу откусывая кекс и садясь за стол, спросила Мира.
— Отец с Антоном смотрят у них футбол. А Вика с близнецами вон, — взглянула Анна Георгиевна в окно, — в снежки играют.
— Уу, — протянула себе под нос Мира, принимаясь за чай.
После завтрака девушки вернулись к себе. Марина получила сообщение от Гоши и теперь переписывалась с ним. А Мира продолжала рисовать. Рядом с ней на кровати стоял ноутбук, в который она то и дело заглядывала. И Марина, заметив подобную странность (ведь Мира никогда не отвлекается от рисования, а тут), всё-таки заглянула, приблизившись…
— Я уж думаю, что это с тобой.
— Да, да. Я смотрю страницы Германа. Почему ты не сказала мне, что его зовут Андрей?
— И это узнала?! — удивилась Марина. Отметив про себя, что Мира действительно влюбилась, похоже. Ведь свои настоящее имя и фамилию Герман не афиширует. И в сети подобную информацию вряд ли найти так просто, хотя Марина это не проверяла. А про соцсети участников клуба знает просто потому что она, как и другие «зелёные бархатцы» придерживается мнения о том, что современная возможность прямого выхода на читателя, благодаря соцсетям, просто настоящий подарок. Поэтому они все поддерживают друг друга в данном направлении.
— Да. А почему бы нет.
— Я уверена, что ты нашла эту информацию совсем не так себе просто.
— Ну, да…
— Ты правда влюбилась… — улыбнулась Марина, глядя на сестру.
— А ты до сих пор не верила?
— Да, нет… — бросила Марина взгляд в сторону скетчбука Миры и на множество разбросанных по кровати листов с прекрасными рисунками. — Красиво… — взяла Марина в руки лист, на котором Мира изобразила парня с крыльями и такими глазами, что невозможно отвести взгляд…
— Мне кажется, что это вдохновение мне передалось от твоей Музы, Марина… — Подожди… — Мира соскочила с кровати и куда-то поползла.
— Ты чего это там?
— Вот смотри, — вернулась художница с несколькими рисунками, которые разложила перед Мариной.
— Ничего себе… — Марина разглядывала рисунки сестры, где видела невообразимых бабочек в искорках звёзд. Но было в этих рисунках что-то особое, что она чувствовала только в общении со своей Музой…
— Ты верно чувствуешь… — появилась та.
— Да?
— Что ты говоришь? — обратилась к сестре Мира.
— А?.. Да, это я с Музой. Просто ты почувствовала и передала в своих рисунках, что знаем только мы с ней, и это не объяснить.
— Она здесь, да?.. — осторожно почти прошептала Мира.
— Да, — взглянула на Музу Марина.
И Мира, поняв, где та находится, спросила её:
— А как вы общаетесь с моей сестрой на «Вы»?
— Нет, мы общаемся, как сёстры, — переводила речь Музы Марина.
— А мне можно?
И Муза доверительно коснулась руки Миры…
— Оу… Спасибо! Как ты находишь мои рисунки?
— Она говорит, что ты — талантливая художница!
— Благодарю! Я бы так хотела обнять тебя… — обратилась она к Музе. Та обняла девушку. И почувствовав прикосновение душой, Мира обвила невидимый силуэт руками.
— Скажи ей, что у неё есть своя Муза.
Марина передала сестре эти слова.
— Я чувствовала это, но почему-то никогда не видела так вот, как ты… — с лёгким сожалением в голосе отозвалась Мира.
— Хочешь я Вас познакомлю, — передала слова Музы Марина.
— А можно?! — с искренней надеждой в глазах взглянула в направлении Музы Марины Мира.
Вечером в сиянии звёзд из раскрытого окна и кружащихся в нём снежинок в комнату вошла ангелоподобная особа. Мира почувствовала знакомое присутствие, но по-прежнему не могла увидеть её образ в реальности. Но это было прикосновение вдохновения и нежной тайны.
— Это твоя Муза, Мира. У неё ангельские крылья, — говорила Муза-бабочка.
— Почему?
— Ну, так бывает.
— Я возьму её за руку?
— Конечно… — не успела ответить Муза-бабочка, как Мира сама нашла руку своей Музы и коснулась её.
— Я чувствую тепло!
— Теперь ясно, почему ты не видишь её. У вас незримый контакт. Он нужен на уровне ощущений. Поэтому у неё и ангельские крылья, но она не ангел, а лишь обладает ангельскими крыльями. Но по родству с ними, она не может просто так являть себя людям. Иное дело, если позволить почувствовать им себя.
— Спасибо тебе! — обратилась Мира к Музе-бабочке. А потом взглянула в сторону своей. — Спасибо вам обоим! И Марине моей! — отыскала она в темной части комнаты притаившуюся и с удивлением наблюдавшую за происходящим на её глазах Марину.
— Не за что, сестрёнка, — улыбнулась она.
— Вот почему я видела во сне Германа в образе ангела! Родственные души!
— Я счастлива, что ты влюбилась… — обняла Миру Марина. А Музы наблюдали за ними.
— Я хочу увидеть его… — взглянула полными надежды глазами она на сестру.
— Оу… — внезапно только что осознала всю серьёзность ситуации
Марина. — А у меня есть идея!
— Какая! — выбралась из объятий сестры Мира и снова вернулась в своё привычное задорное состояние.
— Приглашаю тебя на наше ближайшее выступление. Но это в середине месяца.
— Ого… — откликнулась разочарованная Мира.
— Но так будет лучше, поверь мне… — снова обняла её Марина.
— Ладно… — вздохнула Мира.
— А как же твоя Муза?!
— Да! — метнулась в сторону своей Музы Мира и точно угадала её местонахождение. Девушка пожала ей руку и Муза снова скрылась.
— Вау! Даже для меня на сегодня чересчур впечатлений… — резюмировала Муза Марины.
— Точно… — улыбнулась Мирская.
Когда все уснули, Марина отправилась на чердак, где тихонько включила музыку и позволила посвятить себя стихам. Муза подпевала виниловой пластинке. А Марина писала стихи.
Ведь перед тем, как начался звездопад дивных открытий, Марина переписывалась с Гошей. Они поздравили друг друга с праздником и признавались в любви. И ей показалось, что между ними снова всё, как прежде. Она расслышала в голосе Георгия даже оттенки тоски.
Мирская вернулась к блокноту «Записки на белых манжетах». Она решила собрать под этим названием все, уже написанные, и те, что ещё только напишет, стихи, вдохновлённые её любовью к Гоше.
За окном крупными хлопьями падал снег. На белоснежные страницы падали чернильные буквы и составляли слова из чувств и мелодий. Винил ходил по кругу и играл ей песни. Девушка писала свои стихи под музыку зимней ночью. Она вспомнила тот клип из её детства, где героиня в вязаном свитере лежит и читает у камина книгу. И у неё с собой ещё взяты разные книги. Но она не может добраться до них пока, потому что хочет написать свою.
Она писала сейчас и думала о нём. Набегали воспоминания. Рисовали мысли о любви в этот момент. Стихи на белых манжетах музыкой её чувств. И она забыла всё плохое в эту ночь и писала стихи о нём.
Любовь и стихи — это прекрасно. Любовь — высшая поэзия. Поэтому писать о любви прекрасно. И Марина писала о любви. За окном падал снег. Рядом сидел Милтон. Играла виниловая пластинка. Уже под утро только Мирская отправилась спать.
Весь дом спал себе, и Мира спала, во сне которая видела Германа. А Герман видел во сне Миру. Да, он тоже видел её во сне. Только ещё не знал, чей это прекрасный образ посещает его в сновидениях. Но он, кажется влюбился в свою Прекрасную Даму.
Герман видел во сне обоих на Карловом мосту. И они признавались друг другу в любви. Образ Прекрасной Дамы не покидал его мысли, и утром после очередного сна он написал стихотворение, которое посвятил ей, и поделился им в своём блоге, а сам отправился гулять по Праге.
Прага и Герман поэтичны сами по себе. Он шёл по Карловому мосту и всё думал о той, что явилась ему во сне. Кто она? И почему так взволновала своим появлением? Герман облокотился на перила моста. В воздухе вились снежинки. Он смотрел вдаль, и видел свою Прекрасную Даму в ореоле снежного кружева. В воображении рождались строки, летящие из Вселенной. Говорят, что и Карлов мост сам находится в центре Вселенной. Герман постоял ещё немного, глядя на вьющиеся снежинки, и пошёл в сторону городского кафе.
А Мира, проснувшись утром, сразу взялась за блокнот и начала что-то быстро рисовать в нём. Когда в комнату вернулась Марина, которая ходила умываться, то застала сестру как раз рисующей в блокноте:
— Рисуешь? — улыбнулась она, убирая в шкаф какие-то вещи по пути.
— Ага… — закусывая карандаш, не глядя на Марину, откликнулась та.
— Что?
— Во сне пришли образы после прочитанных вчера стихов Германа.
— О, как интересно! А взглянуть можно?
— Конечно, смотри, — переложила поближе к Марине Мира несколько рисунков, которые сделала не в блокноте, а на отдельных листах, блокнот же она не выпускала из рук, продолжая в нём что-то рисовать.
Марина взглянула на рисунки Миры:
— Красиво и похоже на те образы, которые я, например, видела в своём воображении, читая его стихи.
— Точно? — заинтересованно подняла на неё глаза Мира.
— Точно… — задумчиво отозвалась Марина, продолжая рассматривать рисунки.
Они ещё какое-то время обсуждали это, а потом вместе пошли завтракать.
Герман тем утром завтракал в уютном кафе, писал на салфетке стихи и смотрел в окно на снег. Он мерно падал на мостовую. Герман за чашкой горячего капучино задумчиво выводил на салфетке новые строки…
— Фирменный кекс! — возникла рядом официантка, милая улыбающаяся девушка с коротким хвостиком и проворными движениями, вырвав Германа из его размышлений.
Он медленно повернул лицо в её сторону, ещё не понимая, в чём дело, просто витая в облаках. Его взгляд поэтично смотрел на нарушительницу его спокойствия. Она улыбалась, стоя рядом со столиком, за которым сидел Герман. Увидев на фарфором блюдце в её руках шоколадный кекс, Герман понял в чём дело и вернулся в реальность:
— Ах, да! Спасибо, — улыбнулся он в ответ.
— Приятного аппетита! — отозвалась она, поставила заказ на стол и пошла прочь, но сделав пару шагов, оглянулась на посетителя в чёрном, с вьющимися длинными такими же чёрными, волосами, сидящего у них в кафе, и так похожего на поэта. Но он не видел этого. А она, опомнившись, отвела взгляд и вернулась к работе.
А Герман допил капучино, съел фирменный кекс, расплатился. И, взяв со стола салфетку, которую положил в карман, вышел из-за стола, надел своё чёрное пальто и вышел из теплого кафе в зимний холод улицы. Он пошёл вперёд без цели и блуждал по узким улочкам старого города до вечера.
Мира же после завтрака заглянула в блог Германа и прочла то самое стихотворение о Прекрасной Даме:
— Смотри, Марина! — обратилась она к сестре, что читала книгу, до которой наконец добралась.
— Да?.. — отозвалась та, задумчиво оторвавшись от книги.
— Герман поделился новым стихотворением… — начала Мира и прочла ей его строки.
В них вились крупные снежинки и двое влюблённых стояли на Карловом мосту. В строках сквозила тайна. И недосказанность. От них веяло новорожднным чувством. Только Мира ещё не знала, что стих этот посвятил он ей, ещё даже не зная кому.
Сёстры говорили о стихах, Германе, Гоше и читали книги.
Так в творчестве прошли каникулы и пора было возвращаться каждому к своим делам. Марина вернулась в ненавистный офис. Мира в колледж. А Герман вернулся из Праги.
Марина с Милтоном снова ужинали в своей городской квартире. В дверь позвонили. Это был Гоша:
— Привет!
— Привет, любовь моя! — ответила Марина. И сама не понимая, что происходит, увидев его глаза, бросилась к нему с поцелуем.
Гоша с удовольствием ответил ей…
Не разнимая объятий, Георгий, увлечённый за собой Мариной, прошёл в коридор, машинально захлопнул дверь. Бросил покупки рядом. И не мог оторваться от нежных объятий любимой…
— Что это было? — взглянула ему в глаза Марина спустя некоторое время, сидя на кровати в своей спальне в его белой рубашке.
— Не знаю, наверное, просто любовь, — улыбнулся он в ответ, нежно касаясь пальцами её распущенных волос. И они оба рассмеялись.
Гоша обнял Марину, увлекая обратно в постель, они хохотали и целовались. А потом пили чай с пирожными и конфетами, которые он принёс в тех пакетах, которые беспризорно бросил у двери.
На виниловой пластинке звучала «To Be Loved», и медленно падал снег за окном.
Между Мариной и Гошей снова всё стало по-старому. Но переходить к более серьёзным шагам они не спешили. И продолжали во время, которое не проводили вместе, заниматься каждый своим делом. Марина после каникулярной разлуки встретилась с друзьями в клубе «Зелёный бархат».
Они делились впечатлениями и стихами.
Прекрасная Виолетта Бежецкая, белоснежный альбинос, дивно сливалась со сказочной зимой. И читала им свою прозу потока сознания.
Вирджиния Вульф, как обычно, наблюдала за происходящим, сидя в тени глубокого кресла, и изредка что-то говорила.
Одинокий бездельник также философствовал и был весел. Отвечал на непрестанные сообщения от Инги, которая могла попасть лишь на концерты участников «Зелёного бархата», и которой так хотелось знать, что же происходит в самом клубе. Она даже пыталась разговорить Марину, но та соблюдала кодекс адептов. Они никого не посвящали в свои тайны. И строго соблюдали негласные правила о закрытом сборище.
http://proza.ru/2021/12/21/1777