(Отрывок из романа-хроники "С Богом!"
1.
До наступающего Нового 2000 года – второго по счёту миллениума от Рождества Христова оставалось менее трёх часов. Ясная звёздная ночь. Далеко на юге за осаждённым Грозным на фоне чёрного, усеянного звёздами неба едва просматривается ломаная линия заснеженного главного Кавказского хребта. Вот и тонкий лунный серп стыдливо выглянул из-за двуглавого Казбека, изображённого даже на коробке папирос, которые по-прежнему предпочитают многие курящие старшие офицеры.
Тихо и холодно, подмёрзшая земля слегка припорошена вчерашним снежком.
В обесточенной тёмной столице мятежной Чечни, в которой помимо чеченцев, ожесточённо борющихся за независимость от России, не понимая, что одним им не выжить и провалиться в мрачное средневековье, в вассальную зависимость от сильных соседей, а то и от «Большого Шайтана », затаились непримиримые исламские наёмники-моджахеды. Разными легальными и нелегальными путями прибывают на Кавказ эти воины воображаемого всемирного халифата из многих мусульманских стран от Магриба до Синьцзяна, щедро проплаченные и вооружённые за счёт, исправно поступавших долларов из нефтяных арабских монархий Персидского залива. Если бы только они. Среди таковых «моджахедов» появились и выходцы с Украины. Вот тебе и «братский славянский народ»…
Испещрённое пулями одноэтажное кирпичное здание с выбитыми стёклами окон, спешно заколоченных чем попало. Построено с полвека назад у железнодорожной станции-полустанка на восточной окраине Грозного, осаждённого федеральными войсками.
В помещениях заброшенного разграбленного здания, разместилась неполная рота десантников, переброшенная из Пскова в Моздок по воздуху и далее на БМД по единственной разбитой бронетехникой дороге с жалкими остатками твёрдого покрытия. Другие грунтовые дороги, проложенные в чернозёмной степи, разбухли от осенних дождей, и их старались избегать.
В одном из помещений, отапливаемом самодельной обложенной кирпичами печуркой, вместе с комроты капитаном Семёновым собрались офицеры и старшина рты в звании прапорщика. В других помещениях разместились отдыхающие бойцы, свободные от караульной службы. За стеной, вырабатывая для освещения электричество, трещит генератор.
– Ну и денёк сегодня выдался! – бурчал довольный комроты, от которого попахивало спиртным, однако по факту он был почти трезв, на ногах держался твёрдо, как и полагается боевому командиру и с нескрываемым удовольствием поглаживал свою новенькую блестящую серебряную награду – орден «Мужества», вручённый несколько часов назад прилетевшим на Кавказ премьер-министром.
Вертолёт с Владимиром Путиным, наделённым президентскими полномочиями , прилетел в расположение российских войск в последний день уходящего года. На борту вертолёта помимо наград были и новогодние подарки для военнослужащих.
– Уходит «Дед» с поста президента. Слава Богу, что сам уходит. Много чего натворил, да видно совесть заела, и здоровье изрядно подорвано неумеренным потреблением горячительного. Клялся строгим соблюдением Конституции, забывая, что незаконно разогнал, а потом расстрелял Верховный Совет. Как говаривал один мудрец, не запомнил его имени – «Конституция – продажная девка, которую имеют все, кто в том заинтересован…»
Попрощался с народом, попросил прощения у граждан за допущенные ошибки, закончил признанием, – «я устал, я ухожу». – Наказал напоследок – «берегите Россию». – Так что товарищи, офицера, это и нас касается. Уходя, передал свои полномочия товарищу полковнику Путину, в придачу с «ядерным чемоданчиком».
Молодец, Путин! Офицер, полковник, хоть и в отставке. На носу наступление Нового Года, а он оставил семью, прилетел к нам с наградами и подарками. Вот они, подарки, на столе, – указал глазами комроты гвардии капитан Семёнов на мясные и рыбные консервы, пряники, шоколад, фрукты и две бутылки шампанского, к которым офицеры добавили от себя ещё пару бутылок водки не самого лучшего ставропольского розлива.
– Все обмыли свои награды?
– Мой замкомвзвода сержант Булавин, ещё не получил заслуженную медаль, – ответил капитану командир взвода лейтенант Сенцов. – С часу на час должен вернуться с двумя бойцами из вылазки в тыл противника. Если повезёт, вернутся с «языком».
– Сержант Булавин был представлен к медали «За отвагу». Заслужил за Гудермес. Вручить медаль поручено мне. Последняя медаль в нашей роте. Вот она, его боевая награда, – капитан звякнул медалью о стакан с остатками остывшего чая. – Ждём Булавина, и хорошо бы, с «языком». – Семёнов взглянул на часы. – На моих двадцать один час двадцать пять минут. До наступления Нового ещё два с половиной часа. Не знаю, празднуют ли наступление Нового года в Грозном, но мы проводим старый год и отпразднуем наступление Нового года, в котором нам предстоит взять Грозный, окончательно зачистить город от местных бандитов и прочей паразитов из иных стран, сбежавшихся в Чечню на кровавый пир.
Всех зароем в отместку за гибель наших боевых товарищей под наступающий девяносто четвёртый год, когда вслепую, без разведки и должной подготовки пытались взять Грозный. Командование в Моздоке во главе с тогдашним министром обороны Пашкой Грачёвым, полагало, что нам не окажут серьёзного сопротивления, однако мы попали в капкан на городских улицах, потеряв едва ли не половину подбитой из гранатомётов сгоревшей бронетехники и сотни погибших солдат и офицеров. Сам тогда чудом выжил, – вспоминал Семёнов. – Хуже чем в Афгане. Неподготовленный штурм затянулся до темноты. Нас всё время подгоняли, требовали взять и зачистить Грозный к утру первого января, ко дню рождения Грачёва – этого жулика, разъезжавшего на дорогом немецком автомобиле. За это его и прозвали «Паша-Мерседес».
Наступая со стороны Ханкалы , ближе к центру города уперлись в завалы из железобетонных блоков и, встретив сильное сопротивление противника, перешли к круговой обороне. Инженерная техника для разбора завалов так и не пришла. Подразделения внутренних войск МВД, которые должны были установить блокпосты в тылу наступающей Восточной группировки также не подошли. Понеся большие потери, с трудом вырвались из центра города на окраины. Вот так новогодний штурм Грозного провалился, и вытеснить противника из города удалось лишь к середине февраля.
Добить не удалось, заключили перемирие. Думали, возьмутся за ум, да не тут-то было. Вернулись, установили свои порядки. Теперь опять брать нам Грозный, но без Пашки Грачёва. Теперь возьмём, наведём по всему Кавказу конституционный порядок. Путин бандитам спуску не даст! – Семёнов протёр глаза и допил остатки холодного чая.
– Сенцов, тебе через полчаса менять часовых, – напомнил лейтенанту комроты. – Этой ночью выставлены усиленные караулы. «Чехи» могут нагадить и в новогоднюю ночь. Да и нам следует быть наготове, так что много не пить. Проводим ста граммами старый год и встретим стаканом шампанского новый, а бойцам – лимонад. Проверю! Если кто напьётся – накажу! – Для убедительности комроты повертел своим увесистым кулаком. – В половине первого – отбой.
В коридоре послышались шаги дежурного по роте сержанта. Приоткрыл дверь.
– Товарищ капитан, из поиска вернулся сержант Булавин с бойцами. Приволокли «языка». Чёрный как жук, вонючий, на араба похож, по-русски не понимает. Куда его?
– Бойцы пусть отдыхают, а Булавина с «языком» ко мне! – приказал капитан. – Посмотрим, кто таков этот «язык», почему не понимает по-русски, а потом отправим в штаб. Пусть допросят. Там есть военные переводчики, расколют любого гада, хоть он араб, хоть сам чёрт с рогами!
– «Языка» бы не надо, – замялся дежурный по роте сержант.
– Что значит «не надо?» – повысил голос капитан.
– Обделался…
– Не понял?
– Да обосрался, – пояснил, хмыкнув, сержант.
– Тогда отставить! Булавина ко мне, а «языка» в штаб, а то у нас провоняет от паразита всё помещение!
– Есть отправить «языка» в штаб! – козырнул дежурный по роте.
* *
– Товарищ гвардии капитан, сержант Булавин прибыл по вашему приказанию!
Нами захвачен «язык», только не «чех», а араб. По-русски не понимает. Захватили его у сортира, да только не успел опорожниться, – Булавин виновато посмотрел на комроты.
– Раздевайся герой, снимай маскхалат! Спасибо за «языка». Объявляю вам, товарищ сержант, благодарность!
– Служу России!
– Как «язык», не растрясли по дороге?
– Да нет, цел. Рот кляпом заткнули. Грузный, пузатый, вонючий, едва доволокли.
– Ничего, в штабе с ним разберутся. Отмоют, допросят, потом в расход…
Почему решил, что араб?
– Иврит похож на арабский. Кое-что можно понять, – пояснил Булавин.
– Иврит? – удивился недавно прибывший в роту Семёнова лейтенант Черных. – Да ведь на иврите разговаривают в Израиле. – Вы что же, сержант, владеете ивритом?
– Владею. Почти десять лет прожил в Израиле, – ответил лейтенанту сержант Булавин.
– Так вы что же, еврей?
– Никакой он не еврей. Разве похож? – усмехнулся Семёнов. – Да я с его отцом гвардии капитаном Андреем Булавиным воевал в Афганистане. Тогда я тоже был сержантом. А Егор Булавин сын капитана Булавина. Так уж случилось, попал служить в мою роту.
Для вас, лейтенант Черных, расскажу, чтобы не было кривотолков. Шестилетним мальчишкой после развода мать увезла Егора в Израиль. Вышла замуж за богатенького еврея, а они любят русских баб. Еврей там помер, вот и вернулась мать с подросшим сыном в Россию.
Так что сержант Булавин, с которым мне повезло, вполне может поступить в Военный институт иностранных языков и стать офицером – военным переводчиком с арабского языка и иврита. Очень востребованные языки, особенно арабский. Рекомендацию я ему дам, командование поддержит. Всё так, товарищ сержант?
– Так точно! – подтвердил Егор Булавин, подумав, – «только насчёт военного переводчика я ещё не решил».
– Теперь главное. Товарищ сержант, мне поручено вручить вам правительственную награду – медаль «За отвагу». Вот она – заслуженная боевая награда! Булавин – замкомвзвода. В Великую Отечественную войну ему бы присвоили офицерское звание младшего лейтенанта, так что останется с нами. Вмести встретим Новый год, послушаем, что Путин скажет народу, а в половине первого – отбой!
Комроты приложил медаль к груди сержанта. – Обмоем, потом сам приколешь. – Это за Гудермес и за снайпера, то бишь снайпершу, – пояснил комроты для лейтенанта Черных. – От её пуль погибли трое наших бойцов...
Кругом руины – славно поработала наша артиллерия. Туман, слякоть от зарядивших дождей. Где прячется снайпер, в какой точке – поди разбери? Миномётом обработали предполагаемые места. Не помогло.
Сержант Булавин вызвался ликвидировать снайпера. С тяжёлым сердцем его отпускал. День рождения у сержанта, когда мог бы отдохнуть, отоспаться, а он ни в какую. Да видно сам Господь Бог помог, сохранил.
Вернулся с бабой! Притащил её волоком, связал по рукам и ногам, завернул в плащ-палатку. Сам весь в грязи, с ног до головы, а снайперша – чистая. Пожалел, сержант, что баба, не прикончил на месте.
У соседей слева похожая история. Только там оказалась «Шилка» и разнесла в куски тоже снайпершу. По оторванной голове опознали. А Булавин взял свою снайпершу в плен. Оказалась эстонкой из Таллина.
Нас ненавидит, вот и отправилась воевать против России. Хорошо ей платили, за каждого убитого – премиальные. И откуда у бабы такая ненависть? Красивая сучка… – скрипел зубами комроты Семёнов. – Жаль, пришлось передать её в штаб. Сами бы с ней разобрались…
* *
Дорогие друзья! Сегодня в новогоднюю ночь я, как и вы, с родными и друзьями собирался выслушать слова приветствия президента России Бориса Николаевича Ельцина. Но вышло иначе. Сегодня, 31 декабря 1999 года, первый президент России принял решение уйти в отставку. Он попросил меня обратиться к стране.
Дорогие россияне! Дорогие соотечественники! Сегодня на меня возложена обязанность главы государства. Через три месяца состоятся выборы президента России. Обращаю внимание на то, что ни минуты не будет вакуума власти в стране. Не было и не будет.
Я хочу предупредить, что любые попытки выйти за рамки российских законов, за рамки Конституции России, будут решительно пресекаться. Свобода слова, свобода совести, свобода средств массовой информации, права собственности – эти основополагающие элементы цивилизованного общества будут надежно защищены государством. Вооруженные Силы, Федеральная пограничная служба, органы правопорядка осуществляют свою работу в обычном, прежнем режиме. Государство стояло и будет стоять на страже безопасности каждого нашего человека.
Принимая своё решение о передаче власти, президент действовал в полном соответствии с Конституцией страны. По-настоящему оценить, как много сделал этот человек для России, можно только через какое-то время. Хотя уже сегодня ясно: в том, что Россия пошла по пути демократии и реформ, не свернула с этого пути, смогла заявить себя как сильное независимое государство – его огромная заслуга.
Я хочу пожелать первому президенту России Борису Николаевичу Ельцину здоровья и счастья.
Новый год – это самый светлый, самый добрый, самый любимый праздник на Руси. В Новый год, как известно, сбываются мечты. А в такой необыкновенный Новый год – уж тем более. Все доброе и все хорошее, задуманное вами, обязательно сбудется.
Дорогие друзья! До наступления 2000 года остались считанные секунды. Давайте улыбнёмся нашим родным и близким. Пожелаем друг другу тепла, счастья, любви. И поднимем бокалы за новый век России, за любовь и мир в каждом нашем доме, за здоровье наших родителей и детей.
С Новым годом вас! С новым веком!
Молча выслушав новогоднее поздравление исполняющего обязанности президента России, офицеры, старшина-прапорщик и награждённый медалью «За отвагу» замкомвзвода роты, переброшенной под осаждённый Грозный, дождались боя кремлёвских курантов, и разлили по стаканам шампанское. Чокнулись, выпили шипящий напиток и задумались, каждый о своём.
– Что скажете, товарищ прапорщик? – обратился комроты к самому старшему по возрасту старшине роты Василию Ивановичу Бойко с «чапаевскими» усами на загоревшем скуластом лице. – Не стесняйтесь, говорите всё, что думаете.
– Не будет вакуума власти в стране, – повторил прапорщик слова исполняющего обязанности главы государства, подумав, – «а что он может ещё сказать. Ведь ещё не президент, а только исполняет обязанности. Выборы через три месяца, могут не избрать, да и подобрать другого кандидата есть время. Всякое может случиться…».
– Собственность изымать не станут, стало быть, богачам пока опасаться нечего. Одно радует, Ельцин ушёл, хоть и много чего понаделал, за что не будет ему прощения. Поживём – увидим, как всё обернётся. Надеемся, – тяжко вздохнул старшина роты, подумав о Путине, – «ох и многое придётся ему исправлять…»
– Хотите что-нибудь добавиться, товарищи офицеры? – спросил у своих подчинённых капитан Семёнов.
Вместо ответа – молчание.
– На этом и покончим, – подытожил комроты. – Новый год наступил. Пока тихо, так что отбой. Подъём в шесть утра, завтрак, физзарядка и тактические занятия, а там будет видно…
Несмотря на усталость, Егор долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок. Свою первую боевую награду, ещё бы медаль «За отвагу»! зажал в руке, ощущая тепло исходившее от металла. Вспоминал, как это было в ноябре под Гудермесом, занятом федеральными силами спустя пять дней после его вылазки в чеченский тыл, на которой сам настоял после гибели своего друга младшего сержанта Селиванова от пули снайпера, затаившегося в развалинах частных домов.
* *
Моросящий холодный дождь был в помощь сержанту. Булавин залёг среди обгорелых развалин частного дома на дальней окраине Гудермеса. Осмотрелся. Рядом ни души. Соблюдая предельную осторожность, принялся наблюдать.
Где-то здесь засел снайпер, однако его убежище должно быть защищено от дождя. В сырости долго не просидишь, а опытный снайпер часами высматривает свою жертву, чтобы бить наверняка.
Метрах в двадцати возле лежавшей на земле исковерканной железной крыши, снесённой взрывом с разрушенного дома, качнулась ветка куста, не успевшего сбросить пожухлые листья.
«С чего бы?» – подумал Булавин. – «Ни ветерка. Неужели он там? Место удачное, укрытое от дождя…»
Припав к окулярам бинокля, принялся наблюдать. По спине, взмокшей от напряжения и от сырости, пробежал холодок. – «Только бы не заметил. Тогда конец, не промахнётся…»
Бинокль сократил расстояние до трёх-четырёх метров. Вот и обмотанный полосками от брезента ствол винтовки. – «Точно, там!»
Место, где залёг снайпер, следовало обойти, зайти к нему с тыла. Задача непростая, требующая особой осторожности. Хорошо, что усилился дождь. Рискуя привлечь внимание затаившегося снайпера, Булавин пополз, вжимаясь всем телом в грязную жижу, в которую превратился разбухший от дождей чернозём. Добрался до полуразвалившейся стены другого брошенного жителями дома и огляделся. Неподалёку глубокая канава, как нельзя кстати.
Пригибаясь, пополз по канаве, заходя к снайперу с тыла. Неожиданно для себя заметил прикрывавшего снайпера молодого чернявого парня в ватнике защитного цвета с автоматом в руках, прижавшегося к стволу туи, худо-бедно защищавшей его от дождя нижними густыми ветвями, и «клевавшего носом», несмотря на то, что промок до нитки. От него до точки где залёг снайпер метров тридцать. В любой момент мог очнуться от дрёмоты, поднять тревогу, тогда всё пропало.
«Открыть огонь из автомата, попытаться расстрелять обоих? Не получится». – Снайпер хорошо укрыт. Его он не видит, а стрельбой выдаст себя. – «Будь, что будет…» – решил Булавин, зажав в руке нож, которым неплохо владел на занятиях, но убивать ножом человека, хоть и врага ещё не приходилось. – «Только бы не очнулся от дрёмы…»
Перекинув ремень автомата через голову и плечо, так чтобы не потерять, Булавин осторожно подкрался к жертве и, зажав левой рукой рот, полоснул по горлу стальным лезвием, решив, что если снайпер услышит предсмертный хрип «чеха» или шум и выглянет, то он успеет его расстрелять, а там как выйдет…
Ни хрипа, ни шума не последовало. Ничего не подозревавшего снайпера, укрытого от дождя крышей, слетевшей с разбитого дома и лежавшего к нему спиной на разложенных овечьих шкурах, Булавин взял без больших усилий, навалившись всём телом и зажав ему рот. Занёс для удара нож, но тут с головы снайпера слетела вязанная шерстяная шапочка и по камуфляжу рассыпались длинные светлые волосы. Женщина! – едва не ахнул Булавин и опустил руку с ножом.
Застигнутая врасплох, женщина-снайпер пыталась сопротивляться, укусила Егору ладонь. Убрав нож, он нанёс ей удар в пах, от которого женщина сникла. Заткнул снайперше рот наспех сделанным кляпом и, связав крепко-накрепко руки и ноги, завернул в плащ-палатку.
Молодая невысокая светловолосая женщина, пожалуй, девушка, возможно, ровесница и уже хладнокровная убийца – весила не более пятидесяти килограммов – вес Егору по силам.
Схватил её в охапку. Осмотрелся, нет ли кого поблизости, и понёс свой нелёгкий трофей по канаве, моля Бога, чтобы их не заметили. Потом полз до своих позиций по открытому участку, заросшему метровым бурьяном, с тревогой ожидая выстрелов в спину.
Повезло. В помощь Булавину слева от позиций, занятых его ротой, соседи открыли по противнику пулемётно-минометный огонь, отвлекая внимание от сержанта, которого «чехи» могли заметить и расстрелять. Слава Богу, пронесло…
2.
В канун Нового 2000 года-миллениума в шикарном загородном особняке «нового русского» олигарха Ильи Яковлевича Исакова отстроенного турками в элитном посёлке Барвиха , собрались самые близкие люди.
Вальяжный процветающий полный сил олигарх, едва перешагнувший пенсионный возраст, в дорогом чёрном смокинге и сорочке от Версаче, гордящийся своим новым «титулом», каким его нарекли такие же, как и он, новые хозяева страны победившего капитализма.
Рядом с ним племянник Ильи Яковлевича Владислав Райков – совладелец миллиардных активов своего дяди с супругой Жанной и одиннадцатилетней дочкой Кристиной, учившейся в элитной гимназии, с перспективой продолжить образование в Оксфорде , и гости Исакова, прилетевшие из Тель-Авива в Москву по туристическим визам.
В этот раз гостями Исакова были мистер Леви и его подруга Хеллен Эйр, перебравшаяся из-за океана в солнечный Израиль, сохранив на всякий случай канадское гражданство, разумно решив, – «мало ли что может произойти в таком нестабильном мире?..»
Ради близких друзей Илья Яковлевич отказался встречать Новый год в компании себе равных нуворишей, которых теперь развлекали самые дорогие эстрадные звёзды Москвы и прочих столиц стран ближнего и дальнего зарубежья.
«Там будет слишком шумно» – разумно решил Илья Яковлевич. – «Навещу коллег завтра, а Новый год встретим в кругу самых близких людей. И всё-таки жаль, очень жаль, что нет рядом по-прежнему любимой женщины, так и не одарившей его взаимными чувствами. Ей уже пятьдесят два и она бабушка очаровательной внучки…»
Неожиданно в памяти олигарха всплыл нелепый куплет из песенки скандально известной примадонны – «Всё могут короли, всё могут короли, но что не говори, жениться по любви не может ни один, ни один король…»
Вот и он – разве не король, активы которого оцениваются в миллиарды долларов?
В последние дни Исаков просматривал в свободное время в своём кабинете за рюмкой любимого «Хеннеси» фотографии малышки и Елены Васильевны, скрытно сделанные на городских улицах своим личным фотографом, откомандированным в Санкт-Петербург в пору цветения сирени. Вот и теперь он послал Елене Васильевне авиарейсом с самым шустрым курьером букет роскошных роз.
«Примет или не примет – не имеет значения. Главное, увидит цветы и вспомнит о том, кто их прислал…
И всё-таки, жаль, что она встретит Новый год в промозглом городе на Неве, куда нагрянул очередной циклон из Атлантики, жадно съедая остатки грязного снега. То ли дело в Барвихе, куда ещё не дошёл циклон и пока белым-бело, по колено чистого снега!» – рассуждал про себя господин Исаков, радушно принимая дорогих гостей, прилетевших из тёплых краёв, куда он обязательно отправится весной, поправить здоровье в элитном пансионате на берегу Мёртвого моря. Затем посетит Иерусалим во время Пасхальных празднеств в компании с Аллой, которую подобрал несколько лет назад.
Не то чтобы Илья Яковлевич пожалел женщину, у которой не сложилась семейная жизнь, и ей недолго довелось побывать в роли обеспеченной «кисы, гулявшей сама по себе». Просто позаботился о собственном ещё далеко не растраченном мужском здоровье, которое надо беречь…
Аллу Илья Яковлевич хорошо знал, сам когда-то рекомендовал её Владиславу в качестве секретарши, сам же настоял, чтобы она ушла от племянника, опасаясь, что Жанна узнает о чересчур близких отношениях мужа с хорошенькой секретаршей.
Появлению рядом с дядей хорошо ему знакомой Аллочки, которая была зачислена в штат прислуги на высокое жалование со строго определёнными хоть и «несупружескими обязанностями», Владислав не удивился. То, что между ними было в середине восьмидесятых, когда начиналась его карьера успешного чиновника, давно прошло.
За прошедшие годы Аллочка почти не изменилась, была по-прежнему симпатичной чуть располневшей аппетитной брюнеткой, вполне подходившей дяде по возрасту женщиной. Так что теперь, из уважения, Владислав называл свою бывшую секретаршу и любовницу не просто Аллочкой, а Аллой Моисеевной. И она не оставалась в долгу, называя его строго по имени-отчеству.
У Аллы была собственная квартира в центре Москвы, однако чаще она жила рядом с Ильёй Яковлевичем в его роскошном загородном доме, поначалу мечтая, что её сказочно богатый благодетель однажды решится и позовёт её замуж. Однако узнав о его безответной и безнадёжной любви к некоей Елене, фотографии которой, забытые Исаковым на письменном столе не закрытого кабинета, она однажды увидела и поняла, что мечтам её не сбыться. Переживала, потом успокоилась, решив, что, видно, такова её доля играть роль то ли современной гетеры, то ли гейши, от чего ей полегало и даже стало смешно. Но не сегодня, в последний день уходящего года, когда ей так горько и грустно…
Утром после завтрака в ожидании гостей из Израиля и племянника вместе с женой и дочерью, Илья Яковлевич отправил Аллу Моисеевну в своём роскошном персональном «Майбахе» из Барвихи в Москву, обрекая на одиночество в новогоднюю ночь.
«Не место мне рядом с ними. Только и остаётся напиться «до чёртиков» и уснуть у телевизора под дурацкие песни, шутовские кривляния и нелепые пляски размалёванных, разодетых эстрадных поп-звёзд…
* *
Пока Владислав и Жанна занимали Хеллен Эйр, приводившую себя в порядок после перелёта из Тель-Авива в Москву и поездке в шикарном «Майбахе» с мигалкой от аэропорта Шереметьево до Барвихи, Илья Яковлевич и Леви уединились в курительной комнате. Исаков не курил, давно бросив эту вредную для здоровья привычку. Комната предназначалась для курящих гостей, каковым в этот раз оказался господин Леви.
– Как восприняли в Израиле известие об отречении от власти президента России Бориса Ельцина? – первым делом спросил Илья Яковлевич у Леви.
– Сдержанно, осторожно, – ответил Леви, совершенствовавший свой русский язык, рассчитывая со временем на одну из дипломатических должностей в России, откуда в лихие годы гражданской войны перебрались его предки в Палестину, освобождённую от турок, потерпевших поражение в Первой мировой войне, и перешедшую под покровительство Британии.
До возвращения на Библейские земли предки Леви прожили не одну сотню лет в Умани , которую и сейчас, далеко не в шутку, называют «маленьким Израилем». Теперь, когда уже нет тоталитарного СССР, Умань вновь становиться местом притяжения состоятельных израильтян, покупающих в окрестностях тихого, утопающего в зелени садов городка земельные участки и строящих дома, где можно проводить свободное от трудов время, наслаждаясь прохладой после палестинского зноя. Правда, теперь в тех почти что «библейских» местах появилось новое амбициозное государство Украина, с которой у России немало проблем, нарастающих год от года.
«Что поделаешь, время идёт, умирают империи, погубленные своими правителями. На их месте появляются новые государства. Вот и Израилю, основанному переселенцами из Европы на обломках Османской империи, чуть больше пятидесяти лет», – размышлял Леви.
И ведь было еврейское государство, воссозданное при неоценимой помощи англосаксов, всего лет на десять старше сорокалетнего холостяка Леви, жившего с такой же свободной от брачных уз и искусной любовницей Хеллен Эйр, которую он обрёл после трагической гибели своего друга Генри, родившегося в Бейруте и похороненного в Вашингтоне…
– И я такого же мнения, – согласился с Леви Илья Яковлевич, терпеливо переждав затянувшуюся паузу о чём-то задумавшегося своего израильского друга. – О намерениях Бориса Николаевича оставить пост президента было известно заранее. Изношенное здоровье, зачастую неадекватное поведение подгоняли такие намерения, и вот свершилось.
Подтолкнул президента к уходу и его стремительно падающий рейтинг, особенно после опубликования скандально известной книги, написанной его бывшим начальником охраны генералом Коржаковым . Книга под названием «Борис Ельцин: от рассвета до заката» вышла в позапрошлом году. Переведена на несколько языков, вызвала немалый резонанс. Переиздаётся и доступна для массового читателя. Лично с автором не знаком, с ним знакомы некоторые мои друзья и коллеги. Рассказывали всякие байки о Ельцине, который злоупотреблял спиртным. Потом сам прочитал книгу автора, который, по сути, был «постельничим» при президенте.
– Постельничий? Что это такое? – не понял Леви.
– Это такая старинная должность придворного, в обязанности которого входила охрана сна монарха, в России – царя. На такую высокую должность обычно назначался боярин, – как мог пояснил Илья Яковлевич.
– Так значит генерал Коржаков – боярин? – усмехнулся Леви.
– Вроде того. Пожалуй, при Ельцине был таковым, – согласился Исаков, – да только был разжалован и уволен, а потому обижен.
– И что же это за такие байки? Напомните. Книгу читал невнимательно, так, полистал, – попросил Леви.
– Вот, пожалуй, самая любопытная. Перескажу своими словами, – уточнил Илья Яковлевич.
– Как-то просыпается Борис Николаевич с тяжелой головой. Не удержался, перебрал вечером. Требует от начальника своей охраны, который всегда рядом:
– Вот тебе сто долларов, – в курсе рубля президент не разбирался. – Купи бутылку, надо поправиться. Начальник охраны поручает своему подчинённому сбегать в магазин за бутылкой, купить за свои деньги, а сотню долларов оставить себе.
Посыльный вернулся и передал бутылку шефу, у которого есть собственная машинка по раскупорке и закупорке бутылок.
Раскупорил, разбавил наполовину водой и, закупорив, передаёт Ельцину.
– Какая-то, некрепкая, – жалуется Борис Николаевич.
– Мягкая, успокаивает президента начальник охраны…
– Смешно? – посмотрев на Леви, улыбнулся Илья Яковлевич.
– Смешно, хоть и не очень, – согласился Леви. – Хорошо, что уходит.
– Хорошо, что уходит вовремя, – подтвердил Илья Яковлевич. – Главные задачи он выполнил. Разогнал КПСС и сбросил с России ненужные ей республики, освободив от тяжкого груза дотаций . Однако теперь придётся многое восстанавливать, создавать конкурентоспособную рыночную экономику. Вот только загвоздка, оставил ли он после себя достойного приемника?
– Насчёт приемника – большой вопрос… – Согласился Леви. – На мой взгляд, были более подходящие кандидатуры, однако, дождёмся выборов, посмотрим, кто составит на них конкуренцию назначенцу из недр организации, в которой служили и вы, Илья Яковлевич.
– Служил, – согласился Исаков, – впрочем, не жалею. Вот и преемник в лице Путина, прослужившего пятнадцать лет в Комитете, набрался немалого жизненного опыта. Да и работа в администрации правительства Санкт-Петербурга под началом мною уважаемого мэра Анатолия Александровича – хорошая школа. С происхождением у Путина всё в порядке. Предки из крестьян, отец – участник Отечественной войны, защитник блокадного Ленинграда. Русский. За него вполне могут проголосовать на предстоящих выборах . Его выдвижение, конечно же, согласовано с заинтересованными лицами. Неужели вас, Илья Яковлевич, обошли? – ехидно улыбнулся Леви.
Повисла неприятная пауза.
– Не улыбайтесь, Леви, не отвечу. – Лично я и многие мои коллеги по бизнесу возлагали большие надежды на Кириенко. Председатель Правительства России – второе лицо в государстве. Однако его подставили под дефолт и отстранили от руководства Правительством, за что и прозвали в народе «киндер-сюрпризом». Да и с происхождением у него не всё в порядке. Фамилия отца подкачала . Хорошо, что мать дала сыну свою украинскую фамилию, что тоже не плюс, учитывая сложные отношения с дорвавшейся до самостийности Украиной.
– Согласен. С такой отцовской фамилией, созвучной с названием моей страны его бы не избрали. Конкуренты бы отыгрались на происхождении кандидата, – согласился Леви, в душе ненавидевший любые проявления антисемитизма, которые ему чудились едва ли не всюду. – Впрочем, проехали неприятную историю с дефолтом. Преемник назван, так что теперь вам, крупнейшим в России бизнесменам, работать с ним, уважаемый Илья Яковлевич. Работайте, влияйте…
А что касается создания конкурентоспособной рыночной экономики, то это надолго. Вашей огромной и малонаселённой стране нет необходимости, да и невыгодно производить то, что можно купить на мировой рынке, в том числе многие виды продовольствия. К примеру, помидорами, апельсинами, рядом медикаментов, медицинским оборудованием и некоторыми видами электроники вас обеспечит Израиль. Нет больше необходимости тратить огромные деньги на вооружение. Россия, которая вошла в дружественную семью развитых стран Запада и которой теперь никто не угрожает, богата природными ресурсами. Добывайте, продавайте и богатейте. Остальное можно закупать в других странах. Разве не так?
– Пожалуй, – вынужденно согласился с Леви Исаков, подумав, – «Кое-что производить всё же надо. Да и на оборону придётся раскошелиться. Мало ли что может, случиться, не позарятся ли жадные соседи на российские ресурсы и территории? Японцы и китайцы не скрывают своих претензий на наши восточные территории, наделённые немалыми природными богатствами. Так можно и потерять то, что имеем, в том числе и собственные активы…»
– Вы о чём-то задумались? – заметив перемены в лице Исакова, спросил Леви.
– Нет. Так, ничего. – Вы прослушали прощальную речь Ельцина?
– К сожалению нет. Сборы, самолёт…
– Я записал. Желаете прослушать?
– Давайте, мне это интересно. Ведь Россия, её часть Украина, уютный городок Умань, куда мы отправимся второго января, для меня и моих родственников – места не чужие. Недавно получил весточку от одного дальнего родственника, обосновавшегося в Одессе. Пишет, что прикупил земельный участок возле Умани. Строит дом. Вот и меня потянуло в те места, откуда перебрались в Палестину мои предки.
В средствах не стеснён, а земля на Украине, где реформы идут пока весьма туго, ввиду повального воровства чиновников всех уровней, подешевела в несколько раз. Думаю приобрести гектар чернозёма, построить небольшой домик и развести фруктовый сад, виноградники. Израиль беден плодородными почвами и водой, не то, что Украина, часть которой по праву принадлежит нам, и вам, Илья Яковлевич, тоже, – Леви вопросительно посмотрел на Исакова.
– Да, вы правы, – согласился Илья Яковлевич, предки которого были выходцами из-под Винницы и перебрались в Москву ещё в конце девятнадцатого века, пережив без потерь все три революции и гражданскую войну. Отец называл себя «украинцем», а в старом советском паспорте Ильи Яковлевича было записано – «русский». – «Теперь новые российские паспорта без указания национальности, как это принято в цивилизованных государствах, и это правильно», – домыслил Исаков. Дружески похлопал Леви по плечу и включил магнитофон. Из динамика послышался знакомый голос:
«Дорогие россияне!
Осталось совсем немного времени до магической даты в нашей истории. Наступает 2000 год. Новый век, новое тысячелетие.
Мы все примеряли эту дату на себя. Прикидывали, сначала в детстве, потом повзрослев, сколько нам будет в 2000-ом году, а сколько нашей маме, а сколько нашим детям. Казалось когда-то – так далеко этот необыкновенный Новый год. Вот этот день и настал.
Дорогие друзья! Дорогие мои! Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам с новогодним приветствием. Но это не всё. Сегодня я последний раз обращаюсь к вам, как Президент России.
Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку.
Я много раз слышал — «Ельцин любыми путями будет держаться за власть, он никому ее не отдаст». Это — враньё.
Дело в другом. Я всегда говорил, что не отступлю от Конституции ни на шаг. Что в конституционные сроки должны пройти думские выборы. Так это и произошло. И так же мне хотелось, чтобы вовремя состоялись президентские выборы – в июне 2000 года. Это было очень важно для России. Мы создаем важнейший прецедент цивилизованной добровольной передачи власти, власти от одного Президента России другому, вновь избранному.
И все же я принял другое решение. Я ухожу. Ухожу раньше положенного срока. Я понял, что мне необходимо это сделать. Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми, умными, сильными, энергичными людьми.
А мы – те, кто стоит у власти уже многие годы, мы должны уйти.
Посмотрев, с какой надеждой и верой люди проголосовали на выборах в Думу за новое поколение политиков, я понял: главное дело своей жизни я сделал. Россия уже никогда не вернётся в прошлое. Россия всегда теперь будет двигаться только вперёд.
И я не должен мешать этому естественному ходу истории. Полгода ещё держаться за власть, когда у страны есть сильный человек, достойный быть Президентом, и с которым сегодня практически каждый россиянин связывает свои надежды на будущее!? Почему я должен ему мешать? Зачем ждать ещё полгода?
Нет, это не по мне! Не по моему характеру!
Сегодня, в этот необыкновенно важный для меня день, хочу сказать чуть больше личных своих слов, чем говорю обычно.
Я хочу попросить у вас прощения. За то, что многие наши с вами мечты не сбылись. И то, что нам казалось просто, оказалось мучительно тяжело. Я прошу прощения за то, что не оправдал некоторых надежд тех людей, которые верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее. Я сам в это верил. Казалось, одним рывком, и всё одолеем.
Одним рывком не получилось. В чём-то я оказался слишком наивным. Где- то проблемы оказались слишком сложными. Мы продирались вперёд через ошибки, через неудачи. Многие люди в это сложное время испытали потрясение. Но я хочу, чтобы вы знали.
Я никогда этого не говорил, сегодня мне важно вам это сказать. Боль каждого из вас отзывалась болью во мне, в моём сердце. Бессонные ночи, мучительные переживания: что надо сделать, чтобы людям хотя бы чуточку, хотя бы немного жилось легче и лучше? Не было у меня более важной задачи.
Я ухожу. Я сделал всё что мог. И не по здоровью, а по совокупности всех проблем. Мне на смену приходит новое поколение, поколение тех, кто может сделать больше и лучше.
В соответствии с Конституцией, уходя в отставку, я подписал указ о возложении обязанностей президента России на председателя правительства Владимира Владимировича Путина. В течение трёх месяцев в соответствии с Конституцией он будет главой государства. А через три месяца, также в соответствии с Конституцией России, состоятся выборы Президента.
Я всегда был уверен в удивительной мудрости россиян. Поэтому не сомневаюсь, какой выбор вы сделаете в конце марта 2000 года.
Прощаясь, я хочу сказать каждому из вас: будьте счастливы. Вы заслужили счастье. Вы заслужили счастье и спокойствие.
С Новым годом!
С новым веком, дорогие мои!
– Хорошая прощальная речь, – одобрил Леви. – Свои слова или прочитал по бумажке то, что ему написали спичрайтеры, уже не важно. Покаялся и ушёл, получив гарантии от преемника.
Времена меняются. Судить его не будут, не посадят, не расстреляют, как это было принято при Иосифе Сталине. Семью не репрессируют, будут жить в полном достатке за счёт государства, в том числе и за ваш счёт, Илья Яковлевич. Налоги исправно перечисляете в бюджет государства?
– Да ну, вас! – возмутился Исаков. – Покаялся, попросил у народа прощения, да только вряд ли будет всеми прощён. Хорошо, что ушёл досрочно, а то, не дай Бог, вспыхнул бы бунт в нищих провинциях. Москву и нас, москвичей, там не то, что не любят, подчас ненавидят! Что если найдутся новые Минины и Пожарские?
– Да успокойтесь, вы, Илья Яковлевич! Пар выпущен, а если в России вдруг начнутся беспорядки, наши западные друзья помогут вам навести порядок. Заговорились мы, я уже выкурил третью сигарету, да и вам, некурящему, вреден табачный дым. Вернёмся к скучающим дамам, вашему племяннику Владиславу и вашей хорошенькой внучке, вся в маму…
Леви было известно, кто на самом деле был биологическим отцом Кристины. Впрочем, об этом знали все, в том числе и Илья Яковлевич, однако эту запретную тему обходили молчанием.
– А с каким новогодним поздравлением обратится к народу исполняющий обязанности президента Владимир Путин, послушаем за пять минут до наступления нового года-миллениума, – напомнил Леви Исакову.
– Послушаем, – вздохнул Илья Яковлевич, вспомнив Аллу, которую отправил в Москву, встречать в одиночестве наступление Нового года. – «Может быть зря…»