Варшава — Вена
-------------------------------
Пошли уже вторые сутки, как мы - семья семь человек - покинули свой дом в Минске и ехали, ехали, ехали. Из Минска до Бреста на автобусе, из Бреста в Варшаву на поезде и дальше из Варшавы в Вену.
На таможне в Бресте нас два часа шмонали, словно зеков на приемке в тюрьме. Таможенники действовали согласно железнодорожному расписанию, потому что за двадцать минут до отбытия поезда их интерес к нам угас, они позволили собрать в чемоданы разбросанное на досмотровом столе имущество и отпустили.
Когда состав тронулся, я попытался открыть окно, ничего не вышло и я крикнул через стекло каким-то людям на перроне: «Прощайте!», но они не услышали.
Мама сказала: «Похоже на эвакуацию» и заплакала.
Мы же, молодые жизнерадостные и глупые люди обнялись засмеялись, достали из сумки бутылку трехзвездочного грузинского коньяка. Стюард принес стаканы для чая, налили ему полстакана и выпили сами по пятьдесят граммов.
Поляк сказал: «Гратулейшен с приобретением вольности!», - и показал в окно на бегущий пейзаж, какие-то перелески, озерцо, деревню. От избытка чувств заплакали все. Стюард насмешливо заметил:
— Панове ж..ды плачут з ностальгии. То вже Польща.
Мы знали, что у поляков другого слова для нас нет и не обиделись.
В Варшаве была пересадка на Вену.
Простояли восемь часов на перроне, куда приходил Венский поезд. Отлучались только в туалет.
Вагон в поезде Варшава — Вена оказался похожим на вагон пригородной электрички Молодечно — Минск. Там были также запахи, затертые голые деревянные сидения, грязный пол, туалет с металлическим унитазом и металлическим умывальником.
Мы выбрали большое купе и заселились всем еврейским табором.
Была поздняя ночь. Положив под голову мягкие узлы, все спали, не спал только я, взволнованный торжественностью и драматизмом момента. Мы пересекали границу Венгрии и Австрии, из развитого социализма с человеческим лицом в капитализм в высшей стадии империализма. Мне, как писателю, непременно нужно было посмотреть, как это произойдет. Я стоял в коридоре и глядел в окно. Поезд остановился. Я увидел будку служебного помещения, с одним светящимся окном, бегущих вдоль железнодорожной насыпи людей, одетых в зековскую униформу, в пидорках с кокардами и калашами в руках. Мне стало страшно, я вернулся к своим родным. За стеной в соседнем купе были слышны приглушенные крики, ругань и удары. Шмонали контрабандистов. В наше купе вошел офицер, я протянул ему пачку визовых документов для всей семьи, он махнул рукой и удалился. Проснулась мама и спросила:
— Что это за станция?...