На лоджии меня заметив, жёлтый молоденький ирис приветливо с земли качнулся в сторону мою. Было видно (возможно, только показалось): ему хотелось в комнате согреться, в вазе, что хрустальная стояла у окна, и с земли, конечно же, заметна. Одна, без свеженьких цветов, скучала ваза – желала красотой она блеснуть. А я стоял и думал, хорошо ли быть сорванным ирисом, чтоб собой на час украсить не своё – чужое – торжество и таким образом согреться? Лепестки чтоб растерять потом прекрасные свои? Послал ирису воздушный поцелуй, обещая воспеть его в своих строках, а утром привести к нему друзей – они присутствием своим и восхищением согреют на ветру трепещущий ирис.
Подумалось: «Ваза и без него, хрустальная, красива. Что с того, что скучно ей? Завтра поутру её развеет солнце грусть, наполнив зайчиками пусть по самые края. И выпью я тогда из вазы…»