(Отрывок из романа "Когда с неба упадёт звезда" про Костю и его сестёр - Веру, Юлю)
Для Юли настал знаменательный день — причащение Святых Христовых Таин. Вера приехала в больницу, сбежав с последнего урока. Она хотела, чтобы и Костя поехал с нею в больницу, но брат сказал, что не может не пойти на уроки, но на самом деле после уроков ему нужно было на работу, которую он ни за что на свете не желал пропускать, потому что дорожил своей репутацией в коллективе. Кроме того, он считал, что причастие — это Таинство, на котором должны присутствовать только Бог и сам причащающийся, а священник — это посредник. Вера же полагала, что ей непременно надо быть в больнице, как она выразилась «проконтролировать ситуацию». Но волнение Веры было излишне — всё прошло лучше, чем ожидалось.
Отец Сергий прекрасно знал своё дело — даже в не привычной для него обстановке он совершил процедуру причащения больной девочки безукоризненно.
После прочитанных молитв после причащения батюшка поинтересовался:
— А ты, Вера, не думаешь причаститься?
Веру вопрос застал врасплох. Она ответила первое, что пришло в голову:
— Я чувствую себя пока не готовой.
О. Сергий понимающе покачал головой:
— Но ты знай, что всегда сможешь рассчитывать на моё внимание и совет. А причастие откладывать не надо — оно всем полезно. Я понимаю, что в наш век нелегко найти духовного наставника, но свою поддержку вашей семье могу оказать. Вот, скоро Великий Пост начнётся, самое время для исповеди и причастия.
— Батюшка, спасибо Вам за всё. Я обязательно подумаю над этим, — сказала Вера.
— Можете приезжать ко мне в храм, только предварительно позвоните.
— Спасибо Вам, отец Сергий, — поблагодарила священника Вера.
А у Юли после причастия наступила положительная динамика к удивлению многих врачей, не знавших в чём дело.
Костя только недавно пришёл с работы, чувствовал себя очень уставшим в конце трудовой недели, и только вознамерился попить чай, как раздался звонок в дверь. Мальчик почти на цыпочках подошёл к двери, Веры не было дома, она была на катке с Катей Томилиной, и осторожно посмотрел в глазок. По ту сторону двери стоял среднего роста и среднего возраста мужчина по виду не знакомый Косте. От волнения голос его дрожал и потому прозвучал несколько хрипло:
— Кто там?
— Это следователь Стариков. Откройте, пожалуйста, — последовал чёткий ответ.
— Что случилось?
— Мне нужно с Вами поговорить. Я общался с Вашей сестрой.
— Её сейчас нет дома.
— Тогда я поговорю с Вами недолго, но только не из-за двери.
Этот довод подействовал на Костю, и он распахнул дверь. Следователь Стариков, не дожидаясь приглашения, шагнул в квартиру. Косте ничего не оставалось, как захлопнуть дверь.
— Здравствуйте! Простите за поздний визит: дел целый день на работе было невпроворот, некогда зайти. А вечером по дороге домой заехал, — объяснял следователь.
— А нас днём дома и не бывает, — Константин не знал, о чём говорить с человеком из органов.
— Может, пройдём куда-нибудь, сядем? Разговор у нас с Вами будет недолгий, но важный, — туманно изъяснялся Геннадий Иванович.
Костя сделал приглашающий жест в сторону кухни. После того, как следователь и Костя устроились на кухне, Геннадий Иванович начал разговор:
— Вы ведь по суду объявили Ольгу Аркадьевну умершей?
— Да, суд был прошлым летом, — Костя не понял, куда клонит его собеседник. — А к чему эти вопросы?
— Не кипятитесь, молодой человек, — угадал настроение Кости следователь. — Я сейчас много говорить не буду, поэтому приглашаю Вас и Вашу сестру в понедельник к пяти часам в Управление.
Костя удивлялся всё больше и больше происходящему, но решил молчать, во-первых, потому что без Веры не хотел ничего говорить, а, во-вторых, надеялся, что уже скоро (в понедельник) всё прояснится. Геннадий Иванович между тем продолжил:
— У меня к Вам и Вашей сестре (я надеюсь — Вы ей передадите) будет сейчас только один вопрос, и постарайтесь до понедельника обдумать его тщательно. Припомните, пожалуйста, все обстоятельства, предшествующие исчезновению Вашей мамы. С кем она общалась, куда ходила, какое у неё было настроение, какие события происходили. В общем, всё, что Вам показалось странным, а лучше всего припомните всё, все детали, потому что, что странно, а что нет — буду решать я.
— Простите, а зачем всё это ворошить? — задал важный, на его взгляд, вопрос Константин.
Стариков недоумённо поднял брови:
— Позвольте, но как же так?! Тело Вашей матери не обнаружено, а Вы закрываете на это глаза!
— Всё же: какой смысл ворошить старое? Зачем родным и близким причинять боль?
Геннадий Иванович досадливо крякнул — этот подросток ставил его в затруднительное положение:
— Вы не оставляйте мне выбора, молодой человек. Придётся раскрывать Вам профессиональные секреты. Но только для того, чтобы убедить Вас в важности происходящего. Итак: после долгих экспертиз, тестов и анализов было установлено, что следов тела Вашей матери в машине не осталось.
Вот так, ни больше — ни меньше! Только их жизнь вошла в новое русло — совсем скоро к ним должен насовсем перебраться дедушка, и такой поворот. Что же это значит? — Костя ломал голову, но в одиночку делать это было сложно.
— Что ж, вижу, Вам нужно о многом подумать, — следователь безошибочно разгадал состояние Кости. — У Вас есть время до понедельника.
Закрыв дверь за стражем правопорядка, Костя глянул на часы — двадцать минут девятого — пора бы сестрёнке уже вернуться.
Но Вера не умела читать чужие мысли, да ей это было пока и не нужно — она и так неплохо проводила время. Катя Томилина предложила ей пойти на каток, и Вера неожиданно даже для самой себя согласилась. В этот зимний вечер на катке было довольно много народу: парочки наслаждались начавшимся уикендом, не слишком холодной погодой и горячим чаем из небольшого кафе рядом с катком. Было несколько человек, катающихся группами, большинство из них были ровесниками девочек или чуть постарше. Катающиеся не обращали друг на друга почти никакого внимания, разве лишь пару раз раздавались ободряющие возгласы, когда кому-нибудь из собравшихся удавалось сделать удачный элемент. Катя и Вера не относили себя к умелым конькобежкам. Вера в начальной школе занималась фигурным катанием по настоянию мамы до тех пор, пока не слегла с ангиной. А Катя была только любителем и не могла похвастаться большими успехами в этом виде спорта. Поэтому девочки, не напрягаясь, просто скользили по льду.
— Вер, а у тебя неплохо получается, — с лёгкой завистью заметила Катя.
— Наверное, сейчас когда занимаюсь без надзора, расслабилась и по старой памяти вспомнила кое-какие элементы, — призналась Вера и добавила, через минуту уже ругая себя за эту фразу. — Мама хотела, чтобы у меня были большие успехи в катании на льду, но, как известно, если чего-то сильно хотеть, то это меньше всего получается, а сейчас передо мной никто не ставит цели добиться олимпийского золота, вот, и получается неплохо.
— Интересная теория, — не уловила истинного смысла Вериных слов подруга, — Олимпийскими чемпионками нам не стать, да нам это не очень и надо. Мы лучше по телевизору посмотрим — скоро Олимпиада начнётся. Смотреть даже интереснее. А у нас цели в жизни другие. Правда?
— И какие же у нас цели? — Вера старалась придать своему голосу игривое выражение, смутно догадываясь, о чём пойдет речь.
— Вот, например, такие, — Катя как бы невзначай резко покатила в сторону компании из трёх молодых людей, двое из которых активно катались, а третий просто стоял у ограждения.
Катин маневр не остался незамеченным. Один из парней, пониже ростом, приветствовал девочек:
— О, да тут одинокие девушки катаются!
— А кто сказал, что одинокие?! — Катя вздёрнула нос, набивая себе цену.
Вера насмешливо улыбалась, при этом её большие глаза лучились даже в сумрачном свете катка.
— Девушка, а Вы катаетесь? — к ней подкатил товарищ начавшего разговор с девочками.
— Вообще-то, я не очень хорошо катаюсь, не олимпийская чемпионка, — с улыбкой сказала девочка.
— А нам и не нужны олимпийские чемпионки — нам за ними просто не угнаться, — рядом с Верой оказался и второй парень.
Катя обиженно фыркнула, оставшись одна, и тоже подъехала к компании:
— Я тоже катаюсь, как вы видели. И можно на «ты», мы ещё не взрослые.
— Мы как-то это заметили, — усмехнулся низкорослый парень. — Просто видим вас здесь в первый раз.
— Это не самое распространенное место нашего времяпрепровождения, — продолжала с ним беседу Катя.
Пока они общались, второй конькобежец, не дождавшись Вериного ответа и расценив её лёгкий кивок как согласие, подхватил Веру под руку и закружил в ледяном танце под непринуждённую музыку, как по заказу послышавшуюся из динамиков на катке. Вера против своей воли оказалась вовлечена в этот танец, новый знакомый хотел прижать её к себе ближе, но девочка явственно воспротивилась, тогда он усилил темп и крепче обхватил её за талию. Вера уже начала задыхаться от ледяного воздуха и быстрого танца и, собрав все силы, вырвалась из объятий незнакомца. Он недоумённо на неё воззрился:
— Уже всё?! А вроде у нас всё неплохо началось.
— Мне не нравится, когда незнакомый человек так хватает меня, — Вера старалась высказать всё, накипевшее на душе, и одновременно откатывалась к краю катка.
Катя и второй парень закончили свой разговор и наблюдали за развитием событий, наконец, Катя проговорила:
— Тогда, может, со мной покатаетесь, если Вера не хочет?
— Вот, как, значит, тебя зовут, даже не назвала имени, — посмотрел на Веру её «кавалер».
Вера наградила подругу испепеляющим взглядом и открыла рот. Неизвестно, чем закончилась бы вся эта перепалка, но тут вмешался третий парень, стоявший у ограждения, про которого его товарищи, видимо, совсем забыли:
— Эй, давайте заканчивайте. Я уже замёрз. Сколько можно тут стоять?!
Его друзья с недовольным видом повернулись и покатили прочь. До девочек донеслись слова одного из них:
— Эх, ничего не вышло с этими, а жаль.
Вера также поспешила к выходу с катка, но с другой стороны, чтобы не сталкиваться больше с парнями ни с этими, ни с какими другими. Катя, у которой ноги были короче, не могла так аккуратно скользить по льду, едва за ней поспевала:
— Постой, куда ты так припустила? Тебя ведь дома никто не ждёт, кроме Кости. А меня мама дожидается, нездоровая, между прочим. Но даже я так не бегу.
Вера резко затормозила да так, что Катя едва не врезалась ей в спину. Ей хотелось сказать что-нибудь резкое, словно хлестнуть изо всех сил, но она сдержалась:
— Надо идти домой, уже поздно, и всякие личности пристают.
— Пристают?! — насмешливо проговорила Катя. — Вера, сейчас все молодые люди так общаются, без этого в наше время с девушкой не познакомиться.
— Не со всякой девушкой так получится познакомиться, — у Веры была своя точка зрения.
— С тобой точно нет, — Катя продолжала в открытую смеяться над подругой. — Ты же у нас такая недотрога.
— Мне и не нужны такие знакомства. Знаешь, существуют границы, через которые может перейти только определённый круг людей, а кому попало нельзя позволять к себе прикасаться.
Катя лишь пожала плечами, она была не согласна с Вериной позицией, но больше не произнесла ни слова, потому что боялась простудиться на зимней улице, а ведь в субботу она хотела пойти на дискотеку. Девочки молча разошлись в разные стороны по домам.
Костя встревожено посмотрел на Веру, когда она открыла дверь ключом — он стоял в прихожей:
— Всё в порядке?
— Теперь да, — несмотря на разногласия с Катей, в глубине души Вера была довольна посещением катка — ей надо было развеяться.
— А у нас был гость, — сообщил брат.
Вера посмотрела на него широко раскрытыми глазами:
— И кто же?
— Следователь Стариков.
Вера напряглась, и что-то больно кольнуло её в сердце — наверное, не зря она вспоминала сегодня про маму несколько раз.
— Что-то ещё случилось?
Костя уставился на Веру: он думал, как же удачнее ей изложить суть происходящего:
— Он сказал, что в маминой машине не было следов мамы, в общем, её тела там не было.
Вера пошатнулась, но прошла в комнату и опустилась на диван, Костя следовал за нею.
— Зачем же? Зачем я пошла на каток?! Почему всегда, когда мне хочется расслабиться, развеяться, происходит что-то плохое?! — Вера закрыла лицо руками и громко всхлипнула.
— Вера, прекрати истерику, — довольно-таки жёстко сказал брат. — Ничего пока не произошло. Следователь пригласил нас к себе в Управление в понедельник к пяти часам, тогда он нам всё расскажет. И почему ты решила, что плохое? Он же наоборот сказал, что маминых следов в машине не было.
Вера сквозь слёзы глянула на Костю:
— Нет, Костик, это плата за мои грехи, не надо было туда мне идти. А всё, что связано с мамой уже никогда не может быть хорошим. Её нет с нами.
Костя присел рядом на диван:
— Вера, перестань говорить такие вещи! Нужно быть твёрдо настроенным, чтобы идти по жизни, и христианская вера не терпит слабаков, Христос — пример для нас. А если о нашем деле, то не надо пока строить догадки — в понедельник всё узнаем.
В понедельник к пяти часам ребята подходили к зданию Управления внутренних дел. Константин даже решил пожертвовать рабочим днём — судьба мамы была важнее. Геннадий Иванович перекладывал какие-то папки, когда брат с сестрой после предварительного стука зашли в кабинет.
— Приветствую, молодое поколение, — непринуждённо поздоровался следователь с Верой и Костей, чем сразу же вызвал подозрение последнего.
«Сбить с толку он нас, что ли, хочет? Зачем тогда, вообще, про это сообщал?»
— Садитесь. Сейчас возьму материалы Вашего дела.
«Нашего дела тут нет. Есть только дело нашей мамы, которое Вы никак не можете довести до конца», — мысленно обличала работника органов правопорядка Вера.
— Итак: по материалам экспертиз. Прошу вас заметить: не одной экспертизы. За это время мы провели множество самых разных экспертиз и анализов. И ни одна экспертиза не показала наличие следов тела вашей матери — Ольги Колосовой в сгоревшей машине. Это значит, что она не погибла в машине. Вот, гляньте, — следователь Стариков раскладывал перед ребятами бумаги с какими-то расчётами, анализами, тестами, заключениями.
— Зачем Вы нам это показываете? Разве это не является тайной следствия? — поинтересовался Костя.
Геннадий Иванович развернул бумаги в свою сторону:
— Главная тайна для меня: куда исчезла Ольга Колосова. И помочь раскрыть эту тайну мне можете только вы.
Костя с Верой переглянулись.
— Да-да, вы самые близкие её люди, вы знаете о ней всё, — продолжал Геннадий Иванович.
В этом дети Ольги Колосовой сильно сомневались: она всегда оставалась загадкой для всех — и на сцене, и в жизни.
— Я вас просил вспомнить всё, что предшествовало событиям 18 января прошлого года, — посмотрел на ребят Стариков.
Вера посмотрела на Костю — он ничего ей не сказал про просьбу майора Старикова.
— Я просил Вашего брата вспомнить все детали: с кем общалась, куда ходила, что делала Ваша мама, — пояснил Геннадий Иванович Вере.
— Зачем всё это? Вы будете расследовать всё заново? — было непонятно девочке.
— Конечно, тут столько вопросов. Итак, приступим. Вот, бумага и ручка, — положил их перед ребятами следователь.
— Но нам нечего писать, ничего не было подозрительного, — Вера припомнила, что обычно спрашивают следователи в детективах.
— А мне не надо подозрительное. Мне надо всё, а потом я сам уже буду решать, что подозрительно, а что — нет.
— Знаете, у нас тоже есть своя версия и свои подозрения, — заявил Костя и выложил на стол перед присутствующими какие-то бумажки.
— Что это? — Геннадий Иванович попытался уловить содержание лежащих перед ним бумаг.
— А то, что по нашим данным недалеко от того места, где погибла мама, располагается химический завод, и в те числа там как раз был выброс вредных веществ. Эта информация из интернет-источников.
Вера с неподдельным интересом взглянула на брата — для чего он это рассказывает?
— Как Вам известно, некоторые вещества разрушают всё, — жёстко заключил Костя.
Вера зажмурилась от этих слов, но тут же открыла глаза, услышав насмешливый тон майора:
— Вы думаете, молодой человек, мы это не проверили? Как же. Выброс был небольшой, некоторыми СМИ он преувеличен значительно. И к Вашей матери он не имеет никакого отношения — следов веществ в машине или рядом с ней не обнаружено.
— Это точно? — смущённо пробормотал мальчик — его версия терпела фиаско.
— Абсолютно точно. За долгие месяцы мы успели проверить всё. Поэтому я вас и спрашиваю о подробностях жизни вашей мамы перед исчезновением.
— Мы не знаем никаких подробностей, внешне всё было спокойно, — внесла ясность Вера.
— Внешне… Внешность бывает обманчивой, — пробормотал Геннадий Иванович Стариков. — А как насчёт людей, с которыми общалась ваша мама?
— Не было никаких особенных людей. Ах да, я же Вам тогда говорила в первый раз, что маме предлагали сняться в кино. Она общалась с продюсером.
— Проверяли мы его, — махнул рукой майор, — у них была одна встреча, и Ольга Колосова не согласилась сниматься в его фильме. А друзья, подруги у неё были? Может быть, мы кого-нибудь упустили?
— Не было у неё близких друзей, только актрисы, с которыми она играла в театре, — доложил Костя.
— Что ж, придётся опять обращаться в театр, — посетовал Геннадий Иванович. — А, вообще-то, театр такая структура: цветы, поклонники, подарки, записки. Может, такое что-нибудь было?
— У Вас какое-то идеализированное представление о театре, театр — это такое же место, где работают обыкновенные люди, — сказал Костя таким тоном, как будто сам прослужил в театре лет десять.
— Хорошо, но тогда… А не было ли случайно такого… Ваша мама не обращалась в больницы перед этим?
Брат с сестрой ошарашено поглядели на стража правопорядка: такое им в голову не приходило. Но как это может пролить свет на случившееся?
— Мы не знаем точно, но вроде бы мама была здорова перед этим, — первой заговорила Вера.
— Мы проверим. Обязательно проверим и поликлинику, и районную больницу, запросим сведения, у них должны сохраниться, — следователь был уверен, что взял верный след.
— А местных жителей Вы опрашивали? Может, они что-то видели? — подал идею Константин.
— А как же только нет там почти никаких местных жителей, ближайшие дома находятся в пяти километрах. Вот, ещё что: незадолго перед всеми этими событиями был Новый Год. Где и с кем Ваша мама его отмечала? Может, в театре был какой-то корпоратив?
— Как раз на работе мама его не отмечала, не захотела идти. Она, вообще, тогда как-то ушла в себя, — произнесла Вера.
— Ушла в себя?! — прищурился майор Стариков. — Интересная мысль…
Квартира Томилиных наполнилась неприятным запахом: Катя давала маме лекарство, которое пахло не очень хорошо. Галина Петровна опять мучилась от старых недугов, да и новые болезни стали одолевать.
— Доченька, присядь на минутку, — почти прошептала ещё не старая женщина, — мне нужно с тобой поговорить.
— Мама, я спешу, у меня очень мало времени, — Катя глянула на светящийся экран сотового телефона и увидела, что телефон почти разряжен. — Придётся поставить на зарядку. Мама, я сейчас поставлю телефон, и у меня будет немного времени.
Галина Петровна лишь вздохнула: как жизнь ускоряется, она просто не успевает жить в таком ритме со своими немощами.
Катя села и стала внимательно слушать мать.
— Катюша, я хочу, чтобы ты позвала мне священника, — серьёзно посмотрела Галина Петровна на дочь.
У Кати эти слова гулким эхом отдались в голове — вспомнились когда-то прочитанные книги, в которых к умирающим приглашали священника.
— Мама, зачем?
— Это нужно, прежде всего, для очищения души от грехов, — пыталась вразумить девочку Галина Петровна.
— Не понимаю, и мне сейчас с этим не разобраться, да и рано ещё — время на другое надо тратить.
— А для меня может быть поздно, — тихо проговорила Катина мама.
— Прекрати такое говорить. Вот, появятся деньги — положим тебя в больницу.
— В больнице мне ещё хуже. Буду постоянно думать, как вы здесь с Мишей одни.
— Ну, хорошо, — сдалась Катя. — Лучше тогда обратиться к Вере Колосовой, она в этом разбирается, и вроде бы у неё даже есть какой-то знакомый священник.
Галина Петровна едва заметно покачала головой: какая у неё ветреная девочка! И так увлечена мелочами жизни и не печётся о главном. Хотя она и сама виновата: только заболев, стала думать о спасении души.
— Слушай, давай я завтра попрошу Веру — она лучше меня в этом разбирается, а сейчас мне пора бежать, — Катя схватила заряжавшийся телефон и уставилась в него.
Глядя вслед удалявшейся дочери, Галина Петровна с грустью размышляла о том, что без неё дети пропадут. А Катя, на ходу одеваясь и выбегая из квартиры, не могла отделаться от мысли, что без неё мама совсем беспомощна.
Выбежав из подъезда, девочка огляделась — в какую сторону бежать — и перевела дух. Она не просто так спешила: скоро должно было состояться собеседование. Катя Томилина собиралась пойти работать промоутером.
У входа в офисное здание Катя затормозила: нужно было подумать, как себя вести. Она рассматривала две модели поведения: либо свысока, показать, что «мы и сами с усами», либо прикинуться бедной овечкой, которой очень нужны деньги. Так ничего и не решив, девочка толкнула крутящуюся стеклянную дверь, и тут её взгляд упал на красочные плакаты, призывающие покупать известный продукт, о котором она только вчера слышала по телевизору, что он содержит ГМО. Катя быстро нашла нужный офис, за металлической дверью располагалось просторное помещение, и было видно, что оно здесь не одно. Катя подошла к девушке за крайним столом и спросила:
— Простите, мне назначено собеседование на промоутера. К кому мне обратиться?
Девушка оторвалась от монитора и устремила на говорившую взгляд небесно-голубых глаз:
— Вам нужно к Александру Степановичу — директору. Пройдите вон туда.
Катя отошла от девушки и направилась в указанном ей направлении, как она и предполагала, там оказалась смежная комната, это был директорский кабинет. За массивным столом сидел мужчина средних лет в модных очках, погружённый в груду бумаг. Увидев вошедшую Катю, он оторвался от них и улыбнулся ей:
— О! Я Вас ожидал, присаживайтесь.
Катя опустилась в кресло и едва не утонула в его глубине. Проницательным взглядом руководитель оценивал девочку:
— Итак, Вы претендуете на должность промоутера.
Катя вдумчиво произнесла:
— Я не планирую занимать какую-либо должность, мне просто нужна работа, у вас я увидела вакансию промоутера.
— Вы думаете, что это не должность?
— Мне очень нужна работа, пусть даже временная, — с нажимом проговорила Катя, решив занять среднюю позицию.
— Но Вы должны понимать, что даже на временную работу я не поставлю кого попало, — помахал перед Катей листочком с её резюме Александр Степанович, — мне нужно быть уверенным в человеке, чтобы работа была выполнена качественно. Поэтому мне нужно знать о Вас больше.
Катя растерянно глянула на потенциального работодателя — похоже, её шансы получить работу тают с каждой минутой. Она не понимала, что он от неё хочет.
— У нас будет несколько акций по рекламе нашего продукта, и нам нужен человек, который сможет представить его наиболее выгодно. Сможете Вы это сделать? Умеете ли общаться с большим количеством людей одновременно? Как поведёте себя в нестандартной ситуации?
Катя перевела дух: только-то всего, конечно, она справится, о чём она и поспешила сообщить Александру Степановичу.
— Что ж, тогда расписание акций мои помощники отправят Вам смс-сообщением, мы пока просто не знаем, в какое время магазин выделит нам торговые площади.
— Я смогу подстроиться под любое время, — безапелляционно заявила Катя, которой непременно нужно было получить эту работу, из-за этого она соглашалась на любые условия.
— Прекрасно, ценю гибкость в людях.
— Скажите, а что хоть рекламировать надо? — задала Катя вполне естественный в такой ситуации вопрос, пришедший ей на ум в последнюю очередь.
Александр Степанович расхохотался:
— Я ждал этого вопроса и, наконец, дождался. Сейчас есть очень современный продукт, который нужно продвигать.
Он назвал именно тот продукт, рекламу которого Катя видела на дверях офисного центра. Её удивлению не было предела:
— Но он же содержит ГМО, об этом даже по телевизору говорят. Это очень вредно.
— Девушка, жизнь наполнена вредными продуктами и полезными тоже, потому что не бывает абсолютно вредных и полезных продуктов. Всегда есть те, кому продукт может принести пользу.
— Этот продукт опасен для здоровья людей, я не буду его рекламировать, — упрямо проговорила Катя, отлично понимая, что теперь ей этой работы не видать.
— Знаете, мне нравится Ваш подход. С таким упорством Вы сможете многого добиться. А чтобы не было дискомфорта, я предложу Вам рекламировать другой продукт, из морских водорослей. Надеюсь, Вы ничего не будете иметь против, — директор фирмы раскрыл перед Катей большую красную папку.
Если чего-то очень долго ждёшь, то обязательно дождёшься. Так и терпение Веры, Кости, да и Юли испытывалось, но, в конце концов, они дождались любимого дедушку. Аркадий Иванович прибыл поздним вечером в будний день, когда Вера и Костя уже чувствовали себя совершенно разбитыми, но как только раздался звонок в дверь, и на пороге предстал Аркадий Иванович Стрижов собственной персоной, всю их усталость как рукой сняло.
— О, дед, наконец-то, — расцеловавшись с ним, говорила Вера, — мы тебя уже заждались.
— Проблемы, проволочки, трудности, не скажу, что теперь всё позади, но основное уже позади. Как вы тут?
— Плохо, но хуже всех Юле, — мрачно заметил Константин, хотя младшая девочка чувствовала себя вполне ничего, просто надоело ему ждать дедушку.
— Теперь всё будет по-другому, у вас есть старший, — старался говорить беззаботно пожилой физик, но на душе у него кошки скребли — как он справится с воспитанием трёх детей. Свою единственную дочь он воспитывал очень давно, и сейчас эти воспоминания причиняют только боль.
— Мы надеемся, что всё пойдет легче, — сказала Вера. — Тебе нужно будет ещё пойти в опеку, мы потом скажем, куда конкретно.
— Теперь ты заменяешь нам родителей, — зачем-то проговорил Константин и переглянулся с сестрой. Она поняла его без слов: их обоих мучил вопрос: стоит ли рассказывать дедушке версию следователя Старикова о том, что мама не сгорела в машине. Так и не придя ни к чему, ребята промолчали и принялись кормить голодного с дороги дедушку ужином.
После ужина Аркадий Иванович отправился разбирать свои вещи и вскоре пришёл к внукам с фотографией, на ней была запечатлена их мама молодой и беззаботной, какой они никогда её не видели.
— Я нашёл эту фотографию у себя в бумагах, здесь вашей маме лет двадцать пять.
Вера и Костя прильнули к фотографии.
— Мне кажется, пусть лучше она будет у вас. У вас вся жизнь ещё впереди, а мне тяжело доживать свой век с тяжким грузом потери, — продолжал дедушка.
Брат с сестрой опять обменялись выразительными взглядами — теперь сомнений не было, дедушка должен знать всё, и они рассказали о визите в Управление и общении со следователем. Вопреки их ожиданиям Аркадий Иванович отреагировал спокойно и даже прохладно:
— Знаете: в своей жизни я сталкивался со столькими профессиональными ошибками, в том числе и следственными.
Костя глянул на Веру:
— Как же так?! Здесь факты налицо.
— Не вижу, — возразил ему дед. — А потому не будем травить душу. Лучше скажите, когда можно навестить Юлю.
С большим букетом цветов (такого Юле ещё никто не преподносил) и большой сумкой подарков профессор Стрижов зашёл в палату к своей младшей внучке. Самочувствие Юли постепенно улучшалось, но со стороны положительная динамика была плохо видна — она не могла передвигаться. Вера и Костя последовали за ним. Юля несказанно обрадовалась дедушке и улыбнулась так, как никому из предыдущих посетителей не улыбалась.
— Спасибо, дедушка, что приехал, — крепко обнимая Аркадия Ивановича, произнесла девочка.
— Это мой долг, и теперь я здесь надолго, — твёрдо уверенный в этом произнёс профессор физики. — Как ты? Как успехи в лечении?
— Этот вопрос разумнее было бы задать мне, — заявил внезапно появившийся на пороге палаты лечащий врач Юли.
Он подошёл бесшумно, и Вера с Костей его не увидели, потому что отошли к окну, чтобы не мешать радостной встрече дедушки и внучки.
— Очень хорошо, что появился взрослый человек в этой семье, с которым можно серьёзно поговорить о здоровье девочки, — строго проговорил доктор.
— А с нами Вы, значит, несерьёзно говорили! — возмутился Константин.
— Я думаю, с вами нецелесообразно общаться относительно денег, — повернулся к нему врач.
— Какие деньги! — прокричал Аркадий Иванович, — это государственная больница. Вы должны бесплатно лечить ребёнка!
— К Вашему сведению, есть перечень медицинских услуг, которые оказываются бесплатно, а всё остальное — за дополнительную плату. У Вашей внучки серьёзные травмы, и ей много чего требуется, не столько для лечения, сколько для более быстрой реабилитации. Вы же хотите, чтобы она как можно скорее начала ходить?
— Да, конечно, — остыл дедушка ребят.
Юля слушала этот разговор так, как будто речь шла не о ней. Всё это стало её утомлять, ей просто хотелось пообщаться с дедушкой, а тут развели… Девочка уже собралась повернуться на бок и подремать.
— Но прежде мне бы хотелось знать, за что я буду платить. Даже на первый взгляд у меня масса претензий: например, почему нет воды, обычной питьевой воды в палате? Сейчас везде в палатах есть вода. И подоконник нечистый. Сколько раз в день Вы делаете влажную уборку? И расстояние между кроватями здесь маленькое. И это только внешние претензии. А мне ведь ещё нужно знать, чем и как Вы лечите мою внучку.
— Знаете, что: меня ждут дела. Список того, что нужно, я оставлю в ординаторской и предупрежу медсестёр, чтобы Вам передали, — сказал Юлин врач.
— Что-то у меня голова разболелась, а, может, и давление повысилось, — Аркадий Иванович опустился на стул. — Надо бы таблетку выпить, да запить нечем.
— Вот, возьми, — Вера достала из тумбочки прозрачную бутылочку с водой.
— Спасибо. И вправду легче стало, значит, точно давление было. А что это за вода такая? Вкус у неё необыкновенный.
— Это крещенская вода, в праздник Крещения освящена в церкви, — просветила деда Вера.
— Вот так раз, и мне помогла. Значит, точно есть в этом толк, — удивлялся Аркадий Иванович.
— Безусловно, есть толк, только все по-разному к этому приходят, — сказал внук.
— Теперь я с вами останусь, может, и я дойду, — отдыхал на стуле, с любовью оглядывая троих внуков, Аркадий Иванович.
Но надолго остаться у него не получилось. Буквально в тот же вечер профессору Стрижову позвонили и попросили срочно прибыть в Сочи — он должен был участвовать в открытии Олимпийских игр. Кроме того, возникли какие-то проблемы с его сочинской квартирой. Хорошо хоть дорогу туда и обратно оплачивали, — говорил дедушка и обещал скоро вернуться.