На работе у нас двое шоферов, в разнарядку к которым я больше всего желал бы попасть – Валерка и Петька. Очень жалею, что нечасто мне выпадало такое удачное распределение. У меня были несколько другие основные обязанности, а с начальством, как известно, не спорят.
В тот день мы разбивали газон в привокзальном районе. Нашу бригаду привёз Валерка. В обязанности шоферов не входит задача месить грунт вместе с нами. Привёз – отдыхай, под капотом ковыряйся для видимости. Валерка не такой, нам помогает, за что получает от директора небольшую премию.
Ох и заказчицы попались же нам в тот раз! Ходят всё промеж работяг бабки строгие, следят, советы и указания раздают. Нет ничего страшнее для рабочего, чем капитанша за спиной. Стращает, укоряет, насмехается! Какая уж тут работа. Особо сварливая одна была – управдомша. Остальные поддакивали ей просто – бабушки с подъездной скамеечки. И намучились же мы в тот день!
Валерка тогда всё отшучивался от въедливых приставаний. Явно он ей понравился, и она от него не отставала. Не устал он видимо, с нас примером, и за баранку сел бодрячком, довёз нас до базы в конце смены всё с теми же шутками-прибаутками.
На следующий день меня послали заканчивать ту работу на Серёгиной машине. Вечно мне достаются неприятные распределения, да нам выбирать работу не по рангу. Там осталось доделать всего ничего: травой засеять, да выровнять газон на чистовую. А настроения на эту работу никакого!
А что? Послали – сделал. Работа, она настроений не признаёт. Работаешь её, а из тебя всё плохое потом вышибает.
Закончил, сдаю управдомше. А эта мне:
-А Валера не приехал? Без Валеры я приёмку не подпишу.
И причём здесь Валера? Приёмку наша мастер Марина должна проводить, а не шофёр какой-то. Понял я опосля, что женщина та просто пошутила. Понравился ей Валера, увидеться с ним захотелось ещё разок. А документы она подписала. Газончик-то наш знаковым вышел.
Я после рассказал о том случае начальству. Приняли мой доклад должным образом. Все знают – с Валерой просто так вот расставаться не захочется.
В другой раз мне повезло с Валеркой, когда послали нас в Мирный. Поговорили с ним в дороге, посудачили. Поржали от души.
-Сколько езжу здесь, никак дороги не могу запомнить, - пожаловался Валерка перед въездом к развилке через мост над железнодорожной линией. – Чёрт ноги здесь сломит, не токмо колёса резиновые.
-Тут и запоминать нечего, – просветил я незнающего шофёра. – Езжай по стрелочкам и голову не мучь. А вон то обводное кольцо кругом три раза объедь.
-Три раза? – рассмеялся Валерка. Приятно общаться с человеком, который шутки понимает. Другой засверлит в тебя взглядом чумным: «Дурак, что ли»?
Остановился Валерка перед въездом в Мирный.
-Чего стоим, кого ждём? – поинтересовался я.
-А ты разве не заметил? Чёрная кошка нам дорогу перебежала. Сиди, Игорёха. Ждём, когда машина вперёд нас проедет. Закуривай, отдыхай пока. Успеем всё сделать.
Как не успеть? С Валеркой-то. Он всегда поможет, подсобит. С ним любая работа в радость.
С Петькой мы выехали в Одинцовку. Через недельку после того как.
Молчалив Петька за рулём. Сам молчит, а от пассажира балабольства требует: «Усну я в дороге (говорит), ты виноватым будешь». Вот и выдал я ему для смеху первое, что на ум пришло. Петька не брызжет уматом, как друг его Валерка. Усмехается только на шутку. Да усмешка Петькина почище рукоплещущего зала будет.
Петька, он старший средь шоферов. Не по рангу ему ржать по кониному. Серьёзным надо быть. Вот и молчит, слова правильные подбирает.
Остановились мы на слиянии. Мы всегда тут останавливаемся, если проезжаем. Зашли в лесок, отметились. Надо же какой-то след оставить о себе: были мы здесь. А то как про нас люди прознают. Намочили кусты и прошли под козырёк на берегу высоком. Присели, смотрим. Просто так смотрим.
Петьке не до красот. В армии он на подлодке служил, и слиянием моря с небом любоваться никак не мог. Да и жизнь его последующая вся серой дорожной лентой пробежала, с редкими остановками на бивуаках.
Просто так, вот, и смотрим. Потому что видеть всё это надо: лес, воду, берег дальний, крест на острове Иконников. Видеть рек слияние, слияние душ, слияние жизни с природой…
Вспомнил я тут, что не любит Петька тишины. Рассказал ему анекдот про чукчу, как тот на Чукотке русские и американские подлодки встречал-провожал. Усмехнулся Петька одобрительно и поднялся: «Поехали».
Поехали, так поехали. Не на прогулке. А в дороге говорить о чём-то надо, а что сказать, не знаю. И сдал я Петьке Валерку, как тот чёрной кошки на дороге испугался. Не нарушил ничто, когда кляузничал. Друзья ведь они, и с моей шутки не рассорятся. У них всегда так: поорут и обниматься лезут после налитого «за дружбу».
-Да этот Валерка! – взъярился вдруг Петька. – А если бы там парковка была запрещена? Смутьян! Говоришь, говоришь вам..., - на меня замахнулся, будто я в чём виноват. Благо, ехать нам недалеко осталось, за Одинцовку, к дачам.
Петька остановился не доезжая. «Что стоим»? – спросил я шаблонно.
-А ты что, за дорогой не следишь? Не видел как баба с пустыми вёдрами дорогу перешла? Вон она, к колонке идёт. Глаза-то раскрой.
Да как же так? Он только вот Валерку за сумасбродство распекал, а тут глядь – сам в ересь полез.
-Что ты понять можешь? – Попрекнул меня Петька за мои домыслы. – Два конца не свяжешь. У Валерки кто был? Кошка! А тут женщина – человек. Хватит лясы точить! Доставай бутылки с бардачка и бегом к колонке. На даче хозяина нет, и станция насосная отключена. Водица тут не та, что в Бийске!
Доехали. Петька сам вскрыл дверь, расписал мне фронт работ. Землю высыпал у ворот, во двор на машине не заехать. Придётся завозить тачкой.
Справлюсь! Тут работа сама делается. Работать в этих местах легче, чем на выходных диван отсиживать. Душа здесь отдыхает. Работают жилы. А жилы сами к работе тянуться, если жилы те в рабочих руках растянуты.
Рванул я тачку за клыки, Петька же в лес за грибами пошёл. Да я и сам поспею. А не поспею, так Петька подойдёт, поможет. Петька за взмах лопаты всё уложит, подправит. Он опытный.
Поспею я. А Петька мне потом разведанный лес покажет.
Тут берег недалече. Обь увидеть можно. Широкую. Бия то поменьше будет.
Посмотрим. Наверное, и оттуда на нас смотрит кто-то. А иначе, отчего же здесь притягательно так?