Из цикла «Смешные истории с моими ногами»
Мне было почти семь лет. Но в первый класс меня не взяли. Зингра посоветовала маме: «Пусть мальчик ещё годик погуляет!»
Я этот совет вспомнил в связи с комментариями к недопуску Софьи на Чемпионат России. Смысл всех таких комментов сводится у совету Зингры: «Через годик всё у неё будет в спорте хорошо!»
А мне больно.
Потому что я такой именно «годик» переживаю до сих пор.
В общем мы носились по двору. И вот я как ни пытался, так и не мог вспомнить с кем! Не с Серёжкой Тропиным. Мы с ним так никогда не играли! Не с Толиком Голомбом. Может быть с Никитиным? Нет, не вспомнить! Но точно не с братом – ему было едва четыре года.
Стояла тёплая осень. Огромный двор был не заасфальтирован. Ещё теснились дровяники, господствовало печное отопление и мы решили поиграть во всадников на колесницах! Мой напарник был моим конём, а я был «всадником», набросившим ему на плечи верёвку и вооружённому веточкой, как саблей. А чтобы верёвка не стесняла движений я привязал её прочно к кисти правой руки. И мы понеслись по двору взбрыкивая ногами так, словно мы и есть кони!
И в какой-то момент перед самым домиком Соловьёва я споткнулся и упал. Если бы не было верёвки, наверное вспоминать оказалось бы почти нечего. Но верёвка была!
А мой партнёр продолжал вскачь тащить павшего дурачка по двору и коленка, на которую я приземлился неумолимо раздиралась о камни и стёкла на месте приземления. А приземлился я плотно.
Боль была такая, что потемнело в глахах. Наконец он остановился и сбросил верёвку со своей груди. Помог мне кое-как подняться и повёл меня к нашему дому, благо было рядом. Кровищи было много и она именно лилась! Сквозь болтающуюся разорванную напрочь штанину.
Дома меня приняла Рона и мой напарник испарился и из нашей комнаты и из моей памяти.
Бабушка тут же приняла горячее участие в моей судьбе. Меня мигом перевязали какой-то тряпицей и мы с Роной на скорой помощи отправились в приёмный покой больницы. Естественно в нашей прекрасной Зелёной Роще.
Там была очередь, но видя окровавленную конечность меня приняли в ускоренном режиме.
А пока меня перевязывали дома я успел немножко рассмотреть свою голую белую чистенькую коленную чашечку и подробности коленного сустава. Не весь но кое-что достаточно ясно. Кусок мяса просто как на ниточке болтался неестественно на коже.
Порвано было знатно.
Помню как я вдруг перестал чувствовать боль. Видимо меня укололи. А потом я видел частично хирурга с иголкой и ниткой в руках. Всего меня зашили не то двадцатью, не то восемнадцатью швами. Я уже лет через шесть однажды их сосчитал.
Наложили полугипс и отправили домой. Как мы с Роной добирались обратно – не помню. Возможно она договорилась со Скорой, благо их там хватало, снующих. И месяц или полтора я провёл в основном на своей кушетке за печкой. Незадолго до Нового года гипс сняли, швы сняли и разрешили осторожно гулять. Наконец я мог приступить к полноценной реализации совета дорогой Зинаиды Григорьевны. Как раз во время вылёживания с гипсом я и задумал свой первый научно-фантастический роман «Цефея» который и реализовал через два года уже весной во втором классе своей родной английской школы.
Долгое время огромный шрам украшал мою коленку, но постепенно притёрся, затёрся и я про него временами надолго забывал. Сам шрам всё скукоживался и скукоживался и сейчас уже почти не виден. Но с переходом шестидесятилетия обнаружились неприятные «подробности» былых падений. Оказалось, что у организма есть своя собственная память! И с годами стали возникать боли в местах прежних, казалось бы навсегда забытых травм. Более того. Старые шрамы взяли моду шелушиться!
Господи!
Сколько счастья принесли мне мои многострадальные ноги!
Сколько тысяч километров преодолел я на них за долгие годы тренировок в марафонском беге и скитаний по России!
Они никогда не подводили меня!
Они столько раз выручали меня в минуты серьёзной опасности!
Сколько им выпало падений, ранений, перегрузок!
Смотрю на свой старый добрый шрам на коленке!
Чудо собственного организма!
И улыбаюсь себе.