Я есмь Альфа и Омега, начало и конец…
(Откровение, 1:8)
Берг с трудом приходил в себя. Казалось, на теле не осталось ни одного живого места, куда бы не вонзились тысячи иголок, порождающие нестерпимую боль при любом шевелении. Голова, словно пустая бочка, отзывалась вялыми обрывками мыслей, не имеющих ни начала, ни конца.
Спина ощущала необычную твердь земли и промозглую сырость — защитный костюм лишился герметичности и уже не мог удерживать тепло, воздушные прослойки-амортизаторы тоже, похоже, сдохли. Не было и так долго защищавшей от заражения маски, вырванная с «мясом» кем-то или чем-то, она оставила на лицевой стороне капюшона пустой овал, где вовсю гулял резвый ветерок.
Небо, иссиня-чёрное, сотканное незнакомым узором звёзд, будило отвращение — стойкое и непреодолимое, словно появление старого заклятого врага. Берг силился вспомнить, что это за место и как его угораздило сюда попасть. И как он ни старался, ничего не получалось — ни одного мало-мальского намёка или какого-нибудь захудалого ориентира. Пустота…
В стылом ночном воздухе послышались звуки шагов, сопровождающиеся равномерным позвякиванием металла. Давшие толчок неким ассоциациям, пока ещё смутным, но начинающим выстраиваться в логическую цепочку, шаги затихли около неподвижно лежащего человека.
— Хозяин, — дребезжащий безликий голос не вызывал никаких эмоций кроме подтверждения факта, что он, Берг, не один. — Надо вставать, надо что-то делать…
«Что делать… дела-а-ть… ать…» — слова будто заклинило, они извивались то змеёй, то ящерицей, пытавшейся догнать свой хвост. Откуда-то из тёмных глубин подсознания вынырнуло слово-бревно и одним ударом разбило скорлупу забытья, открыв дорогу погребённым чувствам и воспоминаниям.
АНТИДОТ!
Заработало обоняние, пригнав запахи горелого железа и ещё чего-то непонятного, кисловатого, дурманящего. Возникшая, наконец-то, первая полностью упорядоченная мысль о том, что нужно срочно принять антидот, заставила Берга попытаться встать, и он даже немного приподнялся, опираясь на локоть, но на этом героическая попытка и закончилась. Боль, хищником ненасытным, затаившись в глубине истерзанного тела, словно ждала этого момента — тут же, безжалостно прошлась железными когтями, оставляя в душе огромные кровавые раны, проехалась катком безразличия по нервам, истирая их до бесчувствия. Берг упал, теряя остатки сил. На протяжный стон вновь отозвался всё тот же безликий голос:
— Хозяин, помочь?
Кто-то подхватил под мышки — Берг сразу почувствовал крепкую, бесцеремонную хватку — приподнял и поставил на ноги, от резкого перехода закружилась голова, запершило в горле и сжало желудок, словно при невесомости.
Стараясь удержаться на ногах и не свалиться, он судорожно прокашлялся, спросил сиплым тихим голосом, хотя ему казалось, что кричал во весь голос, надрывая связки:
— Марсик, — имя робота услужливо всплыло подсказкой из общей мешанины, и Берг произнёс его как нечто давнее и уже привычное, не задумываясь, откуда оно взялось, — где антидот?
— У меня, — прозвучало в ответ. — Хозяин сказал, я взял…
Кое-что стало проясняться, правда, не всё — пока только неясные обрывки, которые предстояло ещё связать между собой. Но самое важное, из-за чего пришлось сбежать сюда, на эту чужую малопригодную для освоения планету, он вспомнил — вирус, сидящий внутри него.
Воздух, хотя и пригодный для дыхания, заставлял лёгкие работать чаще, как будто Берг находился высоко в горах. Где-то неподалеку пряталась законсервированная база с необходимым оборудованием. Цель его стремлений, усилий, чтобы остаться в живых и довести исследование до конца.
Агрессивная фауна, недостаток кислорода, частые природные катаклизмы, отсутствие разумной формы — это то, что заставило землян приостановить колонизацию до лучших времён и ограничиться лишь двумя базами, превращёнными, по сути дела, в обычные склады.
Челнок… — следующий для мозаики кусочек, выданный подсознанием в тот момент, когда Берг собрался было отправиться на поиски базы, забыв, что маршрут, независимо от точки приземления, уже заложен в память робота, сработал в роли посредника, потянувшего ниточку из прошлого.
Всё тот же удушливо-кисловатый запах, гонимый настойчивым ветерком, указал направление, благо место падения оказалось неподалеку, и чтобы увидеть то, что стало металлоломом, Бергу пришлось развернуться на сто восемьдесят градусов.
Доковыляв до останков челнока в надежде, что там что-то осталось из набора инструментов и образцов клеточного материала — зараженных и здоровых, которые он запихнул в грузовой сегмент перед отлётом, Берг уже знал причину аварии. Вернее, понимание пришло как раз вовремя, теперь не надо будет ломать голову вопросами, разглядывая груду искорёженного железа.
Он взглянул на руки: бордовые язвочки тянулись от запястья к фалангам пальцев. Боли не было и зуда, желания почесать — тоже. Однако боль, скрутившая кисти рук, а пальцы — мёртвой судорогой, да так, что переключить управление челноком на автопилот, когда до посадки оставалось совсем немного, никак не получалось, явилась итогом повторной атаки вируса. Действие антидота, введённого ещё на корабле, начало ослабевать. Берг не ожидал, что иммунная система, выдержавшая первый натиск ещё в начале эпидемии, так быстро сдаст позиции на этот раз.
Авария стала неизбежной.
Берг догадывался, что не разбился насмерть лишь благодаря роботу, очевидно, тот вовремя задействовал систему катапультирования.
Защитный костюм мешал при ходьбе, вызывал непонятное раздражение и казался неудобным, громоздким и чересчур тяжёлым. Сейчас же, привалившись спиной к челноку, разумеется, не целому, а лишь небольшому фрагменту, но достаточного для опоры, Берг, потихоньку, стараясь не делать резких движений, начал стягивать костюм, и, закончив, сделал шаг в сторону, точно хотел побыстрее избавиться от ненужной теперь защиты. Полегчало. Раздражение улеглось, появилось желание действовать, что-то делать, куда-то идти, да всё что угодно, лишь бы не сидеть, сложа руки.
Из нагрудного кармана бесформенной кучки упавшего костюма высунулся кусочек чего-то белого, привлекая внимание. Берг заинтересовался, нагнулся и, аккуратно прихватив двумя пальцами, потянул. Разогнувшись, недоумённо уставился на стандартный пищевой пенал, ярко-голубая надпись затейливо вилась из угла в угол: «Высококалорийная паста из семечек тыквы, кунжута и чиа, с добавлением соевой муки и разделителя белков. Употреблять не более одной тубы в течение двенадцати часов».
В пенале было пять туб, при экономном использовании этого хватало на шесть-семь земных суток. Берг знал об этом, точнее, вспомнил — ещё один кусочек мозаики.
Он также вспомнил, как правильно вскрыть, надавливая в нужных местах на защёлки. Углеродистый пластик каркаса мог спокойно перенести любое грубое вмешательство и добраться со содержимого пенала было не так-то и легко. Достав одну тубу размером с ладонь и сломав инжектор — Берг удивился лёгкости, видимо, механизм впрыскивания повредился при падении — запрокинул голову…
Подкрепившись таким образом, Берг без сожаления отбросил в сторону пустую смятую тубу. Нахлынувшая волна бодрости придала сил, теперь путь до базы не казался таким длинным.
***
Из всей команды выжил только Берг. Откуда и как вирус попал на корабль, никто не знал. Может, в кусочке камня, взятого для изучения во время пролёта через пояс астероидов, а, может при обследовании одной из планет звездной системы, в которой они сейчас находились. Искать причину не было смысла — эпидемия стремительно выкашивала ряды. Первой умерла астробиолог. Накануне женщина пришла в медблок с жалобой на плохое зрение и показала ладонь с язвочкой.
Берг, не только как врач, скорее, как микробиолог с большим стажем, мгновенно заподозрил неладное. Изоляция больной, а затем и всей команды в своих жилых отсеках, оказалось запоздалым решением. Вирус проникал через систему вентиляции. Берг понял это потом, когда вытаскивал мёртвых. Хватило двух недель по корабельному времени, чтобы обезлюдить исследовательскую экспедицию из тридцати человек.
Универсальный робот, которого Берг назвал «Марсиком», чтобы как-то скрасить одиночество, помогал сжигать тела в самодельной печи с плазменными горелками. Выбрасывать за борт Берг не хотел, отчасти, потому что находил это кощунством, если умершие будут плавать рядом с кораблём. Лучше сжигать тут, как бы соблюдая некий древний ритуал, не отдавать на растерзание бездушному вакууму, монстром заглядывающим в объективы камер внешнего наблюдения.
На разработку полноценной вакцины не было ни времени, ни соответствующих специалистов, ни нужных компонентов, поэтому Берг сделал то, что посчитал лучшим выходом — создал антидот. Точнее, два: один с блокирующей составляющей и второй, вводимый через двенадцать часов — на замедление активности вируса.
Вот этот, второй, и находился сейчас у робота.
***
Из того, что Берг загрузил в челнок, ничего не осталось, всё погибло. Его это несильно расстроило — на базе и так есть самое необходимое, а образцы крови и ткани можно взять у себя.
— Марсик, дай антидот!
Робот протянул флакон с синей наклейкой на боку. Рука Берга застыла на полпути.
— Ты… что взял? — ярость захлестнула эмоции. — Это же… первая, дурак бестолковый.
Только сейчас до Берга дошло, что Марсик взял флакон с ближайшего стеллажа, а не со следующего, где стоял нужный — с красной наклейкой.
Это была фатальная ошибка, созданная самим же Бергом. Не проверил, не учёл, не подумал. Теперь оставалось одно — как можно быстрее добраться до базы. Быстрее... время утекало, унося с собой крупицы жизни, словно незримый вечно голодный зверь.
Он не дошёл…
Оставалось совсем немного — буквально пару сотен шагов — за ближайшим холмом уже виднелась приземистая чёрная башня. Та самая, желанная база. Смерть пришла внезапно, старуха с косой, как всегда, даже не потрудилась предупредить, одним взмахом костлявой руки обездвижила и выключила свет жизни. Отобрала надежду.
Навсегда.
Марсик пытался поднять, монотонно повторяя: «Хозяин, надо вставать…», но тело Берга не слушалось, мягкой тряпкой падая обратно на землю. Вирус опередил в гонке на выживание. Наконец, робот обратил внимание на почерневшие пальцы, на лицо, покрытое тёмными пятнами, на застывшие зрачки. В одной из ячеек сработала зрительная память — когда на корабле сжигали умерших, он видел точно такие же симптомы.
Печи не было, но Марсик нашел альтернативу — выкопал яму, методично вгрызаясь руками-манипуляторами в твёрдую почву. Посчитав метровую глубину достаточной, подровнял углы и бережно опустил хозяина в темноту могилы...
Над пустынным ночным плато дребезжащий безликий голос читал молитву:
— Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде живота вечного преставившегося раба Твоего…