ПРОЛОГ
Предваряя нижеследующее описание, должен предупредить, что эти мемуарные заметки сухи, бездушны, механичны и возможно неинтересны. Но автор и не пытался передать свои глубинные чувства, а фиксировал лишь то, что было на поверхности и не требовало напряжения мысли. Даже если это весьма бесхитростное бытописание, оно все равно имеет для автора некоторую ценность.
1 декабря
Судья оказался снисходителен. Вынес ему оправдательный приговор по причине невменяемости в момент событий и решил выпустить под полицейский надзор сначала на два месяца в клинике, а затем на десять месяцев просто под надзор.
- Поздравляю, - сказал конвоир и не стал надевать наручники.
Только вот прошло уже двадцать дней, а он все еще в судебно-психиатрическом госпитале.
Заказал себе в госпитально-тюремном «столе заказов» четыре бутылки кока-колы. Заказ поступил как раз на сорок восьмой день рождения. Даже не верится, что стукнуло столько. Когда же, наконец, его переведут в клинику? ...
23 января, день Св. Эмерензианы, понедельник
Сегодня перевод в клинику состоялся. Точнее, перевоз. На массивном и широком, как автобус, тюремном броневике серого цвета. Место назначения - холм за окраиной Тиволи, рядом с виллой Адриана, где когда-то он был на экскурсии. Палата поменьше, чем в госпитале. Три кровати, нет телевизора. Зато теплее, окна заделаны на совесть. С потолка немилосердно жалит свет огромной неоновой лампы. Пытался уснуть с дороги. Какой там?!
Здесь предстояло провести год. Погулял, позвонил матушке, до детей не дозвонился. Территория большая, зеленая. Асфальт, там, где он есть, бугристый из-за корней сосен. Внешняя красота не скрывает убогости быта. Как протянуть такой срок?
Был представлен «местным» карабинерам. Но охраны, разумеется, нет. Клиника полностью гражданская, частная. Последнее, впрочем, не является признаком качества. Уже восемь. Постараюсь все-таки лечь спать, подумал он.
24 января
С утра взяли кровь на анализ. Ночью спал плохо, дважды просыпался, бродил по узкому пространству между платяным шкафом и кроватными спинками. Вечером принял душ. Струи летели в одну точку - пока половина тела с головы по пояс нежилась под горячей водой, другая конкретно мерзла. Жуткое впечатление. Да еще пришлось мыться в потемках, так как свет включается датчиком на движение, а в тесной кабинке душа стоишь почти неподвижно.
Днем гулял по территории. Слава Богу, она обширная, и скучать не приходилось. Беседовал с матушкой и Мэрилин. Разговоры были проникнуты любовью.
25 января
Утром была трудотерапия – пропалывали чеснок на огороде. Он орудовал тяпкой. Затем традиционный круг вдоль ограды клиники и обед. Потом опять гулял – до пяти. Заглянул в бар, где выпил пакет молока с корнетто. Перебил аппетит на ужин, но не беда: кормят здесь не ахти. Три раза в день таблетки и капли. Вечерняя доза в полдевятого, а то бы уже лег спать.
Звонила матушка – неприятности с налоговой, приходится бегать по инстанциям в ее-то годы. Но сказала, что трудности преодолимы.
Соседи по палате – профессор и поэт.
26 января
Утреннее занятие называлось «Агрономия», хотя на самом деле их привели на тот же самый огород, и пришлось посвятить себя обрыванию листьев салата, укладке компоста и ирригации. Он был водоносом и поливальщиком одновременно. Во время обеда позвонила Анжела. Было очень приятно услышать ее голос. Уже метр семьдесят три. Говорил также с Жазиль. Собирается приводить в порядок дачу. Обе сказали, что любят, целуют. Опечалились, когда узнали, что разлука продлится еще год.
Выпишут через 362 дня. Сдать вещи в стирку здесь стоит 80 евро в месяц. Начну с февраля. Разговаривал с матушкой, которая подбадривала его: «Дум спиро, сперо». Надо поговорить с социальным ассистентом, чтобы ей сделали постоянный пропуск, когда она приедет. Здесь красивые закаты. Сегодня солнце зашло в 17.15.
27 января
Снова огород, потом прогулка по заведенному маршруту вдоль ограды. После обеда в течение пяти часов опять прогулка. Позвонила матушка, это подняло настроение. Потом еще с ней перезванивались по поводу адреса в Гугле. Будущее не видится в светлых тонах. В определенно темных – тоже. Пытался узнать, где и как снять для матушки квартиру в Тиволи, и ходит ли оттуда общественный транспорт до холма, на котором располагалась лечебница. Ходит. Пообщался с Вероникой Ивановной и Мэрилин, которая расспрашивала о распорядке в клинике. Сказал ей, что веду дневник, а роман не пишу. Холодно.
28 января, воскресенье
В выходные сельхозработ не было. Утро отлежал в постели. Послеобеденную прогулку закончил на час раньше – устал ходить. Плохо, если завтра такое повторится. Позвонил консулу, адвокату, в надежде услышать что-то ободряющее – в смысле, что заточение в клинике будет длиться меньше года. Здесь порадовала только адвокат, сказавшая, что сроки пребывания будут зависеть от результатов обследований, которым он будет подвергаться время от времени. Позвонил матушке, которая подбодрила его. Но стали осаждать мысли о том, где он будет искать работу, когда выйдет.
4 февраля
Утро встретило настоящим зимним пейзажем. Лужайки покрыты толстым слоем снега, сосны пригибаются под его тяжестью, несколько крупных ветвей обломились. Весь день в постели, к счастью, батареи работают непрерывно. Дважды общался с матушкой. Потом с Ипполит Этруровичем и с Насреддином Ходжаевичем, ответственным за Италию. А также с Мэрилин, с которой был самый долгий и сердечный разговор. Она сказала, чтобы он не беспокоился насчет работы, друзья помогут. А по словам матушки, Иполлит Этрурович может открыть журнал, куда взять его редактором.
5 февраля
Весь день не вставал с постели. Вспоминал и обдумывал свое прошлое, старался заснуть. Узнал у матушки телефон Зоси и позвонил ей. Вечером снова разговаривал с матушкой. Обсуждали, где ей снимать квартиру – в Риме или в Тиволи. Рим дальше.
12 февраля
С утра за окном белым-бело и туман. Весь день не вставал с постели. Узнал вчера о своем официальном увольнении. Говорил с Мэрилин, которая пыталась поддержать его морально.
17 мая
Его послеобеденную прогулку прервали и срочно позвали на ресепшн. Два карабинера ждали в беседке и объявили постановление о свободе. Младший по званию пожал ему руку. Когда они уехали, он поспешил поделиться приятной новостью с главным врачом. Та даже не удивилась, по крайней мене, не подала виду. Поздравила и буднично сказала, что на завтра ему выпишут пропуск, чтобы он мог при желании выйти за пределы клиники.
- Что будете делать? – спросила она.
- Поеду в Рим,- ответил он.
Доктор понимающе кивнула и добавила:
- Послезавтра, когда будут готовы все бумаги, расстанемся окончательно.
Она положила локти на стол и добродушно улыбнулась.
Он улыбнулся в ответ.
- А потом какие планы, где будете жить? - полюбопытствовала она участливо.
Нксомненно, это был не ритуальный вопрос.
- В Тиволи. Несколько дней. У матушки, она там снимает гостиницу. А потом домой.
Она встретила его слова с облегчением.
Видимо, не у всех пациентов судьба складывалась так удачно.
*****