Орден Золотого Гребня и сапоги-скороходы

 
  В канун скорых удивительных перемен в нашем богохранимом Отечестве...


       ("Огнём Природа обновляется." Часть 4)
Дорогому Читателю от Автора, с признательностью и доверием.
                Продолжение.

                Глава

    Орден Золотого Гребня и сапоги-скороходы.


"Орлиный клюв, язык змеиный, трёхрогий гребень золотой…
В ответе пред Небесной силой, — он стережёт Закон Земной.
Его Престол — Ключи от Неба, от душ людских и от побед.
Певец Зари и страж Эреба вновь гордо чествует Рассвет!"

(Стихи Ивана 4-го в переводе Егорши и Вани Бессонова)


    День не задался с самого начала…
    Старшая медсестра Мария, несколько раз открывала дверь палаты, сердито и зорко озирала пациентов, но в палату не заходила. Егор Алексеевич беззлобно препирался с Ваньшей-поэтом и призывал Сергеича быть судьёй в их спорах. А сам профессор увлечённо читал, принесённые Журналистом, статьи об эпохе Ивана Грозного.
    Мелкий накрапывающий дождь за окнами палаты, казалось, не закончится никогда, а золотисто-багряная  листва клёнов в парке явственно напоминала членам Лиги о приходе осени…
    Стемнело неожиданно быстро. Александр Сергеевич удобно, расположившись на койке, пытался посвятить Егоршу в сложнейшую цепь собственных исторических догадок. Он зачитывал длиннющие выдержки из журналов о строительстве Храма Василия Блаженного, затем разговор перешёл на тему Иоанна Крестителя. Егор Алексеевич пытался что-то бессвязно отвечать профессору. А когда речь зашла о сложной и крайне запутанной родословной Ивана Четвёртого…Егор чуть было не уснул.
    Поняв, что собеседник задремал, Профессор внимательно посмотрел на Егора Алексеевича и шёпотом произнёс:
—Добрых Вам сновидений, коллега, и лёгкого пробуждения! До завтра, Егор Алексеевич!
    Егорша ничего не ответил. Он уже спал…
    Через какое-то время, как это часто бывает после полуденного короткого крепкого сна, Егор пробудился и посмотрел в окно. Дождь прекратился, и только свет от фонарей расплескался чудесными лужицами на мокром асфальте больничных дорожек. Ему вспомнились слова профессора о древней Москве,  Красной площади, и об эпохе Грозного Царя Ивана — о времени, ушедшем навсегда. Егору стало грустно от того, что он не может, как раньше пройтись по Пятницкой, зайти выпить пива в "Кабанчик", а потом шагать-шагать по старым улочкам на встречу с Историей. Егор Алексеевич долго силился вспомнить, как можно выйти к Васильевскому Спуску и Храму Василия Блаженного. "Нет, — расстроился Егорша.— Коли идти по Пятницкой напрямки, то  никак не получится. А как же тогда? Раньше ведь хаживали, да не один десяток раз?! Стоп, пивная! А где же Балчуг — справа или слева?"
    Неуёмная энергия бывшего работника осветительного цеха киностудии и пытливый ум исследователя пытались высветить в памяти карту Москвы со знакомыми с детства названиями улиц и переулков.
—Загородный проезд, Малая Тульская, а дальше-то куда? Прямо по Люсиновке, или свернуть на Щипок…
    И тут Егорша понял, что вот так  дальше продолжать лежать на койке и по-прежнему гадать, каким маршрутом добираться до Кремля,  у него просто не хватит сил и остатков нервов! Вспомнилась юность и особенный московский осенний воздух — воздух и ощущение счастливой, долгой жизни и…любви. "А пошло всё к … — Егор выругался, тихо поднялся с кровати и приоткрыл дверь палаты…
    В конце коридора, у чёрной лестницы, где обычно курили санитары, никого не было. Но то, что дверь на улицу была отворена, — удивило его ещё больше! "А чего? — подумал Егорша. — Была, не была! Я ведь живо-два: туда и обратно! Никто и не хватится…" И не успел он мысленно произнести эти слова, как почувствовал чью-то руку на своём плече. Егорша вначале оторопел от неожиданности, а потом, не оборачиваясь тихо спросил:
—Ты кто?
—Я — Кадус. — Прозвучал незнакомый голос.
    Егорша немного пришёл в себя, обернулся и увидел рядом с собой незнакомца — почти лысого малорослого человека лет пятидесяти с остатками седеющих волос над висками, в широкой рубахе и в сапогах.
—Кадус? Сторож, что ли? А где Ильдар?
—Ильдар захворал. Ну, и попросил меня об одолжении. Вот я его и подменяю до утра. А ты Егор Алексеич прогуляться вознамерился, так что ли? — Сторож взглянул на Егоршу, и этот взгляд озадачил Егора.
    "Что-то темнит этот Кадус! Хотя, ему-то что? Но, откуда ему известно, как меня зовут?" — удивлённо подумал  он.
—Как откуда? Про вашу Лигу уже вся Москва знает, аж до Кремля дошло!
—Не может быть! Ну и что "там" говорят?
—Слыхал я, что там, в Кремле очень довольны вами! Мол, "нужным делом занимаются"!
—Даже так?! Вот ведь никогда бы не подумал! И про Сергеича, и про Ваньшу…тоже?
—И даже про журналиста! Ну что, Алексеич, так и будем тут стоять да в угадалки играться? Ты же хотел на Белокаменную полюбоваться, или нет?
—Очень хочу, Кадус Батькович! Много лет, допустим, мечтаю…
—Так иди за мной, не отставай!— И сторож двинулся к воротам  больницы.
    Кадус легко и быстро справился с замком, и путешественники шагнули в ночную и влажную московскую осень. Запах павшей листвы дурманил сознание Егорши. Он повернул голову назад, чтобы увидеть свет окон больницы, но ничего не смог рассмотреть. Егорша шёл за Кадусом и ничего не узнавал. "Вот ведь, как всё переделали! Когда успели-то? — вслух размышлял он. — Кадус, ты мне ответь: они тут что — решили парк разбить? Это же не парк, а лес какой-то! Что за дела?"
    Кадус ничего не ответил, и они углубились в тёмную чащу леса. Егор успел обратить внимание на то, что двигались они с какой-то огромной скоростью!
—А это, что за тракт такой? Откуда? Тут, я помню, Тульская должна быть…
—Она самая и есть, милок! Погоди маненько, скоро и до места доберёмся…
    Впереди чернела река.
—Ага! Вот и Москва-река родимая! А мост, где мост?
—Хочешь опять "по морю, аки посуху"? — загадочно произнёс Кадус. — Ну, коль хочешь, — получай мост! Давай, иди по мосту прямо и не сворачивай!
— А ты разве не пойдёшь со мной по Красной площади прогуляться? Полчасика походим и потом — айда назад, к нам на пруды!
—Нет, Алексеич, мне ещё работать надо, работать…
    Егорша обернулся, но Кадуса уже не увидел. И в этот момент он понял, что теряет сознание…
                ***

    Он очнулся внезапно. Кто-то настойчиво постучал в двери, и Егорша осмотрелся вокруг себя. "Что такое?! — удивился он. — Изба — не изба, а может церква?"
    И тут он понял, что сидит на деревянной скамье, уронив голову на огромный стол. Стук в дверь не прекращался. Егор размял ладонями своё сонное лицо и подошёл к тяжёлым дверям комнаты. Кованая щеколда глухо откатилась, двери распахнулись, и пред Егоршей предстал человек в подшлемнике, лёгкой шубе и с посохом в руке. Сзади за странным гостем сгрудилась охрана с топориками в руках. "А как на деда моего похож: чернявый да скуластый, и взгляд колючий! — Егор сделал шаг назад. — Входите, гости дорогие, милости просим, так сказать!"
—Салом тебе паломник-путешествователь! Как добрался, не озяб ли?
—Алейкум салом, господа-товарищи! Вы откуда прибыли к нам в столицу? — и как только Егорша произнёс эти слова, он понял, что окончательно погиб! Теперь сомнений не было — перед ним стоял сам Грозный Царь Иван Четвёртый! — Из Казани пожаловали, Великий Государь? — произнёс он нетвёрдым голосом.
—Да ты не мельтеши, Егорий! Дай-ка я тебя рассмотрю хорошенько. — Царь водрузил на нос золотые очки и подошёл поближе к Егорше.
    Внезапно лицо его исказилось от ужаса, и царь отпрянул назад.
—Иблис! Иблис! — прокричал он страшным голосом. — Хватайте его!
—Что не так, царь-государь? — возопил Егорша от страха.
—Бог шельму метит! У тебя глаза разные!
—А-а, это! — с облегчением сказал Егор. — Ну, тогда смотри!
    Он поднёс руку к веку; наклонив голову, сделал странное вращательное движение пальцами, что-то извлёк и протянул ладонь к царю.
—Вот, смотрите, Ваше Величество,— это обыкновенное стекло!
    Царь взял стеклянный глаз в руки и стал с интересом его рассматривать. Потом глаз Егорши стал переходить из рук в руки. Один из охранников даже попытался посмотреть через стекло на свет свечи. Охранники удивлялись и цокали языками.
—Ну, полно! Давайте мой глаз обратно!
    Царь Иван вручил Егорше удивительный глаз и произнёс:
—А Мы подумали, было, что ты шайтан! Слава Аллаху и Расулю его Исе, мир ему и благословение, что сомнения рассеялись! Ну, давай рассказывай, как там этот араб учёный… Сергеич? Как живёт-поживает?
—Слава Всевышнему, всё в порядке! А что, царь Иван, это профессор меня к тебе направил?
—Он! Он самый! И наказал, чтобы ты крепко всё запоминал. А коли памяти нету, — так чтобы записывал всё подробно! Подайте бумагу и перо Богомазу! — крикнул царь.
—Богомаз…это я?!
—Пока гостишь у меня, ты — Богомаз! Так надо, Егорий, нечего народ смущать. Походи, посмотри вокруг, зайди в мастерские и к иконописцам. Коли надо краски или холст — так только скажи!
—Эх, Грозный Царь, мне бы сейчас…смартфон сгодился! Я бы мигом всё записал и отфоткал!
—За импорт у нас Посольский Приказ в ответе! Узнают и доложат! — Царь Иван задумался, затем прищурил свои и без того узкие глаза и поинтересовался. — А что это ты меня Грозным величаешь, Егорий? Это только для латинян и фрязей я такой грозный да ужасный — поносят они меня на чём свет стоит, отступники Веры! А для народа нашего ордынского — я заботливый Отец! И вот ещё… — Царь, наконец, обратил внимание на больничный халат Егорши. — Ты бы прикрыл  чем-нибудь своё платье шутовское! Эй, охрана, накиньте на Богомаза что-то поприличнее!
    Егору быстро принесли новенькие сапожки, казачьи штаны, рубаху и пояс. Облачившись в новый наряд, Егор немало удивился тому, что выглядит теперь точь в точь, как Кадус! "Двое из ларца — одинаковы с лица!" — вспомнил он и рассмеялся. Затем принесли бумагу, перья и чернила. Егор устроился поудобнее, умакнул перо в чернильницу и посмотрел на царя.
—Хан-государь, с чего прикажете начинать…интервью?
—Называй меня Каганом Рума, Богомаз! А ещё, Царём Казанским и…да всё равно ты не запомнишь! Я потом подготовлю для профессора особо ценные документы. Сергеич разберётся…
—Не сомневайтесь, батюшка! Наш Сергеич враз всё расшифрует и вердикт припечатает, он такой! Ну, а теперь…— Егорша мысленно сравнил себя с Журналистом. — Извольте посвятить общественность, Каган Иван, в Ваши ближайшие планы!
—Не торопи, Егор-Богомаз, а лучше ответь Царю: откушать не хочешь ли чего? Мне сказывали, что любишь ты чайком с сахаром побаловаться да булкой с маслом, так ли это?
—Что верно, то верно…
—А если на ту булку да ещё и белужьей икры…?
    Егорша сглотнул слюну, но продолжал настаивать на своём.
—Успеем, Ваше Величество! Делу время, как говорится, а потехе…
—Молодец, уважаю! Ну, коль решил работать, тогда записывай…
    Иван-Каган поведал Егорше о том, что намерен через год закончить иконостас в мечети, построенной  в честь взятия Казани.
—Иншалла, с Божьей помощью, ко дню Усекновения Честной Главы Крестителя и ко дню моих именин будет готова икона! И имя Ван-хана — радетеля Креста и Веры, будет навсегда отмыто от грязного навета и предательства родственников. Икону поместим рядом с "Троицей" Рублёва…
    Егорша не понимал, о чём говорит Иван Васильевич, но старался быстро записывать слова Царя, пачкая чернилами стол и бумагу.
—Пиши, Богомаз: "главное в новой иконе — это Глава Усекновенная…на белой кошме"!
—Так точно, пишу слово в слово: "усекновенная", Ваше…ство!
—Погоди записывать! А не хочешь ли сам взглянуть на иконостас?
—А что, мечеть уже построили, Батюшка Царь? — неуверенно спросил Егорша.
—Смеёшься, что ли? А мы-то сейчас, где находимся, по-твоему?
—В…царских…хоромах…?
—В одном из приделов мечети, Богомаз! Вставай, экскурсант, и следуй за мной!
    Затем, царь и Егор вышли из кельи и двинулись по освещённым факелами внутренним коридорам мечети. Они несколько раз спускались и поднимались по винтовым лестницам, миновали мрачные переходы и, наконец, вошли в небольшое светлое помещение с низким каменным потолком.
—Ну, вот и пришли. — произнёс Государь. — Вот они, святые образа…перед тобой, Егорий!
   Егорша огляделся вокруг, и чуть было снова не лишился сознания. Стены комнаты были украшены теми самыми иконами, иллюстрации которых он старательно и втечение долгого времени вырезал ножницами из книг и журналов по искусству древней Руси и Ренессанса!
—Вот это красотища!
—Что, Богомаз, похожи эти образа на твои картинки! — Царь Иван весело взглянул на Егоршу и хитро подмигнул оторопевшему "богомазу". — Ну-ко, взгляни, что видишь пред собою?
—"Троица Святая"!
—А коли так, то осеняй себя святым знамением, как должно! — Царь повернулся лицом к иконе и перекрестился.
    Егор оробел, затем, собрав пальцы в щепоть, принялся истово креститься. Изумлённый царь с интересом наблюдал над странным камланием гостя и, наконец, спросил:
—Это ты сейчас что делал, гостюшко? Солью себя посыпал, что ли?! Почему троеперстно? Это у вас там сейчас мода такая пошла? Гляди на Святую Икону и запоминай, как надобно пёрсты складывать! Ты, я знаю, картинки собираешь. А знаешь ли ты, что на тех картинках изображено?
—Стараюсь по-маленьку…
—"Стараюсь"! — Царь усмехнулся. — Давай, ученик араба Аль Искандера, сказывай: что видишь на иконе? Объясняй подробно!
    Егорша не на шутку испугался. "Экзамен мне устроил!? — подумал он. — Погоди, Сергеич! Вот возвернусь в больничку — тогда уж и я тебе такой "экзамен" обеспечу, что вовек не забудешь!" Егорша покраснел, выпучил глаза от волнения и, представив себя гидом в музее, произнёс:
—Значится так, мы видим перед собой, допустим…
—Давай по-короче, Богомаз! Переходи к сути вопроса и не тяни!
—Перед нами на иконе — Святая Троица в полном, так сказать составе. Отец, Сын и…
—Полно! Хватит тут ересь пред святыми образами молоть! Это три Святых Духа Небесных,— тех, что своим дыханием оживляют любую душу человеческую!
—А во мне, Иван Васильевич, тоже есть эти…Духи?
—В любом живом сущем, Богомаз! Мать носит плод под сердцем — а Дух уже у неё во чреве!
—Понимаю…
—Смотри далее! Справа в углу — бел горюч камень Алатырь! На нём Древо Жизни!
—Вижу, батюшка Каган! Вижу скалу и дерево…
—Это "пуп земли", студент Егорий! Запоминай крепко, так всё профессору Вашему и доложишь! А что там, слева на иконе, сказывай?
—Какие-то палаты. Дворец, наверное?
—Эх, ты — "историк"! Это святой Град Небесный! Небесный Ерусалим! Обитель  Высшей Благодати! Нешто писателя Булгакова не читал?!
—Да мы в палате уже две книжки написали про Михал Афанасьича! Одного понять не могу, Иван Васильевич, почему Дух,— ну тот, что по-серёдке,— два перста вместе сложил? Коли Святых Духов — троица, так и креститься надо бы тремя пальцами?
—Трудно с тобой, упрямец Егорий! Иншалла, с Божьей помощью и это сейчас поймёшь, вразумлю, коль ты такой не догадливый.
—Вразуми, Царь, но это самое...шибко не наказывай! — пробормотал Егорша.
—Не теряй своего лица пред Государем! Соблюдай выдержку, богомаз! Тебя Аль Искандер-профессор для чего ко мне экспортировал?
—Теледепортировал?
—…для того, чтобы узнать историческую правду из первых рук и донести до всех на земле огонь Истины… допустим, так сказать…! — Царь на секунду осёкся и удивился самому себе. "Что это со мной? Откуда вдруг взялось это косноязычие?" — подумал он и продолжил. — Ты, Егорий, на кого уповаешь в минуты скорби и отчаяния? У кого просишь защиты и спасения?
—На родителей уповаю, на маму с папой!
—Так думай сам: кому Святые Три Духа возносят молитвы, кого молят о благе и мире?
—Своих родителей, так ведь?
—Верно, молятся Отцу нашему  и Пресвятой Царице Небесной! Ладно, я потом Сергеичу всё в записке укажу, что да как... ну, что — посмотрим на другие образа? Вот гляди, старая икона в честь моего Небесного Покровителя, Крестителя -Царя кереитов!
—Царь Каган, а кто Крестителю голову хочет отрубить? Казах, что ли?
—Это нойон найманский! Не ведал он, дурья башка, что творит! Ну и поплатились они, глупцы, сполна за кровь Ван Хана. Предательство и двурушничество всегда ждёт неминуемое наказание, запомни Егорий! А что, богомаз, у вас там таких нету?
—Да полно, батюшка! Куда не плюнь…
—Это плохо, очень плохо, брат Егорша! — Сказав это, Иван положил руку на плечо собеседника.
—И ещё, такое дело, царь...
—Спрашивай, не бойся гнева каганского!
—...что у них там, на столе, в миске? Что такое эти Духи откушать хотят?
—Эх ты, наивный малый! Не забивай попусту голову тем, чего тебе не понять! Я же ясно тебе поведал, что в записке всё профессору отпишу! Так-то, душа моя, Егор-джан! Ну, что, небось, насмотрелся всего вдосталь, пора в покои? А завтра бери краски, холст, перья и иди с моим порученцем — гуляй по матушке Москве! Я провожу тебя в опочивальню…
    И Егорша с Царём двинулись в обратный путь по хитрым коридорам и лестницам мечети…
    Придя в свою келью, Егор Алексеевич, первым делом посмотрел на часы. Часы показывали полночь! "Не может этого быть! Остановились? — подумал он. — Наверное, забыл завести?" Егорша начал было крутить колёсико на часах, но чуть было не перестарался, часы были в исправности, и секундная стрелка бойко бежала по циферблату. Это показалось Егору странным…
    Егор с большим аппетитом умял лежавшие на столе картофельные пирожки, густо намазав на них чёрную икру, затем выпил чая с вишнёвым вареньем и покосился на, стоявшую на столе, четверть какого-то напитка. Егор не выдержал, откупорил бутыль и понюхал содержимое бутылки. "Самогон, что ли?" — засомневался он. Но затем, твёрдо приказав самому себе воздержаться от излишеств, Егор закрыл соблазнительный сосуд и стал размышлять о дальнейших действиях. "Быть или не быть?! Вот в чём вопрос!" — предавался сомнениям телепортированный путешественник во Времени. Затем он стал размышлять вслух, но шёпотом.
—У стен есть уши, ясен пень! Скоро рассвет, допустим, и утренний обход в больнице. На поверке меня хватятся, как пить дать…начнут пытать Сергеича и Ваньшу, где мол, Алексеич? И, что тогда? Нет уж, царь-каган, спасибо за гостеприимство и радушный приём, но пора делать ноги! А как же тогда записки от царя?  — и Егор продолжил строить свои дальнейшие планы уже не так уверенно.
—А что записки? — Я всё отпишу, всё, как было: что видел и что слышал! Про иконы, про Духов разных, и про…царские очки в золотой оправе. Короче, Егор Батькович, — приказал он самому себе. — Ноги в руки и бегом назад, на родную Дачу, к коллегам!
    Егорша, как был в сапогах и царской рубахе, поверх больничной пижамы, кинулся к дверям. Дверь была не заперта снаружи. Он выглянул в узкий каменный проход и, не обнаружив там охранников, двинулся на выход. "Вот и двери, слава Аллаху и посланнику его, Расулю Исе, мир ему и благословение, — произнёс он и распахнул тяжёлые двери мечети.
    От неожиданности Егор чуть не споткнулся о порог: прямо перед выходом, за дверями на ступенях здания сидел...Кадус.

                Продолжение следует...