Глава 13
Старший следователь Заводского отделения милиции, капитан Грошкевич, сидел на обшарпанном диване у себя в отделе. Было начало рабочего дня. Он ни куда не торопился, и с умиротворённым выражением лица, наслаждался свежезаваренным кофе и просмотром утренней газеты.
В дальнем углу помещения, маячила кучерявая голова следователя Федорчука, то выныривая из-за стопок бумаг, то погружаясь в их пучину, словно лодка на волнах. Федорчук был молодым, неопытным следователем, которого всего несколько месяцев назад назначили в отдел. Чтобы молодой кадр быстрее втянулся в работу, и почувствовал не сладкий, и далеко не романтичный хлеб этого поприща, ему скидывали все мелкие и проходные дела. За короткое время, его рабочий стол стал напоминать баррикаду времён французской революции, так как каждый раз в конце работы убирать дела в металлический шкаф, и доставать их снова утром, не было уже сил. Конечно, в век искусственного интеллекта и супер компьютеров, все эти нагромождения бумаг выглядели архаично, неким бесполезным рудиментом.
Однако на практике, электронные дела оказались слабым звеном, и криминал платил хорошие деньги хакерам, которые не только получали информацию по текущим следственным действиям, но и уничтожали дело или вносили свои изменения. Руководство пришло к выводу, что будет надёжнее, по старинке писать бумаги. Ведь рукописи – не горят, а файлы с гигабайтами – не известно?!
Следователя Ворошеня в отделе не было, так как он предупредил, что утром отправится опрашивать свидетелей в .один из спальных районов.
Громких и интересных дел уже давненько не было. В основном мелкие кражи, угоны, хулиганства и мошенничество. Грошкевич Мирон Афанасьевич, ни куда не спешил и не дёргался. Он давно уже выработал правило – «спешить не торопясь»; а со времён своей службы в армии усвоил – «не торопись выполнять приказ – могут отменить». Исходя из этих постулатов, он старался при всяком удобном случае спихнуть муторное, и не вписывающееся в общую картину раскрываемости, дело, в другой отдел, а то и в другое отделение. У него была поговорка - правило называть сложное дело – «опера», а сверхсложное – «оперетта с оперой»!
Так, что, ни оперетт, ни опер пока не наблюдалось, и Мирон Афанасьевич работал в пол силы, не утруждаясь. Для себя – любимого, он взял пару текущих дел: - это хищение из автомобиля навигатора последней модификации, и кража из гардероба театра верхней одежды. Мирон Афанасьевич понимал, что по сути, это – «висяки», и тратить на их раскрытие свои силы и нервы – не собирался. Он спокойно выжидал удобного момента, когда их можно будет закрыть иным способом, и дождался. В соседнем отделе работала его коллега и подруга, Любава Чистотел. Ей передали дело Фрезы, вора-карманника со стажем, который попался – «как кур во щи», что случается крайне редко с рецидивистами такой квалификации. Он решил пощипать кошельки в электричке метро, в час пик. Присмотрев на перроне девушку, у которой отсутствовала дамская сумочка, но заманчиво оттопыривался карман полупальто, он зашёл следом за ней в вагон, надавив грудью ей на спину. Рассчитывая, что в её кармане находится портмоне, он ещё заметил, что она в тот же карман убрала приличный айфон.
Мягко просунув руку ей в карман, он попытался двумя пальцами его извлечь. Однако девушка почувствовала неладное, и перехватила руку карманника.
Фреза, резко вырвал своё запястье, оставив гаджет в кармане. Девушка не растерялась, и громко объявив, что поймала воришку-карманника, обратилась за помощью к мужчинам в вагоне. Кто-то из пассажиров сообщил машинисту по громкой связи, и на следующей остановке, их уже встречал наряд транспортной милиции. Фреза громко возмущался, кричал, что он добропорядочный гражданин; что это всё поклёп на невинную голову, и что никаких доказательств ни у кого нет.
- Девушка, съязвил он, - наверное, сильно обиделась, что я не достаточно плотно её прижимал в вагоне, вот она и выдаёт желаемое за действительное, да ещё и с больными фантазиями! Сотрудники транспортной милиции в метро, уже было приняли сторону Фрезы, но девушка предъявила удостоверение курсанта школы милиции. Затем она предложила откатать отпечатки пальчиков задержанного, сравнить их с отпечатками на её айфоне и установить личность предполагаемого карманника.
- А мой гаджет, уточнила она, не три копейки стоит, а восемьдесят тысяч зайчиков!
- Ой! – извините, - я хотела сказать рублей.
Совсем недавно Белоруссия перешла на общую валюту с Россией – рубль, и граждане, по привычке, ещё называли её зайчиками. Сотрудники с её доводами согласились и отправили задержанного, в отдел. Далее всё сложилось не в пользу Фрезы. Отпечатки на айфоне, абсолютно точно совпали с его собственными, в базе МВД на воров – рецидивистов. Кроме всего прочего, у него было просрочено время, когда он должен был отмечаться в районном УВД после выхода из заключения. Но и это, ещё не всё. В кармане девушки – курсанта, не оказалось вожделенного портмоне, а лежали обычные женские гигиенические прокладки, которые и создавали тот ложный объём, на который польстился Фреза.
Дело передали следователю Любаве Чистотел, которая поделилась этой историей с Грошкевичем. Мирон Афанасьевич мигом сообразил, как эти обстоятельства обернуть в свою пользу. Любава начала было возражать, что это как-то не этично для работников белорусского МУРа. На что Афанасьич резонно ответил, что чем меньше совести, тем больше всего остального!
Он предложил Фрезе компромисс – взять на себя пару пустяковых дел и получить минимальный срок, либо чалиться под завязку. Афанасьич, тонко намекнул, что братва, будет в угаре, когда узнает, как Фреза профессионально пощипал прокладки! В общем, Фреза согласился на первый вариант, а Афанасьич существенно повысил процент раскрываемости своего отдела.
В дверь постучали, и вошёл дежурный по отделению.
- Афанасьич! – обратился он к Грошкевичу.
- Тебе тут начальник отдела письмо счастья передал для расследования, и протянул листок заявления с резолюцией руководства.
- Распишись, пожалуйста, в журнале, и оно по праву твоё, - пошутил он.
Грошкевич взял листок, взглянул на учётный номер и расписался.
Дежурный ушёл, что-то напевая себе под нос.
- Вот! – воскликнул Грошкевич, у человека прекрасное настроение, потому что он действительно думает, что разносит письма счастья, а на самом деле – наоборот – несчастья!
Голова Алексея, в очередной раз вынырнула из-за бумаг, и он с интересом стал наблюдать за Грошкевичем.
Мирон Афанасьевич внимательно прочитал заявление, и на его лице отразилось удивление. Он присвистнул и произнёс – Так – так - так! Вот Вам господа и опереточка нарисовалась! Он взглянул в дальний угол кабинета, и как только его взгляд остановился на Алексее, кучерявая голова мигом скрылась в бумажных нагромождениях.
В заявлении говорилось, что в ночь с двенадцатое на тринадцатое октября две тысячи тридцатого года, из морга городской клинической больницы номер пять, исчез труп некоего Конюшко Михаила Фирсовича, тридцати пяти лет.
Труп поступил три дня назад. Было проведено вскрытие для установления причины смерти. Дверь морга была вскрыта, но следов взлома не обнаружено. Над входом разбита лампа освещения. Заявление подписал заведующий клинической больницы, кандидат медицинских наук, Лукьянчик А.С.
За время работы следователем, подобных случаев на практике Грошкевича ещё не встречалось. Мирон Афанасьевич задумчиво почесал затылок, что-то ему подсказывало, что дело это мутное, и лучшим вариантом было бы спихнуть его кому-то другому. Вариант с Фрезой тоже не прокатывал – не тот у Фрезы профиль! Однако азарт старого следока намекал, что стоит получить адреналин, и побарахтаться в этом тумане, ведь давненько ничего интересного не было.
- Засиделся я, - подумал Грошкевич, а тут придётся и суставы подразмять, и извилины напрячь. А если дело выгорит, то …, что-то в капитанах я задержался! А в следующем году и начальника отдела, Зебро Семёна Андреевича, на пенсию провожать. Кто в его кресло сядет, если не будущий майор Грошкевич?! Афанасьич встал с любимого дивана и начал прохаживаться, не выпуская заявления из рук, до двери кабинета и обратно. Голова с кудряшками, из-за укрытия наблюдала за начальником, переводя любопытный взгляд с его лица на заявление и обратно.
- Что, товарищ капитан, инкассаторов подрезали или банк грабанули? - Не выдержал Алексей.
Грошкевич резко остановился посреди кабинета, взглянул на Алексея и произнёс: – а ты откуда знаешь? Соучастником пойдёшь! И засмеялся, наблюдая, как изменилось выражение его лица, из удивлённого на испуганное.
- Я тебя выведу на чистую воду! И если не будешь выполнять мои распоряжения – загремишь на всю катушку!
Воображение Грошкевича рисовало ему версию за версией, одна фантастичнее другой. Он уже видел - то тайный обряд сатанистов, то хитроумную подставу с захоронением гроба, набитого до краёв валютой и драгоценностями мафиозными структурами. Как говорится, - стаи идей бессмысленно летали в воздухе!
- Вот что, - Грошкевич остановился и посмотрел на Алексея.
- Я обещаю тебя отмазать от группового разбоя со всеми отягчающими, но с этой минуты ты будешь работать на меня.
Федорчук встал из-за стола и с непонимающим видом указал рукой на горы бумаг на своём столе.
- Плюнь ты на эти писульки, - скорчил недовольную гримасу Афанасьич. Тут дело посерьёзнее, а с остальным позже разберёмся.
- Тебе нужно обзвонить все городские кладбища и крематории на предмет не санкционированного поступления трупа некоего Конюшко Михаила Фирсовича, и предупредить, чтобы ни каких действий не предпринимали до нашего прибытия. Оставляй свой телефон и обещай вознаграждение за помощь следствию. Конечно, могут и документы подделать, но я постараюсь добыть его фотографию. Я сам займусь моргом, и позвоню Любаве, чтобы навела справки: - кто, что, где, когда и с кем?!
- Но я не понял суть, - спросил Алексей.
- Где убиенный? Причём тут морг и крематории? Он что, сам ушёл, как зомби?!
- Да, ты прав. Зомби похитили из морга другого зомби для шабаша зомби, - ответил Грошкевич и сымитировал страшное лицо мертвеца.
- Просто – напросто, исчез труп из больничного морга после вскрытия, и шатается неизвестно где, - вот и вся страшная история. Нам нужно его найти и желательно живьём, то есть в целости и сохранности, для передачи родственникам, - проинформировал коллегу Грошкевич. У Алексея округлились глаза, и он закивал головой.
- Ничего, не боись, не такие клубки разматывали, - оптимистически заверил Афанасьич. А война, план покажет!
Грошкевич оделся и поехал в больничный морг. Осмотрев входную дверь, он сделал заключение, что открывали отмычкой, и работал профессионал. На территории больницы видеокамер не было. Со стороны калитки, забора и противоположной стороны улицы их тоже не оказалось.
– Одна надежда на случайно дежуривший в воздухе квадрокоптер, - подумал Грошкевич. Подошёл патологоанатом, делавший вскрытие, и принёс копию справки о причине смерти. В справке говорилось, что в крови обнаружена большая доза алкоголя, а трахея забита органическими остатками пищи.
Предположительно, мужчина задохнулся от собственной рвотной отрыжки. На словах патологоанатом добавил, что ничего необычного не заметил – рядовой алкоголик. Такое бывает довольно часто.
- Ну, алкаголик, ещё не значит, что дурак, - подумал Афанисьич.
Пьяница проспится, а дурак-то никогда!
После морга Мирон Афанасьевич отправился по месту жительства усопшего, к участковому, вызывавшему следственную бригаду. Участковый, старший лейтенант Колымага Егор Остапович, лично знал Михаила Конюшко, и не раз предупреждал его, чтобы тот завязывал с пьянством.
Однако соседи на него не жаловались. Он вёл образ жизни тихого алкоголика, без собутыльников и громких скандалов. Его жалели, советовали жениться и стать на путь истинный.
- Я одинокий, но не придурок, - отвечал с улыбкой он. Это придурки живут при дуре.
В детстве он рано потерял обоих родителей, и его воспитывала бабушка.
Сестёр и братьев не было. После смерти бабушки он вёл одинокий, затворнический образ жизни, не впуская к себе ни друзей не знакомых.
Пристрастился к алкоголю и его жизнь медленно и верно покатилась под откос. Как говориться – и не в щёчку, и не в засос! Однако не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся!
- Если всё так, как говорят, то и дела никакого нет, - подумал Афанасьич.
Но на лицо все условия и предпосылки, чтобы поиметь эту однушку чёрным риэлторам. Этим, я пожалуй нагружу Ворошеню. Пусть покопается с документами на жилплощадь.
Позвонила Любава и сообщила, что в архивах по этой Фамилии всё чисто, никаких зацепок. Но чтобы-то там ни было, это никак не вяжется с исчезновением тела. Должна быть цель или хотя бы предпосылки. А пока полнейший вакуум.
– Вот тебе и опера, без начала и конца, - произнёс Афанасьич.
Позвонили из отдела воздушного наблюдения за дорожным и общественным порядком. Сообщили, что в эту ночь, над запрашиваемым районом нёс дежурство квадрокоптер, и есть кое-какие записи. Грошкевич поехал в ВНДО, возможно, что-то удастся разглядеть? Прибыв в отдел, Афанасьич, внимательно, поминутно просмотрел запись. Действительно, на экране было видно, как из калитки больницы, неизвестный в плаще с капюшоном вывозит тележку с грузом и коробками. Затем, проехав некоторое время по тротуару, он сбрасывает коробки на обочину, а тележку превращает в инвалидную коляску. Он, скорее всего, решил, что таким образом привлечёт меньше внимания к своему грузу. Далее, квадрокоптер теряет это место, поэтому неизвестно, куда направлялся владелец коляски?
Грошкевич решает обследовать всю улицу в направлении движения неизвестного. Возможно, на каких-то камерах он засветится. Получив информацию со всего, что вело и могло вести запись на этой улице, Афанасьич выяснил, что конечной точкой движения неизвестного с коляской, явилась гостиница Орбита.
Неужели, усопшего решили поселить в гостиницу? Это уже что-то. Во всяком случае, есть с чем работать, – подумал Грошкевич.
На следующий день, капитан Грошкевич собрал своих подчинённых в отделе на совещание, которые давно уже не проводились, так как все вопросы решались в рабочем порядке. Этим, он хотел подчеркнуть важность дела, которым они занимались в настоящий момент.
- Докладывайте, капитан Ворошеня, что у Вас по квартире умершего Конюшко, - обратился он официальным тоном. Ворошеня поднялся из-за стола, и вопросительно глядя на начальника произнёс: - так ничего особенного, Афанасьич.
- Попрошу без панибратства! – Одёрнул его строгим тоном Грошкевич.
Распустились тут у меня, жирком подёрнулись, нюх потеряли – следоки, Вашу мать!
Капитан Ворошеня стоял и молчал, не решаясь продолжить доклад, что бы опять попасть под горячую руку начальника.
- Чего молчишь? Взялся за грудь, говори чего-нибудь, - процитировал поговорку Афанасьич.
- Так я докладываю, товарищ капитан, что там всё чисто. Никаких поползновений и намёков на чёрных риэлторов не обнаружено!
- Садитесь, товарищ капитан. Ведь можете по всей форме, когда Вас рубанком против шерсти строганёшь! – Продолжил снимать стружку Грошкевич.
Ворошеня опустился на место с обескураженным выражением лица.
- Что у Вас, старший лейтенант Федорчук?
Алексей вскочил из-за стола, вытянулся в струнку, и произнёс: - разрешите доложить товарищ капитан?
- Докладывайте, - сухо разрешил Грошкевич.
- Я обзвонил все крематории Минска и области. Ничего обезличенного и подозрительного не поступало. Начал обзванивать кладбища, обзвонил пока третью часть.
- Вот, учитесь у молодой смены, как надо докладывать по всей форме, - обратился Грошкевич к Ворошени. Это Вам урок на будущее, чтобы не забывали и не расслаблялись. А теперь – вольно! И Афанасьич, стал расхаживать по кабинету, размышляя вслух.
- Кладбища, конечно дело тухлое. Там за бабки, мужики хоть роту могут похоронить в одной могиле. Но ты Лёша, доведи обзвоны до конца, может, что и прорежется? Крематории – тоже дело тёмное, горячее и дымное. Там иногда и бумаги с секреток уничтожают. Не положено конечно, но находят подход и договариваются. Поэтому с ними надо плотнее поработать.
Конкретно, в дни после исчезновения трупа, где, что и кто уничтожал? Не было ли подозрительной упаковки соответствующего размера? В общем, поработай Лёша, поработай.
- Но у нас наметился и реальный след. По видеозаписи установлено, что труп привезли на территорию гостиницы Орбита. Теперь необходимо выяснить – заселился ли наш зомби в номер или пошёл путешествовать дальше, по не известному маршруту? Ворошеня, как пионер из-за парты, стал тянуть руку вверх, выражая тем самым своё желание отправиться в гостиницу.
- Я поеду в Орбиту, а ты Василь Юрасьевич, - обратился Грошкевич к Ворошени, - помоги младшему товарищу с крематориями разобраться.
Ворошеня сделал было движение, чтобы отказаться, но потом махнул рукой и обречённо облокотился на стол.
Афанасьич уехал в гостиницу, а Василь произнёс: - эх, хорошо быть начальником. Сам выбираешь – кому на кладбище, а кому в четыре звезды с ресторанчиком!
Грошкевич прошёл на ресепшн в холле гостиницы. Обратившись, к молодой девушке за стойкой регистрации постояльцев, он предъявил удостоверение и попросил пригласить администратора гостиницы. Девушка набрала номер по внутреннему телефону и сказала, чтобы товарищ следователь обождал немного в холле.
Подошёл мужчина лет сорока в форменном костюме кофейного цвета, с эмблемой гостиницы на груди. Он представился дежурным администратором, Полёвко Радимом Настасьевичем. Грошкевич ещё раз достал своё удостоверение.
Чем обязаны, Вашему посещению? – Спросил администратор.
- Мы разыскиваем одного человека по фамилии Конюшко. Есть предположение, что он мог проживать у Вас, и возможно под другой фамилией – это первое. Второе – нас интересует, не происходило ли, что - нибудь, не обычное двенадцатого, тринадцатого или четырнадцатого октября?
- Одну минуточку, я выясню по поводу этой фамилии, - ответил администратор и ушёл за стойку. Через пару минут он вернулся и сообщил, что постояльцев с такой фамилии за последнее время не регистрировалось.
- А что Вы скажите по второму вопросу? - Спросил Грошкевич.
- Видите ли, мы дежурим посменно, сутки через трое. В эти дни дежурили другие администраторы, и мне потребуется время, чтобы с ними созвониться.
Они могут отдыхать после смены, и не совсем будет удобно их тревожить.
А так, они мне ничего не передавали при смене вахты.
- Неудобно, когда сын на соседа похож, - дал санкцию на звонки Грошкевич.
- Но я не женат, с не понимающим выражением лица произнёс Радим Настасьевич.
- Понятно! Тяжёлый случай! – Ответил Грошкевич. Если Вас не затруднит, созвонитесь, пожалуйста, а я пока обожду.
Минут через пятнадцать подошёл Полёвко, и сказал, что на удачу, ему удалось до всех дозвониться. Но обрадовать особенно не чем, так как ничего необычного не происходило, за исключением, того, что неожиданно, не предупредив, тринадцатого числа съехал постоялец из номера двадцать восемь. Номер был оплачен ещё на неделю вперёд, но он не вернулся, а ключ оставил в номере.
- Я бы Вас попросил записать мне фамилию, имя, отчество этого постояльца, и ещё, я хочу посмотреть запись с камер видеонаблюдения за эти дни, - попросил Грошкевич.
- Думаю это возможно, но Вам нужно пройти к нам, в аппаратную охраны. Я покажу куда. Дежуривший в комнате охранник, выказал готовность показать все записи с камер в указанные дни. В первую очередь Грошкевича интересовало время после двадцати трёх часов в ночь с двенадцатого на тринадцатого октября. Они просмотрели все записи по этажам, но везде было чисто, за исключением второго этажа, где камеры в эту ночь почему-то не работали. Камер в подсобных помещениях и на чёрных лестницах не было. Тогда, Грошкевич попросил показать записи с главного входа. И тут его ожидал сюрприз. Он заметил автомобиль, который безотлучно дежурил недалеко от входа. Кроме этого. В двадцать три тридцать он подъехал к самому входу, из него вышли двое мужчин и через холл поднялись по лестнице. Так, как на других этажах их не было, Грошкевич сделал предположение, что они поднялись на второй этаж. Через пятнадцать минут, эти же мужчины вывели третьего под руки, который не мог самостоятельно передвигаться и волочил ноги по земле. Его голова бессильно свисала и болталась, но лица разглядеть было не возможно. Кроме них, в машину сел ещё третий, который до этого находился в гостинице и видимо был старшим. Грошкевич попросил сделать копии этих записей и забрал их с собой, предупредив охранника о не разглашении. Спустившись к администратору, он сказал, что его больше всего и интересует пропавший постоялец из номера двадцать восемь, и он хотел бы осмотреть номер, если он не сдан кому-то ещё.
Администратор ответил, что номер пока не сдавался, так как он оплачен, и они надеются, что постоялец ещё может вернуться.
- Тогда, я бы хотел осмотреть его.
- Пожалуйста, только там уже проводилась уборка. Вот ключ.
Грошкевич поднялся в номер. Всё как обычно. Вещей, указывающих, что здесь кто-то проживал, не было. Афанасьич прошёл в ванную. Осмотрел туалетный шкафчик, и подошёл к джакузи. Его внимание привлекли небольшие капли на краю, похожие на кровь. Он позвонил в отдел и вызвал криминалиста.
- Есть работёнка в номере гостиницы, я тебя подожду, - сказал он и назвал адрес. Ещё раз, обойдя помещение, заглянув под кровать и палас, вышел на балкон. Внимательно оглядев перила, он заметил следы ботинок. Кто-то явно перелезал через него, причём туда и обратно.
Поработав с криминалистом, он предупредил администратора, что помещение на несколько дней будет опечатано, и взял расписку о не разглашении. Кроме этого, оставил свою визитку и попросил, в случае, если объявится постоялец, немедленно звонить ему.
Грошкевич вернулся в отдел в приподнятом настроением. Наконец, что-то стало вырисовываться, но необычности и таинственности в этом деле только прибавилось. Он ещё раз просмотрел записи с камер видеонаблюдения.
Увеличил до читаемости номер машины дежурившей у гостиницы.
Позвонил Любаве и попросил пробить номерочек одной загадочной машинки.
Подъехал Ворошеня и доложил, что был в двух крематориях из трёх работающих в настоящее время. В одном из них подтвердили, что тринадцатого числа, действительно производили уничтожение секретных документов. Уничтожение произвели по письменному распоряжению службы безопасности, подписанному неким майором Метром. Документы были упакованы в коробку размером, – примерно сорок на сорок сантиметров, но смотреть на процесс сжигания им запретили.
- Ну что ж, лучше синица в руке, чем утка под кроватью, - процитировал поговорку Грошкевич и добавил, – это уже кое-что!
Афанасьичу было понятно одно, что каким-то образом, к этому делу имеет отношение служба государственной безопасности. Он даже мог предположить, что за информацию ему сообщит Любава. Короче говоря, это дельце с трупиком приобретало размер оперы, да ещё и с опереточкой.
По - хорошему, надо докладывать Зебро, и заворачивать свои смотрелки с гляделками! Ведь в народе говорят, – не иди на красный свет, попрощаешься с белым! Но всё это было так захватывающе интересно, что Афанасьич решил пока не гнать лошадей. Ведь, что посмеешь, то и пожмёшь!
В нагрузку, он поручил Ворошени выяснить всё, что возможно о неком, Козлюченко Петре Самуиловиче, тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Но это всё завтра, а сегодня он всех отпустил по домам отдыхать.
Выйдя на улицу, Афанасьич решил заглянуть в пивной бар, который располагался по дороге домой.
- В этом деле, без бутылки не разобраться, - подумал он. К тому же, есть хорошая народная поговорка - хорошая мысля, приходит опосля! А у меня есть пока время на «опосля».
Афанасьич иногда посещал это заведение для отвода пивных душ под названием «Омуль». Цены здесь были приемлемые, а кроме традиционных, тарани и воблы, в ассортименте бывал и байкальский омуль. Оформление зала было приятным для глаза, а расположение столиков удобным. Кроме обычного бутылочного пива, имелось в наличии и живое, разливное. При желании, можно было подсесть к соседу и насладиться задушевной беседой о том, какая никчёмная теперешняя молодёжь и мало вменяемое правительство, а вот раньше …?! В общем, как всегда, об одном и том же.
Как правило, в таких беседах, Афанасьич просто кивал головой и поддакивал, что воспринималось глаголющими, как полное совпадение позиций и миропонимания. Но если вопрос касался серьёзной, принципиальной позиции, Афанасьич обычно произносил сакральную фразу – раз оборвёшь, потом без узла не завяжешь! И таким образом выходил из воды сухим. Однако, он не злоупотреблял таким общением полагая, что если будешь всех уважать – можешь и спиться.
В этот раз ему не хотелось ни чьей компании, а просто потянуть пивко и поразмышлять с самим собой. Он уселся за свободный столик и начал перебирать в уме ещё раз все известные ему факты и события.
- Думай, думай голова, шапку куплю, - сказал он мысленно и улыбнулся.
Зачем и кому понадобился труп этого несчастного в гостинице, чтобы буквально в течение часа его увезли в неизвестном направлении? Его могли привезти, как доказательство смерти этого человека, если он был связан с мафиозными структурами. Но кому была так важна его смерть? Ведь нет ни каких доказательств, что он обладал деньгами, или мы пока этого не знаем?
Предположим, что он был наркокурьером, получал хорошие деньги, на что и пил. Но он не был наркоманом сам, а это уже подозрительно. Но допустим, что он наркокурьер и получал приличные бабки? Тогда у него должен быть счёт в банке. Это нужно проверить? Теперь, если он прокололся, и его решили убрать? Тогда на него должно что-то быть в наших органах контроля. А это уже вотчина СБ. Это правдоподобная версия, но её нужно подтвердить. А так – так на так менять, только время терять!
Завтра, моя Любавушка прояснит, и Ворошеня подсобит, вот вместе и разберёмся.
Допив пиво, Афанасьич, вполне довольный собой, отправился домой.
На завтра, часов около одиннадцати дня позвонила Чистотел и сообщила, что автомобиль с таким номером по общей базе не проходит, а принадлежит службе безопасности. Данные по владельцу и так далее – отсутствуют. От себя она добавила, что переживает за Мирона Афанасьевича, и советует ему это дело закрыть.
- Звали женщин бабами, а теперь зовут – прорабами! – подумал Афанасьич. Но я уже размышлял на эту тему.
Приехал Капитан Ворошеня и доложил, что Козлюченко Пётр Самуилович, умер в две тысячи двадцать пятом году. Не судим, не участвовал, не был, и так далее. Чист покойничек как стёклышко, придраться не к чему. Получается, что паспорт проживавшего в гостинице – фальшивый.
- В чём-то ты прав Алексей, - обратился к нему Грошкевич. Зомби оживают и бродят вокруг нас, с каждым днём, их всё больше и больше!
- Исходя из известных на сегодняшний день фактов, мы имеем два тупика. Это тёмная история со службой безопасности, и уже два трупа, они же зомби – Конюшко и Козлюченко. Не хватает только, чтобы они оказались родными братьями - близнецами, как в индийских фильмах, - подвёл резюме Афанасьич.
Перед уходом, Грошкевич попросил Ворошеню просканировать все сообщения по Минску и области, о нахождении не опознанных трупов мужчин. Он резонно полагал, что раз мертвецы исчезли, то рано или поздно им надоест слоняться без дела, и они найдут себе укромные места для упокоения.
Прошло ещё трое суток, а дело так и не сдвинулось с точки примерзания.
Никаких счетов в банках на фамилии Конюшко и Козлюченко не нашлось, что ещё больше запутало предполагаемые следы. Но вот, на запросы Ворошени, пришёл ответ из района Минской области, о том. что охотником с собакой, в лесополосе обнаружен обезглавленый труп мужчины со следами медицинского вскрытия. Время нахождения в земле – от недели до двух. Ворошеня немедленно доложил Грошкевичу. Афанасьич приказал ему отправляться в район, но захватить с собой патологоанатома из больницы, который предположительно делал вскрытие и криминалиста из отдела.
Василь уехал, а Грошкевич, в нетерпении стал ходить по кабинету из угла в угол. Он уже ругал себя за то, что не поехал сам, хотя, что нового он там мог увидеть? Специалисты сделают письменное заключение и на словах растолкуют все тонкости и нюансы. Часа через три, вернулся в отдел Ворошеня и криминалист. Они рассказали, что патологоанатом опознал тело Конюшко. И вот сюрприз, он обратил внимание, что тело повторно вскрывали, а затем опять зашили! Внутри трупа он обнаружил упаковку с документами и письмом. Вот эти документы, и Василь Ворошеня протянул двойной целлофановый пакет, который они не вскрывали, однако свозь целлофан можно было прочитать адресата – в комиссию при Президенте.
Криминалист рассказал, что его удивил способ отделения головы, похожий на луч лазера. Такими приборами обладают только спецорганы, дополнил он.
- Василь? А что ты в крематории наворошенил? Какая там коробка была – тридцать на тридцать? – почёсывая голову, спросил Афанасьич.
- Нет, побольше, сорок на сорок!
- В аккурат наша головёнка помещается, да ещё можно и бумагами обложить! – предположил Грошкевич. Всё срастается, но доказательств нет!
Да и дела, по сути, нет. Человек своей смертью помер, а из родственников труп так никто до сих пор не востребовал! Кстати, заметьте – человеческая жизнь бесценна, а во что стоимость трупа оценить? Это хищение в особо крупных размерах, или так себе? И чем мы только здесь занимаемся, не понятно?!
- Вот такая, опереточка на нашей сцене! - С восклицанием подвёл итог размышлениям Грошкевич. Этот труп ко всему прочему, ещё и как почтовый ящик использовали?!
- Зомби – почтовый ящик, - уточнил Федорчук.
- Думаю, что в этой опере, нам придётся подвести черту. Куда бы мы ни ткнулись, везде натыкаемся на безопасников. Поэтому, настало время мне пойти к Зебро, и сдаться со всем, что мы успели нарыть. Эти бумаги в комиссию при Президенте, уже не в моей компетенции. Ну а Вам коллеги, объявляю благодарность за помощь и приглашаю после работы в пивбар за мой счёт, - закончил подведение итогов Грошкевич.
- Ура! Ура! Ура! Служим Республике Беларусь! – В один голос прокричали Федорчук и Ворошеня.
Афанасьич подошёл к двери начальника отдела, на которой висела серебристая табличка – подполковник Зебро Семён Андреевич.
- Можно было бы на табличке ещё и чёрные полоски нарисовать. Тогда бы точно соответствовала фамилии, - пришла неожиданная мысль Афанасьечу.
Грошкевич постучал и проткрыл дверь.
- Разрешите войти, товарищ подполковник?
- Входи, входи Афанасьич, - указывая на стул, пригласил Зебро.
- Я сам собирался тебя вызвать. Заработался ты что-то, об успехах умалчиваешь, ну докладывай – как дела?
- Да всё по плану Семён Андреевич. Висяков не допускаем, а вот с последним делом по исчезновению трупа из морга выходит интересная опера, да ещё и с опереттой!
- Ладно, Афанасьич, - ты мне тут про свои висяки не заливай. Наслышан я как супер карманник Фреза, умудрился в один день, в одно и то же время в пяти разных местах липонуть!
- Ну положим, не в пяти, и в разное время …!
- Да я так, для юмора Афанасьич. Все знают, ты тёртый калач и своё дело разумеешь. Что там у тебя с этим трупом, - выкладывай.
Грошкевич положил на стол папку с материалами дела и достал целлофановую упаковку с письмом.
- Начну я пожалуй с конца, - начал свой доклад Грошкевич. Вот эти документы были обнаружены внутри тела, которое случайно нашёл охотник в лесополосе под Минском. Никто из сотрудников упаковку не вскрывал, так как они адресованы в комиссию при Президенте. Как я это дело только не вертел, и не заходил с разных концов, везде упирался в службу безопасности.
Всё это имеет отношение к их ведомству. Поэтому Вам решать, что со всем этим делать?
Андреич встал из-за стола, взял в руки упаковку, пробежал глазами виднеющуюся надпись и бросил на стол.
- Ты прав, Мирон Афанасьевич, и я тоже вскрывать её не стану. Похоже это их мышиная возня и внутренние разборки. А для этих ребят – Законы не писаны! Они сами себе Закон, и мама с папой! От них нам надо держаться как можно дальше. Помнишь армейскую поговорку? – Солдат должен находиться подальше от начальства и поближе к кухне! Вот так и мы с тобой.
- Как ты думаешь? Позвонить в службу безопасности или прямо в комиссию отправить?
- Я думаю, Семён Андреевич, - не нашего это ума дело, надо начальнику Управления докладывать. У них зарплата выше, голова крупнее и задница шире.
- Ты, как всегда прав Афанасьич! Докладываю тебе, что представление на майора, я отправил. Сам знаешь, я до пенсии уже дни считаю, а кроме тебя на моё место я ни кого не вижу!
- Ну, спасибо, Андреевич!
- Рано благодарить, нужно приказ дождаться, тогда звёздочки и обмоем!
- Согласен! – Согласился Афанасьич. Я тогда папку тебе оставляю.
Поставишь в известность, чем дело закончится?
- Обязательно поставлю, Афанасьич! А ты проставишься!
- Договорились, - и на этой оптимистической ноте Грошкевич вышел из кабинета Зебро.