Самый хороший мужчина

               
(Из дневников мужчины или 36 недель)

Часть первая
Глава первая
Неделя 11.
2 декабря, вторник.
Итак, это все-таки произошло и со мной. Отлично.
Сегодня она объявила, что "носит дитя". Идиотка. Дитя она, видите ли, носит. Нет, чтобы сказать: "Я залетела". Упаси господи. Дитя. Гадость какая. Интеллектуалка фигова.
И вроде отношение к этому сразу другое. И тебе "Дитя", и тебе "Носит"… А что я? Я естественно подыграл. Не пополнять же собой ряды вульгарных "подлецов". Возраст вроде позволяет и средства тоже, да и девица вроде ничего, умненькая стервоза и фигура не чета нынешним, попа - закачаешься и вообще - "хороши также грудь и улыбка". Но я не о том.
Я сразу же вспомнил все фильмы, в которых были подобные сцены.
Выдержал драматическую паузу, сделал вид, что не верю своим ушам. Обратился к богу: "Господи!" ("Прости меня грешного!").
Она стояла с таким видом, как будто ждала приговора. Тоже мне Ермолова.
Я, конечно, подошел, взял руками ее голову, поцеловал в лобик и сполз на колени, продолжая глядеть ей в глаза. Театр мимики и жеста! Потом прижался лицом к еще волне плоскому животу… Сцена была сыграна на высоком профессиональном уровне. По-моему я даже ощутил комок в горле и слезы на глазах.
И вдруг, нет, это уже было не по сценарию, я почувствовал (вы сами понимаете, КАК я это почувствовал), что хочу ее так, что прямо трясусь. Наверное, это реакция на нервное потрясение. Что делать прикажете? Вот она интеллигентская мягкотелость, о которой так долго говорили большевики.   Чуть что, и мое нервное утонченное сознание сразу впадает в истерику и отказывается посылать нужные сигналы бедной глупой плоти, а в это время подкорка быстро берет все в "свои руки", и вот результат - вульгарные животные инстинкты грубо захватывают все твое существо.  И ты с удивлением обнаруживаешь свои тонкие пальцы пианиста у нее под юбкой, вцепившимися в трусы и с безобразной настойчивостью стаскивающими их вниз. Бред.
Она, конечно, была несколько сбита с толку. Но в благодарность за только что увиденную сцену благородства решила уступить и смириться с неизбежным. Око за око, зуб за зуб, камень на камень, кирпич на кирпич, умер наш Ленин Владимир Ильич.
Очнулся я от сияния звезд на замусоленном потолке. Она, кажется, тоже не ожидала ТАКОГО. Да, ничего себе, что это с нами. Не первый день вроде "дружим". Может, беременность?.. Не плохо бы так все девять месяцев...
Я вынужден был прервать свои мечтания. Сознание вернулось и стало требовать продолжения спектакля. Перевернувшись на бок, я наклонился над ней и нежно (заметьте - нежно) поцеловал ее в губы и сказал запретную фразу, самую банальную в  мире. Я сказал: "Я тебя люблю".

3 декабря, среда
За завтраком, после кофе мы как обычно закурили. Говорили о чем-то отвлеченном, ни о свадьбе, ни о ребенке она не произнесла ни слова. Умная стерва. Когда она протянула руку за второй сигареткой, я вдруг почувствовал, что начинаю злиться. Какого, спрашивается, она курит? Тоже мне мамаша. Ногти как у крысы длиннющие, юбка короткая, волосы распущены. И никакого живота. Граждане, где живот? Может, она, вообще, все наврала, и никакой беременности у нее нет. Мне стало обидно.
Она продолжала болтать.
Я тоже очень умный, я тоже ни о чем таком не спрашивал, достойно поддерживал беседу.
Я-то думал, что она замучит меня "божественными историями" о светлом будущем, а я буду со страдальческой миной выслушивать все, кивать мрачно и серьезно, но ни словом не упрекну ее  в разрушенных планах на зиму - горные лыжи уходят в небытие, Эрцог, горящий камин - тю-тю, до лучших времен, но я выше этого. Ребенок - это святое. Так нет тебе, молчит, как ни в чем, ни бывало. Стерва.
Я собрался уходить, в голову полезли наставления типа "Много не кури", "Сходи к доктору", "Будь осторожна" - во дурак. Я пошел к двери: "Пока, до вечера". Получилось как надо - спокойно, почти равнодушно. Стерва.
Придя на работу, никак не мог вникнуть в общий разговор. Чушь какая-то. И что за проблемы у людей. Жутко захотелось кому-нибудь рассказать. Вот бы они рты пооткрывали. Вот это событие. Мне опять стало как-то страшно, а вдруг она наврала. И ничего не будет, и все останется как раньше. Что все? Что там останется? Хотя постой, а лыжи, а Эрцог, а камин… да пошли они все в задницу… вместе с палками.
Стоп. Ну и дела. Полдня всего прошло, а у меня все мысли только о ней и об этом несчастном "дите". Быстро как они меня в оборот взяли. А интересно, мальчик он или "если не мальчик, то кто?". Хоть бы был…ну нет. Пусть он просто будет в ее животе, для начала и этого хватит. Пусть это будет правдой. Хотя зачем мне это? Черт его знает зачем, но нужно. Пусть будет.

4 декабря, четверг
Решено, после работы иду делать официальное предложение. Что там у нас в кино-то по этому поводу? Ужин при свечах и кольцо с бриллиантом. Ну  и не фига. В России живем, слава богу, у нас все проще. У нас цветы. Большой букет... Или маленький букет... Или вообще один большой и красивый цветок.… Или маленький и некрасивый.… Шучу. Это нервное. Елки, я прямо комок нервов.
Купил три коричневых ириса и охапку таких мелких белых цветочков. Красиво, благородно. И никакого целлофана. Сразу чувствуется художественный вкус. У меня с этим все - будьте любезны.
Она открыла. В моих тапочках на 10 размеров больше, в моей байковой рубашке, волосы собраны в хвост, а на лбу кусочек мыльной пены. Мордочка красная, над губой капельки пота и руки мокрые. Стирала. Смешная.
Я не успел рта раскрыть, как она схватила букет и закудахтала над ним: "Сю-сю-сю, какой цвет, то - что мне было надо!" И т.д. и т.п. И все о букете, а обо мне ни слова.
Пока я в гордом одиночестве раздевался и искал тапочки, забыв, что она их уже прибрала к рукам, вернее к ногам, она металась между кухней и комнатой, то с ножом (цветочки обрезала), то с вазой. Наконец она влетела в комнату, бросила цветы на мой любимый черный стеклянный столик и, вылив сверху кружку воды, вцепилась в свой фотоаппарат.
Я пошел на кухню и сразу же влез носками в лужицу воды, которую она предусмотрительно разлила в коридоре. Ощущение бодрящее. Н-да. На кухонном столе обрезанные стебли, вода из крана хлещет, а у нее, видите ли, творческий подъем. Ну-ну. Неряха, бестолочь. Сейчас я ей все выскажу. По дороге в комнату еще раз влез в лужу.
Она меня увидела и давай говорить: "Вот так хорошо, да?" - "Да". "Еще вот отсюда, да?" - "Да". "Сверху тоже можно, правда" - "Правда". Да пошли вы с вашим букетом.
Я окончательно обиделся и уселся на диван думать горькую думу свою. А она разок глянула в мою сторону, отложила фотоаппарат и залезла мне на колени верхом. Я ее обнял, а под рубашкой у нее ничего не было, и пахла она мылом и цветами, и улыбалась во весь рот. Но я все равно ей отомстил чуть-чуть попозже и ее же оружием. Я сказал ей : " Вот так хорошо, да " и "Сверху тоже можно, правда". А она даже ответить не могла.

5 декабря, пятница
Утром мы наконец-то начали разговоры о предстоящих нам делах.
О свадьбе, например. Мы решили свадьбу устраивать. Не так уж много радостей у наших родителей, пусть потешатся. Средства позволяют. Сделаем все, как они захотят. Стол, свадебное платье и прочая дребедень. Я посмотрел на нее, ну приятно мне на нее смотреть, ну убей меня теперь. Ну почему вы считаете, что мировоззрение не меняется. Я тоже человек, я должен постоянно меняться.
И я сказал: "И давай-ка обвенчаемся в церкви" и потом сразу стал оправдываться, хотя она не возражала, а только смотрела хитро.
Да, да, я не хочу ни с кем делить эту женщину, она моя  и ребенок, которого она носит, тоже мой, а с церковью все-таки надежнее. Бога мы все боимся.
Нет. Я выше ревности. И не надо так смотреть!
"И вообще, - сказал я уже вслух, - хватит тебе курить". Она сразу стала серьезной и какой-то маленькой и сказала: "Я брошу, честное слово". Я встал, отечески потрепал ее по голове, поцеловал в макушку и очень важный  пошел на работу.
Шел себе и думал, что в этой жизни всего добился сам, что у меня много чего есть и что теперь у меня еще есть МОЙ личный человек. Я стал обладателем целого человека, да еще не простого, а начиненного другим человеком. Это круто. И все это потому, что я хороший мужчина и человек тоже. Я был очень горд и доволен собой.
Объявил на работе, что женюсь. Немая сцена. И тут один мне говорит: "Сколько, мол, месяцев". Вот гад. Во-первых, я и не спросил ее, сколько месяцев. А во-вторых, что, в любовь у нас уже не верят, что, у человека светлых чувств быть не может? Не все же такие животные, как он. У меня, например, любовь. И я и раньше хотел жениться…. Как мне кажется. Хотел, точно хотел. Просто не думал об этом.
И нечего все сводить к обыкновенной пошлости, у нас с ней родство душ и чистые чувства. (Тут я вспомнил вчерашний вечер, и меня прямо пот прошиб). Да, чистые чувства, и вообще это не ваше дело.
Дома ее не было. Я надел тапки (ха-ха, я первый), на кухне взял бутылку пива и воблу, уселся на диван и включил телевизор. Блаженство. Безвозвратно ушедшие холостяцкие деньки. Я буду по вам скучать.
Я расслабился, и в голову полезли мысли примерно такие: "почему сегодня так долго не заводилась машина, где это она, интересно знать, шляется, не сходить ли еще за пивом, и какой к нее все-таки срок, что за муть по телевизору, да чего тут обсуждать - все они жулье, четыре бычка в пепельнице - совсем обнаглела, одиннадцатый час, и тапочки ей купить н-а-а-а-до". И заснул.
Проснулся от шипения телевизора. Выключил. Поплелся в спальню и на полдороге просто окаменел. Господи, а она-то где. Спокойно, спокойно. Время. 00.47. Что-то случилось, ну точно, уж слишком я сегодня радовался и гордился. Господи, не надо сейчас, когда все было так хорошо. Спокойно, спокойно, все нормально, с ней все в порядке, задержалась где-то. Стерва, сука, идиотка богемная, пусть только придет, гадина. Господи, пожалуйста, пусть только придет, а я ее, уже здесь сам убью. Господи. Честное слово, у меня аж сердце застучало. Собака. Убью.
Я места себе не находил и вдруг услышал звук поворачиваемого ключа. Сразу отлегло, но злость накатила, мамочка родная. Явилась. Живая. Слава богу. В голову полезли упреки всякие, такие знакомые, ну прям мама диктует. Но я сдержался и бросил равнодушно: "Могла бы и позвонить". И пошел спать в комнату.

6 декабря, суббота.
Она приползла под утро, залезла под одеяло, ткнулась холодной попой мне в живот, деловито пристроила мою руку себе под голову, сжалась в комочек и заснула. Я приоткрыл один глаз, вынул ее волосы изо рта, придавил ее немного рукой и ногой, чтоб чувствовала, кто в доме хозяин, и тоже заснул. А ругаться расхотелось.
Проспали до двенадцати - благо суббота. Полежали чуть-чуть, обнявшись. Приятно. Гадина она, конечно, но хорошая гадина. Любимая гадина. Я ей так и сказал. А она, гадина какая, переползла на меня и лизнула прямо в нос. Фу, я весь в слюнях был. Потом вскочила и убежала в душ.
Я полежал еще немного и когда услышал, что она вышла, встал (опять без тапочек) и поплелся ей на смену.
Я брился, а она уже что-то делала на кухне (по-простому - хлопотала) и распевала во все горло. Слуха у нее, елки, ну вообще нет. А пахло вкусно.
Знаете, что она сделала на завтрак? Оладьи с яблоками и медом. Да, это уже кое-что. И чай с лимоном.…  Пришлось похвалить.
Потом я закурил и посмотрел на нее вопросительно. Она собрала посуду, свалила ее в раковину и сказала: "А знаешь, не хочется".
Вот тут-то я проявил свою эрудицию и спросил, какой у нее СРОК. Оказалось 11 недель. Нормально. Тогда я снова спросил слегка подозрительно: "А где живот?"
Она засмеялась, распахнула халат и выпятила живот, как могла. Представляете. Ну, не гадина ли?! Пришлось показать ей кулак. Она быстро запахнулась и принялась с рвением мыть посуду, а я подышал немного, и успокоился.
Мы решили погулять и заодно подать заявление в ЗАГС.
Я смотрел, как она одевается. Все от начала и до конца. Могу рассказать. Сначала идут трусики, потом лифчик. Лифчик она надевала неправильно. Я ей так прямо и сказал: "Ты неправильно надеваешь лифчик. Его надо на животе сначала застегнуть, потом перевернуть и дальше руки в лямки и наверх". Она чуть со смеху не умерла, потом говорит: "Спасибо. Я знала, что у нас страна Советов, но твой превзошел все!"
Я немного обиделся. Счастья своего человек не понимает. И отвернулся. Но не совсем, а так, чтобы видеть. Она футболку надела, колготки, джинсы и толстый свитер. Я, надувшись, молчал.
- У тебя есть склонность к сексуальным извращениям? - вдруг строго спросила она.
- Не скажу - обидчиво произнес я.
- Почему? - ишь, любознательная какая.
- Мне стыдно - подумав, честно признался я, чем вызвал новый взрыв хохота.
Нет, она у меня сегодня определенно получит.
Мы оделись потеплее, она взяла свой фотоаппарат  и мы пошли гулять.

7 декабря, воскресенье
Разбудивший нас телефонный звонок прозвучал так неожиданно и резко, что мы прямо подскочили.
Я потянулся к трубке, а она вдруг вскочила и, зажав рот рукой, помчалась в уборную. Я все понял - это токсикоз.… И обрадовался. Значит, все правда…. А мне-то что делать? Я пихнул рукой телефонную трубку, чтоб заткнулась, и неуверенно пошел  в нужном направлении. Осторожно заглянул  в дверь: "Тебе помочь?" - "Уйди". Я услышал что-то похожее на всхлип.
Бедолага, водички ей, что ли принести. Ведь она даже не ужинала вчера. Я снова заглянул внутрь.  Она еле стояла на ногах, согнувшись и одной рукой опираясь на сиденье унитаза, а другую, прижимая  к груди. Лицо было красное и мокрое от пота, а глаза несчастные и испуганные. "У меня это редко" -  виновато пробормотала она и попыталась улыбнуться (мол, все ерунда).
Я знаю, как она ненавидит все проявления женской слабости.
Вместо улыбки получилась жалкая гримаска, нижняя губа поползла вверх, подбородок задрожал, а из глаз покатились слезы. Она судорожно глотнула воздух и согнулась снова. Опять ничего. Господи.  Она стояла, плевалась и вытирала слезы.
. А я умер. До меня дошло, ЧЕГО она боится.
Я, открыв рот, смотрел на жалкую, скрючившуюся у унитаза фигурку, не зная, что сказать, и понимал, что никогда никого не любил так как ее, что за один ее дрожащий пальчик, за каждую прядку, прилипшую к потному лбу, за слезинку, свисающую с ее покрасневшего носа, я готов умереть, убить. Но я боялся СЕЙЧАС подлого, жестокого токсикоза, нападающего на слабых и беззащитных  беременных женщин.  А вы чего от меня ждали.
Волосы упали на ей на лицо, она наклонилась еще ниже, ее качнуло в сторону.  Я сглотнул ком в горле и, наконец, решился.
Я подошел сзади, обнял ее одной рукой и ладонью почувствовал, как колотится у нее сердце, а второй рукой убрал мешавшие волосы. Слова пришли сами, простые такие "все нормально, все  в порядке, не бойся, я с тобой". Она почти повисла у меня на руках. А я  вдруг стал большой, просто огромный и сильный, как медведь. Я прижимал ее к себе и знал, что токсикоз передо мной - ничто. И ее отпустило. Верите? Мы победили. Ура!
Я повернул ее  лицом к себе и поцеловал в мокрые красные глазки,  потом вытер ей слезы и лобик, притянул ее голову к своей груди, обхватил рукой и прижался подбородком… и уставился в потолок. Мне не было стыдно. Потому, что я любил ее, как сумасшедший. Потому что она была самая прекрасная из женщин. Потому что она была МОЯ женщина. Потому что я был ЕЕ мужчина…. САМЫЙ ХОРОШИЙ МУЖЧИНА!


Глава 2
Неделя 12.
 
8 декабря, понедельник.
Вчера, захлебнувшись в эмоциях, я толком и не описал, как мы подавали заявление в ЗАГС. Да, в общем, и писать то тут не о чем. Мура все это.  Торжественности в этом акте столько же, сколько при посещении платного туалета. И стоят эти удовольствия одинаково.
Что-то тяжело далась мне прошлая неделя. Трудно все время быть на высоте и при этом не дать сесть тебе на шею. Честно говоря, мне немного поднадоело. Поймите меня правильно. Смешавшиеся в кучу мысли постепенно вернулись на свои места, и нельзя сказать, что они привели меня в восторг.
Утром я почувствовал, что устал как черт. Это было как мелодраматический фильм, длинной в неделю и со мной в главной роли. Только вот конца этому фильму я что-то не вижу.
Быстро слазил в душ, побрился, хватанул кофе и побежал на работу. Нужно было отвлечься и чем скорей, тем лучше.
Только сел за компьютер - звонок: "Ты не забыл, что сегодня едем к родителям?" "Нет, не забыл" Что же это такое?! Значит, если я не успел перекинуться с ней парой слов дома, мне надо портить настроение на работе? Как, однако, она быстро успокоилась. Обтяпала дельце и порядок. А я тут, как дурак…
- А мы не слишком торопимся, киска?
Пауза. Гудки. ПИ-ПИ-ПИ-ПИ-ПИ-ПИ… Что я такого сказал. Чудная манера трансформировать чужие слова и мысли на свой лад. И ведь не переубедишь. Надо звонить: "Детка, ты не так меня поняла" Господи, какая муть. Не буду звонить. Нечего трубки бросать. Истерика - признак распущенности, и с этим мы будем беспощадно бороться! Пока, детка…
Не могу сказать, что мне стало легче. Не то чтобы совесть мучила, но как-то неприятно.
Позвонил ей в шесть часов.
- Я приеду в полвосьмого, будь готова.
- Угу.
- И не надо трубки бросать
- Еще чего мне не надо делать?!
- Не нарывайся, ладно? - обозлился я.
- Да пошел ты…
Я положил трубку. Не бросил, а положил. Грубиянка. Неврастеничка.
Приехал точно, как обещал. Она была готова. Вот так. Обида обидой, но не пропускать же встречу с мамочкой.
По дороге к машине не разговаривали.  На первом же светофоре немного резко нажал на тормоз и сразу услышал: "Не дергай". Я промолчал, Она тоже, кажется, поняла, что не стоит нервировать меня за рулем, и завела разговор на нейтральную тему, вроде что-то о выставке. Я никак не мог сосредоточиться.
- Наверное, надо что-то купить им? - перебил я.
- Торт, может, и купи еще томатного сока, - ну прямо супруга.
Я взбесился: "Ты что, за целый день не могла торт купить, где я сейчас тебе кондитерскую найду?"
- Хватит орать (между прочим, я не орал), и не гони так.
- Хватит меня учить.
Я резко дал по тормозам и вовремя, так как какой-то придурок из правого ряда подрезал меня, я еле-еле успел уйти в сторону.
Она испугалась и вцепилась в ручку двери.
- Идиот какой-то! - заметила она некоторое время спустя, но не про меня, а про этого придурка.
- Чайник. А летом их вообще тьма - миролюбиво объяснил я.
     Мы еще помолчали.
- У тебя что, на работе неприятности? - спросила она, и мне стало немного стыдно.
Не мог же я сказать ей, что просто испугался, что не справлюсь с этой кучей новых обязанностей, что не смогу стать хорошим отцом… и мужем тем более.
А она смотрела на меня ясными глазами и ждала ответа. Похоже, она не сомневалась ни во мне, ни в себе.
Я уставился на дорогу. Мне нечего было ей сказать. Грустно все это.

9 декабря, вторник.
Завтракали в комнате. Вообще-то я не ем по утрам. Но она все поставила так красиво, чашечки, салфеточки (откуда она их взяла?). Хлеб жареный, сочок, йогурт. Значит, вчера она все-таки ходила в магазин. И чего я на нее взъелся?  Она молодец, вопросов лишних не задает, с обязанностями справляется. Только все время как будто ждет чего-то. Посмотрит так, пристально, что ли,  и мне сразу не по себе делается. Такое ощущение, что мысли старается прочесть. Вот уж чего ей знать не надо, особенно сейчас, так это моих мыслей.
Время до работы еще оставалось. Я вышел покурить НА ЛЕСТНИЦУ (изм. № 1).
- Ты чего ушел? - выглянула она из-за двери, - Мне дым не мешает. Я не курю, дай хоть подышать. И вообще мне там одной посуду мыть скучно. Пошли.
Я поплелся за ней на кухню и смотрел, как она домывает посуду.
Когда вышли из дома, холод был просто собачий. Я подвез ее до мастерской и поехал на работу. 
Да, она молодец, она не виновата, что все так получилось. Каждому мужику известно - не хочешь стать папашей, - следи за всем сам. А я, что, не следил что ли. Я всегда предохранялся. Стоп. Я затормозил так резко, что даже машину  занесло. Я же предохранялся! Я ВСЕГДА ПРЕДОХРАНЯЛСЯ. Откуда тогда этот ребенок?
Господи, какой ужас! Я дурак. Как это я раньше не догадался. Бред. Хотя чего это я так всполошился. Приеду домой, все узнаю. Как, откуда и чей. ЧЕЙ? Мысль, которая пришла последней была самая страшная. А ВДРУГ ЭТО НЕ МОЙ РЕБЕНОК.
Работать я не мог. Кое-как досидел до четырех и помчался за ней в мастерскую. ЕЕ там не оказалось. Вот так.
Дома ее тоже не было. Я позвонил ее матери. Занято. Отлично, подождем. А может они заодно.  Нашли дурачка и радуются. Вот здорово. Рука руку моет, как говорила моя бабушка.
Я не мог сидеть дома в бесцельном ожидании, когда кругом творятся такие дела, и снова съездил в мастерскую. Закрыто.  Я опять поехал домой, купив по дороге упаковку пива.
Она открыла дверь. Я, не разуваясь, прошел на кухню, оставляя за собой коричневые, мокрые следы, и сунул пиво в холодильник.
Потом вернулся в коридор. Мои тапочки стояли на месте. Значит, купила уже себе. Как мило. Не выйдет, моя дорогая, не на того напала.
Она как-то очень уж спокойно крутилась на кухне и ко мне не лезла. А я ну никак не мог заставить себя начать эти выяснения. Я молча сел на диван, потом встал, взял бутылку из холодильника, открыл ее, глотнул прямо из горла,  набрал побольше воздуха в рот и….
Я не мог. Она не могла. Не могла она так со мной поступить. А если все-таки это правда, то почему тогда на роль отца был выбран я? Потому что она меня любит. А если она любит меня, а я вроде бы люблю ее, то какая, спрашивается, мне разница, кто отец ребенка. Если Я этого не знаю, ОН-то и подавно знать не будет.
Я так глубоко задумался, что не заметил, как она подошла и встала прямо передо мной. Я поднял голову и посмотрел ей в глаза. В них читалась насмешка и легкий укор. Она покачала головой и сказала: "Ну, спрашивай!" Я покраснел как вареный рак (первый раз в жизни, честное слово). Захотелось провалиться сквозь землю и сразу стало наплевать, кто отец ребенка. Она все-таки умудрилась прочесть мои мысли.
- Еще в сентябре. На даче у твоего художника, вспоминаешь?! - она ответила на мой вопрос. Я не знал куда деваться. О-о-ой.
Весь вечер я делал все, чтоб загладить свою вину, хотя она меня ни в чем не упрекала.  Я съел весь ужин, долго и нудно говорил, как было вкусно, даже помыл сам посуду (изменение № 2). Я заглядывал ей в глаза, и разве только хвостом не вилял. А на душе у меня пели птички несмотря на только что пережитый позор. Она же лишь улыбалась и иногда гаденько хихикала. Ну что ж, имеет право. Счет 2:0 в ее пользу.

10 декабря, среда.
В отличном настроении я ехал на работу. Магнитофон орал на всю катушку, я ему подпевал, отбивая такт пальцами, и вспоминал чудный осенний день, когда мы ездили на шашлыки к  моему приятелю художнику, между прочим, очень талантливому.
Дача. Это вам не садовый участок в 6 соток. Почти полгектара девственного леса, избушка на курьих ножках, приспособленная под баню и огромный бревенчатый дом на поляне.
Пока мы (мужики) парились, девчонки готовили стол. Хозяин сам жарил шашлык и близко никого не подпускал. Да мы особенно и не стремились.
Когда тебе четвертый десяток, есть особый кайф в том, чтобы вести себя кое-как. Мы  так себя и вели. Выбегая из раскаленной парилки и обливаясь ледяной водой из ведра, мы орали как психи, а вернувшись в предбанник, чинно усаживались на деревянные скамейки и облагораживались пивком. Потом снова шли в парилку, где было так жарко, что растопленная смола капала с потолка прямо на наши "могучие" торсы и другие, не менее могучие части тела. Ощущение, надо вам сказать, не из приятных, особенно отдирать ее потом от шерсти. А вообще-то здорово было.
Вы знаете такое выражение - "дары осени"? Именно их мы и увидели на столе, когда вышли из бани. И еще шашлык. И красное вино.
Когда стало темнеть, мы собрали остатки еды и уселись на террасе играть в преф. Девчонки отправились в баню, вооружась грудой полотенец, и унесли с собой банку меда. У них там свои правила посещения бани и свои удовольствия.
Игра не шла, мы достали водочки и остатки шашлыка и дернули по-хорошему.
Когда девицы вернулись, всех разморило и захотелось спать.
Кровать нам с ней выделили в отдельной комнате (там комнат полно было, но перегородки все фанерные). Мы стали укладываться, кровать заскрипела так, что в Москве было слышно.
Не знаю, что со мной произошло, но то ли из-за этого скрипа, то ли из-за сумасшедшего медового запаха ее кожи я завелся страшное дело как. Она смекнула, что к чему (я, конечно, дико извиняюсь, но не понять этого, было просто невозможно) и стала отпихиваться с напускным испугом, тихонько смеясь и зажимая рот ладошкой. Но тоже была не прочь, это я вам говорю. Кровать поддерживала мои начинания ужасающим визгом пружин и вообще всячески давала понять, что она с нами заодно. 
Вот она-то и была во всем виновата. Кровать. Она усыпила мою бдительность. Из-за нее-то все и произошло. Зря я, конечно, тогда все это затеял, день и так состоял из сплошных удовольствий. Но что уж теперь говорить, что сделано, то сделано. Но я не виноват. Был пьян, ничего не помню….
Я  ловко припарковался и удовлетворенно кивнул самому себе в зеркале.
Радостно насвистывая,  я вошел в лифт и замолчал.
Сначала в мозгу заработал оранжевый проблесковый маячок, а затем зазвучала пожарная сирена. Смутная тревога сменилась страхом, страх отчаяньем, а отчаяние безысходностью.
Вот она, расплата за глупость.
"Пьяное зачатие". Я про это кино видел. Господи, ну почему это все у меня?!  Сейчас 12 недель, еще можно аборт сделать.
Но как, интересно мне знать, я ЕЙ об ЭТОМ скажу. Я не смогу ей сказать. Что будет…. Что будет? Что, что…. У меня родится больной ребенок. Вот что будет…. Я - дебил.
Я ясно представил себя, сидящим с идиотской улыбкой  и слюнями, стекающими медленно с уголков рта. Ну и пусть! Зато у него никогда не будет таких проблем и мучений, как у меня.
Я потер лоб и повернул голову. Напротив сидел старший компьютерщик и с увлечением играл в очередную "ходилку". Вот настоящий идиот, ботинки завязать не сумеет! Зато дети у него нормальные…. От обеих жен…. А у меня… Может, проконсультироваться у врача?
Погодите… У меня есть один друг - он вирусолог, правда, но умный. Я ему сразу позвонил и сказал, что приеду.
Он встретил меня плутоватой улыбкой и вкрадчиво спросил: "От чего будем колоться?". Я плюхнулся на стул, усмехнулся (как же все это было давно, как будто и не со мной вовсе) и мне стало легче. С ним вообще как-то комфортно. Хороший человек. Пришлось объяснить ему всю ситуацию.
Он по-настоящему обрадовался за нас. Рассказал мне подробно, сколько созревают сперматозоиды и еще что-то очень интересное и научное, но я понял одно - с моим "дитем" все будет в порядке. Шанс есть. Не алкоголик же я, в конце-то концов.
Прощаясь со мной, он наставительно произнес: "В следующий раз планируй все заранее, чтобы потом не дергаться.  А еще лучше проверьтесь оба!" В следующий раз…. Смешно. Классный он все-таки.
Я отправился восвояси. Есть хотелось ужасно. Позвонил ей с работы: "Привет, ты как?" - " Нормально".
- Слушай, можешь сделать котлеты с картошкой?! - осторожно спросил я, - очень есть хочется.
- Конечно, - она обрадовалась, честное слово, обрадовалась.
- Я буду в семь, ладно?
- Угу
- Ну, пока. Не грусти там.
- Не буду, приходи скорее, пока.
Мне ЗАХОТЕЛОСЬ ДОМОЙ.

11 декабря, четверг
Я уже начал привыкать к своему новому положению. Да, это не плохо - просыпаться утром в объятьях любимой женщины. Хотя, конечно, объятия - понятие относительное. У нее привычка закидывать на меня руки и ноги, и, обкрутившись, как анаконда, останавливать мне кровообращение.
Я осторожно выпутался из ее конечностей, снял ее голову со своего плеча, слез с кровати и пошел…  Ну,  куда мы все ходим по утрам.
Торопиться было некуда, я курил сигарету и просматривал газетку. Потом, аккуратно сложил газету, спустил воду и, ничего не подозревая, открыл дверь. Она вылетела из-за двери с поднятыми вверх руками и растопыренными пальцами и крикнула "Гав". От неожиданности я испугался и обо… обозлился страшно.
- Вот дура, - выдохнул я, придя в себя.
А она, гордая, как французский пудель, прошествовала мимо и закрыла дверь.
Взбодрившись таким оригинальным способом, я с удовольствием принял душ, побрился, полюбовался на себя в зеркало (ее ухо четко отпечаталось на плече), но, выходя их ванной, был начеку и предварительно долго прислушивался к шорохам с другой стороны. Я старый партизан и привык беспощадно мстить "врагам" за "сожженные и разоренные …" .
"Враг" беспечно сидел на диване в кухне, в чем мама родила, и внимательно рассматривал ногти на ногах, покрытые черным лаком. Я тихо подкрался сзади и схватил ее руками за шею. Она быстро сдалась - повалилась на спину, откинула назад руки и притворилась мертвой. Одна коленка медленно оторвалась от другой, нога безжизненно свесилась с дивана, а я понял, что сегодня опоздаю на работу…

12 декабря, пятница.
Неделя пролетела, как один день.
Я проснулся раньше нее, в комнате уже было светло (часов 10, наверное). Вставать не хотелось. Я лежал с открытыми глазами и представлял себе, что вот так будет пролетать день за днем, пока, наконец, я не отвезу ее в роддом, где она, пройдя через муки, не родит мне свое "дитя". И нас станет трое.
Интересно, что она чувствует, зная, что ей предстоят роды? Это ведь больно и вообще, как это через такую дырочку вылезает целый ребенок. Ужас.… А они все беременеют.  Отчаянные люди! Сколько народу - и всех кто-нибудь родил.
Бывают, конечно, осложнения. Я вот видел один фильм, там героиня вообще умерла от родов. И ее муж остался с ребенком на руках. Страшное дело!
Но с МОЕЙ этого произойти не может. Она здоровая женщина и отлично со всем справится.
А вдруг?!
Я закрыл глаза. В воображении возникла картина, - она лежит в гробу на кладбище, а я стою возле, с маленьким свертком в руках. Вокруг плачут родственники и подруги… Я просто физически ощутил это состояние. Кошмар….  Как же я жить-то буду?…  Конечно, ее подружки не оставят меня без помощи. (Я уже мысленно ловил их сочувственно-заинтересованные взгляды).
Конечно, они ей завидовали. Не каждой удается заполучить такого мужчину, как я. И с деньгами, и привлекательного. Я представил себя, высокого, в темном костюме, в безмолвной скорби стоящим среди толпы и прижимающим к себе младенца.  НЕТ.
Никогда ни одна женщина не заменит мне ЕЕ. Я никогда не смогу больше полюбить. В память о ней я воспитаю ребенка один. Буду уделять ему все свободное время. Мы будем вместе ходить к ней на могилу. Я расскажу ему, какая хорошая была его мама …
Я открыл глаза и посмотрел на нее, чтобы лучше запомнить.
Она неслышно дышала, уткнувшись в подушку и обхватив двумя руками мою руку.  Посмотрел и обрадовался, что она еще живая, теплая и дышит. Я был страшно благодарен ей за это. Девочка моя.
Я зажмурился и покрутил головой, пытаясь стряхнуть с себя эти ужасные мысли. Но тревога осталась.
Тогда я стал ворочаться, чтобы разбудить ее. Не очень-то приятно переживать такое в одиночку.
Она открыла глаза и недовольно спросила:
- Чего ты крутишься? Сегодня праздник. Спи.
 -    Я уже проснулся - отрезал я и полез из кровати, - Вставай!
 -    Во, вредный! - она лениво спустила ноги и слегка ссутулившись, села.
Грудь у нее при этом чуть отвисла, и я с глубоким удовлетворением отметил, что она (грудь) стала больше. Какая хорошая девочка - живая и с грудью. Ну прелесть просто. Я снова почувствовал прилив благодарности.
- Хочешь, я приготовлю завтрак, - великодушно предложил я  (изм. № 3)
- О'кей..
И пошла умываться.
Я посмотрел ей в след. Мне снова стало ее жалко. Не хочу я, чтобы она мучилась и умирала.
Как только дверь в ванну закрылась, я снова позвонил вирусологу.
- Скажи мне, только честно, она может умереть?  - настойчиво попросил я.
Он помедлил, потом ответил
- Конечно! Как и все мы! - и добавил, - Перестань забивать себе голову чепухой и будить людей ни свет ни заря.
Мне полегчало, я побежал ставить чайник и делать яичницу - типичный завтрак холостяка.
Сегодня меня ждал сюрприз. Оказывается во всех "нормальных" семьях по выходным уборка.
Надавав мне кучу разнообразных поручений, она отправилась менять белье и убирать постель.
Я добросовестно  выполнял все, что она велела, раза три сбегал в хозяйственный, вынес половичек на снег и даже не очень жалел о времени, потраченном на всю эту муть.
Когда я вернулся, с половиком в одной руке и веником в другой в комнате был полный разгром, а она спала на диване.
Я растерялся, не зная, за что хвататься, и в это время раздался звонок в дверь. Приехала моя будущая теща.
Она огляделась и приняла решение:
- Пошли чай пить, потом разберемся! - сказала она, и я с ней полностью согласился, хотя, разумеется, радоваться теще - это слишком даже для меня.
- Она никогда не умела убираться, - сообщила мне она. - Сейчас все сделаем. Не буди ее.
И хотя слово "не умела" в прошедшем времени неприятно резануло мой слух, я был доволен, так как помогать ей почти не пришлось.
Зато я получил массу полезных сведений о проведении свадьбы. Оказывается, все постельные принадлежности должны покупать родители "невесты" (одеяла там, и все прочее). А с меня - кровать. Ну, об этом можете не беспокоиться, "маманя", кровать - это святое.

13 декабря, суббота.
Меня отпустили покататься на лыжах. День был отличный - "мороз и солнце" и все такое.
Я накатался вдоволь, а по приезде был накормлен, напоен, уложен спать и согрет.  Понимать надо!

14 декабря, воскресенье.
По воскресеньям мы блюем в сортире.
На этот раз все обошлось без особых эксцессов. Ну и слава Богу!
- Тебе пора идти к врачу, - авторитетно объявил я, - Завтра же сходи, слышишь?
- Угу.
- Не угу, а чтоб было.
- Не занудствуй.
- Неблагодарная, - грозно сказал я, - я же о тебе забочусь. Ты же шагу без меня ступить не можешь!
Она развеселилась - "слушаюсь и повинуюсь", а потом сунула мне под нос кулак. Я поднял руки: "Сдаюсь!"
- То-то! - удовлетворенно произнесла она и обняла меня, умница.
Умница, потому что с ней не бывает скучно. А без нее бывает. Это я испытал сегодня, когда она уехала в мастерскую на съемку.
Вообще приятно чувствовать, что до тебя кому-то есть дело. А ей  есть до меня дело. И разговаривать с ней можно, как с хорошим мужиком. Мозги у нее варят, будь здоров.
Пришла  поздно, довольная и голодная и, пока разогревался ужин, обкусала весь французский батон. И ужин съела и в холодильник еще лазила за чем-то.
- Хватит есть, - крикнул я, - а то разжиреешь!
Она вылезла в комнату с бутербродом в руках, скорчила рожу и показала мне фигу. Невоспитанная - ужас.
"Точно, разжиреет" злорадно подумал я, но это было последнее сомнение, посетившее меня на этой неделе, самое ерундовое из всех. И я от него попросту отмахнулся.

Глава 3
Неделя 13.
15 декабря, понедельник
Перед посещением врача мы оба волновались. Если бы мне кто-то сказал об этом месяц назад, я бы просто не поверил. Но теперь другое дело.
Я вел свою жену (ну, будущую жену) в женскую консультацию. Совершенно чужие люди должны были определить там, хорошо ли ей со мной, хорошо ли я забочусь о ней, не обижаю ли я ее. Почему-то я представлял себе это именно так.
ЕЕ вид должен доказать всем, что я хороший мужчина и могу стать хорошим отцом.
И я начал действовать. Я купил ей нижнее белье. Очень добротное и простое.  Нельзя же среди зимы идти в консультацию в ее "фиговых листочках". Что обо мне подумают? Потом я купил шерстяные рейтузы. И заколку для волос, - чтоб на лоб не лезли. Внимательно осмотрел покупки и остался доволен. По дороге из магазина старался вспомнить, что у нее есть из одежды, приемлемое для посещения врача.
Придя домой, я хвастливо разложил покупки на столе в комнате и предложил ей все это примерить. Она была просто потрясена моим выбором. Помолчав некоторое время, она произнесла: "Где ты это взял?"
- Что значит взял? Купил в магазине.
- Зачем? - поинтересовалась она.
Пришлось объяснить.
Отказ последовал незамедлительно. Она говорила, что даже ее мать никогда не наденет это убожество. Что мне не стоит лезть не в свое дело. Что в свои "года" она сама сможет одеться, так, как сочтет нужным. И все это вместо благодарности за мою заботу.  Конечно, я разозлился и сказал ей, КТО, по мнению нормальных людей, носит такое белье, как у нее в комоде.
Сейчас я уже понимаю, что, наверное, надо было уступить, но тогда, мне было обидно, и я сказал.
- Если хочешь стать замужней женщиной, пора расстаться со старыми замашками! Ты, между прочим, в консультацию идешь, а не на ….
В общем, не прав я был, конечно. Она моментально сгребла все шмотки со стола,  бросила их мне, извиняюсь, в рожу и разревелась.
Я струсил и разорался еще сильнее. Я вопил, что если она такая самостоятельная, то почему тогда вообще здесь, шла бы к своему…(была у нее там одна любовь, несостоявшаяся). И еще, что мне надоело ее хамство, что со мной тоже надо считаться,  и еще что-то очень злобное и обидное.
Как я ее ненавидел! А себя еще больше.
Я уселся в кресло, обхватив голову руками. Какая ДУРА! Даже если я и купил что-то не то, я же хотел как лучше. Я не собираюсь извиняться. Я не умею и не буду этого делать. Идите в консультацию сами, раз вы такие умные, а меня оставьте в покое. Вот так.
Я встал, пошел на кухню, достал бутылку пива и воблу и стал стучать воблой по столу. Я очень хотел, чтобы она пришла мириться. Но она все не шла. Дура. Она же женщина, хранительница домашнего очага. А ведет себя как черт знает что. Вот чего она, спрашивается, ревет? - специально, чтобы меня помучить. Я как следует размял несчастную воблину и швырнул ее в помойку.
- Все, хватит тебе реветь, - недовольно произнес я, - Собирайся, а то опоздаем!
В консультацию я привез ее в таком виде, что сомнений в том, КАКОЙ из меня получится муж, не оставалось. И я остался ждать ее в машине.
Она вышла через час. Молча уселась на переднее сиденье. Я с трудом завел машину, и мы поехали. Она продолжала упорно молчать, а я не выдержал.
- Ну, - спросил я, - что сказал врач, как ребенок?
- Ребенка не будет. Он никому не нужен, - равнодушно бросила она.
Я остановил машину, пытаясь справиться с диким приступом ярости.  Я задыхался от бессилия и злобы, понимая,  что на самом деле ВСЕ зависит от ЕЕ желания. Что она запросто может избавиться от ребенка, и никто ее не остановит. Мы даже не женаты.
- Ну и кто ж это решил, - прошипел я таким голосом, что у нее волосы на голове зашевелились.
- Я. - упрямо ответила она, дерзко глядя мне в глаза..
"А сейчас я ее убью" - подумал я и вышел из машины, от греха подальше.
В глубине души я понимал, что она это делает нарочно, но это было подло, как удар в пах. Чистой воды шантаж. Слова, шедшие на ум, были сплошь непечатные, и я стоял, глотая морозный воздух, и не знал, что мне делать.
o Хорошо, если ты так хочешь, - нашелся наконец я, влезая в машину и внутренне содрогаясь от страха. - Это твое право.
Я включил зажигание и с облегчением услышал, что она снова заплакала. Я выключил зажигание.
- Зачем ты это делаешь? - уже мягче спросил я. Она заплакала громче.
- Кого ты наказываешь? Меня? За что? - Я был очень взрослый в эту минуту. Я и так был взрослый. Почти на десять лет старше. И мне было ее жалко.
- Ты не любишь меня! - пробулькала она, захлебываясь в слезах.
Я ее обнял и прижал к себе. Какая же она все-таки дурочка.
Но, если честно, власть надо мной, которую она вдруг обнаружила, напугала меня.

16 декабря, вторник.
Утром она подробно рассказала мне все, что с ней было на приеме у врача. И даже показала стопочку направлений на разные анализы.
Непонятно чему радуясь, она  доложила, что врач сказал, что с этой -13 недели - половой жизнью жить можно, соблюдая известную осторожность. Вот это да…. Выходит, что раньше нельзя было. Отлично. А мы тогда чем занимались?
Еще врач сказал, что у нее УЗКИЙ ТАЗ. Узкий? Ну, я бы не сказал! Хотя, конечно, ему виднее. Поглядишь на теперешних девчонок и удивляешься, как в них еда-то помещается, не то, что целый ребенок. Давление у нее было в норме (и на том спасибо). Остальное после сдачи анализов.
Я приехал на работу в непонятном состоянии. Вчерашняя ссора не выходила из головы. И хотя вроде бы все было как прежде, но что-то внутри говорило: "не так, не так, не так…". Я как будто бы почувствовал свою уязвимость. Парой слов она вышибла у меня почву из-под ног. И сама, похоже, не заметила этого. А если заметила? Она ведь та еще актриса.
Отношение к ней у меня переменилось. Она больше не принадлежала мне. Не была тем славным бесплатным приложением к моей важной жизни. Ее собственная жизнь вдруг выскочила как черт из табакерки и сразу же померилась силой с моей. И неизвестно, между прочим, на равных ли мы играем.
Я был к этому не готов. И первым желанием было свалить потихоньку от всего этого куда подальше. Но потом мужское самолюбие взяло верх, и я сказал себе: "Мы еще посмотрим КТО КОГО!"

17 декабря, среда.
Она торопилась в поликлинику. Безропотно исполнила мой приказ одеться потеплее, успела приготовить завтрак и вообще вела себя как пай-девочка. Но я уже знал, что скрывается за ее видимой покорностью. Я наблюдал за ее движениями - красиво двигается, елки. Но….
Она нравилась мне, но все это было НЕ ТО.
Я хотел владеть ей БЕЗРАЗДЕЛЬНО, не должно у нее быть своей жизни. Не должно быть своих мыслей. Я - главный приз, который выпал ей. Я хороший, порядочный человек, способный обеспечить ей положение в обществе и морально и материально.
Куда она лезет.
ЕЕ главное предназначение - материнство, МОЕ - работа. Это ясно, как божий день. Нет, конечно, я не говорю, что она должна сидеть без дела. Пусть себе щелкает фотоаппаратом, если ей это нравится, я готов уважать ее "творчество", но не более.
Но уж если я решил жениться, я хочу быть уверен в том, что мой тыл обеспечен. А зачем еще?
Я начал опасаться, я почувствовал, что она ускользает от меня, как песок сквозь пальцы. И еще, что не хочу ее терять.
Еще неделю назад меня все устраивало. А что сейчас, что переменилось?
Девочка показала зубы. Ну, ничего. Я тоже далеко не так прост, как кажется. Гадина. Кто дал ей право выворачивать меня наизнанку ради пошлого признания в любви. Я не мальчик, чтобы каждые пять минут твердить ей о своих чувствах. Пошла она…
Я здорово себя накрутил и, закрывая за ней дверь, испытывал нечто очень похожее на неприязнь.
В квартире стало тихо….  Тихо и одиноко. Что она  со мной делает, господи!
На работе я постарался выбросить из головы все свои невеселые думы и вести себя как раньше. Все обрадовались. Я говорил о всякой ерунде, острил, язвил, ходил с нашими девчонками курить на лестницу. Они с готовностью смеялись над моими шутками и кокетничали напропалую. Тоже ничего себе девочки, между прочим.
И зачем я только влез в эту женитьбу, когда за пару коктейлей я мог бы получить все то же самое, но с гораздо меньшими моральными потерями.
Хорошо в этом смысле общаться со шлюхами - им можно просто ПЛАТИТЬ ДЕНЬГАМИ. Они не потребуют взамен своих услуг твою бессмертную душу.
Я почувствовал себя немножко гадко. Нечистоплотность этих мыслей огорчила меня. "Это она виновата, она меня довела" - оправдался я перед самим собой и пошел звонить - сдала она там свои анализы?

18 декабря, четверг.
Сегодня произошло нечто ужасное.
Мы легли в постель, она сначала болтала, потом полезла целоваться ну и тому подобное. Я уже совсем был готов показать ей "небо в алмазах" и вдруг… Я МОГ и ХОТЕЛ, вроде, но вместо того, чтобы действовать, стал думать: "А как там он - ребенок. Что значит - соблюдать "известную осторожность"?. Кому она известна, эта осторожность?"
Какие уж тут "алмазы" - выкрутился как мог.

19 декабря, пятница.
Я опять звонил вирусологу. Бедняга. Я пытался объяснить ему свою проблему, не употребляя идиоматических выражений. Он, в свою очередь, мучительно пытался меня понять, а когда понял, вздохнул обречено, и стал обстоятельно рассказывать, чего я НЕ должен делать. Господи, даже моя извращенная фантазия до ЭТОГО не дошла бы. Я его пристыдил: "Слушай, как тебе не стыдно?".
- А тебе? - ответил он вопросом на вопрос. - Чего ты городишь проблемы на пустом месте. Для женщин беременность - естественное состояние, пойми ты. Она не инвалид, не больная. Тебе у подростков консультироваться надо, ближе по развитию!
Я почувствовал себя дураком и даже не расстроился. Ну и славно, ну и хорошо. Не хватало, ко всем моим неприятностям, еще и лишиться "последней", можно сказать, радости в жизни.
А радость, честно говоря, немалая. Я просто улетаю.  Каждый раз, когда я вижу ее запрокинутую голову, темный кружочек вокруг сосков, шершавый, как молочная пенка, сиреневые венки, просвечивающиеся сквозь тонкую кожу, у меня, елки, дыхание останавливается.
Я усмехнулся, вот оно - ее оружие № 2. Неужели от этого можно отказаться добровольно. Слушать смешно. Ты зависим, мой мальчик, куплен с потрохами. С кем ты собрался бороться, если от простого прикосновения к любой самой невинной части ее тела в тебе просыпается юношеская гиперсексуальность.
Еле дождавшись конца рабочего дня, я помчался домой на такой скорости, что гаишники даже свистнуть не успевали.

20 декабря, суббота.
Сегодня она поехала в мастерскую, печатать фотографии, а я взял лыжи и ушел кататься.
Жалко, что она не любит активный отдых на природе, а то бы я взял ее с собой. Хотя куда ей кататься, в ее-то положении. Но погуляла бы на свежем воздухе, это тоже полезно.
Да.

21 декабря, воскресенье.
Мы ходили в гости. Безусловно, мне есть, чем гордиться.
Моя женщина явно лучше других и просто создана для общения. На нее все покупаются. А мужики, так просто обмирают. Мне хотелось, как в том анекдоте, каждому говорить: "это -  моя,  это - моя".
Она вела себя как ангел - была весела, учтива и доброжелательна. Рассуждала об искусстве, полностью проявила свою эрудицию и чувство юмора, обаяла всех и ушла домой, не забыв захватить меня.
Она так сердечно поблагодарила хозяев, что они спустились провожать ее чуть ли не до машины. А главное, на протяжении всего вечера она бросала на меня взгляды полные любви и периодически испрашивала моей поддержки в подтверждение своих мыслей.
Я, как Киса Воробьянинов, важно кивал и надувал щеки и не возражал, в общем, против вторых ролей. Сидел себе и в шахматы играл.
Все присутствующие пришли в восторг и упоение от нашей пары и забросали нас всяческими комплиментами так, что по пути домой мое самомнение возросло до невероятных размеров. "Вот погодите, посмотрите еще, какой у меня ребеночек родится. Умрете от зависти. А я готов ради этого потерпеть. Я сильный. Я смогу выдержать все", - с гордостью думал я и уже представлял себя с румяным карапузом на руках и женой-красавицей рядом.
Но (может, я просто мнительный) мне показалось, что во всем этом была какая-то ФАЛЬШЬ, как в улыбке менеджера по работе с клиентом.
А, глупые мысли. Не стоит обращать внимание. Просто неделя такая, тринадцатая  - ЧЕРТОВА ДЮЖИНА.

Глава 4
Неделя 14.

22 декабря, понедельник.
До Нового года осталось чуть больше недели, но уже хотелось чего-нибудь радостного. Мой приятель - голландец и католик, а у них Рождество 24 декабря, и если бедняга не имеет возможности съездить домой на каникулы, то почему бы не устроить для него маленький праздник в кругу семьи, МОЕЙ СЕМЬИ.
Моя девочка не возражала. Материнские инстинкты рвались из нее наружу, и опекать кого-то становилось насущной потребностью.
Мы стали думать о подарках и угощении, обсуждать меню и ДЕКОР (ну это уже по ее части). Мое же участие заключалось в финансировании этого мероприятия и выполнении функций водителя и носильщика при поездке на рынок. Когда я увидел, сколько продуктов она закупила для моего тощего друга, мне стало смешно. "Да мы за неделю этого не съедим", - отметил я, но, увидев, что она нахмурилась, замолчал (я вообще последнее время такой уступчивый). Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Смешная поговорка, правда.
Мы с трудом запихнули все в холодильник. Она была вся в задумчивости и, не накормив даже завтраком, отправила меня - шофера-носильщика на работу. Я вообще удивляюсь, как это она мне трешку не сунула, на чай.
Я чудно провел время на работе. Странные со мной метаморфозы творятся. На работе я - один, а дома совсем другой. На работе я - вроде как холостой, а дома вроде как женатый. И все ВРОДЕ - никакой стабильности.
Когда я приехал, она сидела на кухне и клеила какие-то приглашения из разноцветной оберточной бумаги. От былого порядка не осталось и следа. Блестки и бумажки валялись вперемешку, на подоконник грудой были свалены старые модные журналы, а она творила, как отличница, периодически облизывая губы.
Я посмотрел на ее розовенький язычок, и в голову мне пришла кое-какая идейка, которую я тут же попытался реализовать. И сразу же наткнулся на стену непонимания и отчужденности. Обидно, да?
Пришлось открыть второй фронт, зайти с тыла, послать разведчиков, потом диверсантов,  потом основные части (я бы сказал весьма основные части) и при поддержки артиллерии насладиться, наконец, полной победой и безоговорочной капитуляцией. Техника ведения боя была настолько безукоризненной, что поверженный ниц неприятель моментально задрых, отказавшись участвовать в восстановительных работах, и мне пришлось самому делать ужин, убираться на кухне и мыть посуду. Не знаю, хорошо ли я со всем этим справился, но ПОБЕДИТЕЛЕЙ НЕ СУДЯТ,

23 декабря, вторник.
Рано утором она пошла забирать анализы. Я встал позже и кофе пил в одиночестве. Что-то последнее время она не балует меня своим присутствием. Не нравится мне это. Ужина не было, завтрака не было. А я хочу завтрак. Я старый и больной и должен есть по утрам. И, вообще, мне кофе вредно, наверное.
Я позвонил ей с работы узнать о результатах анализов. Все было в норме -  кровь там и все такое. Резус и реакция Вассермана - отрицательные. Резус - что за заболевание, знакомое какое-то. Но если все отрицательное, какая разница?
Грамотно и с достоинством отрапортовал вирусологу, показал свою осведомленность. Пусть не думает, что я такой тупой, я тоже кое в чем разбираюсь.
Он как-то странно среагировал на мою информацию и особого восторга не проявил.
- А у тебя какой резус? - Озабоченно спросил он.
- Конечно отрицательный. Все болезни, передающиеся половым путем, обычно бывают у обоих партнеров, пора бы знать. - Я был страшно горд, что смог уесть его в таком простом вопросе.
- Вот болван, - грубовато пробурчал он. - Ну, как с тобой разговаривать?! Сдай кровь, может полегчает.
"Ага, задело!" - злорадно подумал я и повесил трубку.
Дома меня ждал ужин, жена и еще пяток ее друзей. Я немного потусовался с ними и пошел с тарелкой в комнату смотреть телевизор. Нет, мне нравятся ее друзья, но какие-то они молодые - детский сад. Мне с ними не очень интересно.
Ушли они поздно, я почти засыпал. Я был недоволен.

24 декабря, среда.
Странная она какая-то. Настроение у нее скачет, как сумасшедшее. Вот что значит - женщина в ПОЛОЖЕНИИ. То она кидается ко мне с изъявлением любви и требует ответных изъявлений, то вдруг злится непонятно на что и отвечает на вопросы так, что и говорить с ней не хочется.
Что там она держит в своей головке, надо бы, конечно, разобраться…. Но пока отложим - на носу праздники и есть дела поважнее. Чего сейчас соваться с выяснением отношений. Мало ли что можно услышать о себе нового и интересного.
Сегодня ездил за выпивкой для завтрашнего вечера. Она дома готовила. Молча и сосредоточенно. Я ей не мешал.
Нет, конечно, сначала я пытался с ней поговорить о том о сем. Но она отвечала односложно, и я отступил. Была охота. Чего ради стараться? Мало ли, какие там у нее заморочки. Выясню рано или поздно, какая разница - когда. Времени впереди - целая жизнь.
ЦЕЛАЯ ЖИЗНЬ…. Это прилично.
Я лег на диван и стал думать, а смогу ли я всю свою жизнь прожить с одной и той же женщиной. Я стал вспоминать своих прежних подружек. Хорошие, надо признать, женщины у меня были. Да я и сам парень - хоть куда и цену себе знаю. Я, кстати, ни одной не говорил, что люблю ее.
Я - честный…
Этой только и сказал. Вот она теперь и требует по сто раз на дню, чтобы я ей это повторял. Что за странная потребность. Мне кажется, что одного раза вполне достаточно. Что она мне, не верит что ли. Раздражает меня это, елки - передать не могу как.
Какие ей еще доказательства нужны - живот уже скоро на нос полезет (кстати, где он?). Я ее не бросил, жениться не отказываюсь, значит, люблю, вероятно. А как иначе все это объяснить.
ВУМЕН, что с них взять.

25 декабря, четверг.
Мы с голландцем приехали часов в семь.
Мама дорогая - красота, чистота, запахи - умереть можно. И веночек из остролиста на двери.
Бедняга был растроган до слез. Сентементальные они, эти иностранцы.
Он тоже приготовил подарки. Ей - такой маленький фонарик со стеклянными окошками и свечкой внутри (плюс набор свечек), все такое красивое, перевязанное ленточкой. Мне - классную трубку и табак. Хорошие подарки, и она была ужасно довольна.
К одиннадцати часам мы объелись и упились так, что встать не могли (она, конечно, не пила). Да, что и говорить, русское застолье для иностранца - серьезное испытание. Но он мужественно держался, ел будь здоров, и хвалил ее, как водится. Они быстро нашли общий язык и болтали в свое удовольствие.
Я был горд своей милой женушкой и вел себя как добродушный хозяин, привыкший еще и не к такому. Я удовлетворенно кивал, но без восторгов - я же, вроде, привык. Все было здорово. Он ушел уже далеко заполночь.
Мы тоже отправились спать, оставив грязную посуду на завтра.
Праздник удался.

26 декабря, пятница
Мне было жалко ее будить.
Она здорово устала вчера и позавчера. Она все-таки беременная, ей нельзя перетруждаться.
С такими вот благородными мыслями я начал день. Убрал со стола посуду, скатерть сунул в стиральную машину. Стол сложил. Кофе попил. И пошел посмотреть, как она там, и попрощаться перед уходом.
Она не спала. Я подошел ближе и увидел, что она плачет. Тихо так, ужас.
- Ты что, плохо себя чувствуешь? - спросил я, стараясь не показать ей, как я напуган, - Болит что-то?
- Нет, нет. Все в порядке. Ты меня любишь? - она вытерла слезы.
Опять началось. Господи.
- Люблю, - успокоил я ее, не смотря на закипавшее во мне раздражение.
- Поцелуй меня.
Я ее поцеловал, конечно, но безо всякого желания. Она что, совсем больная, так пугать людей?
По дороге на работу думал, что ни хрена не понимаю, что с ней происходит. Что за черт. Сколько еще все это будет продолжаться. Идиотизм какой-то.
Вернувшись вечером, застал ее в прекрасном расположении духа. Прямо сама веселость. Прыгала, шутила, кормила меня ужином. Я расслабился, стал ей рассказывать про новый фильм, компьютерную графику к которому делаю я, и вдруг увидел, что она меня не слушает. Она как-то ЗАВИСЛА, сидя на диване и уставившись в одну точку. Я помотал рукой у нее перед носом.
- Ку-ку! Ты где?
Она вздрогнула и посмотрела на меня тусклым взглядом. Мне снова стало страшно.
- О чем ты думаешь?
- Надо купить елку, - задумчиво произнесла она, и по тому, как она это сказала, я понял, что она чего-то не договаривает.
- Завтра купим, - кивнул я и спросил, - Что случилось?
- Ничего, все в порядке, - был ответ, но я уже точно знал, что ВСЕ не в порядке, далеко не в порядке.

27 декабря, суббота.
Мы спим обнявшись. Всегда.
Наши тела подходят друг под друга, как конструктор "LEGO". Она теплая как кошка и удобная ужасно. Мне очень нравится момент засыпания и просыпания в обнимку. Может, в это время идет обмен какой-нибудь положительной энергией, не знаю, но это так приятно.
Я прижал ее покрепче к себе и стал тихонько целовать.  Она проснулась, открыла глаза, и я на какую-то долю секунды увидел в них просьбу отстать от нее (?). Я не понял, почему, и не отстал, ее взгляд стал мягче и через секунду я уже забыл обо все на свете.
Ни с одной женщиной мне не было так хорошо. Это единственное, в чем я уверен на все сто.
Я не мог от нее оторваться, не хотелось вылезать из постели. Но кое-зачем встать все равно надо было, и я заодно уж сбегал на кухню, выгреб из холодильника на огромный поднос остатки позавчерашнего праздника и все это притащил прямо в постель. Мы ели, пошленько шутили друг над другом и смеялись собственным остротам. Я потерся небритой мордой о ее нежное плечико и почувствовал себя счастливым.  Моя нежная беременная девочка.
Иногда она меня так умиляет.
Мы поспали еще немного и пошли покупать елку.
Было уже темно. Снег валил огромными хлопьями. Елочный базар был в начале Арбата. Интересно они делают, как маленький лес за металлической сеткой. Она сделала пару снимков. Красиво должно получиться. Я вообще люблю смотреть на  падающий снег сквозь свет уличных фонарей. Даже картину такую попытался написать однажды, не помню, куда она делась.
Состояние у нас было такое умиротворенное и романтическое.  Говорить не хотелось. Мы  прогулялись немного туда-сюда, посидели в кафешке, а на обратном пути пытались найти среди множества отпечатков на снегу свои следы.
Потом купили елку (не очень высокую) и вернулись в свое логово, к неубранной кровати. Кровать манила, и мы не стали особенно сопротивляться, а выключили телефон и залегли до утра.
Уже засыпая, я подумал: "Странно, что она не вспомнила о субботней уборке. Точно с ней что-то не так".

28 декабря, воскресенье.
Она вспомнила сегодня.  Я был безжалостно разбужен, выдворен из теплой постели и отправлен в душ.
Она была злая как собака из-за того, что я бросил бедную елочку в коридоре и забыл о  ней.
Елку пришлось срочно реанимировать, я в этом деле играл роль мальчика для битья. Даже интересно, сколько моих провинностей она вспомнила за какие-то полчаса. А говорят - девичья память. Послушать ее, так хуже меня и быть не может. Какого она тогда со мной живет?
Когда выяснилось, что у меня нет   елочных игрушек,   я автоматически стал врагом № 1. Сначала я пытался отшучиваться, но потом мне это надоело, и я стал ей отвечать. Не  знаю, чем бы дело кончилось, если бы не пришли наши знакомые.
Мы сразу забыли про ссору и стали милой парой молодоженов. Девочки хлопотали на кухне, мальчики пили пиво в комнате.
Все было тихо, мирно, и мне опять показалось, что в этом есть какая-то показуха. То, как мы обрадовались гостям, не понравилось мне. Что-то такое осталось висеть в воздухе, а мы как страусы нырнули головой в песок.
Я немножко напился, чтобы выбросить из головы ненужные мысли, а когда гости ушли, стал приставать к ней прямо на кухне, где она мыла посуду. Когда же она попыталась отвертеться сказал, что дурацкая посуда не может быть важнее желаний любимого супруга. Тогда она засмеялась хорошо и хитренько, как раньше, и сдалась, спросив предварительно, сколько желаний у меня будет.
- Примерно семь, - гордо ответил я словами Швейка, и это было близко к истине…
Она уже спала, положив мне голову на плечо и закинув на меня руку и ногу, а я думал. Я думал, что это будет первый Новый год, который я отпраздную с семьей, со СВОЕЙ СЕМЬЕЙ, и последний Новый год, когда мы будем только вдвоем.
Я думал, где и какие купить игрушки на елку, надо ли брать ее (не елку, конечно) с собой выбирать их или сделать ей сюрприз. Какой новогодний подарок я должен приготовить, чтобы ей было приятно.
Думал, что НИКОГДА больше не буду спать один, что мне не хочется больше быть одному, что в холостяцкой жизни нет особых преимуществ перед семейной жизнью, особенно если твоя жена - хорошая женщина и не напрягает тебя всякой ерундой. Что разумные люди всегда могут достойно существовать вместе, особенно если научиться выделять ГЛАВНОЕ и не обращать внимания на пустяки, что для мыслящего человека не так уж и сложно.
А главное было то, что она любит меня. Не знаю, любил ли меня кто-нибудь, как она. Я ни за что не хочу потерять эту любовь.
Моя девочка и этот "маленький", который тоже будет любить меня больше всех, придают смысл моему существованию. Высокопарно, но точно.
Но и им тоже со мной повезло.
Так что у нас вполне равноправный союз независимых и свободных людей, основанный на доверии и взаимопонимании. Что и требовалось доказать.
Спокойной ночи.



Глава 5
Неделя 5.
 
29 декабря, понедельник.
Осталось три дня.
Мы на работе почти ничего не делаем, все готовятся к праздникам.
Я тоже целый день сегодня ездил по магазинам. Не каждый человек умеет выбирать подарки. Я умею и люблю это дело. Даже больше, чем получать.
Я с трудом припарковал машину в одном из арбатских дворов и пошел на "Калину".
В магазинах людей - лом. Я толпу терпеть не могу, но перед праздниками даже эта куча народа не раздражает меня.
Они все какие-то трогательно-озабоченные, объединенные общей проблемой, ходят, выбирают что-то хорошее, чтобы порадовать "деток" или родителей, или жен и мужей. Посмотришь на них, так и кажется, что плохих людей вообще не бывает. Каждого кто-то любит, и не один человек, а много - друзья, родители, дети, супружники. А если любят, значит, есть за что. Вот и выходит, что все хорошие.
Сейчас я был одним из толпы, и это меня нисколько не задевало.
Я купил елочные игрушки и гирлянду из разноцветных лампочек. В английском магазине купил ей мягкий халат и тапочки.
И еще я зашел в детский отдел. Так просто, поинтересоваться. С ума сойти, какие же маленькие вещи носят дети, ботиночки - меньше моего мизинца. Фантастика. Странно, что раньше я даже не подозревал об этой стороне жизни. Ну дети и дети, что тут такого. А сейчас я ходил между рядами и выбирал капельные одежки для моего необыкновенного ребенка, который будет лучше всех.
А потом я набрел на отдел для беременных, там продавали одежду и белье. МНЕ было страшно любопытно, и я даже завел разговор с продавщицей, любезной как ангел и толстой как три беременных сразу. Между прочим, узнал много нового и пожалел, что МОЯ еще не обзавелась животом. Отстает она что-то в развитии….
Я вернулся домой раньше ее, спрятал на антресоль свой подарок и стал наряжать елку. Приятное занятие.
Она тоже вскоре появилась на пороге, увешанная покупками и совершенно замерзшая. Увидев, чем я занимаюсь, она только ахнула. Оказывается, она тоже купила набор елочных игрушек, причем точно такой же, как я.
- Ничего, повесим оба, - предложил я, чтобы она не расстраивалась.
- Ага, и два шпиля на макушку, - недовольно буркнула она, и я вновь поразился женской способности создавать проблему из ерунды.
Но я не позволил ей испортить мне настроение. В комнате пахло хвоей, и горевшие фонарики вызывали ностальгические воспоминания. Я обнял ее. Мы смотрели на светящуюся в темноте елку, и она нас прямо загипнотизировала. Как будто время остановилось. Сто лет со мной такого не было.
Да… тяжело сбрасывать кожу.

30 декабря, вторник.
Закупали продукты, свечки, мелкие сувениры на непредвиденный случай, солили семгу и любили друг друга при свете елочки. Романтично, красиво…
Я даже сфотографировал ее в свете огоньков, а она меня (сплошной разврат - не дай бог дети увидят?).

31 декабря, среда.
Я сегодня немного опоздал домой, - на работе был "утренник" (в том смысле, что началось еще утром) по случаю наступающего Нового года.
Когда я вошел в квартиру, она с кем-то разговаривала по телефону. Странно, но, увидев меня, она как будто испугалась и понизила голос. Меня это очень заинтриговало (интересно, с кем это она секретничает), но, поскольку подслушивать неприлично, я тихонько вышел обратно в коридор и стал переобуваться как можно медленнее. Я успел все-таки услышать что-то типа "Не надо… Муж пришел... Все… Пока…", и она вышла ко мне как ни в чем не бывало.
- Кто звонил? - невинно спросил я.
- Никто. - Хороший ответ. - Ты что, ревнуешь?
Нормально? Вот еще, ревновать. Я и слова-то такого не знаю. А впрочем…. Да, может, и ревную…. Хотя нет, просто неприятно. Это все-таки мой дом.
- Нет. А что, есть повод? - довольно равнодушно бросил я.
Она вдруг как-то растерялась. Забавно … Этого только не хватало в Новый год.
- Успокойся, я не лезу в твои дела. Небось какой-нибудь тайный воздыхатель? Правильно, пусть мучается! Имей в виду, теперь ты моя! - я как всегда достойно вышел из сложной ситуации.
Она сразу заулыбалась. Стала меня всячески обнимать и целовать, стараясь делом подтвердить мои слова. Я ей подыгрывал, но ТА противная тревога, что ЧТО-ТО не так, снова появилась и не отпускала меня до самого вечера.
Она легко убедила меня в необоснованности моих сомнений. Не хотелось мне забивать себе голову всякими неприятными мыслями, когда впереди была новогодняя ночь и исполнение всяческих желаний.
Очень трудно загадать желание пока бьют часы.
В детстве мои желания были сплошь возвышенные, - чтобы люди не умирали, например, или чтобы все были счастливы. Со временем желания стали эгоистичнее и гораздо более материальные, это можно понять. А сейчас… я немного разволновался, что за всеми этими мыслями не успею во-время загадать желание, и прямо на последних ударах часов быстро сказал про себя: "Хочу, чтобы все были живы и здоровы!". И мне стало немного жалко, что я не попросил ничего конкретного для себя.
Все-таки очень мало времени дается. А желаний много.
Когда часы пробили, я повел ее в коридор смотреть, не положил ли ей чего Дед Мороз в сапожек. Она радовалась ужасно, когда нашла мой сверток, и я расплылся от удовольствия.
А подарок для меня лежал под елкой. И как я его раньше не заметил?!
Это был прекрасный Новый год. Только мы опять обожрались.

1 января, четверг.
Мы проспали до двух часов дня. Снег на улице валил, а на подоконниках намело сугробы сантиметров сорок, не меньше. Хорошая новогодняя погода.
По телевизору шли фильмы один лучше другого, и мы, не вылезая из постели, просмотрели штуки три подряд. Потом все-таки встали, оделись  и поехали к родителям.
Когда вернулись и стали укладываться, она сказала: "Нельзя столько есть. На мне уже джинсы не сходятся!" Я пригляделся повнимательней, может быть, это живот уже вырос, но ничего такого не увидел. Поэтому просто кивнул головой и подвинулся, давая ей место.

2 января, пятница.
Господи, как мы разленились. Проснулись опять в полдень и то только потому, что нам позвонил мой приятель и сказал, что вечером приедет к нам в гости.
Я решил собрать народ.  Пока она мылась, я позвонил вирусологу, голландцу и пригласил их тоже.
Она долго не выходила из ванной, и мне пришлось аккуратно постучаться к ней и вежливо поинтересоваться, не утонула ли она там. Оказалось, нет, - она просто читала. Умнятка какая,  ну прямо профессор.
Я слегка разорался под дверью, что даже младенцы знают, что беременным не рекомендуется долго лежать в горячей воде и тому подобное. Я так увлекся нотациями, что не сразу заметил, что дверь тихо приоткрылась. Продолжая лекцию о гигиене беременных женщин, я на автомате зашел внутрь и замолчал.
Из блестящей пены торчали две розовые коленки и две (что тоже вполне объяснимо) розовые груди. Волосы были собраны на затылке и заколоты на одну шпильку, а на носу были надеты круглые очки. Она была похожа на молоденькую учительницу младших классов, по недоразумению попавшую в эротический фильм. Ну, тогда, чур, я буду режиссером!
Слава богу, РЕКВИЗИТ был уже готов.
Но сначала я присел на корточки и, сунув руку под воду, погладил ее ногу. Мельчайшие пузырьки воздуха, оторвавшись от ее кожи, легко защекотали мне ладонь, и хотя мыльная пена срывала от меня "подводный мир", услужливое воображение так дополнило картину, что я окунулся в него прежде, чем успел снять одежду.
Когда меня выгонят с работы, я смогу зарабатывать на жизнь мытьем беременных девочек (от 17 до 24 (это не время, конечно, а возраст)). Никто в мире не справится с этим неблагодарным делом лучше меня!
Когда она, чисто вымытая, в новом халате и тапочках пила какао на кухне, я поделился с ней планами на вечер. Что тут началось, елки. Оказывается, мои изыскания в нелегком режиссерском труде стоили (!) ей двух драгоценных часов времени, потраченных впустую.
Вот она - черная неблагодарность. Я, можно сказать, из сил выбиваюсь, стараясь сделать ее лучше и чище, а она …
Пришлось остановить этот поток упреков одним весьма действенным способом и заставить ее признать, что она ОШИБАЛАСЬ, называя ЭТО пустой тратой времени.  На это ушло еще полчаса.
Но к приходу гостей все было готово, и мы славно провели время, правда, она периодически засыпала между сменой блюд. А я держался молодцем под одобрительными взглядами друзей. Не такой уж я и старый!
- Тебе ничего не хочется? - бодренько спросил я, когда мы уже легли.
- Спасибо, нет! - завопила она и моментально завернулась в одеяло, не подкопаешься.
Но я все-таки помучил ее несильно и отпустил с миром.
"Надо беречь старую крысу, она ведь у нас одна!"

3 января, суббота.
Опять ездил на гору. Она сама меня отпустила.
Я вернулся довольно рано, - погода была не очень, и подъемник сломался.
Дома было темно и тихо. Ни одной живой души. В мастерской ее тоже не оказалось. Интересно. К родителям она заезжала днем. Еще интересней. А сейчас, между прочим, вечер.
Я стал ждать.
Она позвонила и сказала, что сидит у подружки.
- Молодец, что позвонила, - похвалил ее я, вспоминая прошлый инцидент.
- За тобой приехать? - я был сама любезность.
- Не надо, я сама доеду. Что я, маленькая? - очень уж надменно она разговаривает. Не нравится мне это.
- Когда приедешь?
- Попозже, пока! - И, помолчав, добавила очень тихо   - Я ТОЖЕ!
- Чего? - не понял я, но из трубки уже шли частые гудки.
Что? Я тоже?… Ясно. Мне ВСЕ стало ЯСНО.
Мне очень сильно захотелось выкинуть противно пищащую трубку в окно, и аппарат туда же, и стеклянный столик, который я так сильно люблю, и диван, и все остальное. Все, к чертовой матери….
Может, я и произвожу впечатление идиота, но я таковым не являюсь, не надейтесь. Я прямо воочию увидел мерзкую рожу того мужика, который стоял сейчас рядом с ней (а он стоял, я чувствовал это). Это перед ним она выпендривалась, стараясь показать, как сильно любит ее придурок-муж. И какая она крутая - "сиди дома, я сама приеду, когда захочу "….
Сколько раз в жизни я был по ту сторону трубки, потешаясь с подружками над глупостью и доверчивостью их мужей. А сейчас … Да.
Нет уж, друзья мои, такое положение дел меня не устраивает. Со мной этот номер не пройдет!
Я ненавижу, ненавижу, когда мне врут. Не любишь, - вали! Никто тебя удерживать не будет! Но не надо врать.
Я стал тихо свирепеть и схватился за сигарету.  Руки тряслись. Я никак не мог сообразить, как зажигается эта чертова зажигалка. Б….. Почему мне так везет … Решил жениться на старости лет и сразу нарвался на … Ведь она беременная, дрянь, хоть бы о ребенке подумала. О моем, между прочим, ребенке.
Господи, неужели все эти ужины, салфеточки, любовь в ванной, новогодние подарки, слезы - все вранье?
Да я за один этот месяц психовал больше, чем за всю жизнь и все это напрасно?
Ни хрена подобного, детка.
Очень хотелось, чтобы ЭТА сейчас вошла. Мне было, ЧТО ей сказать, и я боялся расслабиться и растерять все мысли.
Меня колотило мелкой дрожью и, чтобы не сдохнуть от злости, я открыл  коньяк и плеснул немного себе в рюмку.
Нет, конечно, я не ревновал, я просто хотел ее убить. Я так четко представил, как я это сделаю, что мне стало не по себе. Я увидел ее задушенной, нет зарезанной, валяющейся, как большая тряпичная кукла, посреди комнаты. Я очень четко это представил - раскинутые руки, неестественно повернутую голову, кровавое пятно под грудью …  И живот … такой маленький, круглый животик, в котором умирал мой ребенок. Вот. Бедный ребеночек, он же ни в чем не виноват. А я что, виноват что ли.
Нет уж, пусть сначала родит, а потом я ее убью или просто выставлю. И что будет? Я зашел в тупик. Зачем я тратил на нее бесценные сокровища своей души? Не для того, чтобы остаться одному, это уж точно.
Тут подействовал коньяк, и я вроде бы заплакал. Не то чтобы, но… Мне было очень хреново. Я не заслужил такого.
Ладно, не буду ее убивать - не хочу я садиться из-за нее в тюрьму!
Не хочу терять ВСЕ, из-за какого-то волосатого ублюдка на мотоцикле. С какой это стати я должен отдать ему свою женщину? И это после того, что я пережил. Да ни за что!
Я не собираюсь с ней расставаться. Она мне подходит!  Слышишь, деточка! ТЫ МНЕ ПОДХОДИШЬ! И будешь жить со мной! Не по хорошему, так по плохому! Будешь, деточка, будешь! Ты будешь в ногах валяться и просить моей любви, будешь тапочки мне в зубах приносить, а я еще подумаю, любить тебя или нет. Увидишь!
Во, мысли скачут! Коньяк действовал медленно, но верно.
Да как ей в голову пришло сменять МЕНЯ на какого-то идиота. Дура.
Я успокаивался.
Главное не торопиться.
Да, я человек разумный, а у него в голове две извилины и рычаг для переключения скоростей. Неужто я с ним не справлюсь?!
А может и не бороться, отпустить ее ко всем чертям. Сама потом поймет, что потеряла….
А ЕСЛИ ОНА БУДЕТ С НИМ СПАТЬ?!
Ну уж нет. Этого я не допущу.
Я им устрою веселую жизнь.
И не ждите от меня благородных поступков. В этом деле каждый за себя.

4 января, воскресенье.
Я такой умный, сам себе удивляюсь.
Когда она вернулась вчера, я вел себя просто как ангел. Уже после десяти минут общения со мной она стала страдать от раздвоения личности и угрызений совести. Не заметить этого было нельзя. Я - тонкий психолог и особенно по части женщин.
Мне даже было жаль ее немного. Она находилась в полной уверенности, что я ни о чем не догадываюсь.
Хорошая поговорка - "предупрежден, значит, вооружен", это как раз такой случай.
В любом деле главное - сбор информации, и я решил, что для правильной тактики ведения боя  должен знать как можно больше.
Весь вечер я как бы невзначай задавал всякие наводящие вопросы, полностью деморализовал противника и получил массу нужных мне сведений. Для начала неплохо.
Теперь важно обработать информацию и сделать правильные выводы.
А выводы я сделал такие:
1) Да, она действительно с ним встречалась.
2) Прежние чувства всколыхнулись в ее слабом женском сердце (вот почему я не люблю нереализованные романы - рано или поздно они дают рецидив).
3) Между ними ничего ТАКОГО не было (и не будет - век воли не видать).
4) Ее цели самые примитивные - наказать глупца за прежние обиды, удовлетворить самолюбие и слегка развлечься (видимо ее тоже с непривычки немного тяготит роль жены и будущей матери). Ну что ж, это вполне понятно.
Только я знаю точно - такие игры быстро затягивают, если не успеть во-время остановиться.
Ну, ничего. Это я смогу держать под контролем.
И хотя сперва в мои планы это не входило, я не смог отказать себе в удовольствии и ночью сделал все, что бы она забыла на время о своем "герое".
Между прочим, вначале это было не таким уж простым делом. Я бился, как рыба об лед, а у нее - ноль эмоций. Старалась, конечно, подыгрывать, но мне это надо? Я почувствовал, что начинаю злиться, стал грубее, жестче, и как ни  странно это помогло. Легкий садомазохизм никогда не повредит. Она слегка испугалась, зато чувство вины сразу исчезло, она расслабилась, решив, наверное, что это заслуженное возмездие, и дальше все пошло как по маслу. Я увидел белый треугольник вокруг ее рта, почувствовал, как ее ногти впиваются мне в кожу, услышал ее учащенное дыхание и СВОЕ имя, произнесенное так, что у меня мурашки пошли по коже.
Какой я все-таки молодец.
Пока она лежала почти без сознания, я  продолжил всестороннее обдумывание сложившейся ситуации.
Я понимал ее. Мы все живые люди, а живые люди тем и отличаются от мертвых, что способны чувствовать и испытывать нормальные эмоции. Для меня лично слово "однолюб" звучит как оскорбление.
Что это такое - однолюб? Человек с ограниченным сознанием и узкой эмоциональной сферой.
Я уже не так осуждал ее. Да, неприятно, конечно. Но все мы, в сущности, живем по законам природы и должны иметь право на свободный выбор. Жизнь давно показала мне, что невозможно удержать человека силой. Выбор должен быть осознанным. Чтобы потом  "не жег позор за бесцельно прожитые годы". И я уж как нибудь заставлю ее сделать осознанный выбор в мою пользу.
А по законам природы САМКИ выбирают самцов. У моей самки - отличные мозги, и она выберет меня  - лучшего из самцов.
И я решил жить по Закону Джунглей.

Глава 6
Неделя 16.
 
5 января, понедельник.
Понедельник - день тяжелый.
На работе все как-то сразу не заладилось, а после полудня и вовсе отключили электричество. Я не стал ждать, пока его включат, собрался и быстро отвалил домой.
На звонок никто не ответил, и я открыл дверь своим ключом. "Спит, наверное", решил я (она вообще много спит в последнее время). Странное чувство, когда у тебя полно свободного времени, ты приходишь домой и понимаешь, что делать тебе абсолютно нечего.
Я прошел в кухню, стараясь не шуметь, поставил чайник, залез в холодильник, достал сковородку со вчерашней холодной курицей и поставил на стол. И тут я увидел, что ровно посередине стола лежат ЕЕ КЛЮЧИ.
Еще не веря в случившееся, я бросился в спальню. Кровать было аккуратно застелена. Ни одной складочки. Ни одной женщины. Я замер, тупо глядя на шелковое покрывало и валик, отделанный золотистым шнуром с кисточкой на конце. Смотрел, пока в глазах не зарябило.
Потом медленно повернулся и пошел. Никаких чувств, ни единой мысли. Только пустота. Гадкая тоскливая пустота.
На кухне бесновался чайник. Он старательно заплевывал плиту и пол перед нею. Я схватил его и в ту же секунду разжал пальцы - ручка была раскалена докрасна. Словно в замедленном кино я увидел, как чайник, переворачиваясь, падает на кафельный пол, расплескивая кипяток и кусочки яркой эмали. Я не успел отскочить и хватанул нижними конечностями приличную порцию кипящей воды и боли. Хорошшшо...
Дергаясь и приплясывая, как безумный, я попытался снять носки и на глаз оценить причиненный мне ущерб. Больно стало ужас как. Чем там лечат ожоги? Маслом, что ли, или спиртом. Я выхватил из холодильника  водку, полил ею ноги. Ой, елки.
Потом сел прямо на пол и осторожно дотронулся до ступни.
И тут я услышал шаги и, повернув голову,  увидел ее.
Она стояла в дверном проеме с сумками в руках и удивлением в глазах.
Я понимаю ее удивление. Не каждый день видишь мужчину, сидящего в луже кипятка с бутылкой водки в руках. Зрелище, конечно, не для слабонервных.
Сердце у меня заколотилось, я, несчастный, не мог произнести ни слова. Только смотрел. Смотрел и в моем взгляде, казалось бы, можно было прочесть все - боль, горечь, отчаяние и радость. Ну пик трагедийности, ну ясно же. Она молчала, держа драматическую паузу и глядя мне прямо в глаза. Потом нарушила гнетущую тишину следующими словами:
- Чего ты дверь не закрываешь? - да, утонченная натура, это уж точно. - И почему это ты не на работе?
Я жалобно посмотрел на нее, поражаясь в душе бабской тупости, и услышал новый вопрос (видимо, тоже плод глубоких размышлений)
- Чем это ты тут занимаешься?! - изрекла она подозрительно, и я почувствовал, что больше не могу сдерживать смех.
Я хохотал до слез. Просто до слез.

6 января, вторник.
Утром я проснулся от яркого солнца. Шторы забыли закрыть.
Какие там шторы, я мучился и страдал всю ночь. Да, мучился и страдал. Не помогла даже водка наружно и внутрь. О, моя нога. Я умру от боли и умру несчастным, никем не любимым и обманутым.
Об  пойти на работу, как говорят в Одессе, не могло быть и речи.
Я повернулся на другой бок и, конечно же, задел больной ногой за ее раскинутые по всей кровати конечности. Она спала как сурок, и на мой слабый стон отреагировала нежным всхрюкиванием. Я приподнялся на локте и застонал погромче. Ноль эмоций. Я почти навис над ней и принялся стонать на разные лады, как взбесившееся приведение, постепенно увеличивая громкость и глубину звучания. Не прошло и получаса (приблизительно), как она зашевелилась. Слава богу. Я сразу кинулся в подушки и застонал тихо и печально.
- Ты что? - вяло спросила она.
- Нога болит, - трагическим шепотом произнес я и изобразил на лице молчаливое страдание.
- А -протянула она, перевернувшись на живот, и попыталась снова заснуть.
Ну ничего себе ?! Фигушки. Я, как бы случайно, слегка толкнул ее в бок и попросил воды. Она повернула голову, поджала губы и хмыкнула: "Понятно!".
И встала.
Какая бессовестная женщина - человек, можно сказать при смерти, а она расхаживает в чем мать родила, доставляя ему, бедному, недееспособному, дополнительные душевные и телесные муки. Ну какая же она хорошенькая. Посмотрите на свою женщину, когда она только проснется, и если вам нравится то, что вы видите, значит, вы сделали правильный выбор. Мне моя нравится ужасно. ЕЕ силуэт на фоне освещенного солнцем окна… зрелище достойное кисти мастера. (Я бы предпочел Пластова). И гусиная кожа и спутанные волосы и розовые полоски от смятой простыни на бедре. Ой, мамочка, пора заканчивать с такими мыслями, умирающему они не подходят. Поздно. А, черт!
Она накинула халат и пошла на кухню. Волшебство исчезло. Последствия остались.
Я тоже решил встать, - жизнь заставила.
- Эй, ты знаешь, что завтра Рождество? - донесся до меня ее голос.
- А не сегодня ночью?
Мы завтракали и решали, как будем праздновать Светлый праздник Рождества Христова.
- Я никуда не поеду, - твердо сказал я.
- А мне надоело готовить целый день, - так же твердо сказала она. И это означало только одно, - если хочешь праздника и вкусной еды и не хочешь ничего для этого делать, значит, нужно звонить родителям и приглашать их в гости.
Я позвонил своим и рассказал о том, что она только перестала страдать от токсикоза. Но все равно еще очень слаба, и я не знаю, сможет ли она приготовить что-нибудь. Мамочка сразу сказала, что ничего не надо - они сами все привезут.
А она позвонила своим и сказала, что я обварился кипятком и она ухаживает за мной, как мать Тереза, и вряд ли сможет сделать что-то к их приходу. Ответ она получила точно такой же, как и я. Мы немножко посмеялись и порадовались своей хитрости, и я еще позвонил вирусологу (он тоже классно готовит).
Теперь, когда с едой было покончено, я всучил ей деньги и отправил покупать всем подарки. А сам завалился на диван спать и смотреть телевизор одновременно. КАЙФ.
Но тут снова заболела нога. Мне стало грустно и одиноко. И даже поныть было не перед кем. Какова черта она бросила меня, больного. Сама, небось, там ходит по магазинчикам - красивая свободная белая женщина, делает что хочет и наслаждается жизнью.
И ВСЕ…
И тут я стал думать, ПОЧЕМУ она так радостно ускакала. Ясно как божий день. У нее свои планы. Я остался дома, при мне она не могла бы позвонить своему красавцу. Я МЕШАЛ ЕЙ. А тут такая возможность. Вагон времени и никакого контроля.
Чем больше я думал на эту тему, тем хуже мне становилось. Ну почему я такой дурак. Доверчивый, сукин сын, как младенец.
Я встал и выпил водки
Настроение было мерзкое. Ох, как мне не хотелось себя обнаруживать, но сдержаться я не мог. Мне обязательно надо было проверить, так ли все, как я думаю.
Когда она вернулась я невинно сказал:
- Тебе звонил какой-то мужик, я спросил его, что передать, а он повесил трубку.
Она нахмурилась и разозлилась, видимо, у них была договоренность, что он домой не звонит, а он, вот сволочь (ха-ха) позвонил и подвел ее.
- Это тот поклонник, да? - продолжал я как ни в чем не бывало, - а он знает, что ты беременная?
- Не болтай ерунды, - грубо, деточка, грубо, - я понятия не имею, кто звонил. Какая тебе разница? Если я с тобой, значит, тебе не о чем волноваться.
- И правда, какая мне разница? … Расскажи мне  о нем, - елейным голосом попросил я.
Мне хотелось знать все, что у них было, все, как, где, когда и сколько. Я бесился и все равно страшно хотел все знать. Мне необходимо было знать, КАК у них все было.
- Он лучше меня, скажи честно? - неужели я это вслух произнес, дурак несчастный.
Но слово не воробей, елки. Я не мог остановиться. А она растерялась. Явно была не готова к нападению. Бедняжка, я прямо заплачу сейчас от сочувствия, зараза.
- Что он тебя, на мотоцикле по ночному городу катал, да. А потом? Чем вы занимались. Хорошо тебе было, да? Не жестко на мотоцикле? Говори! - я сам не заметил, что  уже орал во весь голос.
- Нет, не жестко, - закричала она в ответ,  - хорошо было, удобно -доволен? Или тебе мало. Я еще расскажу. Хочешь этого? Да я от одного его поцелуя улетала дальше, чем ото всех твоих фантазий в ванной, да я ему…
И тут я дал ей по морде… С Рождеством Христовым! Но я не мог больше слушать это. Я… господи боже мой. Что я наделал. Куда девались все мои намерения?
Она удержалась на ногах. Закусив губу, она открыла шкаф, достала сумку и стала быстро запихивать туда свои вещи.   
- Куда это ты собралась? - язвительно спросил я. - К любимому? Давай, давай. Он тебя ждет. С распростертыми объятиями! Нужна ты ему. Как же. Где он раньше то был. Жил в мечтах о тебе? Держи карман шире. Дура ты.
- Сам ты дурак - крикнула она, глотая слезы, - ДУРАК И СВОЛОЧЬ. Я тебя ненавижу.
Меня трясло мелкой дрожью и я  уже почти что собрался ей ответить ( благо "домашних заготовок" было гораздо больше, чем я успел произнести), но тут вдруг включились мозги и я понял, что она врет. Все она врет. А я на правильном пути.
Спокойно. Только не срываться. И не извиняться, ни в коем случае не извиняться.
Я поднялся во весь рост и пошел к ней, плевать мне было на мои ожоги.
Она смотрела на меня со страхом ( Господи, бедная моя девочка… ), вся напряглась и прижала к себе сумку.
- Поставь сумку на место, - зловещим голосом сказал я.
Конечно, она не послушалась. Такая упрямая.
Я осторожно взял сумку из ее рук и поставил на пол.
- Никуда ты не пойдешь. Я тебя не отпущу, - спокойно (как мог) сказал я. -.  Куда ты сейчас пойдешь? К родителям? Они завтра сами приедут.
- Боишься? Я им все расскажу, - какая она ябеда, оказывается. Не очень-то мне хотелось, чтобы об этом узнали.
- Давай-давай, рассказывай, только с предысторией, пожалуйста.
- Я ничего не сделала, - ага, уже оправдывается, уже объяснения пошли. Мирный, можно сказать, диалог. Я набирал очки одно за другим. Супер.
- А, - саркастически потянул я. - Ничего не делала, только врала! Знаешь, меня не устраивают такие отношения!
Она еще не плакала, но уже готовилась. Мне стало ее жалко - бедняга, получила по роже и еще и виноватой осталась. Я немножко сник - совесть мучила - и протянул руки к ней, закончить побыстрее эту историю и помириться.
Но не тут-то было!
Она злобненько уперлась мне в грудь своими цыплячьими ладошками и отпихнула. Сопротивление, к сожалению, не было подавлено окончательно. Рано я успокаиваться начал.
- Отвали от меня! Я тебя ненавижу! - НЕ ТО она говорила, и я встревожился.
Мои руки были длиннее, я обхватил ее за шею и потянул к себе. Она еще упиралась, опустив голову и не собираясь сдаваться. Мы несколько минут молча сосредоточенно боролись (не хотел прикладывать силу - хватит уже на сегодня). И тут я, по правде сказать,  испугался и сделал шаг назад:
- Посмотри на меня, ну… послушай, если ты действительно меня не… - она подняла голову, мордочка у нее скривилась, на глаза навернулись слезы  и потекли по щекам.
- Ой, ну не надо, не плачь, пожалуйста. - Я не могу видеть, как она плачет.
Ошибочка вышла. Слова прозвучали для нее как команда, и она тотчас же заревела в голос, с хлюпаньем носом и всеми прочими атрибутами подросткового плача.
И я ретировался на кухню и схватил сигарету. Выкурил ее за секунду и крадучись пошел в комнату, посмотреть, что она там делает.
Она перестала плакать (быстро как успокоилась) и сидела, изредка всхлипывая и бормоча, что я дурак, сволочь и что она меня ненавидит.  Тоже мне открытие, я и так это уже понял. Потом она замолчала и задумалась о чем-то для меня недоступном, изредка тяжело вздыхая. 
Я тоже думал.
Хорошо живется им, бабам. А мне куда податься, меня кто утешит? Можно подумать, я могу прийти к кому-то и сказать: "Она стала частью меня, а потом решила меня же бросить. Пожалейте меня, люди добрые" Знаю я прекрасно эти МУЖСКИЕ советы типа "да пошли ты ее, что ты, себе "телку" не найдешь?" А если я не хочу другой, да и кто может поручиться, что та, другая, будет лучше. Нет, быть брошенным не столько унизительно, сколько страшно, особенно когда… ну, когда…. Да что тут говорить. Выбор-то невелик: или выгнать и обречь себя на одиночество или всю жизнь бояться, что тебя оставят, кто знает, что у них в душе, по большому счету бабы - подлые натуры.
И Пушкин из-за них погиб. Суки.
До вечера мы сидели по разным углам, стараясь  особо не пересекаться, и не разговаривали без необходимости. Обоим было не по себе.
Потом мы заснули. Без комментариев.
 
7 января, среда
Да уж, перетрудились мы вчера, это точно. Проснулись поздно. Не знаю, как она, а я с такой головной болью, что мало не покажется.
Весь день я валялся на диване, занимаясь самоедством. Она вылизывала квартиру, распевала самую мерзкую "попсу", какую я только слышал, и вообще была в нормальном настроении. Вот что значит чистая совесть.
А я, как дурак, мучился извечными вопросами "кто виноват?" и "что делать?".
Паскудный денек, ничего не скажешь.
Из головы не выходило рождественское происшествие.
Спросите меня тысячу раз, не жалею ли я о содеянном, и я 999 раз отвечу "НЕТ".
Я - мужчина. Всему есть предел. Есть вещи, за которые во все времена били по морде. Ни для кого это не секрет.
Они так хотят эмансипации, эти…. Ну, что ж, пусть получают. Слава богу,  арсенал у них - mama mia…
Хотите быть мужиками, играть в мужские игры, будьте любезны, соблюдайте правила. За что боролись, на то и напоролись. Так им и надо.
Это как политика маленьких государств. Они кричат на каждом углу: "Мы маленькие ГОСУДАРСТВА! У нас такие же права, как у больших!" А чуть что случается, сразу на попятную : "Не трогайте нас! Мы - МАЛЕНЬКИЕ государства!".
Но, елки-палки, как же больно они могут сделать. Я лично - до сих пор ее чувствую, эту боль.
Вот она вроде как на коне. Ходит гордая, довольная, как будто знает, что если что-то будет не по ней, она одним словом сможет поставить меня на место и напомнить мне о совершенном мною "преступлении".
Не могу же я бить ее каждый день. Да я первый сдохну.
Когда пришли гости, играть роль больных и умирающих нам не пришлось, мы и так были как вареные курицы. Веселья не получилось, а я еще и напился.
Вот вам и счастливое Рождество.
Господи, я не умею ТАК бороться! МНЕ противно.
Может, просто выставить ее, этот постоянный источник стресса, или самому уйти (так благороднее).
Да, вот он, закон Джунглей.  Слабого съедают.
Я уже готов, детка, осталось только посолить. Жри.

8 января, четверг.
Нога еще болит, но сегодня я пошел на работу. Не могу я больше находиться дома.
Чертова жизнь.
Машина не завелась. Пришлось ехать на метро. Я уж и забыл, как это делается.
Проходя через турникет. услышал за спиной визгливый окрик контролерши: "Мужчина, с месячными сюда!"  Вот идиотка.
Давка в метро страшная. В пробке и то приятнее. Ненавижу, когда толкают в спину. Так бы и дал в рожу. Ненавижу толпу. Бедная моя нога.
На работе слегка расслабился. Хорошо быть профессионалом. Девочки сочувственно зашуршали вокруг, усиленно проявляя заботу и внимание. Какие милашки.  Все такие свободные, такие независимые, и у каждой в глазах надпись "Трахните меня, хоть кто нибудь".
Кажется, я становлюсь женоненавистником.
За обедом ко мне подсела наша раскадровщица Алька. Мы с ней часто болтаем. Она классная, не красавица, но своя в доску. С ней просто.
- Что-то случилось? - участливо спросила она.
- Да, ерунда, ногу обварил.
- А-а. Больно? - мне стало не по себе, она вроде про ногу, а, кажется, насквозь тебя видит.
- Больно, - я не стал лукавить. - Скажи, можно бить женщин?
- Можно, а что? Ты собираешься или УЖЕ? Всех подряд или избирательно?
- УЖЕ и избирательно - неохотно признался я, и она рассмеялась.
- Узнаю брата Колю! - Она похлопала меня по плечу и пересела поближе. Захотелось поблагодарить ее как-то за участие, в голову пришел единственный способ.
Она поняла и засмеялась.
- Я, конечно, понимаю, что в нашем возрасте СЕКС - наивысшее проявление ДРУЖБЫ, но давай ограничимся рукопожатием!
Я сразу отступил, немного смутившись, а она сделала небольшую паузу, подождала и сказала с доброй усмешкой:
- Ох, мужчины, какие вы послушные. Ну ладно. Приятного аппетита. - И с удовольствием принялась за еду.
Я почувствовал себя ребенком, которого поймали на вранье.
Я вернулся домой гордый и уверенный в себе и своей правоте и сразу лег спать, потому что мне все равно было стыдно.  Но зато, впервые за много ночей, я заснул как убитый, не мучаясь ни от чего.

9 января, пятница.
Целый день на работе был "сплошняк". А после работы я отогнал машину в ремонт и домой вернулся только к полуночи. Она мне открыла, вроде бы улыбнулась и еды всякой дала.
Я уже собирался завалиться в койку и перед сном смотрел свое любимое шоу под названием "Моя женщина готовится ко сну" и вдруг увидел, что у нее появился ЖИВОТ.
- У тебя живот!!!
Я не выдержал, подошел, присел на корточки и потрогал его.  Она мне не мешала. Вблизи он был тоже отличный. Короче, мне понравился.
- Хороший живот, - констатировал я, со знанием дела.
- Спасибо, я знаю, -  с гордой улыбкой ответила она, жмурясь, как кошка.
И я сломался. Мы так давно не общались. Я внимательно посмотрел на нее снизу вверх и сказал серьезно:
- Я скучал по тебе, - что в переводе с мужского означало " виноват тчк больше не повторится тчк хочу помириться тчк "
- Я тоже,  - с легким сомнением ответила она, что в переводе с женского означало… Долго объяснять…  Ну, в общем, я ее понял.
Я поцеловал ее в живот и торжественно произнес:
- Я ЕГО буду любить всегда!
- Угу, ясно-ясно, что ты хочешь этим сказать, ЕГО - всегда, а МЕНЯ значит не всегда. Ну-ну. - Обиделась она.
О, Боже мой. Дурацкая женская логика. Что вижу - то пою. Но мне было хорошо, и я не стал вступать в пререкания, тем более спорить с женщиной - занятие неблагодарное. Есть кое-что и поинтересней…

10 января, суббота.
В восторге от нашего примирения она на целый день свалила в мастерскую. А меня не покидала мысль, что, несмотря ни на что, меня все равно оставили в дураках


11 января, воскресенье.
Утром мы быстро позавтракали, и я взял ее с собой на гору. Вот уж когда пробил мой звездный час. Мало того, что я заставил ее надеть все теплые вещи, имеющиеся в доме, включая злополучные рейтузы, купленные мною лично, я еще и пощекотал ей нервишки, выбирая самые крутые трассы. Я катался как бог, хотя чуть не умер от боли - нога еще не зажила.
Наградой мне был ужас и восторг в ее глазах. И еще ее же клятвенное заверение, что я больше никогда не увижу гору кроме как на картинке.
На обратной дороге она заснула в машине и я, бросая на нее взгляды, думал, что если бы она была бы чуть-чуть ПОСЛАБЕЕ и чуть-чуть ПОГЛУПЕЕ, она была бы просто ангелом. Но зачем мне ангел?

Глава 7
Неделя 17.

12 января, понедельник
Не знаю почему, но после всех перипетий прошедшей недели я не почувствовал себя лучше. Нет, меня не мучили больше угрызения совести. Честно говоря, я и не вспоминал больше об этом прискорбном случае, ну, было и было, вперед ей наука.
А меня больше тревожит моя судьба.
Да, конечно, хорошо, когда рядом с тобой кто-то есть, кто-то, кто может тебя покормить, постирать тебе рубашки и с кем можно славно переспать. Но когда этот кто-то постоянно спрашивает у тебя отчета за то и за это, лезет с советами и предложениями, портит настроение и выворачивает тебя наизнанку, поневоле начинаешь задумываться, а зачем тебе это.
И еще, мне кажется, я ее не люблю. Ну не похоже это на любовь!
Не то чтобы она мне мешала, вовсе нет, но я не чувствую себя самим собой в ее присутствии. Я с ней как в гостях у себя же дома. Я все время жду, что ее визит закончится и я, мило попрощавшись на пороге: "До свидания, дорогая, заходите еще!", с облегчением закрою дверь и бухнусь в ботинках на кровать, с газеткой в руках и сигаретой в зубах и не буду думать ни о чем, кроме моей новой машины, которую я непременно куплю.
Но ребенка я хочу. Я уже в таком возрасте, когда ребенок вполне желателен. Хорошо, если это будет мальчик, можно будет научить его играть в шахматы, футбол и еще куче полезных вещей.
Может, мы все и терпим женщин из-за детей, которых они приносят, ну и конечно из-за кое-чего еще. Слава богу, хоть два плюса в этой ситуации есть.
- Да-да, я слышу, сегодня Старый Новый Год! (уже четвертый праздник за последние 3 недели). Куда ты пойдешь?…. Что, одна?…. Нет, конечно, я не обижусь, иди, пожалуйста (скатертью дорожка и можешь не возвращаться вообще)!
Вот ведь как человек обнаглеть может, в НОВЫЙ ГОД К ПОДРУЖКАМ. Может, она меня стесняется?! Хорошая девочка, ничего не скажешь.
- К вирусологу, наверное, еще не знаю. Не волнуйся, не пропаду.
Отлично выглядит, для подруг что ли так накрасилась. Так-так. Теперь иудин поцелуй. Осторожно, двери закрываются! Сбылась мечта идиота. Теперь можно и на диван в ботинках…. 
Можно.
Только зачем?

13 января, вторник
О боже, как болит голова.
Они позвонили мне часа через два. Видимо, рассказав друг дружке все сплетни,  так и не придумали, чем еще заняться.
Я приехал на такси и был, как всегда, совершенно прав.
Меня встретила милая упитанная брюнетка, неестественная смешливость которой наводила  на естественно подозрительные мысли.
Мысль №1 - девушка уже успела набраться.
Мысль №2 - если МОЯ взяла в рот хоть каплю, я ее убью.
Мысль №3 - они уже знают обо мне все, включая цвет и размер… головы.
Нет ничего похабнее, чем бабские беседы. Но созерцание пьяных женщин еще хуже, особенно если ты еще трезв. Но это дело поправимое.
Через полчаса я понял, что являюсь гвоздем программы. Что жизнь прекрасна и удивительна. Что каждая из этих "верных подружек" с радостью облегчит мне тяготы семейной жизни или вовсе избавит меня от нее.
Я никогда не видел, чтобы столько пили, - под столом была целая батарея из коньячных бутылок.
Не помню, когда я вырубился, и что этому предшествовало, но, кажется, я все-таки сделал что-то не то, потому, что сегодня, вместо ответов на мои вопросы, я слышу только злобное шипение.
О, БОГИ, ПОШЛИТЕ МНЕ БУТЫЛКУ ПИВА!
- Спасибо, киска, ты меня спасла!
- Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш!
- Я не понял, что ты сказала?
Я еле-еле увернулся от подзатыльника: "Только не по голове!"
- Вечером поговорим! - многообещающе произнесла она и с видом поруганной невинности отправилась в ванну.
Я взял тачку и поехал на работу. Ну не в метро же идти в таком состоянии.
К обеду начал приходить в себя и вдруг услышал, что меня зовут к телефону.
- Алле.
- Привет, это я! Узнал? - голос женский, но совершенно незнакомый.
- Извините, а кто это?
- Как, ты меня не помнишь? Не помнишь, что между нами было?
- Алло, плохо слышно - соврал я, холодея от страха.
- У меня будет ребенок, может, ты и это не знаешь?
- Что, так скоро? - я мучительно напрягал мозги, стараясь вспомнить, что же я вчера делал такого, что могло дать в итоге такой результат. А если  это не вчера?… Еще хуже…
- Как - скоро? Уже почти четыре месяца! ХА-ХА! Это я тебя разыграла! Что, испугался, пьяница несчастный?! - она радовалась, как дитя, какая сво…
Я с трудом перевел дух, помолчал, не зная, злиться мне или радоваться, потом сказал с угрозой:
- Ну, погоди, вечером поговорим! - и вдруг добавил, неожиданно для себя самого: - Я люблю тебя!
- Подлиза! - счастливо смеясь, ответила она, - Тебе не уйти от возмездия!
- Тебе тоже, можешь не сомневаться, - пообещал я и посмотрел на часы.


14 января, среда
Да… Чем дальше, тем интересней.
Я уже совсем успокоился и решил взять таймаут, и от гостей и от праздников и от ссор всяких, надоело мне это жутко. Хотелось спокойной жизни, но не тут-то было. Не сложилось. Да.
Потому что самое противное утро самой середины недели началось для меня с милого щебетания моей талантливой подружки о том, что вечером ее не будет, так как она с мамочкой пойдут к портнихе, на примерку свадебного платья и "занавески".
Я закашлялся так, что чуть сигарету не проглотил.
СВАДЬБА. О, Господи! О, Боже мой!
Я о ней и думать забыл. Сколько всего происходило.
А между тем, оказывается, день моего  "Великого Пленения" неумолимо приближался.
А главное, что интересно, ОНА, несмотря на все  происшествия последнего месяца, спокойно готовилась к свадьбе, заказывала платье, ходила по магазинам в поисках туфель и ни минуты не сомневалась, что все ее действия оправданы с точки зрения морали и нравственности, правильны и необходимы. Она даже не обсуждала со мной это, как будто все происходившее между нами в последнее время было нормальным и само собой разумеющимся.
Мне стало жутко. Может, в те самые минуты, когда я рвал на себе волосы и не находил себе места от физических и душевных терзаний, она сидела у модистки и спокойно обсуждала фасон своего будущего туалета. Да она - страшный человек!
А между тем она продолжала свои "щебетания".
У меня сразу голова начала пухнуть от невероятного количества дел, которые я должен был сделать.
1. Заказать стол в ресторане.
2. Купить кольца.
3. Договориться со свидетелем.
4. Купить костюм и ботинки
5. Заказать машину.
6. Купить приглашения
И, наверное, еще что-то, что я забыл.
Я очень обязательный человек, но желания  выполнять все это у меня нет и в помине.
В глубокой задумчивости сел я в машину и начал прогревать двигатель.
"ЖЕНСКОЕ КОВАРСТВО" - это не пустые слова.
Я чувствовал себя уничтоженным. Почему я волновался, переживал, мучился, а она, провоцируя все это, была спокойна и твердо знала, что рано или поздно все кончится свадьбой.
Я вдруг очень четко осознал, что не хочу жениться. НЕ ХО-ЧУ!
Я чувствовал себя волком, угодившем в капкан. Я завыл, нажал на газ и сделал вещь, о которой, мог бы жалеть впоследствии.
Я повернул свои колеса к дому моей старинной подруги и одноклассницы, любовь с которой закончилась несколько лет назад ее отъездом на ПМЖ в Америку. Ребята говорили мне, что она вернулась недавно, получив "грин карту" и заимев маленького ребеночка неопределенной расовой принадлежности.
Ха. Я жутко переживал тогда нашу разлуку, ударился в пьянство и разврат, писал обалденные картины и тут же раздаривал их знакомым и незнакомым. ЕЕ письма были странные, и я не мог понять из них ничего. Я перестал пытаться и перестал отвечать.
Потом постепенно успокоился и даже радовался, что наша любовь не кончилась склокой или изменой, что было вполне возможно, если учесть наш тогдашний темперамент. Наоборот, она прервалась искусственно, извне, помимо нашей воли, и оставила после себя грустные и нежные воспоминания.
Почему я вдруг вспомнил о ней? Не знаю.
Но знаю, что она единственная женщина на свете, в честности которой я не сомневаюсь. Она всегда была самой собой. Она всегда понимала, что со мной происходит, даже не понимала, а чувствовала каким-то десятым чувством. Из своей Америки однажды позвонила узнать, что со мной случилось.  Я тогда ногу сломал на горе - упал неудачно. Мне делали операцию. А она почувствовала и позвонила моим родителям. Мама моя просто в шоке была. Но мы с ней так и не поговорили.
Я остановил машину у ее подъезда. Старый дом возле Генштаба. Мой любимый район. Я здесь каждую улицу знаю, каждый дом, каждый подъезд. Это правда. Мы тогда специально целовались в каждом подъезде,  старались ни одного не пропустить.
Я поднялся на последний этаж на жутком допотопном лифте, попутно прищемив себе палец. Вышел на площадку. Постоял немного у ее двери и решил не заходить. Потом постоял еще немного у лифта и, вернувшись к ее двери, решительно нажал на кнопку звонка. На этом моя решимость кончилась и я молил бога  о том, чтобы подошел лифт и я бы успел смотаться. Но дверь открылась и на меня прыгнула огромная собака. Я успел выставить вперед руку и через мгновение услышал строгую команду "Хэри! Фу!" и увидел ЕЕ.
- Привет, лягушка! - сказал я и она, подпрыгнув, повисла у меня на шее, ее примеру последовала и громадная псина. Я позорно зашатался и схватился за стенку, чтобы удержаться на ногах. Крупные девочки, дай бог им здоровья.
Я осторожно спустил их на землю.
- Заходи, здорово, что ты пришел! Я вот только что о тебе мужу рассказывала! - радостно протараторила она. Хорошенькое дельце! О наличии мужа я как-то не подумал. Вот балда. Но, может, оно и к лучшему.
- Здравствуйте! Заходите, пожалуйста! - услышал я приветствие, с трудом произнесенное на ломаном русском языке, и увидел красавца негра двухметрового роста, с совершенно детской улыбкой в 64 зуба. Он держал на руках более чем смуглого малыша в теплых, деревенской вязки носках, простых советских колготах и черной майке со страшной рожей и надписью "ManowaR".
Я представился, пожав руку ему и ребенку, чем страшно умилил его маму (ребенка маму, понятное дело). Они перекинулись парой фраз на английском. Видно было, что он рад гостю. Мы прошли на кухню, где я, между прочим, провел, наверное, год жизни. Она за секунду рассказала мне о жизни в Америке, а спустя еще полчаса я уже твердо знал, что попал в НАСТОЯЩУЮ СЕМЬЮ, где люди любили друг друга и были счастливы.
Мне стало завидно. Граждане, на его месте должен был быть Я.
Я тоже, конечно, был рад за них. Хотя у моей "лягушки" иначе и быть не могло. Она слишком хороший человек, чтобы быть несчастливой. Бог бы не допустил такой несправедливости.
Я приехал на работу к обеду и до позднего вечера трудился не покладая рук.
Вернувшись домой, я рассказал, какой классный парнишка у моих знакомых. Моя славная девочка слушала с наивным умилением, и у нее не возникло никаких подозрений. (Вот ведь, она мне ВЕРИТ и не мается глупостями) Она даже выразила желание снять чудесного ребенка. Она готовила открытки к 8 марта, и ей нужны были хорошие типажи. Я обещал поговорить. Все-таки я - сволочь, она права.
Хорошо, что у меня есть СПОСОБ, чтобы загладить свою вину, поднять самомнение и избавиться от комплексов.
Ладно, ЖЕНЮСЬ, что я, хуже других, что ли!

15 января, четверг.
С утра поехал покупать ботинки. Я долго ходил по магазину, высматривая обувь, подходящую для ТАКОГО случая, и страдал, представляя себя в костюме и селедке, чинного, как покойник. Какая гадость.
И вдруг я увидел такие ботинки - умереть можно. Настоящие …. Правда, они вряд ли походили к свадьбе, да и черт с ней. И я их купил. Свадьба - это всего-навсего пара часов мучений, а эти ботиночки я год проношу и буду радоваться.
Я завез их домой и спрятал в шкаф поглубже (слава богу, она была в ванной и видеть этого не могла)
Тут мне позвонила мама и стала объяснять, где мне лучше всего покупать костюм.
Она долго с жутким энтузиазмом рассказывала о каком-то рынке, черт те где находящемся (зато, доехав туда на восьми электричках, я смог бы сэкономить рублей пятьдесят).
Остановить поток ее увещеваний было не в моих силах - оставалось терпеть. И я терпел, пока мог. Потом уже не выдержал и сказал, что лучше приду на свадьбу в черных семейных трусах и майке по колено, чем попрусь в такую даль за идиотским костюмом. Тут мама со свойственной ей прямотой сказала мне, что я плохой, ленивый, невнимательный и неблагодарный и что если бы я хорошо учился в школе и всегда ее слушался, то давно уже был бы женат, имел бы детей и работал бы за границей, как сын ее лучшей подруги, который вот уже третий год с семьей живет в Бельгии.
Через пять секунд я стал изрыгать пламя и светится собственным светом, как лампочка Ильича, потом сказал, что спешу на работу и бросил трубку.
НИКОГДА в жизни своему сыну я не скажу, где надо покупать костюм - пусть сам ищет, урод.

16 января, пятница.
В поисках костюма я провел бесконечный вечер. Черный костюм покупать не хотелось. Синий? Я что, аэрофлот вам? Зеленый? Ну, это вообще смешно. Коричневый? Извините - это для старичков. В одном магазинчике на Пушкинской увидел прикольный костюм для гольфа. Вот бы появиться в таком на свадьбе. Плюс мои новые ботинки - народ выпадет в осадок. Родители умрут, это точно, а меня увезут в психушку. Значит, не подойдет. Ну что ж, бывает.
Озадаченный и злой, так ничего и не выбрав, я убрался во-свояси.
Никакие котлетки, тем более рыбные, не могли привести меня вновь в благодушное настроение (Вот если бы пельмени, тогда другое дело, а так НЕТ)
Я уселся на диван, скрестив руки на груди, и угрюмо наблюдал, как она поливает цветочки.
- Подойди ко мне, поговорить надо, - сурово молвил я, наконец.
- ЩАС, дай цветы-то полить. - Отозвалась она.
- Я ничего другого и не ожидал. Я давно привык, что меня в грош не ставят в моем собственном доме, - Занудливо завел я, но потом встал, подошел к ней взял из ее рук медную леечку, поставил на окно, затем не спеша поднял ее, взвалил на плечо и понес в спальню.
- Ну, подожди, мне только драцену осталось полить, я же забуду потом, - жалобно захныкала она, протягивая руки к подоконнику.
- Я тебе покажу драцену! - пообещал я грозно.
Нет, ну посудите сами, кто-нибудь должен ответить за все мои мучения в этих костюмных магазинах, а кроме нее здесь никого не было.
ПИОНЕР - ТЫ В ОТВЕТЕ ЗА ВСЕ!
Я почувствовал себя абреком, крадущим невесту из горного аула, и тут же сообщил ей об этом.
      - Ты должна меня бояться! Сопротивляйся! - приказал я, и она охотно выполнила мою команду.
Между прочим, бороться с ней не так просто, она такая упрямая, ни за что не уступит, и изворотливая как уж.
Наконец мне удалось зажать обе ее руки над головой и сесть сверху. Она не могла пошевелиться. Я крепко держал ее запястья одной рукой, а другой, довольно суетливо стал расстегивать  рубашку у нее на груди. Я был победитель, я гордился собой. Потом я решил ее поцеловать, но она моментально отвернула голову, я повторил свою попытку, ей снова удалось увернуться. Тогда я, чтобы не терять драгоценное время даром, крепко взял ее за подбородок свободной рукой и все-таки поцеловал. Это длилось одно мгновение, потом она дернула головой и закричав "Пусти, дурак!" расплакалась.
Я опешил и сразу же разжал руки.
- Ты, что? Мы же играем! - испуганно воскликнул я (может, я больно ей сделал?)
- Играй со своими кобылами на работе! У тебя вообще мозгов нет!
Да уж, спустила она меня с гор.
Я был озадачен. Что я такого сделал?
- Хорошо, буду играть с ними, - огрызнулся я и ушел в комнату. Сердце у меня колотилось, в ушах стучало, живот болел и обидно было до ужаса. Достойное продолжение вечера…
Хотя на этот раз она все-таки сама осознала свою неправоту и скоро пришла подлизываться.
- Ну, ладно тебе, не обижайся, - промурлыкала она, забираясь ко мне под руку. - Я не знаю, почему так получилось.
- Да ну тебя!
Она полезла ко мне под рубашку. Я прижал ее ладошку, обнял и понеслось…
Да, дети мои, эта женщина пользуется моей слабостью. Знает, гадюка, какую власть она надо мной имеет. Я и сам не могу понять, что же в ней такого особенного, но, честное слово, ничего похожего со мной в жизни не было. Может, она какая-нибудь ВЕДЬМА. Надо бы разузнать ее родословную.
А то даже страшно.

17 января, суббота
Лучше бы мне было удавиться сразу после "подъема", по другому мое пробуждение назвать было нельзя.
Кто это придумал уборку по субботам. В прекрасный выходной день вместо того, чтобы поехать кататься на лыжах или просто погулять приходится валандаться по дому с пылесосом или шваброй в руках, трясти ковры и выносить мусор.
Я держался героически, не орал, не огрызался, молча и добросовестно (я иначе не умею) выполнял отвратительную домашнюю работу. Она сознательно провоцировала меня на скандал, придираясь то к микроскопическим пылинкам на мебели, то к заметенной (случайно) под кровать горке мандариновых шкурок.
И когда, казалось бы, уборка подошла к концу (все плохое рано или поздно кончается) и можно было расслабиться, она объявила, что придут родители, чтобы обсудить МЕНЮ на ВТОРОЙ день.
Это был уже беспредел.
Мне очень хотелось побыть одному и, поскольку единственным пригодным для этого местом было ванная комната, я отправился туда, во всеуслышание объявив, что иду мыться, и, взяв с собой любимую книжку "Справочник автомобилиста", запер дверь изнутри.
Вот она СВОБОДА местного значения. Я попытался читать - не получилось. Тоскливые мысли о навек потерянной свободе занимали всю голову и часть спинного мозга, не давая места для чего-то другого.
Так я и сидел в ванной, растравляя душевные раны, пока вода не остыла и пока я не услышал звонка во входную дверь. Родичи пришли. ЕЕ.
Волей неволей пришлось вылезать из убежища, бриться и выходить с приветливой улыбкой на "обмен любезностями".
Первые пятнадцать минут я держался молодцом. Ее предки вообще ничего, ко мне относятся с уважением и ее учат ценить КОРМИЛЬЦА и БЛАГОДЕТЕЛЯ. Хотя ее хрен чему научишь. Упрямая, зараза, скорее с голоду умрет, чем покажет, что она от кого-то зависит.
Мама с дочкой приветливо шипели друг на друга. Мама объясняла, ЧТО моя красавица делает не так, а красавица с трудом сдерживая раздражение и стараясь не грубить, пыталась объяснить мамочке, что что-бы она ни делала, мамочку это не должно волновать, что тут хозяева МЫ и ее (мамочку) это не касается.
Я злорадствовал.
Пока они переругивались, мы с будущим тестем сыграли пару партеечек в шахматы, вышли покурить на лестничную клетку и он (вот нормальный мужик) даже вопросов не задавал типа "Как дела на работе и т.п. ". Вообще-то он совсем немного старше меня, лет на пятнадцать, не больше. И относится ко мне с пониманием и можно сказать сочувствием. В этом смысле мне повезло.
Потом пришли мои родители.
Да уж, разрослась моя семейка. Мы еле-еле уместились на кухне. Дамы уже к тому времени успели выпустить лишний пар, и беседа быстро перешла в конструктивное русло. Салаты, пироги, куры, выпивка - вот и приблизительное меню на второй день, ну и еще, конeчно, белая и красная рыба, икра и свежие овощи - пережитки советского времени (у нас, мол, не хуже, чем у других). Ну и ладушки.
Я решил, что это уже конец, но радовался я рано.
Я на секунду отвлекся, и в этот момент оба "папаши" дружно встали и ушли в комнату играть в шахматы и беседовать о футболе, а я остался один на один с тремя женщинами, одна из которых была моя МАТЬ, вторая - почти ТЕЩА, а третья - почти ЖЕНА (только вдумайтесь). Фортуна снова повернулась ко мне, извиняюсь, задом и, жутко взбодренные этим, дамы набросились на меня, как голодные щуки на лягушку.
Меня учили всему. Конечно, будь я с каждой один на один, я бы нашел на них управу, но отбиваться одновременно от троих - нет уж, увольте, здоровье дороже.
Полностью удовлетворив свои амбиции, относительно моего воспитания, они слегка притомились и захотели есть. Поэтому решили отправить меня на время в магазин, а сами принялись готовить. Они были так довольны своими достижениями в области педагогики, что даже не переругались, дружно работая на одной кухне.
Моя девочка принесла фотоаппарат и запечатлела ПЕРВЫЙ СЕМЕЙНЫЙ УЖИН для потомков. Представляю, с какой рожей я получусь на этих "исторических" фотографиях.
Наконец все ушли, и мы остались вдвоем.
Мы сидели перед телевизором. Мне было мучительно жаль потерянного дня.
Чем вообще занимаются семейные пары, если не принимают гостей и не убираются в квартире. Неужели я так и проведу остаток жизни - в тапочках перед телевизором?

18 января, воскресенье.
В девять утра я уже был на горе. Погода была не очень, снег пошел, трасса была липкая, но зато я больше не чувствовал себя затянутым в болото.
Я летел с горы, ветер свистел в ушах, и хотя я круто навернулся пару раз и еще треснулся затылком, радостное ощущение свободы не покидало меня.
После катания мы с ребятами пошли в бар. Я позвонил оттуда домой и, доложившись о своем местоположении, предложил ей к нам присоединиться.
Я не думал, что она согласится, но она приехала и приятно оживила нашу мужскую компанию.
Я милостиво позволил ей выпить пива, и она стала такой славной и веселой, что все мои приятели наперебой стали оказывать ей всяческие знаки внимания, острить и вспоминать истории из жизни. Тоже мне друзья называется. Она вела себя хорошо, но в следующий раз, если она будит строить им глазки, я ее убью.
Дома я высказал ей свое мнение об их шуточках и ее реакции на них и думал, что она начнет злиться или оправдываться, но она не сделала ни того, ни другого. Напротив, она осталась очень довольна и до самой ночи периодически смеялась, вспоминая не знаю что, то ли мои нравоучения, то ли их рассказы.

Глава 8
Неделя 18.
 
19 января, понедельник
Вот и наступила последняя неделя холостой жизни.
Я решил, что оставшееся время до свадьбы посвящу выработке мирных договоренностей с супругой. Надо же как-то обезопасить свою дальнейшую жизнь. Брачное соглашение тире джентльменский договор на добровольных началах.
Как тонкий политик и дипломат, я начал с небольшой воспитательной беседы за завтраком.
Нельзя сказать, что я очень хорошо подготовился к этой беседе и правильно выбрал место и время. Она торопилась в поликлинику, думала о посторонних вещах и постоянно отвлекалась. В результате я успел,  правда несколько косноязычно, произнести вступительное слово и был не слишком вежливо остановлен:
- Потом, зайчик, потом!
Она махнула на меня рукой, но в утешение поцеловала в нос. Потом запихнула мне в рот остаток своего бутерброда без колбасы (колбасу она уже съела и теперь не успевала отрезать довесок на оставшийся хлеб, а выкидывать кусочек ей было жалко).
Через минуту она ускакала, унося с собой  страшно секретную баночку, завернутую в десяток газет, что бы я, упаси бог, не догадался ЧТО ТАМ. Странно, но при всей своей независимости она иногда жутко стеснительная.
Я немного посмеялся про себя над ее хитроумными ухищрениями, но мне это нравиться.
Я, вообще, не очень люблю простоту нравов, а особенно у женщин. Когда женщина во всеуслышанье заявляет "Мне надо в СОРТИР, дорогой", всякое желание пропадает с ней общаться. Моя не такая.
Я поехал на работу и весь день готовился к разговору с ней, мысленно приводя разные аргументы в доказательство ее неправоты. В голове сложился чудный, логичный сценарий. Она скажет то-то, я ей на это - ТО-ТО, потом она это, а я ей ТО. В общем, я ее мысленно победил, разум восторжествовал, и страшно одухотворенный я вернулся домой на "разборки" с будущей женой.
Стоит ли удивляться, что она разом перечеркнула всю мою стройную схему беседы.
Это всегда у меня так, стоит что-то запланировать - и тут же все пойдет кувырком. На мои вопросы она отвечала неправильно и этим совершенно сбила меня с толку. Надо было записать все на бумажке, и вопросы и ответы, а то она не знала, как нужно правильно отвечать, несла отсебятину и все мне испортила.
Я огорчился и напрямик спросил, ПОЧЕМУ она кокетничала с моими друзьями в баре. Ответ ее был примерно таким:
- Понимаешь, это ПРОСТО ПРОВЕРКА, не для тебя - для меня.  Я беременная, пузо растет не по дням, а по часам, вся рожа в пятнах, соски потемнели, ужас (о чем это она?). Я должна знать, что еще могу нравиться и что, несмотря ни на что, сделала правильный выбор, согласившись выйти за тебя замуж. Я кокетничаю с другими и думаю: "Нет, МОЙ все-таки лучше всех, но пусть не воображает, если я захочу - всегда смогу уйти, я еще ничего, даже и беременная"
Вот такая любопытная женская логика. Поди-ка разберись.
Дурища, она даже  не представляет, как  ее украшает беременность. Эта легкая томность, мягкость движений, взгляд, обращенный внутрь себя. Сказка, одним словом.
Ну почему все женщины такие тупые.

20 января, вторник.
Костюм. Приглашения. Работа. Машина. Кольца. Дурдом.

21 января, среда.
Работа. Ресторан (спасибо, друзья помогли). Галстук. Рубашка. Носки.
Подарок невесте - штатив для фотоаппарата. Обзвон - перекличка гостей.
Сон. Сон. Сон. Сон.

22 января, четверг.
На работу не пошел. Приехали родители, еще раз все обсудили. Целый день ездил от одной квартиры к другой, забирал салаты и прочую жрачку, складывал на балконе и в холодильнике. Ездил за посудой, потом еще раз за скатертью и в довершении всего лишился последней отрады в виде невесты, т.к. было решено, что ЕЙ надо отдохнуть и привести себя в порядок, и, кроме того, невест полагается забирать из родительского дома.
Предки, наверное, спятили на радостях и потому решили провести меня через все круги ада. Я слышал, как, уходя, они что-то бормотали про выкуп, подвязку  и прочие предсвадебные игрища. Если так дело пойдет и дальше, я сдохну еще холостым.
С некоторым облегчением я закрыл за ними дверь и пошел к телефону звонить друзьям.
Сейчас, как никогда, я нуждался в поддержке.

23 января, пятница/суббота.
Глубокая ночь. До свадьбы осталось меньше двенадцати часов. Вчера (уже вчера, если верить часам) мы проводили ХОЛОСТЯТСКУЮ ЖИЗНЬ. И если ее никто не подобрал, то, скорее всего, она умерла и лежит прямо на пороге, ибо в ТАКОМ состоянии вряд ли смогла бы сделать и пару шагов.
Начали, кажется, вчера (или позавчера?). Я точно помню, как пришли ребята, пара тройка друзей с работы и вирусолог, конечно. Странно, как они расплодились за один-то день. Уходило их сегодня (или вчера) по крайней мере человек двадцать. А если учесть, что еще трое спят сейчас в моей постели, то, сделав в уме несложные математические вычисления, мы получим…  Ну это неважно, сколько их там было. Главное, что они были!
Надо честно признать, что проводы прошли в теплой дружеской обстановке,  и соответствовали всем правилам проведения подобных мероприятий. Особенно мне приглянулось, то маленькое зеленое существо, которое выскочило из торта. И почему-то прямо из отрезанного куска. Это новшество, оригинальное решение режиссера (боже, как много Р). Ну, я не о том. А о чем я собственно?
Да. Надо пойти умыться.
Так вот. Во всем мире это называется МАЛЬЧИШНИК. Мальчишник. Да.
Я уже начинаю припоминать подробности.
Часов пять спустя, после прихода первых гостей, раздался телефонный звонок и приятный мужской голос попросил позвать к телефону мою киску. Я ему сказал:
- Мужик, хватит валять дурака. Быстро надевай шубку, шапочку и варежки и дуй сюда. Дело есть. Ты меня поэл?
Не помню, кто ему открыл. Он вошел, этот кожаный длинноволосый красавец (ее несостоявшийся байкер) и сел верхом на свободный стул. Я с трудом оторвал голову от стола и каким-то сдавленным голосом произнес:
- Виишь, ж.нюсь вот.
- На ком? - Он внимательно оглядел присутствующих и не обнаружил ни одной, даже самой захудалой особи женского пола.
- На ком? - я тоже внимательно огляделся, потом напрягся и с гордостью ткнул в фотографию на полке. - На ней! Вот.
- Отметим! - помолчав секунду, решительно произнес он, и мы отметили это дело.
Потом я, кажется, ненадолго вырубился, пригревшись на плече у вирусолога, и когда очнулся, то увидел, что народу явно поприбавилось, а посреди комнаты танцует классная, длинноногая и рыжеволосая сучка. От этого зрелища я ненадолго протрезвел и даже вступил в интеллектуальную беседу с одним из байкеров (их к тому времени стало уже человек пять).
Мозгов им не занимать. Я с глубоким прискорбием узнал, что абсолютное большинство в их компании вполне нормальные и даже образованные люди. Да, неприятно, но что делать? В общем, они мне даже понравились. Они здорово оживили нашу вечеринку, и я слегка им позавидовал. Не каждый решится в наше смутное время сменить галстук и портфель на мотоцикл и свободу. Но, наверное, это должно быть состоянием души.
Потом я вроде бы танцевал с рыжей красоткой, которая, между прочим, была настоящей манекенщицей. Стильная девочка, но на мой вкус слишком худая. Ну очень!
Потом мы опять пили, потом я опять вырубился и пришел в себя, когда все (за исключением тех, кто спал) уже уходили.
Пожалуй, надо пойти еще поспать, а то завтра я не встану. До свадьбы осталось десять часов сорок минут.

24 января, суббота.
Когда я проснулся, мужики уже одевались в коридоре. Они были помятые и сонные, но благодарили, желали всего, а наш, теперь уже общий, друг байкер уходя, вежливо сказал: "До встречи".
Странно, но у меня  к нему не было больше ни ревности, ни каких- либо опасений. Скорее, я испытывал что-то напоминающее сочувствие.
Я прекрасно понимал, что тетки нашего круга вряд ли на долго могут связать свою жизнь с человеком его убеждений. Безусловно, это чудное романтическое приключение. Но им-то нужна стабильность, они не могут только принадлежать - им надо обязательно еще и владеть. А еще лучше, чтобы была гарантия на долгую счастливую жизнь  и страховка на случай неудачи.
Так что я  вычеркнул его из списка конкурентов.
Время на сборы почти не оставалось.
Я только-только успел слазить в душ, как раздался звонок в дверь. Это пришли мой свидетель и парень с работы, который должен был снимать мое славное бракосочетание на видеокамеру.
Гад, он первым делом заснял разгром в квартире после мальчишника и меня голого и мокрого, вылезающего из ванной. Я замахал ладонью, пытаясь закрыть объектив, как это делают профессиональные политики. Они пару минут потешались надо мною, но потом все-таки сжалились и даже стали приводить в порядок дом. Бутылки вынесли и тому подобное.
Потом я пошел в спальню, надел костюм и прочие причиндалы и посмотрелся в зеркало. То, что я увидел в зеркале не могло не вызывать восхищения. Такой мужчина сделает честь любой женщине. Хорош, просто красавец.
Пока я любовался собой, в дверь снова позвонили.
"Кто бы это мог быть?" - рассеянно подумал я, разглядывая свое отражение. Как бы в ответ на мой риторический вопрос дверь с грохотом распахнулась, я увидел разъяренное лицо моей "девочки", маленький, крепко сжатый кулачок прямо перед носом и звездочки, посыпавшиеся из глаз.
- Ты что, совсем сбесилась? - не очень вежливо поинтересовался я, помотав головой. - Ты чего делаешь-то?
- Я вообще тебя сейчас убью, - прокричала она сквозь плач. - Сволочь! Куда ты пропал. Я тебе второй день не могу дозвониться. Я думала, ты уже умер или что-то случилось.
Я повернулся к телефону, - трубка была снята, да и вилка выдернута наполовину. Хорошо мы повеселились, ничего не скажешь. Я почувствовал себя настоящей скотиной. Как же я не  позвонил ей вчера. (А как я мог позвонить, если ничего почти не соображал?)
Я сел рядом с ней и начал успокаивать как мог. Я не могу видеть, как она плачет. У меня прямо все переворачивается внутри.
- Я - скотина, согласен, готов понести заслуженное наказание, - мужественно признал я. Она продолжала плакать.
- Ну, перестань, тебе вредно плакать. Глаза покраснеют, ну, хватит тебе, все же в порядке. Я - живой. Я с тобой.
- Вот! Вот! Ты даже сейчас не можешь сказать, что ты меня любишь! Тебе на меня плевать, что я, не знаю! Зачем ты вообще на мне женишься?! Чтобы подлецом не прослыть, да? Хорошая мина при плохой игре! Спасибо тебе, благодетель!
- Ну что ты такое говоришь, - прервал ее я, потому что вдруг дико испугался, что ее понесет и она скажет, что никакой свадьбы ей не надо, встанет, повернется и уйдет, и я ее больше не увижу. - Ты же знаешь, как я тебя люблю.
Никакой реакции на мои слова не последовало и я совсем было сник, но…
И тут мне в голову пришла гениальная идея, называется ШОКОВАЯ ТЕРАПИЯ.
- Вчера твой приятель - байкер ко мне приезжал, - начал я, и это - сработало, она прямо поперхнулась не в силах произнести ни слова и почти с ужасом посмотрела на меня. -  Теперь Я понимаю тебя, - продолжал я, - он действительно классный. Я сначала ….
- Это ТЫ,  - она не дала мне закончить, - ТЫ - классный, ТЫ - лучше всех, и люблю я ТЕБЯ! Я чуть не умерла вчера от страха. Думала, вдруг ты меня бросил.
Она обхватила лапками мое лицо и поцеловала. Как приятно. Как здорово!
Слава Богу. Он ко мне относится хорошо.
Тут услышал какое-то шуршание и, подняв от нее голову, вдруг увидел в чуть приоткрытой двери глазок объектива. Неужели этот гаденыш все снимал! Да я его по стенке размажу!
Она тут же поняла, в чем дело, и мы вместе кинулись ловить этого грязного папарацци. Он моментально испарился из нашего поля зрения, а на его месте появился флегматичный свидетель и молча указал нам на часы. Мама родная, как мы опаздываем.
Как сумасшедшие мы побросали шмотки в сумки и кинулись к машинам. Ее платье, конечно, осталось у родителей, и мы на бешеной скорости помчались туда.
Как ураган ворвались мы в их квартиру. Родители со скорбными лицами пили на кухне водку и курили, но, увидев меня, слегка оживились. Сообразили, видать, что представление  продолжается и свадьба БУДЕТ.
Невеста скрылась в комнате, в сопровождении подружек, а я прошел в кухню и присоединился к тестю и теще.
- Ну, что скажете, мамаша, - нарочито басом проговорил я и выразительно посмотрел на бутылку.
- А, намек понял, - ответила мне теща, наливая стопарь, - слава тебе господи, пьяное зачатье вам уже не грозит. А где цветы?
- Уй, я идиот! - я поставил рюмку, так и не притронувшись к ней, взял под руку свидетеля и потащил его к двери.
- Куда ты? - вяло промямлил он. - Ребята из ботанического уже цветы привезли, я невесте часть отдал, а твой букет в большой комнате на столе лежит.
- Здорово, молодцы какие, а где они сами-то?
- Уехали. Они прямо к ресторану подъедут, потом. И не тяните, времени-то уже совсем не осталось. В ЗАГС точно опоздаем.
Я хотел вернуться на кухню и допить свою водочку, но в этот момент дверь открылась и в коридор вышла НЕВЕСТА.
Я ОБАЛДЕЛ. Богом клянусь, никогда в жизни не видел ничего красивее. Все мои дружки застыли на полуслове, открыв рты. А я так, по-моему, просто забыл, как дышать.
Она была почти не накрашена. Тонкое атласное платье  цвета чайной розы, сшитое  в стиле ампир с небольшим шлейфом, и украшали живые орхидеи. Волосы были собраны в низкий пучок, в который тоже были вплетены цветки коричневатых орхидей.
На ней не было ни одного искусственного украшения, но она излучала фантастическое живое сияние, и я не мог вымолвить ни слова и не мог оторвать от нее взгляд. Это был настоящий ШОК.
Наверное, есть глубокий смысл в том, что жених не должен видеть невесту в свадебном наряде до свадьбы. Мне кажется, что даже через сто лет, на смертном одре я буду помнить это ощущение чуда, явившегося ко мне в образе земной женщины в крошечной московской квартирке.
Первым очнулся мой прозаический друг - свидетель. Грубовато толкнув в спину нашего "оператора" он крикнул: "Снимай скорее, придурок". Бедняга как в полусне поднял камеру и направил на МОЮ НЕВЕСТУ, которая, слегка смутившись от произведенного ее появлением эффекта, легко пробежала по комнате, слегка приподнимая край платья, и, как бы ища защиты, прильнула ко МНЕ. Артистка.
Мы начали спускаться к машинам. Соседи высыпали на лестницу, чтобы поглазеть на свадьбу. Я вдруг почувствовал какой-то сумасшедший восторг и торжество. Мне не было противно это любопытство чужих людей. Мне было хорошо, елки, не то слово как.
Я понес ее к машине, не идти же ей по снегу в  атласных туфельках. Взяв ее на руки, я понял, как же мы с ней уже близки. Я знал, как поднять ее, что бы нам обоим было удобно и чтобы платьице не помялось, как будто всю жизнь только этим и занимался.
По дороге в ЗАГС мы все смеялись и болтали о какой-то ерунде, отказываясь признать торжественность приближающегося момента.
В ЗАГСе было грязновато и мне пришлось снова взять ее на руки и донести до более-менее сухого места. Нет ничего смешнее, чем невеста в платье, забрызганном грязью.
Нас там почти потеряли, вернее, решили, что мы уже не придем. Злобненькая тетечка внушительных размеров собиралась высказать нам все, что она о нас думает, но, увидев мою прекрасную невесту, смягчилась и решила этого не делать, и даже, наоборот, заулыбалась. Она отвела нас в отдельную комнатку. Там мы подписали какие-то бумаги, я силой взгляда решил вопрос о перемене фамилии невесты, и нас отпустили с миром.
Спустя несколько минут тетенька построила нас перед большой дверью, заглянула в нее, потом закрыла и, наконец, торжественно раскрыла перед нами обе створки.
В этот момент окестрик заиграл марш Мендельсона, музыку, вполне подходящую к такому случаю, но по причине сильного перевозбуждения скрипача исполненную раза в три быстрее, чем надо.
И вот мы пошли. Самое трудное было попасть в такт, но мы постарались. Получилось смешно - скорость нашей "поступи" явно не соответствовала торжественности случая. Тетка жужжала чуть сзади:  "Молодые, дойдете до ковра и остановитесь. Свидетели, на ковер не вставайте, затопчете, и отойдите чуть в стороны, родственники, не напирайте" и т.п.
Вдруг меня прошиб пот от страха, что я забыл кольца, но тут увидел, как мой невозмутимый свидетель достает их из кармана и кладет на блюдечко.
Потом на секунду мелькнула мысль "А что будет, если я скажу "нет"", и тут я услышал свой голос, говорящий очень серьезно слово "СОГЛАСЕН".
Мы снова подписали какие-то листы в толстенной книге. "Молодые, идите на место и встаньте на ковер БОКОМ".
- Обменяйтесь кольцами.
Мы обменялись кольцами (тут я вспомнил Пушкина), и зажал пальцы, чтобы кольцо не соскочило.
- Молодые поздравьте друг друга!
- Поздравляю! - сказал я, горячо пожав ей руку. Она ответила мне крепким рукопожатием, но злобный шепот "целуйтесь" заставил нас вздрогнуть и послушно последовать указаниям.
Наш свадебный снимок напоминал встречу Брежнева с Ясиром Арафатом.

























Часть вторая
Глава 9
Неделя 23.
 
26 февраля, понедельник.
Прошел почти месяц со дня свадьбы.
Пропажу своего дневника я обнаружил только в понедельник, перед самым отъездом. Спасибо друзьям, это они, сволочи, разгребаясь после мальчишника, засунули дорогую моему сердцу тетрадочку в бельевой шкаф.
А нашел я ее только вчера, выбирая вещи на стирку и выкидывание. Нечаянная радость. Я так переживал, что его (дневника) не было со мной в свадебном путешествии.
Я только теперь понял его важность. Мои друзья считают ведение дневников пустой тратой времени и сил, но я точно знаю, что это самый простой способ избежать склок дома. Рациональная психотерапия.
Но давайте по порядку.
На следующий день после свадьбы мы пошли венчаться. Вчетвером -  я с супругой и два моих самых крепких приятеля в роли шаферов. Я почему-то все время вспоминал Пушкина, во время венчания его шафер устал первым, и это посчитали плохой приметой. Поэтому я выбрал качков, которые могли бы держать короны, как Власов на олимпиаде флаг СССР, на вытянутой руке и полный круг. Хоть за это я был спокоен.
Батюшка добросовестно отслужил службу, дал нам наставления и благословил. Кольца у нас не падали, свечи не гасли и, на мой взгляд, не произошло ничего такого, что могло бы показаться плохой приметой. Я, конечно, человек циничный, но с религией предпочитаю обращаться осторожно и бога попусту не гневить.
Вечером пришли гости. Особым сюрпризом был для меня приезд моего голландского друга. Вот молодец. Он опять поразил мою жену своим роскошным подарком. Корзинка для пикника. Она даже покраснела от удовольствия. Между прочим, мой штатив хоть и стоил дороже, но такого восторга не вызвал.
В отместку за ее невнимание к моему подарку я увел голландца в комнату, и после непродолжительной беседы, мы разложили доску и стали играть в шахматы.
Конец этой борьбе интеллектов положила моя мама, которая влетела в комнату с перекошенным лицом ("Ты, что, совсем умом тронулся?") и насмерть перепугала моего европейского друга, не привыкшего к столь бурным проявлениям чувств. Голландец послушно пошел танцевать с юными подружками моей супруги, а я глубоко удрученный, вылез на лестничную клетку и принял участие в обсуждении нового налогового законодательства со стоявшими там курильщиками.
На следующий день мы уехали в Египет. Это мои ребята с работы подарили нам свадебное путешествие (Алька придумала). Такие молодцы.
Стыдно сказать, но в Египте мы встречались с ней только ночью. Она как заведенная лазила по достопримечательностям с фотоаппаратом наперевес, а я целыми днями плавал с аквалангом. Но зато по ночам мы радовались друг другу как никто. Мы устали за неделю так, весь обратный перелет спали.
Потом начались обычные будни, с той только разницей, что дома по вечерам меня ждала ЖЕНА. Я бы даже сказал СУПРУГА.
Это странно, но слово "супруга" неожиданно вошло в мой лексикон. В первый раз я произнес его вроде как в шутку. А потом стал замечать, что на полном серьезе говорю фразы типа "Мы с супругой это уже видели" или "Мою супругу это делать не заставишь". Интересно смотреть на людей, которые это слышат. Они сразу впадают в глубокие раздумья и, похоже, испытывают смутный страх и почтение к таинственному созданию природы, носящему это причудливое название.
Итак, шли дни за днями, и в один прекрасный вечер я получил веское доказательство ее беременности. Зашевелился наш ребенок. Мне жутко захотелось посмотреть на него, ну так, достать на минуточку, посмотреть и потом засунуть обратно. Но я справился с собой и не стал этого делать.
А ночью мне приснился кошмар, как будто я прихожу домой, а она мне говорит: "Не отвлекай, мол, меня, мне надо ребенка кормить". Я иду в комнату и на моем любимом диване вижу огромного жирного монстра, всего в красных венах, с мелкими зубами, он нагло смотрит на меня и сосет средний палец. Глаза у него злые и маленькие, как у поросенка. Одним словом, я проснулся в холодном поту, но ей свой сон не рассказал. Чего ее зря волновать.
Потом сбылась мечта идиота, и мы, наконец, пошли покупать ей "беременное" платье. Моя знакомая толстая продавщица оказалась очень продвинутой особой и вместо славного платья в клетку с белым отложным воротничком предложила ей одежду весьма стильную и даже смелую - какие-то узкие короткие штанцы, кофту с грубой шнуровкой на спине, в готическом стиле. Потом еще джинсы для беременных и мешковатый свитер, стоивший чуть ли не четверть моей зарплаты. В дополнение мы купили пару шелковых шарфов,  кепку и ботинки на толстенной подошве. Потом мы зашли в кафе. Короче, в тот день я удовлетворил все ее желания.
Зато ночью мой беременный Гаврош превзошел сам себя и достойно отплатил мне за мою доброту.
Ну, вот, пожалуй, и все, что случилось с нами за этот месяц.

27 февраля, вторник
Не могу сказать точно, что наслаждаюсь семейной жизнью. Не могу сказать, что эта жизнь мне в тягость. Но у меня появилось ощущение нереальности всего происходящего со мной.
Ее вещи потихоньку вытесняют мои. Я меняю привычки.
Я все время ощущаю какой-то ЗАПРЕТ на жизнь. Он не произносится, но постоянно висит в воздухе. Я не могу сделать ни одного шага, не подумав о том, как это отразится на моей жене и что она по этому поводу скажет.
В общем, я перестал существовать самостоятельно, но совместное существование еще не освоил. И еще не факт, что мне хочется его осваивать.
Я привык жить один. Мне необходимо иногда побыть ОДНОМУ.
На работе все то же, что и раньше, но стабильность, которая так радовала меня, теперь тревожит. Неужели я всего уже достиг и на всю жизнь влез в это чертово колесо, и моя судьба определена на многие годы вперед, с той только разницей, что появится ребенок, который тоже будет требовать внимания.
Раньше я знал, что отвечаю за СЕБЯ, что могу в любой момент послать всех далеко и надолго и уехать в поисках приключений  хоть на край света. А сейчас я не могу купить даже банку пива, не опасаясь вызвать неодобрение.
Я недавно это заметил, можно сказать, случайно.
Я пришел с работы, захожу на кухню - она там готовит. Все шипит, булькает, брызгается, она вся в запарке. Ну, я ей и говорю:
- Ты готовишь, киска, умница моя, ну, не буду тебе мешать. - Поцеловал ее и поехал с голландцем в "Би-би Кинг".
Вернулся не поздно, часов в девять. Прихожу радостный от осознания собственной порядочности,  не напился, во-время ушел (ребята, между прочим, там еще остались), и тут… меня встречают мордой об стол.
Она злая как собака, даже говорить не хочет.
Я ей сказал:
- Что тут случилось, неприятности какие-то? Может, ужин пригорел? - Молчание было мне ответом. - Киска, я все равно все съем, даже если он вообще сгорел, не стоит делать из этого трагедию. Я в баре перекусил, не расстраивайся.
Я попытался обнять ее, но услышал очередную грубость:
- Убери лапы.
- Ты что, с ума сошла, чего ты на меня кидаешься, гормоны играют, что ли? - я имел полное право раздражаться.
- Заткнись лучше, - угрожающе прошипела она и ушла в спальню.
Я как последний осел остался на пустой кухне. Полазил по кастрюлькам - все было в порядке, ничего не пригорело. Я поел, выпил кофе и пошел в душ.
Вышел чистый и красивый, с каплями воды на гладких мускулах и гордо прошествовал в спальню, надеясь произвести должное впечатление. И, что же я увидел?! Свет был погашен, она и не думала меня дождаться и, судя по всему, смотрела уже третий сон.
На мои робкие домогательства она ответила таким отрицательным энергетическим посылом, что у меня ВСЕ свернулось.
Не будь она моей женой, я бы ей показал.
 
28 февраля, среда.
Последний день зимы. Спасибо, хоть год не високосный.
Наутро я, совершенно забыв о вчерашнем инциденте вошел на кухню в надежде получить вкусный завтрак и большую чашку кофе. Вместо этого я получил молчание вместо приветствия, шипение вместо завтрака и презрительный взгляд вместо кофе.
Хотя особого желания выяснять с ней отношения у меня не было, я, движимый чувством долга  и правилом, что умный уступает первым (слабое утешение), задал  ей вопрос:
- Почему ты такая злая?
- Не почему. Если ты САМ не в состоянии понять, то Я тебе объяснять не собираюсь.
Я не дурак, я сразу же распознал в этой гневной тираде провокационную попытку вызвать меня на  скандал. Он должен был начаться сразу после того, как я отвечу, что-то типа "Нет, ты уж объясни, пожалуйста". Но хрен я поддался на ее провокации.
Самое смешное, что если бы я даже промолчал, она все равно бы стала мне объяснять причину своего недовольства и привела бы еще десять примеров моего гнусного поведения, замеченных ею за последние три дня.
Но, как я уже сказал, я - УМНЫЙ. А потому, придав своему лицу соответствующее выражение, я поймал ее руку, поцеловал ладошку и вкрадчиво произнес:
- Но теперь-то ты уже не сердишься, правда, киска?
Невыразимая досада исказила черты ее нежного личика. Мне даже стало стыдно,  из-за пустой прихоти я начисто лишил ее возможности излить на меня все упреки, накопившиеся за последнее время. Она долго молчала, тщательно взвешивая все "за" и "против", и потом, горестно вздохнув, произнесла:
- Ладно, живи.
- Вот и умница.
Я поднялся, обнял ее сзади, почесал животик, обтянутый пушистым халатом и поцеловал в шейку. Жаль, что времени на ЭТО уже не оставалось, и я отправился в коридор, проигнорировав все проявления мужской слабости (или силы)
Да, как мы все-таки несовершенны.
Она, вполне удовлетворенная этой маленькой местью, вышла меня провожать и  стоя уже на лестничной площадке крикнула мне в след:
- Чтобы сегодня не поздно, понял?!
Итак, последнее слово осталось за ней.

1 марта, четверг
Вот мы и дожили до весны. Не желая считаться с календарем, природа в этот день наслала на Москву жуткий снегопад. Я минут двадцать пытался выкопать машину из сугроба, потом плюнул и поехал на метро.
И вот в метро я сделал открытие, поразившее меня до глубины души. Оказывается, обручальное кольцо служит потрясающей приманкой для девушек. Было ощущение, что оно представляет собой своеобразный ЗНАК КАЧЕСТВА. Объект, имеющий его, не только не является запретным, но даже наоборот, женатый мужчина автоматически становится предпочтительней своего неженатого собрата.
Но вообще-то я и так пользуюсь успехом у женщин.
Но это вовсе не означает, что я бабник. В восьми случаях из десяти я предпочту хорошую партию в шахматы вечеру, потраченному на охмурение бабы со всеми вытекающими последствиями.
Но что сейчас об этом думать, я втайне надеюсь, что в ближайшие десять лет мне не придется этим заниматься (я, конечно, имею ввиду охмурение, не шахматы же). Наверное, нельзя сейчас загадывать так надолго, но, в конце концов, история человечества знает случаи, когда супружеские пары вполне мирно уживаются и в течение более длительного периода. Герои, что уж тут говорить.
Нет, это не подходящий пример, раньше разводы были запрещены. Мама рассказывала, что уже в наше (в ее) время в "Вечерке" печатались сообщения о разводах, прямо с именами и фамилиями, и это считалось позором. А сейчас развод - явление широко распространенное и потому вполне естественное. И это правильно. Так что бояться не надо, нет в жизни ничего непоправимого.
Наглая девка напротив снова состроила мне глазки. Я сурово нахмурился и покачал головой. Что, интересно, она о себе думает. Я - женатый мужчина и ничего ТАКОГО себе позволять не собираюсь. К тому же она не в моем вкусе, терпеть не могу крашеных перекисью блондинок. Но, выходя из вагона, я все-таки бросил на нее последний, оценивающий взгляд. Нет, НЕ ТО.
Страшно воодушевленный своей стойкостью я, придя на работу, позволил себе маленькую вольность и поцеловал секретаршу, выбив ее этим из колеи на целый день.
Я вернулся домой во-время, вымыл руки и чинно сел ужинать. Потом впал в благодушное настроение и насмешил мою девочку, рассказав ей пару анекдотов. Она хохотала как безумная, потом вскочила и со словами:  "Все, я пошла смотреть негативы, а ты помой посуду" вылетела из кухни.
А я остался убирать со стола.

2 марта, пятница
Конец недели я решил отметить вечерним преферансом.
- А ты умеешь играть в преферанс? - спросил я ее за завтраком.
- А то! - надменно ответила она.
Удивляют меня эти женщины: если они научились отличать десятку от туза, то уже считают, что умеют играть.
Но я в этом плане демократ, как, впрочем, в любом другом. Человек имеет право на собственное мнение, даже если оно глубоко ошибочное и основывается на ничем не подтвержденных фактах.
- Давай сегодня соберем народ? Ты как, не против? - Вот, разрешения спросил, согласовал.
- Да брось ты, я в порядке, не обращайся со мной как с умственно отсталой. - слегка раздраженно ответила она.
Ну что она все время грубит?
- Сколько человек придет?
- Двое, минимум. Если ты играла, то должна знать, что игроков бывает,  по крайней мере, трое. Позову вирусолога и еще кого-нибудь.
- А меня ты не считаешь за человека? Значит, вы будете играть, а я буду ждать на кухне команды "Киска, чаю". Ты что, за  прислугу меня держишь?
- Ну зачем ты так говоришь. Если тебе не нравится сидеть на кухне, можешь смотреть телевизор или съездить к маме или подружке.
- Ну, вот что, дорогой. Я буду играть с вами, и если я выиграю, то на следующей неделе ТЫ будешь беременной, а я твоим мужем. И посмотрим, как ты тогда запоешь.
- А если я выиграю?
- А что ты хочешь?
- Ты знаешь.
- Отстань, извращенец.
- Я хочу домашние пельмени, каждый день, а ты что подумала? - невинно глядя на нее, сказал я.
- Ну, все, ТЕБЕ - КРЫШКА! - зловеще произнесла она и кинулась на меня, как будто собралась удушить. Мы немножко повозились, но на этот раз я был предельно осторожен. А она была такая мягкая и теплая, такая маленькая, что от накатившей нежности у меня перехватило дыхание. Господи, за что мне такое счастье?
Я потискал ее еще немного и неохотно поплелся в коридор. Работа есть работа.
Вечером, придя домой, я был снова покорен ею, но на этот раз уже не ей самой, а ее  способностью придумывать и воплощать в жизнь свои фантазии.
Она вдохновенно трудилась весь день, и плодами ее труда стали: зеленая скатерть с аппликацией в виде карточных фигур в углах, подставки под чашки, на которые сверху было наклеено по две карты, две белые квадратные свечки, на них она вырезала карточные знаки и покрасила цветным воском, и какая-то икебана со вставленными в нее леденцами на палочке в виде красных сердечек.
Здорово она все это придумала. Я искренне восхитился и сразу сказал ей об этом. Она засмущалась от обилия похвал и, чтобы скрасить неловкость, я отправил ее спать ("надо тебе отдохнуть, малышка, преферанс - игра длинная"),  а сам пошел в магазин за коньяком.
Молодец, конечно, она - целый день старалась, чтобы меня порадовать.
Только не надо из этого делать целое событие. Я ведь ни о чем ее не просил. Мы и раньше встречались безо всяких скатертей и икебан. Не думаю, что нам было намного хуже.
Но все равно очень приятно.
Вирусолог пришел ближе к девяти, и мы сели играть.
Она вистовала как сумасшедшая и через пять игр записала на меня 64 виста.
Вирусолог был по нулям, трусливый он, конечно. А я был в полной жопе.
Но тут мне повезло. Я сыграл мизер и закрылся.
Вынужден признать, что играть она умела
Мы бились как два титана. Она выигрывала. Я волновался за свою неумолимо надвигающуюся беременность и делал одну ошибку за другой. Она вошла в азарт и после каждой игры издавала крик Тарзана. Очень хотелось грохнуть ее чем-нибудь по башке, чтобы замолчала.
Но тут самонадеянность ее подвела и вышла у нее промашка ужасная. Я ею тут же воспользовался  и стал медленно, но верно спускаться с горы. НО…
Короче, она выиграла. Мы, естественно, проиграли.
Моя беременность была неизбежна.
Грустно попивая кофе, мы с вирусологом сидели за зеленой скатертью и  думали о смысле жизни. Она на кухне в восторге и упоении вытирала пол.
Вирусолог уехал, и мы, проводив его, медленно повернулись к друг другу и хором сказали:
- НУ?! - и засмеялись.
- Малышка, ты устала? - ласково произнесла она, фамильярно взяв меня за подбородок и отвратительно участливо заглянув в глаза снизу вверх.
- Меня сейчас стошнит, киска, не надо, - тоскливо затянул я, надеясь на помилование.
- Надо, Федя, надо! - Спокойно ответила она и, изменив голос и выражение лица на глубоко дебильное, продолжила. - Пойди прими душ, только не горячий и можешь идти спать, я со всем справлюсь.
- Ну, перестань, я никогда так не говорил, - обиделся я.
- Малышка, тебе вредно волноваться, дуй в ванну, а я пока покурю. - Произнесла она и ушла на кухню.
- Не смей и вправду закурить, тебе нельзя, - крикнул я ей вдогонку и, чувствуя себя полным идиотом, полез в ванну.
Моя девочка попыталась быть мужиком и  ночью, и это несколько скрасило мою печальную беременную жизнь. Если она изображала меня, то мне, безусловно, есть чем гордиться.
А если не меня?… Даже не заикайтесь об этом.




3 марта, суббота.
Я проснулся от дикого храпа. Открыв глаза, я увидел свою жену, лежащую на спине с открытыми глазами и вдохновенно храпящую, глядя в потолок. Потом она повернулась ко мне.
- Что, киска, уже проснулась? - слащавым голосом спросила она.
Игра продолжалась.
- Ну ладно тебе, я же не храплю, - недовольно произнес я.
- Это импровизация, расслабься, - рассмеялась она.
Хороша импровизация.
Я решил поскорее убраться с ее глаз, чтобы не нарваться на новые творческие находки, но не тут-то было.
- Карточный долг - долг чести! - заорала она мне в след. - Не умеешь играть, не садись!
"Какая сволочь" - я бросил укоризненный взгляд на дверь спальни и скрылся в душе.
Когда я вышел, она еще валялась в постели, и это означало, что обязанность сделать завтрак возложена на меня.
Подумаешь, большой труд. Я даже, как беременный, лучше ее. Я приготовил бутерброды, поставил чайник и ворвался в комнату, злобно крича:
- Что, еще лежишь? Сколько можно тебя ждать, все остынет.  Живо вставай! И не забудь убрать постель!
Что-то я не заметил восторга, на ее лице. Так ей и надо.
Когда она вышла к столу, я сидел надувшись и пил кофе.
- Не пей столько кофе, тебе вредно, - буркнула она.
- Не твое дело, - огрызнулся я в ответ.
- Что ты все время грубишь, - строго спросила она и затянула: - Ты же женщина, ты должна быть нежной.
И тут же, взглянув на торчащие из выреза халата волосы на моей груди, расхохоталась как безумная.
- Ты нарочно меня сбиваешь, - прохрюкала она, зажимая себе рот рукою, потом погладила меня по щеке. - Тебе надо бы побриться, киска, а то с тобой на улицу стыдно выйти.
Она снова засмеялась, так заразительно, что я не выдержал и тоже фыркнул. Жаль, момент для этого я выбрал неподходящий. У меня во рту был кофе, половину которого мне удалось проглотить, а второй половиной я поперхнулся и чуть не умер от удушья. Последнее, что я видел, перед тем как зайтись в кашле, это борьбу сострадания и чувства юмора, отразившуюся на ее лице. Чувство юмора победило, и когда я пришел в себя, она уже ползала по полу, корчась от смеха. Черствая женщина. А если бы я действительно умер?!
Но, тем не менее, настроение у нас поднялось. И потому, плюнув на уборку, мы оделись и пошли гулять на ВДНХ.
День был солнечный. Она на время забыла о том, что мы поменялись ролями, и правильно, а то ей бы пришлось самой платить, за все мелочи, которые мы накупили там. А ей это было бы тяжело. Она очень жадная.
Вечером все началось по новой.
Она буквально измотала меня своими замечаниями типа: "Не сиди тут, продует" или " Лежать на этом боку вредно для сердца" или "Беременным нельзя скрещивать ноги". Часа через два этих издевательств я начал рычать, а еще через час бросаться.
Тогда она изменила тактику и начала ныть "почему ты такой злой" и " что я такого сделала" и еще, что "все это для твоей же (моей) пользы".
Я устал, как собака. Когда же вместо того, чтобы мыть посуду после ужина, она развалилась на диване и завела длинную беседу об искусстве, я понял, что отступать она не собирается.
А мне эти игры уже надоели до чертиков, и я сдался.
- Ладно, ладно, я все понял. Ты здоровая и сильная, почище любого мужика, и в моей заботе не нуждаешься.  О'кей. Лишь бы тебе было хорошо.
Мне почему-то стало обидно и я, швырнув на диван полотенце, ушел в комнату.
Сама виновата, надо уметь во-время останавливаться. Настроение у меня испортилось. Я включил телевизор.
Шли "Пять вечеров".
Вскоре она присоединилась ко мне, она тоже любила этот фильм. Потом она подлезла ко мне под руку. Мы сидели молча и смотрели. В конце кино она заплакала. Как все женщины, она очень боится войны.
Когда она плачет, мне хочется умереть.
- Ну не надо, киска, тебе вре…, - начал было я и сразу же осекся. Ну вот, опять я лезу с нравоучениями.
Но она ничего не ответила, только сильнее прижалась ко мне. Я провел рукою по ее  волосам.
- Ты просто устала,  деточка моя, тяжело целые сутки быть мужиком. Да?
Она кивнула и жалобно всхлипнула.

4 марта, воскресенье
С утра мы занялись делами, я  убирал квартиру, она стирала. Потом мы обедали. После обеда она пошла спать, а я сел работать.
Нарисованные зверюшки на экране компьютера послушно выполняли все мои указания, прыгали, падали, поднимались, снова падали, и вдруг я ощутил, какую-то жуткую ОБРЕЧЕННОСТЬ.
Эти, придуманные мною существа, целиком зависели от моих желаний. Пока я относился к ним нормально и они улыбались и, вообще, всячески веселились, но я знал, что через пару минут экранного времени их ждут разные беды, конфликты, горе и отчаянье. И именно я буду для них воплощением грозных сил, против которых они не смогут восстать. Это я заставлю их плакать, бояться, мучиться, терять надежду и привычный облик, проведу их через цепь страшных и опасных приключений и в конце концов, оставлю их ни с чем, если не считать, конечно, обретенных ими друзей.
Интересно, а кто написал сценарий на мою жизнь.

Глава 10.
Неделя 24.
5 марта, понедельник
Я пришел домой озабоченный. До 8 марта оставалось всего два дня, а у меня не только не было подарка, но даже не было никакой идеи по этому поводу. Это у меня-то, который всю жизнь славился умением делать подарки.
Осознав всю тщетность бытия, я неожиданно для себя решил, что каждый день ее жизни я сделаю праздником.
А то вдруг на меня свалится кирпич, а ей и вспомнить будет нечего, кроме того, как я отлупил ее на Рождество и пары постельных эпизодов.
За что она меня все-таки полюбила. Я видел мужиков и покрасивее, и побогаче. Но если не за красоту и не за деньги, тогда ЗА ЧТО.
На хорошее отношение купилась? Вряд ли.
Как бы то ни было, она заслуживает награды. Только вот какой?
Раньше с этим у меня проблем не было. Цветы, конфеты, шампанское, духи. Но подарок жене должен быть не такой, как подарок для просто девушки, с которой спишь. А какой?
Итак, что я о ней знаю. Что она любит? Я начал вспоминать все истории, рассказанные ею о себе. В голову не лезло ничего, кроме того, что она любит есть пончики на катке. Привести ее что ли в Парк Горького и торжественно вручить пончик. Ха-ха. Не смешно.
Хорошо. Зайдем с другой стороны. Что она умеет? Готовить, во-первых, стирать, во-вторых, убирать, в-третьих. Что еще: шить (немного), вязать, рисовать (немного), вышивать, цветочки разводить.
Одежду сейчас покупать не имеет смысла, кто знает, какая она станет после родов. А что тогда.
Остаются книги - лучший подарок и драгоценности. Но к украшениям она равнодушна, а книги и сама себе купит.
- Ты что такой печальный, что-то случилось? - она прервала мои размышления.
- Да, нет, все в порядке, просто задумался.
- О чем?
- О жизни, малыш, и о тебе.
- Чего о нас думать, мы с  тобой, нам пока ничто не угрожает, ты нас любишь. Что еще нужно?
- Обещай, что вы всегда будете со мной, - с пафосом попросил я, обняв ее за живот.
- За нее обещаю! - Торжественно произнесла она, имея в виду жизнь, и, помолчав, добавила - За себя ничего обещать не могу, но постараюсь.
- Зараза ты, все-таки, киска, - сказал я и усмехнулся.
Что бы она ни говорила, я точно знал, что Я -  лучший подарок, который она могла бы себе пожелать.
 
6 марта, вторник
На работе я поймал свою подругу - раскадровщицу.
- Алька, ты все знаешь! Что подарить жене на 8 марта? Отвечай немедленно!
- Микроволновую печь, пылесос, кухонный комбайн.
Я с отвращением посмотрел на нее.
- Как ты можешь? Я же серьезно.
- И я предельно серьезна. Если ты начитался всякой  туфты, что подарки должны быть бесполезные, но милые и приятные, то смею тебя уверить, что на советских женщин это не распространяется. А, впрочем, можешь добавить букетик цветов, но лучше что-нибудь в горшке, дольше стоят.
Я задумался.
А что, она в принципе права, микроволновка нам бы не помешала. И насчет цветочков в горшках - тоже. Я вспомнил, как на третий день после свадьбы мы увидели груды умирающих цветов, которые еще недавно были пышными букетами.
Воодушевленный я поехал в магазин за подарками.
Конечно, микроволновка - подарок дорогой, но нужный. Она (жена) у меня хозяйственная и должна обрадоваться. Тем более, что у нее сейчас бзик на обустройстве быта.
Потом я посетил магазин, где продаются цветы. Сначала я хотел купить такие мелкие розочки, но передумал и купил азалию. Осталось только спрятать все это, чтобы она не обрадовалась раньше времени.
Вернувшись домой, успокоенный и довольный, я укусил жену за локоть (что бы подбодрить ее чуть-чуть), получил по шее, поужинал и лег на диван с журнальчиком в руках. 
Хорошо быть Мужем.
Иногда.

7 марта, среда.
Уходя с работы после "отмечания" праздника, я позвонил вирусологу и попросил, в момент моего возвращения домой он отвлечь ее телефонным разговором.
Наш план удался на славу, и я успел спрятать все подарки, пока она в комнате выслушивала санитарно-гигиенические рекомендации.
Бедное наивное существо, как она огорчилась, увидев, что я спокойно раздеваюсь в коридоре. Она беспомощно оглядела пространство, машинально пощупала мою курточку в надежде найти букетик и грустно удалилась на кухню.
- Я ужинать не буду, - крикнул я ей, - пойдем лучше спать, уже поздно.
Она послушно вернулась, я усыпил ее обычным способом, потом осторожно вылез из кровати и отправился ДЕЛАТЬ СЮРПРИЗ.
Подключил печку. На середину обеденного стола поставил горшок с азалией и маленького игрушечного мишку, который в лапах держал открытку.  Получилось очень красиво.
С чувством хорошо выполненного долга я пошел спать и заснул как убитый.

8 марта, четверг
Когда она проснулась, я сделал вид, что просто не в состоянии продрать глаза.
Она обиделась и, надувшись, пошла в душ. Я ждал.
Минут через десять она с радостным визгом влетела в комнату и посмотрела на меня.
- С 8 Марта! - крикнул я, откидывая одеяло.
Она моментально ВСЕ оценила, бросив быстрый взгляд в мою сторону, но виду не подала, скромница. Потом подсела ко мне.
- Я думала, что ты забыл. Спасибо. Я так люблю азалии.
- А я люблю тебя! - сказал я (чего уж там, 8 марта все-таки).
Она продолжала болтать что-то о цветке, а я недоумевал, почему она не говорит ничего о печке.
- Значит, тебе понравилось?  - осторожно спросил я.
- Конечно, ты такой молодец. И как это ты пронес его, я даже не заметила.
- Уметь надо! - гордо ответил я и подумал: "Дурак я, дурак, вполне можно было обойтись одним цветком"
Микроволновку она, как-то, не приметила.
- Ладно, пошли на кухню, посмотрим, куда его лучше поставить.
Сюрприз так сюрприз.
Я усадил ее за стол.
- Что ты хочешь на завтрак?
- Ничего, только кофе.
- Слушай, не пей ты все время кофе, это вредно. Давай я лучше тебе молока подогрею, а?
Она скорчила незаметную гримаску, но, в знак благодарности, милостиво согласилась.
- Давай!
Я открыл холодильник и налил ей чашку молока.
- А подогреть?
- Ой, совсем забыл! - нарочито наигранно всполошился я. - Сейчас.
Я открыл дверцу новой печки и поставил в нее чашку.
Что тут началось.
Да, бедные советские женщины, любящие пылесосы и кухонные комбайны.
Вечером пришли гости, без звонка, в основном МОИ друзья, поздравить ЕЕ.
Понравилась она им что, ли.
Я не выражал восторга и недовольно хмурился вплоть до момента открытия третьей бутылки - пусть своих жен заводят и их поздравляют. Но потом смягчился, тем более, что она рано ушла спать, доказав мне тем самым полное безразличие к посторонним мужчинам.
Удивляться тут нечему.
Зачем ей посторонние мужчины, когда у нее есть Я.
Так-то.

9 марта, пятница
Дрыхли до полудня и ездили к ее родителям.

10 марта суббота
Дрыхли до полудня и ездили к моим родителям.

11 марта, воскресенье
Рабочий день. Семейная жизнь плюс затянувшиеся выходные, плюс оттепель, в результате я еле поднялся. Моральное и физическое "разложение" последних дней отрицательно сказалось на моем желании трудиться на благо общества.
В ванной я долго рассматривал свое горло, в надежде найти признаки простуды, и так ничего и не обнаружил.
На работе всех ненавидел, вспоминая теплую постельку и теплую женщину, оставшуюся в ней после моего ухода.
Вдруг ко мне подлетел старший компьютерщик. Жиденькая бородка на шее, вся всклокоченная, глаза горят, шепчет мне что-то на ухо, что - разобрать невозможно - шепелявит. И пахнет от него как в мужской раздевалке после баскетбола - потом и одеколоном.  Меня чуть не вывернуло.
Я его слегка отпихнул, вытер салфеткой слюни, которыми он забрызгал весь монитор и, сделав над собой усилие, спросил:
- Чего случилось-то?
Я его терпеть не могу. И как это он умудряется все время находить себе баб, да еще и жениться на них. Все-таки женщины у нас какие-то странные, неразборчивые.
- Ты уже видел?
- Что?
- Ну, ЭТУ, художника - мультипликатора нового. Не женщина, сказка. Еврейка, между прочим, - Добавил он и вскинул голову с таким гордым видом, как будто сам ее родил.
- И что? - надменно спросил я.
Тут он нагло (он, видимо, считал, что дружески) похлопал меня по спине и помчался к другим.
А я, не трогаясь с места, продолжал работать, работать и работать, как завещал дедушка Ленин.
Эта художница подошла ко мне сама.
Во-первых, она не была еврейкой. Скорее, украинкой. И говор у нее был соответствующий.
Мне стало смешно, и я поперхнулся.
- В Москве все кашляют, - изрекла она. - Вам надо на юх.
- Вы правы, - галантно воскликнул я и представился.
Потом я ее оглядел.
Это был образцовый экземпляр женской особи. Она явно выросла на здоровой простой пище. Ростом почти с меня. Все очертания ее лица и тела были добротными, крупными и не заметить их было невозможно. Но все-таки она казалась довольно привлекательной. И еще у нее была коса. Я давно не встречал девушек с косой.
Я краем глаза заметил, как компьютерщик настороженно наблюдает за нашей беседой, и решил, что эта девушка не попадет к нему в лапы. Я костьми лягу. И пусть не пускает слюни.
Я надел самую циничную свою улыбку и заискрил.
Я не перестаю удивляться нашим женщинам. Их просто тянет на разочарованных в жизни, блаженных, сумасшедших, больных и т.п.
Я как-то слышал своими собственными ушами, как моя родная мать говорила, что хотела в юности найти себе в мужья одноногого негра. На мой вполне закономерный вопрос "почему" ответила:
- Негры бедные, их и так угнетают в этой ужасной Америке, а одноногому - хуже всех, ведь он еще и калека.
Видимо, исходя из аналогичной теории несчастная простушка, увидев мою циничность и обручальное кольцо, сразу в уме сложила их и получила в результате вполне логичный вывод: этот привлекательный мужчина (Я) несчастлив,  и виной тому семейная жизнь.
Я старался не разубеждать ее,  и весь день периодически впадал в необъяснимую грусть.
Домой я вернулся в прекрасном настроении и провел чудный вечер в обществе своей ЖЕНЫ.



Глава 11
Неделя 25
 
12 марта, понедельник
С утра моя жена была какая-то уж слишком перевозбужденная.  Она долго примеряла всякую одежду, укладывала волосы, накрасила ногти, потом стерла, потом снова накрасила.
- Куда это ты намыливаешься? - поинтересовался я.
- У меня сегодня встреча. Выставка через неделю открывается, ты что забыл? Мне дают два зала, а работ у меня на четыре. Не меньше. Иду просить еще или придется все перевешивать в два ряда. Я все так красиво распределила. А теперь придется переделывать.
- Что ты говоришь? У ТЕБЯ персональная выставка? Ничего себе!
- Знаешь, - с обидой произнесла она, - меня не удивляет, что для тебя это НОВОСТЬ, хотя я раз сто тебе про нее рассказывала. Я давно уже не тешу себя иллюзиями по поводу твоего отношения к моей работе. Думаешь, что если я не сижу в офисе с 9 до 6,  то, значит, занимаюсь ерундой. НА, это тебе приглашение на открытие. Можешь взять с собой кого-нибудь.
Обалдев от такой неожиданной атаки, я не успел даже рта раскрыть. А она напялила кепку козырьком назад и ушла.
Батюшки, какие мы - фотохудожники гордые. Я прямо сейчас умру от стыда и раскаяния. А то, что семья страдает от ее занятий, ей безразлично? Что муж без завтрака остался, это, что, ерунда? Это свинство.
Да, действительно свинство, что я совершенно забыл о ее выставке. Ведь она и на самом деле мне что-то такое рассказывала. Мне и в голову не приходило, что у нее с этой фотографией так далеко зашло. Да, некрасиво вышло. Ну, некрасиво, ну и что с того?!
Мне ее работа не нужна. Я вполне в состоянии содержать жену на свою зарплату. Я тоже творческий человек. Много ОНА моим творчеством интересуется? А между тем мое искусство ее кормит, и то, что я сижу в конторе, дает ей возможность заниматься своей фотографией.
Хотя, как интересно, она платит за мастерскую?
Значит, она все-таки зарабатывает что-то. Сколько она получает? Куда она деньги тратит? Да, плевать. Живем-то мы на мои, все равно. И вообще, все это кончится с рождением ребенка.
Я посмотрел на приглашение. Кто его разрабатывал? Красивая бумажка, стильная.
Мне было не по себе. Я никогда не думал о ней как о профессионале. Девушка, потом жена, хозяйственная, веселенькая, хорошенькая. Ну, неужели я должен был говорить с ней о делах?
Я положил приглашение в карман и поехал заниматься СВОИМ ТВОРЧЕСТВОМ.
Как мне надоели эти божки местного значения. Каждый считает себя непризнанным гением.
Гений должен быть вечно пьяным, несчастным и голодным. И умереть должен раньше, чем о нем узнают. Это мое мнение.
А если ты хочешь курить дорогие сигареты, носить шмотки от D&G и жрать в ресторациях, то на звание гения не претендуй.
А Пушкин - это исключение. Пушкин это Пушкин.
И потом, не бывает гениальных женщин.
Вероятно, это и называется мужской шовинизм, но я все равно ПРОТИВ того, чтобы женщина занималась чем-то помимо семьи (если она не урод какой-нибудь или, конечно, если у нее нет семьи). Это ведет к вымиранию нации, особенно в нашей стране, где отсутствуют нормальные воспитательные заведения.
Правильно, если семьи нет, пусть работает учителем или воспитателем в детском саду. На мой взгляд, хорошие учителя получаются только из незамужних женщин.
Да. И что эта выставка не дает мне покоя?
Наверное, я просто боюсь, вдруг она окажется талантливей меня.

13 марта, вторник.
Я пришел с работы с цветами. Я чувствовал себя немного виноватым, потому что почти целый день провел, болтая о сексе с новой художницей. С ней с ума сойти можно от смеха. Ужас, какая она примитивная и какая уверенная в своей правоте. Завидую я таким людям, они всегда знают, как жить, и с радостью обучают этому окружающих. Наверное, именно из таких женщин получаются хорошие жены для новых русских. Исполнительные и без амбиций. И в голове всегда порядок. Честно говоря, я бы и сам от такой жены не отказался.
А МОЕЙ сколько денег ни дай, все равно будет считать, что духовность дороже.
А так иногда хочется заткнуть ей рот. Но, наверное, мне столько не заработать.
Моя девочка ждала меня сидя в кресле. Она занималась серьезными делами, - чесала живот и смотрела подростковый сериал. У нас в последнее время жутко животик чешется. Растет и чешется. Я иногда ей помогаю его чесать.
Я вручил букет. Она посмотрела подозрительно, но обрадовалась.
Потом я стал осторожно спрашивать ее о грядущей выставке. Кто организует, кто оплачивает, кто участвует и какие проблемы. Я втайне надеялся узнать, сколько же денег она получает, но мне было стыдно спросить ее об этом в лоб, а завуалировано не получалось.
- Можно, Я тебя сфотографирую. - Вдруг попросил я. Захотелось мне снова попробовать себя в этом жанре.
- Голую, конечно? - равнодушно поинтересовалась она. Я потупился.
- Конечно.
К сожалению, мне не удалось поснимать ее долго. Я, для очистки совести, сделал пару снимков, но это было уже ПОСЛЕ, и она в это время спала.
Я начинаю потихоньку привыкать к постоянному наличию объекта сексуального влечения под собственным боком. Я уже не волнуюсь по поводу того, что не смогу получить сатисфакцию по первому требованию ли, простому напоминанию ли.
Но удовольствие от этого не становится меньше. Уж в чем в чем, а в этом у меня к ней претензий нет.
Готовит она тоже хорошо. Да, не хилый переходик. Но тут нет ничего странного. Я всегда получал удовольствие  и от еды.
Вот я и дошел до той точки деградации, когда с удовольствием потребляешь только две вещи - еду и секс. Хотя скоро я разжирею и потребность в сексе отпадет…
Я становлюсь обывателем.
БРАК оболванит кого хочешь.
Это иллюзия, что можно находясь в браке продолжать привычный, милый твоему сердцу образ жизни.
Чувствовать это начинаешь прямо с порога, когда на тебя начинают орать, оттого, что ты не заметил, что пол только что вымыт, а при входе лежит аккуратно сложенная половая тряпка, о которую, по определению, следует вытирать ноги. Поэтому теперь, открывая дверь, я ступаю в квартиру, как на минное поле.
Но СЧЕТЧИК включен постоянно. За день совершаешь столько мелких прегрешений, которые аккуратно фиксируются в женском мозгу. Счет выдают реже, но зато по полной программе. Не упускают ничего: от капель на унитазе до не закрытого утром по причине спешки тюбика с зубной пастой.
Самое странное, что крупные  проступки обычно не обсуждаются. Они ( умные жены) делают вид, что вчера просто НИЧЕГО не заметили, надеясь, что, замученный угрызениями совести ты сам сделаешь выводы и БОЛЬШЕ никогда ТАК НЕ БУДЕШЬ. Для закрепления этого урока благородства обычно рассказывается назидательная история из жизни близкой подруги, которая НЕ спустила на тормозах подобную выходку мужа, решительно разорвала с ним всякие отношения, и в результате он скатывался все ниже и ниже, пока не умер нищим под забором.
Меня такие истории трогают до слез. Я искренне восхищаюсь смелостью и выдержкой этого человека, который НЕ УБИЛ злобную сучку, мешающую ему жить, и умер СВОБОДНЫМ. (Может, она тоже была в положении?)
А эта, с косой, все-таки ничего. Можно, можно.

14 марта, среда.
Какая длинная неделя.
Но глупо думать, что наш путь усеян розами и лилиями. Чтобы жить достойно, приходиться работать. Это все Адам виноват. Вот ведь козел. Витаминов ему не хватало, яблочка захотелось. Из-за его глупости получили оба по полной программе. Все как по- писанному. Мужское проклятье - зарабатывать хлеб в поте лица своего, а женское - рожать в муках.
Хотя им (бабам) повезло больше. Ну, сколько детей они рожают за свою жизнь - одного, двух, ну максимум трех.
А НАМ работать приходиться всю жизнь, за исключением нежного периода детства.
Говорят, семья придает смысл твоему существованию. Чувствуешь себя необходимым, и все такое.
Но на самом деле кроме неизвестно откуда взявшейся непомерной ответственности ты ничего не испытываешь.
Чем больше я к ней привыкаю, тем страшнее мне становится жить на белом свете.
Раньше как было. Я мог распоряжаться СОБОЙ по собственному усмотрению. Захотел, поехал с самой крутой горы, захотел, врубил 150 и гонишь по шоссе, пока милиция не остановит. А сейчас …
На мне ответственность за, по крайней мере, двух человек. Что будет с ними, если со мной что-нибудь случиться?
А что, собственно говоря, с ними такого будет…

Вот она входит в нашу пустую квартиру, после моих похорон.
Нет, квартира не пустая, поминки же. Мои друзья относятся к ней с большой заботой и сочувствием ( у меня всегда были отличные друзья)
Она в черном костюме. Ей идет черный цвет. Волосы собраны в узел, как на свадьбе. Темные тени под глазами подчеркивают их яркость и выразительность. Минимальное количество косметики придает ей вид детский и беспомощный. Трагическая маска на лице - смесь горя и благородства вызывает уважение окружающих. Она не плачет.
Все вокруг в восхищении - как она держится.
С аппетитом поедая поминальный ужин, мои приятели начинают задумываться, кто оплачет ИХ, если они умрут. Не найдя достойной кандидатуры среди своих подружек живо обращают свои печальные взоры на мою молодую ВДОВУ. Они почти что завидуют мне.
А дальше происходит вот что.
Дружеские чувства вспыхивают в них с необыкновенной силой, и они наперебой начинают скрашивать моей благоверной ее печальную вдовью жизнь. ВДОВУ УТЕШАЮТ, ПОКА МУЖ НЕ ОСТЫЛ! (русское народное творчество)
И в один прекрасный день молодой здоровый организм сообщает ей, что ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ. И тут же на горизонте появляется НЕКТО, кто предоставляет ей неопровержимые доказательства этого утверждения.
Сначала она, безусловно, будет ломаться, отдавая дань приличиям, но потом предусмотрительность возьмет свое, и она, решив, что уж если выходить замуж, то сейчас, пока ребенок еще маленький, да и она еще НИЧЕГО СЕБЕ, согласится на новый брак.
Таким образом, эта сволочь (мой последователь) получит безо всяких мучений молодую, уже воспитанную жизнью жену и красивенького умненького ребеночка (мой все-таки). И они будут жить долго и счастливо и умрут в один день.
Он уж конечно не забудет поинтересоваться, как у нее идут дела на работе, а может, даже, помогать ей начнет по мере сил. Скотина.
Очень скоро она вообще забудет о том, что я жил на этом свете, и моя могилка зарастет сорняками, разве что мама придет, цветочки посадит.
Какое свинство.
Настроение у меня сразу испортилось.
Приду домой, я ей устрою. Нового мужа она захотела, гадина. Она у меня еще попляшет.
- Ну, что, кисонька моя, как дела на работе? - сказал я, войдя в квартиру. - Ты скучала по мне? Ты меня любишь?
Я ее обнял, прижал к себе и подержал подольше.
Она отодвинулась и с сомнением посмотрела мне в глаза.
- Ты, что, мне изменил? У тебя кто-то появился?
- Нет, конечно! - Удивился я. - С чего ты взяла?
- Вчера цветы, сегодня эти нежности прямо с порога. Это подозрительно. Скажи мне правду. Ты же знаешь, что если…..
Вот так.
Она продолжала ныть и пытать меня до самого вечера, и переубедить ее не было никакой возможности.
Потом на ее лице появилось уже знакомое выражение жертвы произвола, напрасно растрачивающей свою жизнь на неблагодарное и недалекое существо, и с этим выражением она и отвалила в спальню. Сначала я  думал немного поползать на брюхе в надежде увидеть милую улыбку или хоть что-то в этом роде, но потом мне стало лениво и я, полистав немного автомобильный журнальчик, просто выключил свет
Она сразу демонстративно повернулась ко мне спиной и заснула глубоко несчастная, чувствуя себя обманутой женой похотливого павиана - меня.
А я терпеть не могу, когда в постели ко мне поворачиваются спиной. По закону все разборки надо оставлять на утро, а постель - это святое, она для любви. Неужели не понятно?

15 марта, четверг
Утром она ушла в консультацию. Она любит уходить пораньше, чтобы быть первой в очереди.
А я, незаслуженно обиженный, неудовлетворенный и  не понятый самым близким человеком пошел на работу пешком.
Солнце светило по-весеннему.
Я дал себе твердое обещание, что теперь, мое настроение не будет зависеть от прихотей кого бы то ни было.
Необходимый минимум внимания и заботы я, конечно, ей предоставлю, но, извините, плевать на себя я не собираюсь. Я от подобного образа жизни впадаю в глубокую тоску и начинаю мечтать о всякой ерунде, типа поездки в Африку для оказания помощи прокаженным.
Не хотелось бы говорить о ней плохо, но ее беременность, что-то слишком затягивается. Живот у нее уже достаточно вырос. Куда уж больше. Пора бы ей разродиться.
Почему она не хочет сделать ультразвук. Хоть было бы известно кого ждать.
Придя на работу, я сразу же перезвонил ей, но дома ее не оказалось.
Ну, и хватит. Пора подумать о себе. От этой семейной жизни я уже в брюки не влезаю. На улице весна, а скоро лето придет. Пляж и все такое. Надо быть в форме. Значит, до свидания, телевизор, и здравствуй, спорт.
- Все, ребята, мне надо уйти. Приду через час-полтора.
Надо было купить себе приличный костюмчик для зала,  перчатки и т.п.
КТО о тебе позаботиться, если не ты сам. Всем же вокруг наплевать.
На обратном пути я записался в зал на семь часов и, полный радужных планов, вернулся на работу.
- Тебе звонили! Кажется жена! Или, может, еще какая - нибудь девушка? А?
Ее телефон по-прежнему не отвечал, и я вернулся к работе.
После длительного перерыва приятно было вновь очутиться в спортзале. Старых знакомых почти не осталось и я, не отвлекаясь ни на что, провел пару незабываемых часов, занимаясь тем, что приятно ТОЛЬКО МНЕ.
Еле передвигая ноги, я поднялся в квартиру. Вот, что значат полгода простоя.
В квартире было темно. Наверное, она задержалась в мастерской, до выставки осталось всего ничего. Как это не вовремя.
Мышцы уже болели страшно. Я плюхнулся в кресло и вытянул ноги.
Но тут раздался телефонный звонок. Пришлось подниматься. Елки, ну кто еще…
- Где ты был? - Она.
- А ты где? Почему не дома? Когда возвращаться собираешься?
- НИКОГДА! Понятно?! Не собираюсь я возвращаться и сидеть, как дура, в одиночестве. Ждать тебя, пока ты шляешься неизвестно где, и неизвестно с кем.
Я  и не думал оправдываться, конечно надо было просто сказать "Как хочешь" и повесить трубку, но я все-таки вступил в полемику .
- Ты совсем рехнулась. Немедленно возвращайся домой! Бери такси и, что бы через полчаса была дома. Понятно?! - крикнул я и, не дождавшись ответа, бросил трубку. Да что с ней такое твориться, черт подери?
Если она сейчас не приедет, то приедет завтра. И я не хочу нестись к черту на рога, что бы усмирять ревнивую истеричку.
Я вернулся к креслу  и с трудом разогнув мучительно ноющие ноги поудобнее устроился в нем. Разумеется, тут же зазвонил телефон. Пришлось подниматься снова, что я и сделал, чертыхаясь и проклиная все на свете.
- Я буду разговаривать с тобой только дома. Сейчас же езжай сюда. И не задерживайся!
Примерно минут через пять я заснул и проснулся только от дикого звонка в дверь.
Какого черта она не открывает дверь своим ключом? Небось, опять оставила их в кухне на столике. У, гадюка.
Я поплелся открывать. Щелкнул задвижкой, принял позу разгневанного супруга и толкнул дверь. На пороге стоял вирусолог, страшно встревоженный и с бутылкой вина.
- Господи, Боже ты мой. - Только и смог произнести я, вглядываясаь в темноту лестничной клетки.
- Да, нет же, дружище, это я. - С некоторым сожалением опроверг мое предположение вирусолог, заботливо заглянув мне в лицо. - Что у тебя произошло. Я прямо разволновался после этого звонка. 
- Сейчас расскажу.
Мы пошли в комнату, по дороге прихватив рюмки.
Слава богу, что он позвонил, слава богу, что он пришел. Мы выпили, расслабились и, черт меня  подери, если я пожалел, что ЕЕ с нами нет.
Но она все-таки заявилась, готовая к скандалам, тщательно выучив обличительную речь и припрятав в рукав все козыри.
Да. Ее ждало разочарование.
Вирусолог не одобрил такое позднее ее возвращение и, будучи уверенным, что именно оно служит причиной моего расстройства, отсчитал ее по полной программе.
Я и слова не успел вставить, только усмехался, наблюдая ее растерянность и удивление.
Он остался ночевать у нас.

16 марта, пятница
Я люблю пятницу, последний день рабочей недели.
Но эта пятница началась не очень радостно. Мы сохраняли невозмутимость, пока вирусолог не уехал. А потом началось.
Сначала она сделала "то" лицо и я почувствовл злость. Потом я просто оплошал -
не успел выступить первым. Она перехватила инициативу и яростно накинулась на меня с обвинениями и угрозами.
Ни на одну секунду она не сомневалась, что у меня кто-то есть. Женщина, имеется ввиду. Она говорила, что ее положение не станет помехой для развода, что она не собирается терпеть мои выходки. Что, зная мой темперамент, она вообще не может понять, почему это не случилось раньше. Что я не пропущу ни одной юбки. Что я всегда был бабником и это с годами (вот сволочь) это как видно  не прошло.
Потом она стала упрекать меня, в том, что я изменил ей, именно тогда, когда она наиболее беззащитна и зависима. Потом перешла к прямым оскорблениям, распаляясь все больше и больше.
Я пытался оправдаться, но я не ожидал ТАКОГО.
Я, сам по себе, человек не слишком ревнивый, просто подозрительный немного. Но ОНА - сущая фурия. Я и не подозревал, что она может быть такой.
Все попытки успокоить ее давали обратный результат. Я боялся, что с ней случиться удар или что-то подобное. Это напоминало истерику. Не хватало ей,  только упасть и забиться в конвульсиях.
В тревоге за хрупкую жизнь и что бы ей помочь я взял с окна банку с водой вылил ей на голову (она воду для цветочков отстаивает).
Она на секунду замерла и, перекосившись от злобы,  влепила мне пощечину. Хотела влепить, вернее. Но не смогла. Я перехватил ее руку и опустил вниз. В тоже мгновение она схватил не в чем не повинную банку, и со всей силой ахнула ее об пол. Осколки стекла разлетелись по всей кухне.
Я почувствовал жуткую ненависть.
Я с трудом сдерживал желание прижать ее к чему-нибудь и придушить. Только бы не видеть этой отвратительно гримасы на ее лице и не слышать срывающегося на визг голоса.
Не представляю, что делают люди в такой ситуации. Я не виноват ни в чем. Что презумпция невиновности уже отменена? Почему нужно доказывать, что я не верблюд?
Очень хотелось плюнуть и уйти, но я боялся, что она над собой что-либо сотворит. Просто так, из вредности. (Я уже нечто подобное проходил) Или опять уедет к маме, так и не поняв необоснованности своих подозрений.
Я никогда не был монахом, но  мне бы воспитание не позволило, не только изменить ей, но даже просто флиртовать с кем-то особенно сейчас, когда она беременна.
Надо было сразу расставить все точки над i. Куй железо, пока горячо.
И я заорал:
- Сядь!
Она слегка разрядилась на банке и поэтому послушалась приказа.
- Я не собираюсь тебе ничего доказывать. Если ты сошла с ума, пусть психиатры с этим разбираются. А мне сейчас НАДО на работу. Но имей ввиду, если ты уйдешь, больше сюда не вернешься!
Спрашивается, можно нормально работать, когда у тебя дома ТАКОЕ. Нельзя. Что и говорить, чувствовал я себя преотвратно.
Неприятно, когда ты получаешь за дело, но это еще можно  пережить. Но когда на тебя наезжают вообще без причины, это вызывает только злость. Словом, вспоминая отвратительную сцену, которую она мне устроила, я испытывал брезгливость. Мне даже не было ее жалко. А о любви вообще речи не шло.
Кроме того, я вчера явно перетренировался, поэтому каждое движение отзывалось во мне не столько душевной, сколько физической болью. Хотелось теплой ванны и плюшек с кофе, но мечтать не вредно. И чего мне уж точно не хотелось, так это ехать домой. Под конец дня я почти что успокоился и вошел в свой обычный ритм. Но оставаться на вечер было опасно. Нельзя обострять ситуацию.
Черт бы ее побрал. ЕЕ и ее идиотскую ревность.
Я позвонил, что еду. Она была дома (спасибо большое), как я и предполагал. Разве она  могла пропустить такую прекрасную возможность доскандалить. Но кроме "Алло" я от нее ничего не услышал. Сразу по получении информации, она повесила трубку.
Я шел, как на закланье.
Вот так рушатся мечты,  и благие намерения становятся тротуарной плиткой на дороге в ад. Почему это все время с нами происходит. Может, я слишком избаловал ее, если она позволяет себе так распускаться.
Каждый человек имеет представление о том, что есть нормальная семья. Неважно, что для него служит эталоном, голливудские фильмы 30-х годов или семья его родителей. В мое представление о семье сцены ревности не входят.
Раньше с ней этого не случалось. Интересно, что же изменилось?
Я открыл дверь своим ключом и стал снимать куртку. Свет горел только на кухне.
Там было чисто. Никаких следов разбитой банки, никакой грязной посуды, все хорошо, уютно, тепло. Одна улыбка с ее стороны могла бы полностью изменить ситуацию. Я не любитель выяснять отношения. Я могу все понять и простить. Я бы не стал напоминать ей. Но…
Она сидела в полной боевой раскраске, сжимая в руках топор войны.
Сделав вид, что от первого же взгляда на нее у меня началась изжога, я прошел мимо дивана к плите и, взяв чайник, стал набирать воду. В полной тишине.
Поставил чайник на огонь. Она молчала. Я затылком чувствовал ее злобно-презрительный взгляд. Я не поворачивался, елки, я устал от всего этого. Но, конечно, не выдержал первым.
- Ты ничего не хочешь мне сказать?
Сделав вид, что она вообще меня не замечает, она надула губки и включила телевизор. С  патологическим вниманием стала слушать новости, не отводя немигающий взгляд от экрана и стала похожа на жабу - гипнотизера из мультика "Футурама".
Я усмехнулся и вышел вон из кухни так и не жрамши.

17 марта, суббота
Она продолжает играть в молчанку. А мне надо идти в зал.
Унизительно было пытаться разговорить ее. Я вчера пробовал - безуспешно.
Уйти просто так я тоже не могу.
Все утро я промаялся, не зная, как поступить. Потом стал собираться.
- Мне надо в спортзал. Вернусь часов в пять. - Крикнул я перед тем, как закрыть за собой дверь.
Господи, как же я хорошо оттянулся на тренировке. Потом мы поиграли в волейбол. Я забыл о всякой ерунде и получал дикое удовольствие преодолевая боль в мышцах, которая неопровержимо доказывала, что они у меня еще остались.
Когда я вернулся, ее дома не было, но на столе лежала лаконичная записка: "Я в мастерской, приду поздно." Ну и ладненько.
Я купил пельмени, сам их сварил и сам их съел. Вымыл посуду - эка невидаль! Потом развалился на диване, включил телевизор и стал шарить глазами в поисках какого-нибудь чтива. В поле зрения попала ее книжка "Мы ждем ребенка". Не смотря на страшные картинки, книжка была очень интересная. В ней подробно по месяцам было описано развитие ребенка в утробе матери. Я с восторгом узнал, что сейчас наше "дитя" покрыто шерстью и у него уже есть ногти. Прекрасно. На сегодняшний день я имею медленно озверевающую жену и волосатого ребенка с ногтями. (Может надо было тогда купить щенка лабрадора, когда предлагали уж он бы не устраивал мне сцен, это точно)
Пролистав пару страниц я наткнулся на  подробно описанный процесс родов.  Глянул одним глазком и сразу закрыл. Фу, гадость, какая.
Она вернулась. И хотя она была такая же вредная, как и утром, она уже не казалась мне противной. Маленькая надутая (обратите внимание на игру слов) дурочка.
Я повеселел и, поглядывая на нее, хихикал про себя. Я же знаю, что она тоже устала от ссоры.
Она, безусловно, заметила перемену в моем настроении и с большим трудом сохраняла злобное выражение на лице. Неимоверным усилием мышц она сдерживала улыбку. Но я-то видел, что она уже не злиться.
Я представляю, как она ругала себя за слабохарактерность. И чем больше она старалась, тем смешнее ей становилось.
В конце концов, она скрылась в ванной, от греха подальше, и, что уж она там делала столько времени, я не знаю, но вышла она не скоро и сразу же нырнула в постель, погасив свет.
Я понял, что мне делать дальше, и поэтому тоже торопиться не стал, а наоборот, не спеша, принял ванну, побрился и, с удовольствием глянув на свое отражение, пошел в спальню.
Даже в темноте я почувствовал, что она меня ждет. Но мне хотелось чуть-чуть ее помучить.
Я тихо лежал рядом с ней пока, не заметил, что начинаю вибрировать. Длительное воздержание явно отрицательно сказывалось на мне и последней моей мыслью перед тем, как я ее обнял, была мысль, что она может сопротивляться.
Но она не могла.
Как же мы соскучились друг по другу. У меня не осталось ни одной человеческой эмоции, только  животные инстинкты и ощущение, как будто душа отделяется от тела, и я оказываюсь на небесах.
Вряд ли я смогу найти слова, что бы описать нашу любовь, кроме, разве что, высокопарной фразы "БЕДНЫЕ СОСЕДИ".


18 марта, воскресенье
Нам удалось немного поспать. Но, проснувшись в очередной раз, и поняв, что уже далеко за полдень, мы все равно не смогли вылезти из постели. Она без умолку щебетала, честно рассказывая о событиях недели и последних новостях беременности и, глядя на нее, я не мог поверить, что злобный монстр, отравлявший мне жизнь в течение последних дней и это нежное розовое существо в веснушках и хвостиках одна и та же женщина.
Она рассказала мне, как сходила в консультацию, как сдала кровь из вены, какой отрицательный у нее резус фактор и, что если появятся АНТИТЕЛА ее могут положить в больницу. Но это только в том случае если я резус-положительный. И что мне надо сдать кровь.
Я тут же испугался, и быстро-быстро отправил ее в душ, а сам кинулся звонить вирусологу.
- Что ты знаешь о резус-факторе и антителах. Это опасно? Что это такое вообще?
- Ты же меня уже спрашивал. Какой, говоришь, у тебя резус?
- 20 сантиметров, - крикнул я и повесил трубку.
Козел, только бы издеваться.
Неужели мне тоже придется сдавать кровь, что бы выяснить, есть ли у меня этот опасный для жизни фактор.

Глава 12
Неделя 26
19 марта, понедельник
Сегодня открытие выставки.
Но, с ранья, она потащила меня в консультацию сдавать кровь.
Мама дорогая, то, что я там увидел, потрясло меня до глубины души. Женщины, медленно идущие по коридору были с такими невероятными животами, что если считать, что ребенок весит примерно, как средняя кошка, то в этом животе их могло поместиться штук пять (кошек, понятное дело).
Я хотел, что бы у моей жены вырос живот, но не такой же. Поразительно, что они вообще могут ходить, как приматы, на двух ногах.
- Ты что будешь такой же? - с ужасом спросил я.
- Конечно, - пообещала она. - А что?
- Да, нет, ничего. Так просто спросил.
Мы скромно сели на скамеечку возле двери с надписью "Лаборатория"
Потом меня вызвали  в кабинет. Сестра взяла огромную иглу и безжалостно воткнула мне в руку. С конца иглы полилась черная кровь, медсестра из блондинки стала брюнеткой, потом и вовсе потемнела как эфиоп в пижаме, и пропала. Очнулся я на кушетке.
Моя супруга оживленно беседовала с сестрой, совершенно не обращая внимания на меня.
- Ты очнулся? Пошли скорей? Я и так потеряла из-за тебя кучу времени.
Еще с мутной башкой, я суетливо надел ботинки и схватив куртку, пошел за ней. Она шла, гордо подняв голову и явно наслаждаясь эффектом, произведенным на беременных ее новым чудным костюмом. Я послушно семенил за ней. Она была на своей территории и чувствовала себя, как рыба в воде. А я был чужеродным элементом.
На выходе я встретил своего товарища по несчастью. Я узнал его по затравленному взгляду и торжествующему лицу его спутницы.
- На открытие не приходи, а то я буду волноваться. - Сказала она, садясь в машину. Затем бросила надменно, - У меня будут брать интервью.
- Иди ты? О чем же? - интеллигентно поинтересовался я.
- Не важно! Просто не суйся туда пока, Ладно?
- Хорошо. А когда мне лучше прийти.
- Когда меня там не будет. Сможешь привести свою новую подружку. - Во как.
- Ты что, опять начала? Я же тебе сказал - НЕТ у меня никого!
- Не зацикливайся на оправданиях, я решила, больше не обращать внимания, ни на что. Насильно мил не будешь.
- Ну и правильно. Всегда так поступай.
Какого черта! Неужели она может так себя вести после всего.
Она не насладилась победой в полной мере. Ей надо было, чтобы я начал унижаться, просить, оправдываться и доказывать ей свою любовь и не только в постели, особенно не в постели.
Продажные твари все-таки эти бабы. Стоит только им дать почувствовать, что они что-то для тебя значат, и они начинают выторговывать для себя все новые и новые привилегии. А если ты к тому же не рыдаешь прилюдно и не рвешь на себе  волосы по пустякам каждый божий день, то значит ты - примитив и одноклеточное, не способное к человеческим эмоциям.
Пушкин, дорогой, как ты был прав.
Им мало того, что их кормят, поят, ласкают и дарят подарки. Им нужно обязательно быть уверенными, что они схавали тебя целиком, до последней клетки. Главное получить гарантии, и что бы точно соответствовали потраченным силам, а иначе нельзя, никак нельзя.
Я попал в западню. Или они лишаю тебя воли или лишают покоя.
А уж ОНИ могут отравить жизнь.
Они просчитывают свои действия на двадцать ходов вперед. Ты все равно попадешься, потому что, привыкнув к бесхитростной мужской дружбе, ты будешь безоружен на этой ВОЙНЕ ПОЛОВ. Если к тому же, по несчастью, ты еще и порядочный человек, что бы ты не делал, роль пушечного мяса тебе обеспечена.
Они никогда не поймут твоего языка, никогда не ответят прямо. Во всем найдут подвох и злой умысел и обеспечат тебе беспросветное существование.
Они, как кошки, не поддаются дрессировке. Что бы от них чего-то добиться их бьют и держат впроголодь.
(Но это тоже не выход, потому, что если кошка большая, например тигр, она может тебя сожрать)
Да. Женщина должна быть глупой и послушной. Или нужно жениться на мусульманке, потому что, будь она самим Эйнштейном, она никогда не покажет этого, воспитание не позволит.
Оставив лирику могу сказать что у меня было ощущение, будто мне врезали по морде.
Я не давал ей повода сомневаться во мне. Почему раньше ее волновал только ее статус в моей жизни, да отсутствие обручального кольца на пальце. Она хотела быть ЖЕНОЙ и никем другим. Теперь она  хочет, что бы я стал МУЖЕМ и никем другим.
А Я - ЧЕЛОВЕК!
У меня полно всяких занятий, полно друзей, полно желаний помимо того, чтобы отиметь кого-то и съесть полноценный ужин.
"И не приходи на открытие". Да я вообще не приду на эту чертову выставку. Что я фотографий ее не видел. Неужто это такие шедевры.
- Где тебя высадить? Я уже опаздываю.
- Притормози на бульваре, мы уже почти приехали.
Я повернулся к ней. Такая симпатяга, маленькая, пузатая.
- Не пуха тебе, киска!
Остановил машину.
Она посмотрела на меня с тревогой. А как же иначе? Надо приглядывать за своим добром, а то вдруг оно испортится, особенно после такой потери драгоценной крови.
- Ты себя нормально чувствуешь?
- Лучше всех.
- Ну, пока. - Она чмокнула меня в щеку и вылезла из машины.
Я смотрел, как она переходит улицу, как поднимается по ступенькам и идет по бульвару. Смотрел, пока она не скрылась из виду. Моя жена, моя девочка. Почему все так происходит?
Неужели нельзя жить, не терзая друг друга?
Я посидел еще в машине, а потом подумал, какого черта я ДОЛЖЕН ее слушать, почему это я НЕ ДОЛЖЕН "быть на открытии". Я сам себе хозяин, что хочу, то и сделаю!
Я вылез из машины и пошел за ней.

20 марта, вторник
То, что я увидел на открытии, не принесло мне облегчения.
Я постарался не показываться ей на глаза. Как жулик, я наблюдал из укрытия, как она радостно обнималась со своими друзьями, позволяла им гладить себя по животу. Как давала интервью и потом снова весело обнималась с братьями - фотографами, пришедшими ее поздравить.
Это было радостное для нее событие, и она щедро делилась своей радостью с окружающими. С кем угодно, только НЕ СО МНОЙ.
Потом все разбрелись по залам, а она с ребятами пошла в буфет, отмечать.
И я ушел. Здесь, как и в консультации, я был чужеродным элементом. Я был ей чужим.
Я не посмотрел ее работы, я и так уже видел больше, чем хотел.

21 марта, среда.
Вернувшись домой пораньше, я нашел ее спящей. Она была закрыта с головой, из-под одеяла торчала бледно-оранжевая пятка. Я сначала хотел подлечь к ней ненадолго, но потом решил ее не будить, переоделся и поехал в зал.
Тренировка - великая вещь. Не прошло и недели, с начала занятий, а я уже заметил результаты. Мое моральное и физическое удовлетворение было беспредельным.
Зато, в моем тренажерном зале она была бы тоже чужеродным элементом. И это правильно. У человека должны быть свои собственные территории, на которых он царь и бог.
Так, что все в порядке, ведь, хотя мне и трудно это признавать, она тоже, где-то, по большому счету, человек.
А дома был ужин, была не до конца проснувшаяся жена, были рассказы об открытии ее выставки, гораздо более интересные, чем то, что я имел честь наблюдать из своего укрытия.
Смешно было слушать, как весь "цвет творческой интеллигенции" собрался, что бы поздравить ее.  Хотя на столе, кроме трех тюльпанов ничего не было.
Я  кивал и восхищался, и ни одной секунды не собирался опровергать ее божественные истории типа "он обнял меня и прослезился".
- Я всегда знал, что ТЫ у МЕНЯ талантище, малышка! Небось, теперь загордишься. Куда нам до ВАС. - Очень хотелось набиться на комплимент.
- Конечно, найду себе молодого, красивого, нового и богатого. А для тебя найму …
- Шлюху?!
- Нет, не шлюху, а наемного убийцу! "Бесприданницу" читал? Так не доставайся же ты никому, помнишь?
- Это не справедливо. Я бы еще мог осчастливить сотню - другую девушек и женщин. Я бы брал их за руку, (я взял ее за кисть) заглядывал в глаза и говорил бы: "О, я так одинок. Любимая женщина оставила меня и  ушла к другому". Знаешь, что будет потом?
К этому времени она уже сидела у меня на коленях, изображая, поддавшуюся на мои уговоры красотку,  и, глядя влажным, томным взором, ответила интригующе:
- Догадываюсь.
Я тоже уже догадался, что и как будет дальше. И, между прочим, не ошибся в своих догадках.
Спасибо, хоть в этом я пока не ошибаюсь.

22 марта, четверг.
Мы ездили получать анализы. Слава богу, резус у нас обоих оказался отрицательный (редкий случай), но у нее был низкий гемоглобин, и мне велели кормить ее гречкой, печенкой и гранатами, выгуливать на свежем воздухе и не волновать.

23 марта, пятница.
Я провел длинную воспитательную беседу, последовательно доказав ей, что ее занятия фотографией пагубно отражаются на ее здоровье и здоровье нашего ребенка. Она была внимательна и серьезна. Подумав пару минут, она пообещала оставить свои занятия фотографией и на время уйти на покой.
Но, перед этим, она (так и быть) сходила со мной на свою выставку. Нормально, ничего выдающегося, но нормально. Я не любитель цветной фотографии. Хотя пара прикольных снимков все-таки была. Вот цветочки, например, которые я ей принес, когда делал предложение очень красиво получились. Что ж, молодец.
Жизнь снова входила в свое русло, смывая мелкие преграды, встречающиеся на пути. Я не переставал удивляться, как легко мы приходим к "консенсусу", хотя и приписывал это своему покладистому характеру и знанию женской психологии.

24 марта, суббота.
На выходные у нее была запланирована целая куча разных дел.
Для начала она составила огромный список и отправила меня с ним на рынок.
- Я буду приводить дом в порядок, - тоном учительницы сказала она, глядя на меня так, будто я только что, на ее глазах перевернул пепельницу на персидский ковер. - И не мешай мне.
- Упаси меня господь!
- Пока ВСЕ не купишь, не возвращайся.
- Пока не куплю не вернусь. А если чего не куплю, то все, поминай, как звали.
- Не юродствуй. - Она вошла в образ и любые попытки вытянуть ее из этого образа вызывали у нее гневное осуждение. - И не швыряй деньги на ветер, будем экономить. Не забывай, я теперь работать не буду. Нам придется сокращать расходы. - Она искренне верила в то, что говорила.
- Можно я уже пойду? - Вяло поинтересовался я, переминаясь с ноги на ногу.
- Хорошо, ступай.
Прошло не мало времени, прежде, чем я отыскал на огромном рынке все, что она написала. И какого черта я, как дурак, поперся сюда. Надо было поехать в обычный супермаркет и не мучиться.
Я с трудом дотащил сумки до двери и, бросив их в коридоре, позвал жену.
В простом сатиновом халате, живот ее казался больше, чем на самом деле, а сама она - меньше.
- Как дела? Вот, все, что заказывали.
- Молодец, - похвалила она меня. В первый раз в жизни я заслужил ее похвалу и ЗА ЧТО?! За глупые покупки, сделанные на глупом рынке.
Оказывается, десять килограммов еды и пять килограмм моющих средств могут оцениваться выше, чем необыкновенные душевные качества. И это на фоне постоянных бесед о духовности и культуре.
Она с удовольствием стала раскладывать все по местам. Как художник разглядывает свое творение, так она периодически отходила и с удовольствием смотрела на ровные ряды пакетиков с крупой, мукой, вермишелью и т.п.
Да… Семейные отношения это тоже постоянная торговля. Все, дашь на дашь. Только расценки у каждого свои. И потому постоянно преследует ощущение, что ты не дополучаешь.
Вот я, например, ненавижу мыть посуду. Я лучше десять раз помойку вынесу. И, каждый раз, когда я ее мою (посуду), мне кажется, что я совершаю ПОДВИГ во имя любимой.
Но она не в состоянии оценить мою жертву. Для нее мытье посуды - вещь ничего не значащая, даже приятная. Особенно, когда вокруг раковины полным-полно всяких флакончиков с моющими средствами, щеточек и мочалочек. Она говорит, что, когда моет посуду ей лучше думается. Но больше двух раз в день она думать не может, поэтому после ужина посуду, обычно, мою Я.
Я не против. Меня всегда настораживает, когда женщина много думает. Один Бог знает, что ей может прийти в голову.

25 марта, воскресенье
День был солнечный, кругом все таяло. Весна пришла.
Надо было чем-то занять себя до вечера, и мы решили пойти пешком в ЦДХ.
Помотались по выставке, потом сходили на вернисаж на набережной. Я купил ей какие-то заколки и браслеты и еще кучу всякое ерунды, которая доставила ей массу удовольствия.
Обратно тоже шли пешком. И я вдруг заметил, что она устала и дышит тяжело, хотя шли мы медленно. Я впервые понял, что она на самом деле "носит дитя".
Если бы он уже родился, я нес бы его сам, а сейчас единственное, что я мог сделать, это поймать тачку и довезти ее до дома.
Приятно было понять, что она нуждается в заботе, в моей заботе. Не признается, но нуждается.
На секунду я увидел себя отцом семейства, увидел большой стол, уставленный тарелками и детские мордочки вокруг него, увидел палатку на берегу лесного озера из которой доносились крики борющихся мальчишек, увидел белые банты - пропеллеры исчезающие в дверях школы 1 сентября, и вдруг подумал: " Интересно, высокая грудь у хохлушки - это влияние дорогого белья или природный фактор?"
 
 

Глава 13
Неделя 27

26 марта, понедельник
Вспоминая вчерашний день, хочу заметить, что все свелось к элементарному - СЧАСТЬЕ, это когда ты  в ладах с самим собой. Здорово, что я могу представить себя в роли отца семейства и еще здорово, что в душе я могу спокойно оставаться подростком и я не обязан никому об этом докладывать.


27 марта, вторник   
Придя на работу, я сразу позвонил домой,  с удовольствием выслушал все до последней мелочи, которые она рассказала о своем самочувствие. Где кольнуло, как сегодня крутится ребенок, как у нее болит спина и т.п. В какой-то момент мне даже показалось, что я чувствую все это сам.
Это похоже на новую игру. Этот ребенок еще в животе и мы его даже не видели, но мы уже говорим о нем, как о человеке. Она, например, мне вчера сказала: "Выключи эту музыку, ЕМУ не нравится рок, он любит джаз" Мне и в голову не пришло подвергнуть это утверждение сомнению.
У нее растет грудь. Меня это жутко заводит. Мой тайный девиз - "Догнать и перегнать хохлушку по объему и плотности" Темный кружок около сосков стал еще темнее и прилично увеличился в диаметре.  Кроме того, ее грудка стала очень чувствительная. Каждое прикосновение к ней вызывает и у нее и у меня вполне естественную реакцию. Несмотря на ее нытье я не упускаю ни малейшей возможности заняться с ней любовью. И хотя она каждый раз пытается увильнуть, я знаю, что эти занятия, в конечном счете, приносят ей столько же радости, сколько и мне.
Иногда в порыве откровенности она говорит, что ей жутко приятно, что, не смотря на ее беременность, я не ОХЛАДЕЛ к ней. Ох уж эти ее словечки. Барышня воспитана на художественной литературе.
Я бы с удовольствием делал бы ЭТО еще чаще, но мне все время страшно. Дурацкие картинки из ее книжки не выходят у меня из головы.

28 марта, среда
Сегодня она предложила мне записаться на специальные занятия для беременных, где этих несчастных обучают радам в воде, а конкретнее дома в ванной, с ассистентом в виде родного мужа.
Идея показалась мне настолько безумной, что я даже не стал утруждать себя вежливым отказом, а сразу отмел эту идею, как полный бред. Ставить эксперименты над живыми людьми никак не входило в мои планы на будущее.
Она сначала обиделась безаппеляционности моих суждений, но пришедший вовремя вирусолог поддержал мою позицию, и ей пришлось сдаться.

29 марта, четверг
Уж больно медленно время тянется. Все так спокойно, что кажется скучным.
Я восполняю недостаток адреналина тренировками и сексом.
На работе я, правда, вовсю развлекаюсь, вовлекая в философские беседы хохлушку с косой и, потом, от души смеюсь над ее умозаключениями.
А я ей нравлюсь. Это точно. Периодически у нас в разговоре возникают неловкие паузы, которые мы восполняем ковырянием пальцами крышки стола и рассматриванием потолка над головой. Как первоклассники, честное слово. И каждое утро она встречает меня полушутливыми объятьями, не упуская возможности прижаться ко мне всей своей "широкой душой".
Я рассказал о ней жене. Во избежание недоразумений. Она пожала плечами и сделала вид, что это ее не трогает.
     Но видимо это ее все-таки задело. Спустя какое-то время, что бы вызвать какую-то реакцию, она стала говорить, что ее друзья не перестают восхищаться успехом ее фотографий и, что они очень жалеют, что она оставляет работу, пусть даже и на время. "Представляешь, сегодня была французская делегация". Конечно. Я прекрасно представляю парочку замерзших французов, зашедших выпить чашку кофе в буфете и заодно заглянувших в зал с ее фотографиями. И ревновать ЕЕ к ее работе я не собираюсь. Я уже привык.
   Я привык к наличию добродетельной жены, обеда, любви и всяких сопутствующих браку, вещей.
Мое устойчивое положение во всей областях социальной сферы делает меня уверенным и спокойным.
Вот и все. А "западня" стала невидимой для меня. Как радиация. Ничего не чувствуешь, но меняешься на генетическом уровне.
Конечно, размеренная супружеская жизнь - не самое захватывающее приключение, но она дает ощущение стабильности. А это уже не плохо. Или плохо?

30 марта, пятница
Вот здорово, неделя прошла. Ничего не произошло.
Вечером устроим преферанс.
Я, как полагается, предупредил ее заранее. Она не возражала, сказала, что придумает какую-нибудь еду и все подготовит.
А что, может преферанс по пятницам станет СЕМЕЙНОЙ ТРАДИЦИЕЙ?

Преферанса не получилось.
Не успели мы сесть за карточный стол, как зазвонил телефон. Вирусолог (он сидел ближе всех к телефону) поднял трубку и передал ее моей супруге.
Сообщение, которое она получила, страшно обрадовало и удивило ее. Она жутко возбудилась и заговорила кодами, типа "Не может быть!", "С ума сойти можно!", "А на сколько?", "О, Господи, конечно!" и т.п.
Нас с вирусологом эта беседа очень заинтриговала. Мы бесстыдно вслушивались в разговор, с нетерпением ожидая его конца, но не понимая о чем идет речь.
И, наконец, наступило наше время удивляться.
Да уж, тут было от чего прийти в изумление.
ЕЙ предложили сделать выставку во Франции. Оказывается, французский атташе по культуре пришел в восторг от "гениальных" работ моей девочки и решил пригласить ее в Париж вместе с ее работами. Как все мило.
Мы с вирусологом на некоторое время потеряли дар речи, особенно он, а потом высказали ей свое мнение на этот счет, особенно я.
Неужели это считается нормальным, приглашать беременную женщину в Париж, даже не спросив ее мужа?
К сожалению, мнение вирусолога по этому поводу не совсем совпало с моим, и мне пришлось намекнуть, что ему пора уходить - преферанс отменяется. Он не понял моего намека и, как последняя сволочь, стал поздравлять ее с успехом и хвалить за "необыкновенные" достижения в области фотографии и упрочения дружбы между народами.
Я начал тихо свирепеть. А она вошла в состоянии эйфории и пропускала мимо ушей все, что мы говорили. Я не выдержал.
Вытащив своего тупого друга в коридор, я злобно прорычал:
- Тебе ПОРА! Иди отсюда! Нам с ней надо поговорить!
- А, намек понял! - радостно щурясь, оповестил всех догадливый доктор, и начал не спеша одеваться.
Я уж думал, что не дождусь, когда он уйдет, и его труп будет еще долго мешать свободному проходу в коридоре. Но тут он напялил на голову беретик, особо пикантную деталь своего туалета, и отчалил.
- Ты не можешь ехать, это исключено! - категорично объявил я. - Ты… Ты… В конце концов у тебя есть обязательства перед семьей.  Подумай своей головкой. Тебе рожать скоро!
- Ну и что! - запальчиво закричала она, - Я ПОЕДУ. И тебе придется с этим смириться! Я не могу упустить такой шанс. И все! Я думала, что ты обрадуешься. А ты?! Эгоист!
- Я рад, киска, я в восторге. Ради своих амбиций ты подвергаешь опасности жизнь НАШЕГО РЕБЕНКА! И я еще эгоист! А ты кто?
- Хватит! Тебе этого не изменить. Я ТАК РЕШИЛА. В конце концов, это моя жизнь и мои проблемы. Я сама знаю, что мне делать. Я взрослый человек!
- Ты, между прочим, еще моя жена! У нас семья.
- Вот именно, МЕЖДУ ПРОЧИМ, и именно ЕЩЕ. Сам то ты много о семье думаешь? Ты просто манипулируешь этим понятием. Когда тебе надо - у нас семья, когда не надо - ты о ней просто забываешь. Очень удобная позиция. Хватит уже играть мною, моей жизнью. Я тебе не позволю. Сегодня ты есть, завтра тебя нет. Я мне, чем заниматься, борщ варить? И бояться, что ты меня бросишь? Нет. Я не войду в такую зависимость. Понял!
- Понял! - ответил я и пошел в коридор. Снял с крючка куртку, надел ботинки и открыл дверь.
- Далеко ли собрался? - издевательским тоном спросила она. - Не устраивай концерт по заявкам радиослушателей. Это глупо. Ты даже не стараешься меня понять. Ну, давай - давай! Пойди развейся!
Это было последнее, что я слышал, закрывая дверь.
На улице было холодно. Все произошло так быстро, что я не успел придумать, что мне делать и куда идти.
К родителям ехать не хотелось, к вирусологу тоже. В кабаке, тем более, делать было нечего. Я бы поехал к раскадровщице, она как никто умела поддержать меня в трудную минуту, но не знал, где она живет.
Какое свинство, у меня столько друзей, а деваться некуда. Я походил по улице. Замерз, как собака. Какого, елки, я должен бродить здесь, как какой-то бомж. У меня, между прочим, дом есть.
Я поплелся домой. Странно, что она так яро кинулась отстаивать эту свою поездку. Да, конечно, для нее это редкая удача. Была бы она в нормальном состоянии, я бы ей слова не сказал. Но ведь она же беременная. Что для нее важнее…
Ребенок должен быть важнее всего. Я же не поехал в этом году в горы. Выбрал, что для меня важнее. Выходит, работа на первом месте, а мы с бедным малышом так, приложение. Это несправедливо.
Ну, куда она потащится. Хоть бы у врача спросила можно или нельзя. А то - "Я все решила". Дура, никаких мозгов.
Нет, что бы попросить: "Миленький, хорошенький, мне так хочется поехать".
Так нет же : "Я все уже решила"
Хоть бы ради приличия предложила поехать вместе. Ведь даже в голову не пришло. Это нормально?
Окна не горели, вот гадина, спать легла.
Я тихо поднялся и открыл дверь. Похоже, она действительно спит. Я лег на диване в комнате, в спальню не пошел. Пусть знает, что я ОБИДЕЛСЯ.
Я лежал, стараясь не думать ни о чем связанном с ней, но у меня ничего не получалось. Почему мужчина не может родить ребенка? Мы умнее, честнее, добросовестнее, мы бы прекрасно справились. Вот тогда бы они задумались.
А еще лучше, что бы их вообще не было, всех женщин. Я представил себе славный мир, полный мужских развлечений - спорта, войны, бизнеса и искусства. Вот здорово было бы… Но с кем же тогда спать? Все бы стали голубыми?……..
Нет уж, это меня не прикалывает… Хотя трудно рассуждать о том чего не знаешь. Ну и мысли, так не долго и до такого договориться, что…
"Ну, хрен с ними, с бабами, пусть живут, так и быть", милостиво решил я и, наконец, заснул.

31 марта, суббота
Я проснулся рано и полез в душ. Вода в любом виде действует на меня положительно.
Когда я вышел, она уже была на кухне, пила кофе, меня не дождалась. Я взял чашку и подсел к ней. Надо  было начинать разговор.
- Ты всегда хотела создать семью. Это было целью всей твоей жизни, разве не так? Почему же сейчас ты так легко отказываешься от нее?
- Потому, что я уже выросла, повзрослела. Я теперь понимаю гораздо больше. Брак хорош в гомеопатических дозах. Я уже не хочу класть всю свою жизнь на алтарь твоего самолюбия. - Сука, опять ее высокопарный стиль пошел в ход. Я ненавижу эту ее манеру. Прямо неловко становится.
- Как быстро ты все забываешь, - сказал я с угрозой. - Совсем еще недавно все было по-другому …


Шел мелкий сентябрьский дождь.
Мы собирались под часами на Ярославском вокзале.
Я не люблю опаздывать, и поэтому пришел минут на пять раньше. Под часами стояла одна девица из нашей компании. Она мне нравилась, но дальше небольших заигрываний и поцелуев по пьяни, дело как-то не доходило. Я дал себе слово, что сегодня приложу все усилия и доведу-таки дело до логического конца.
С первого же взгляда на нее было ясно, что и она думает о том же самом.
Мы дружески обнялись и не дружески поцеловались. Начало было положено. В ожидании наших не слишком пунктуальных друзей, мы затеяли ничего не значащий стеб, с легкой сексуально направленностью.
И ВДРУГ я спиной почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Ну, прямо сверлили меня глазами. Я окинул взглядом площадь и заметил девочку, которая неподвижно стояла около платформы под табло, и смотрела на меня, как завороженная. Как только я повернулся к ней она сразу отвернулась
Мне стало не по себе, и я немного притормозил с охмурением моей спутницы.
Через несколько минут стали подходить остальные, и я увидел краем глаза, что девочка у табло продолжает внимательно наблюдать за нашей компанией, и вроде как, выискивая знакомых, периодически смотрит на меня.
ЭТО БЫЛО УЖЕ ИНТЕРЕСНО. Я сделал вид, что не обращаю на нее внимания, и отвлекся на стандартные приветствия. И вдруг она помахала кому-то рукой и пошла прямо к нам. На ее лице было написано такое счастье, что я изумился.
Через минуту хозяин дачи, куда мы собирались, представил ее, как классного фотографа и свою соседку по мастерской. У нее оказалось еще пара знакомых из наших, и они радостно приветствовали ее. По их отношению я понял, что человек она милый и компанейский и, что ей рады. Через минуту она перезнакомилась со всеми кроме меня. Как-то так получилось, что от меня она все время отходила.
Поезд уже подошел к платформе, и мы рванули занимать места. Девочка - фотограф была с потертым абалаковским рюкзаком и когда она побежала к электричке, он неуклюже болтался за ее спиной. Вообще, если уж говорить честно, вид у нее был не ахти.
Мы заняли четыре скамейки, распихали рюкзаки и сумки и начали болтать. Намеченная мною жертва охмурения  предложила вспомнить детство и попеть. Она вытащила у кого-то гитару и принялась ее настраивать. Потом она уселась ко мне на колени, и мы стали вспоминать всякие песенки столетней давности.
Девочка старательно подпевала, хотя по ее потемневшему взгляду, было ясно, что она готова убить мою "подругу".
Каким образом я умудрился прослушать, что мы едем не на дачу, а просто в лес, я не знаю, но оказавшись перед этим фактом в футболке на голое тело и легкой ветровке, я слегка загрустил.
Когда мы пришли на место, уже стемнело. Пока мы рубили дрова и разводили костер, девчонки набрали воды и начали что-то готовить. И тут кто-то сказал: "Пора начинать". Сказано - сделано. Начали с "по одной". И слава Богу, а то я мог бы и замерзнуть.
К тому моменту, когда была готова еда, я успел повеселеть и согреться окончательно.
Я взял гитару (когда я напьюсь, люблю помузыцыровать) и стал играть душещипательные песни о несчастной любви.
И тут я снова поймал на себе взгляд ТОЙ девочки. И я стал петь, глядя прямо на нее. Она некоторое время пыталась выдержать мой взгляд, а потом отвернулась и пошла в темноту леса. У меня на секунду мелькнула мысль, что это своеобразное приглашение пойти за ней, но мне было лень уходить от теплого костра в холод, и я остался.
Через какое-то время, я почувствовал, что засыпаю и, выбрав самую мелкую, из трех поставленных палаток, нырнул в нее, и отрубился.
Проснулся я от собственной дрожи и еще от какого-то шуршания. В палатку кто-то влезал. Я еще не видел в темноте кто это, но почему-то сразу понял, что это ОНА.
Развернув аккуратно спальник она начала устраиваться рядом, потом, вроде как удивившись, обратилась ко мне:
- Ты замерз?.
- Как ты догадалась, - грубовато ответил я.
- Ты дрожишь. У меня есть свитер, он большой, хочешь?
- Давай, - здоровье было дороже гордости и я стал напяливать на свой пятидесятый, ее свитер ну максимум сорок шестого размера. Он трещал по всем швам, но я его все-таки натянул.
- Хочешь, спальником накроемся, его хватит.
Я усмехнулся про себя "Два индейца, под одним одеялом…", но возражать не стал, ТА ли, ЭТА ли, не все ли равно.
В знак благодарности я обнял ее, и мы сделали вид, что спим. Она вообще замерла, как неживая.
Но это была только видимость. Сердце у нее под моей рукой колотилось, как ненормальное. Она боялась вздохнуть. Это было смешно и трогательно, и я решил наградить ее невинным поцелуем в шейку.
А дальше произошло неожиданное, она повернулась ко мне и я увидел в темноте ее глаза. В них было ЧТО-ТО ТАКОЕ, от чего у меня душа ушла в пятки. Мне стало страшно и, что бы как-то прекратить ЭТО,  я ее поцеловал… Потом все завертелось и мне показалось, что она вообще перестала соображать. Но, в самый ответственный момент, я вдруг подумал, что даже не знаю, сколько ей лет. А вдруг она несовершеннолетняя. Меня это отрезвило, я откинулся на спину и сделал вид, что засыпаю.
Она не приставала, некоторое время лежала неподвижно, восстанавливая дыхание, а потом вылезла из палатки. Уже светало.
За всю ночь мы не сказали друг другу ни слова.
Я слушал, как удаляются ее шаги, и  скоро на самом деле заснул.
Проснулся я с тяжелой головой. Я выполз из палатки, стянул с трудом ее свитер и кинул его ей на рюкзак. Господи, все тело затекло, как после корсета. Я поплелся к костру и жадно приложился к бутылке пива. Тут я увидел ЕЕ. Ох, не до любви мне было, и я равнодушно отвел взгляд, притворившись, что ничего не помню.
Больше она ко мне не подходила и со мной не разговаривала. Зато разговаривала и очень оживленно со всеми остальными мужиками. Да, плевать. Знаю я, эти бабские штучки. Они таскали ее на руках, играли в какой-то мячик, а один восточный красавец даже учил метать ножи. В промежутках между играми она щелкала фотоаппаратом, но по какому-то странному стечению обстоятельств, ни  в один кадр я так и не попал.
Я вернулся в Москву и вскоре забыл о приключении в лесу и зажил своей обычной славной свободной жизнью.
Потом снова произошло нечто необычное. Я получил письмо. С объяснениями в любви. От нее. Без обратного адреса.
Оно было очень прикольное. Вроде "Я тебя люблю, но мне на это наплевать, я просто хотела поставить тебя в известность. И не вздумай вообразить себе, невесть что"
Я не собирался вообще что-либо думать по этому поводу. Забавно, конечно, было, но и все. Не такая я уж скотина, что бы ради понта играть с первым детским чувством. Она еще маленькая. У нее это быстро пройдет.
Недели две спустя, я получил еще одно письмо. Она писала, что думает обо мне каждую минуту, засыпая и просыпаясь, что жизнь кажется ей волшебной сказкой, потому что в ней появился Я, что ей достаточно только знать, что я есть, а все остальное неважно (мне-то уж точно этого было бы недостаточно). В общем, письмо Татьяны к Онегину только на современный лад.
Тут уж я задумался. Интересно, сколько сил она потратила, чтобы найти мой адрес и где она его взяла. И  что мне делать с этим детским садом. Но, к своему удивлению поймал себя на том, что сам уже начал ждать следующего послания.
Оно пришло через два дня. Когда я его увидел, я чуть было не запрыгал от радости и нетерпеливо открыл его прямо около ящика. Это было что-то чистое и наивное, не вписывающееся в мою привычную жизнь.
Эта романтика в письмах была, как нельзя, кстати, и чудесным образом осветила мое тоскливое существование.
Я позвонил хозяину "лесной вечеринки" и стараясь не вызвать подозрений, постарался выспросить у него хоть что-то о влюбленной в меня полоумной  малышке. Ну, хотя бы сколько ей лет. К  сожалению, он оказался не слишком догадливым и ничего мне не сказал.
Зато он позвал меня в гости. Там мы с ней и встретились.
Весь вечер она изображала черте что, и делала вид, что мы не знакомы.
Я естественно тоже не старался особо привлечь ее внимание и общался с более доступными представительницами слабого пола. Благо, таких было немало.
Она вдруг расстроилась и решила пойти домой.
- Проводите, кто-нибудь, ребенка до троллейбуса! - крикнул хозяин дома, выйдя в коридор прощаться с ней.
Я всегда был рыцарем.
- Девочки, я скоро! - весело крикнул я и вышел за ней к лифту. По дороге мы не разговаривали и на остановке стояли в полном молчании. Когда подошел троллейбус у нее был такой вид, как будто она сейчас заплачет. Я же героически держал паузу. Я, буду не я, если не заставлю ее начать первой. 
Она влезла на подножку и повернулась помахать мне рукой. Это можно было считать первым шагом, и, неожиданно для себя самого, я  снял ее со ступеньки  и, не дав ей ступить на землю, поцеловал по-взрослому. Некоторое время она безвольно висела у меня в руках, обхватив меня лапами за шею и стараясь не очень умело ответить на поцелуй, потом просто обняла крепче, положила подбородок на мое плечо и уткнулась замершим носом мне в шею.
Наконец я опустил ее на землю, и тут опять возникла  неловкая пауза. Я посмотрел на ее смущенное лицо и подумал "Господи, неужели она - девственница?" Я всю свою жизнь старательно избегал общения с невинными созданиями. Риску меньше, а удовольствия больше. Не с моим цинизмом…
В общем, растление несовершеннолетних не входило в мои планы.
- Ты далеко живешь? - спросил я любезно. - Хочешь пройдемся пешком?
- Конечно, хочу! - ее честность подкупала. Только вот о чем с ней разговаривать, ума не приложу.
- Ты работаешь или учишься.
- Учусь в МГУ и работаю. Я - фотохудожник. - не без гордости ответила она.
Я вздохнул облегченно. Слава богу, похоже, она уже достигла половозрелого возраста.
Мы медленно брели по Ленинскому проспекту. Я вспомнил пять правил Глеба Жеглова и старался вытянуть из нее как можно больше информации об ней самой. Постепенно мы разговорились. Она рассказывала всякие смешные истории, и я был очень доволен, обнаружив, что у нее есть чувство юмора.
Наконец, поплутав в замоскворецких дворах и культурно посидев в песочнице мы добрели до высотного дома неподалеку от Павелецкого вокзала.
У ее подъезда я снова ее поцеловал. Теперь уже я должен проявлять инициативу. Я не люблю чувствовать себя ведомым, особенно в таких отношениях.
Она никак не могла уйти, да и мне, честно говоря, не хотелось ее просто так отпускать.
- Может зайдешь на чашечку кофе? - гостеприимно предложила она
- Только, чур, в постели не курить? -  ответил я шуткой из анекдота.
- У меня родители дома. - С легким сомнением пробормотала она и у меня вдруг забилось сердце "давай, давай, скажи это.."
- Может, ко мне поедем, время - то еще детское?  - Мне не надо было дожидаться ответа. Я схватил ее за руку и мы, вприпрыжку, помчались ловить такси. Я, наверное, слегка обезумел, потому, что не помня себя от радости, в такси не выпускал ее из своих объятий, совершенно не обращая внимание на настороженное сопение водителя.
Мы, не переставая, целовались в подъезде, на лестнице, перед дверью, в дверях, в прихожей. Наконец я отпустил ее, что бы дать ей возможность раздеться. Очень чинно повесив пальто, предварительно засунув в его рукав шарфик, она огляделась в поисках тапочек. И тут я допустил ошибку.
Еще с древних времен у меня в ящике для обуви валялись старые тапочки моей бывшей подруги. Не тапочки а такие туфельки  на каблучках, без пятки с пухом спереди. Из лучших побуждений, что бы ей было удобно, я достал их и поставил к ее ногам. Одного ее взгляда было достаточно, что бы понять, что сомнений, относительно происхождения этой обувки у нее нет. Она гордо отодвинула тапочки ногой и с неприступным видом прошла на кухню. Я, удрученный собственной глупостью, поплелся за ней следом.
- Чай, кофе? - любезно осведомился я.
- Кофе с молоком, если можно! - вежливо ответила она, глядя мимо меня.
- Молока нет!
- Тогда чай, не очень крепкий.
Пока я заваривал чай, она послушно сидела на табуретке, выпрямив спину и положив руки на колени. Как школьница.  Потом как бы, между прочим спросила:
- У тебя есть телефон? Мне надо маме позвонить.
- Конечно. Пожалуйста. Звони. - Она набрала номер.
- Мамочка, это я. Я в гостях. Да. Да. Скоро приеду. Ну, минут через сорок-сорок пять. Да. Целую. Пока.
- Все в порядке? - задал я глупый вопрос. Я разливал чай и, как гостеприимный хозяин, пытался поддержать беседу.
- Да. Просто мне пора идти. - ответ ее прозвучал как-то отчужденно, и я почему-то обозлился.
- Ты же только зашла.
- Извини. Мне пора.
Не притронувшись к чаю, она вернулась в коридор и стала одеваться. Я вышел следом и, как истинный джентльмен, хотел подать ей пальто, но она меня опередила и, схватив его первой, стала судорожно втискивать руку в рукав. Шарф мешал ей это сделать, но она, не обращая внимание на помехи, засунула- таки туда свою тощую ручонку и, видимо, решив, что этого достаточно, не в силах больше находится здесь открыла дверь и побежала вниз по лестнице.
- Я провожу - начал было я, но услышал вместо ответа, удаляющийся стук ее каблуков.
- Ну и черт с тобой, - пробормотал я и пошел звонить ТОЙ вокзальной подруге, которую так и не успел заполучить из-за ЭТОГО взбалмошного недомерка.
Та приехала через час, а еще через час, когда мы лежали в ванной, я попросил ее:
- Останься на ночь. - Косточка на ее шее не давала мне покоя, а чуть солоноватый вкус кожи пробуждал во мне инстинкты первобытных каннибалов.
- Не могу, - чуть капризно ответила она, - а то ты меня сожрешь.
И стала нехотя вылезать из ванной. Пришлось насильно задержать ее еще на полчасика. Потом еще. Конечно, она осталась. Она же не дура.
Но,  и утром, после ее ухода, я почему-то чувствовал себя обиженным и неудовлетворенным. Проходя по коридору, я поднял все еще валяющиеся здесь преступные женские тапочки, и, без суда и следствия, казнил их методом спускания в мусоропровод.
И писем больше я не получал. Но каждый раз, заходя в подъезд, первым делом шел к почтовому ящику. У меня до сих пор эта привычка сохранилась.

31 марта, суббота (продолжение)
- Что ты хочешь, что бы я вспомнила? Как я за тобой бегала и писала тебе письма? Это было давно. Ты же все равно не в состоянии оценить, что бы то ни было. Ты же считаешь, что весь мир вертится вокруг тебя. Оглянись вокруг. Ты живешь не один на этом свете. Тебя окружают люди, живые люди. Может они глупее и примитивнее тебя, но они ЖИВЫЕ. Они же все чувствуют. И я тоже человек. В чем ты меня обвиняешь? Что я в тебя влюбилась? Между прочим, в зоопарке ты первый подошел ко мне…
Что, правда, то, правда, подошел первый. Я и не думал, что это она. Иду с зарисовок, нам к мультфильму движения надо было животных этих. Темнеет уже. Холодно. Смотрю, на скамейке девчонка какая-то не то хнычет, не то сморкается. Я же сердобольный. Поперся выяснять, в чем дело. Подхожу, а это она.
Привет, привет, как дела, все такое. Ну не удобно было уходить сразу. Подсел к ней, покурили (Батюшки, она курить начала), потом я сводил ее в кафе. Разговор какой-то вялый был. Она чего-то о себе, я чего-то о себе. Ела она, надо сказать, будь здоров. Потом я ей говорю:
- Ну, куда тебя отвезти?
- Не знаю, никуда.
- А что случилось-то? 
Нет, дурак, я все-таки, вечно приключений на свою голову ищу. Тут она затянула прежнюю печальную песню: "Вообрази, я здесь одна, никто меня не понимает…" Короче, все свелось к тому, что она поругалась с родителями и ушла из дома. Время было позднее, и я плохо представлял себе, что надо делать в такой ситуации, поэтому сказал:
- Если хочешь, переночуй у меня.
Последствия от произнесенной мною фразы, я предусмотреть никак не мог.
Она, подумав секунду, согласилась.
По дороге домой она скромно сидела на заднем сиденье и не лезла ко мне с разговорами. Молчала. Думала, видать, затащу я ее в постель до ужина, или после.
Но я никогда не следовал общим правилам и нормам и потому, вспомнив, как она продинамила меня в предыдущий раз, дал себе слово, дальше поцелуев (я же не камень) не заходить.
Вечер прошел очень чинно. Мы попили чаю, посмотрели телевизор. Она стала засыпать, прямо сидя на кресле. Я постелил ей на диванчике и тактично вышел в кухню, когда она переодевалась. Когда я вернулся, она уже спала или делала вид, что спит.
Я побрел в спальню и, не закрыв за собой дверь, плюхнулся на кровать. Что-то мешало мне уснуть. Ситуация конечно была идиотическая. Надо было все, как следует обдумать. А, кроме того, быть готовым, если она вдруг неожиданно войдет. Так я и заснул, при свете, с открытой дверью и в одежде.
Когда утром я уходил на работу, она еще спала. Я подсел к ней на кровать и сказал, слегка потрепав ее по плечу:
- Я ухожу. Запри за собой дверь, если куда-то пойдешь. Ключи на стеклянном столике…

   
- А что, ты меня раньше заметила?
- Не валяй дурака. Ты что хочешь сказать, что меня до этого, до скамейки, не видел. Я же целый день за тобой ходила. Не заметил? Так я и поверила. Да тебе доставляло удовольствие издеваться надо мной. Не заметил он меня, как же  Но мы не о том говорим. Чего теперь-то считаться, кто к кому первый подошел. Это уже не имеет значения. Все, что я делаю, кажется тебе несерьезным, но это МОЯ жизнь и МОЕ дело. И то, что меня зовут в Париж, это МОЕ достижение. Ты по тому и бесишься, что не можешь поверить в то, что я тоже что-то из себя представляю. Ну, скажи, что это не так!
- Дорогая, оставь свой пафос для Парижа. Хочешь ехать, поезжай. Хоть к черту лысому, только избавь меня от своих нотаций. Я устал от тебя. Вали.
- Отлично! - крикнула она. - Я уйду прямо сейчас. Отдыхай!
- Скатертью дорожка. - Рявкнул я и ушел в комнату.
Я взял спортивную сумку, ключи от машины и поехал качаться.
Когда я вернулся, ее уже не было.
Я съел тефтели, оставшиеся со вчерашнего дня (это она не могла унести с собой), и завалился на диван.
Какую дрянь показывают вечером по выходным.

1 апреля, воскресенье.
Ну, что ж. Я отлично выспался.
Очень не хотелось, что бы кто-то сегодня звонил с розыгрышами и отключил телефон. Некоторое время я слонялся по квартире в поисках какого-то занятия, потом взял ее страшную книгу, про роды, и стал читать с самой первой страницы.
Это полезное чтение заняло все время до самого вечера, но дало мне массу новых и необыкновенных познаний в области анатомии и физиологии объектов противоположного пола. Кроме того я, безусловно, обогатил свой лексикон новыми словами типа "предвестники", "фолликулин" и т.п.
Я так увлекся, что даже стал ощущать боль в животе и легкую тошноту. Я успел закрыть книгу до начала схваток и пошел поесть для успокоения нервов. 
Да, бурное окончание недели полностью уравновесило ее вялое начало. Все так уравновешенно, об этом я и не мечтал

Глава 14
Неделя 28.
2 апреля, понедельник
На работе я не стал никому рассказывать, что произошло у меня дома. Даже раскадровщице.
Отработал и пошел в зал. Народу было несметное количество, и возле каждого станка стояла очередь. Весь ритм тренировки сбился, и я с трудом довел ее до конца. Кроме того, я, видимо, перетренировал пресс, потому, что у меня все внутри болело.
Я открыл дверь и увидел свет на кухне. Я усмехнулся, но все-таки обрадовался. В общем, я так и думал, что она долго не выдержит. Не спеша надев тапочки, я пошел здороваться. Но на кухне ее не было.
На столе лежала записка "Я не смогла до тебя дозвониться. Нужно было взять загранпаспорт и свидетельство о рождении. У меня все хорошо. Пока."
Интересно, что она имела ввиду, когда писала "пока"? Пока все хорошо, или "пока" в смысле "до свидания".
Я включил телефон. Понятно, почему она  не дозвонилась. Набрал ее номер. Ответила мамочка (теща):
- Господи, что у вас происходит? Ты же взрослый человек, должен понимать. Она в положении, ей нужно внимание, забота, ей нельзя волноваться.
- А в Париж ей лететь можно? Дайте мне ее, пожалуйста, я сам с ней поговорю.
- Алло?
- У меня телефон был выключен. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Я сегодня была у врача, она сказала, что я могу летать на самолете, если хорошо его переношу. Так, что можешь за меня не волноваться.
- Ты так думаешь?
- Уверенна.
- Возвращайся домой, не надо впутывать в наши проблемы родителей. Что это за манера. Сама говоришь, что уже взрослая, а чуть что случается - бежишь к мамочке.
- Я не могу с тобой жить. Ты меня бесишь. Тебе нельзя было заводить семью. Для этого нужно уметь думать не только о себе.
- А когда ты выходила замуж, два месяца назад, о чем ты думала? Я с тех пор не изменился.
- Вот именно.
- Что ты хочешь сказать?
- Ничего. Я еще поживу у мамы, а потом посмотрим.
Я положил трубку на рычаг и поморщился. Что-то мне было  не хорошо. Не хотелось быть одному. Какая-то тоска расползалась внутри, как пятно бензина в весенней луже.
По велению долга я снова набрал номер и снова позвал ее к телефону.
- Ну что тебе еще? - капризно протянула моя подруга.
- Ладно, киска, я буду хорошим и послушным, буду думать, что делаю и что говорю, только не заставляй меня извиняться, ладно? Возвращайся.
- Я знаю тебя, ты наобещаешь, а потом все опять будет как прежде.
- Ты разлюбила меня, да? - проникновенно спросил я, потому что знал, что такие романтические натуры как она всегда быстро покупаются на подобную болтовню. - В этом все дело?
 Живот болел, и вообще противно было. Но я ждал ответа. Наконец она решилась.
- Глупости не говори.
- Я не говорю, я боюсь - переживаю, мучаюсь.
- Да уж, замучился, как бы не так. - буркнула она, но поскольку разговор уже начался и продолжился, а выяснять отношения, когда за спиной стоит любопытная мамочка, она не любит, то волей не волей ей пришлось идти на попятную и согласится вернуться домой.
- Но только мне надо заехать в мастерскую, надо кое-что сделать.
Это она показывала, что у нее помимо меня есть работа, которую она считает не менее важной, чем наши отношения. Эмансипэ-э-э.
- Ладно, киска, - покорно согласился я, -  Я буду тебя ждать. Но постарайся на очень поздно, я же волнуюсь. Такси вызови!
 Пришлось набрать ванну и полежать в теплой воде, что бы снять боль. Вроде бы чуть-чуть полегчало. Я походил по квартире, но потом все-таки лег. Я хотел дождаться ее в вертикальном положении, но меня чего-то повело, и я решил, что посплю немного, а к ее приходу проснусь.
Но заснуть я не мог, живот болел все сильнее, зря я читал эту дурацкую книжку, наверное, я очень внушаем. Перед глазами вставали картинки изображающие женщин в разрезе и т.п. я ворочался сбоку на бок и тихо ныл. Она все не шла.
В три часа ночи я поплелся искать таблетку анальгина или еще чего-нибудь. Вирусологу звонить было поздно и я, открыв аптечку, начал в ней копаться. Под руку попалась коробка какого-то снотворного. Мама мне его давала, когда я ногу сломал. Старое, конечно, лекарство. Но уж лучше анальгина. Он вообще, говорят, не выводится из организма. Я выпил пару таблеток, уж больно они маленькие,  а потом еще одну и через пятнадцать минут заснул мертвым сном.
Задыхаясь от жуткой боли, я открыл глаза. Как в фильме "Путь Карлито", я увидел над головой мелькающие ряды тусклых лампочек. Меня везли на каталке по узкому коридору. Каталка вся никелированная, с черными ручками, как станок в тренажерном зале. У мужика, который меня тащил, была маленькая бритая голова и здоровенная спинища. Завязки на его халате прямо лопались на этой волосатой рыжей спине. Но я все равно почему-то был рад, что врач-мужчина. Он втолкнул меня в какую-то комнату со столбами посередине и железными кроватями возле стен. "Срочные роды в двадцать восьмой" - крикнул он куда-то в темноту и оттуда вышли две девушки в белых одеждах. Одна из них была точной копией хохлушки с косой. Она откинула простыню, которой я был накрыт, и спросила у мужика: "Что у него с резусом?" Я похолодел. Огромный живот мешал мне видеть, что они обсуждают. Но тут мужик ответил: "Ну, отрицательный он, ну и что? В его положении это нормально."
"Где я?" - что есть мочи заорал я, но голоса своего не услышал. Они тоже не слышали, что я их спросил. Вторая девушка подошла ко мне и положила руку мне на живот. Ее рука была прохладная и крепкая.
- Болит? - заботливо вглядываясь мне в лицо, спросила она.
- Где я? - снова беззвучно повторил я свой вопрос.
- Ты не можешь говорить, просто кивни головой, хорошо?
Я кивнул. Но как-то странно.
Боль из живота пошла куда-то вверх, шея у меня раздулась и, кажется, меня вырвало.
- Ничего страшного. - Сказала хохлушка с косой, гладя меня по голове. - Это шейка расходится, скоро уже родишь.
И поднесла к моему лицу овальное зеркало. Я взглянул в него и увидел, что шея у меня стала огромная, лица почти не было видно, и кожа на ней вся просвечивает, а внутри что-то шевелится.
"Я рожаю! Уже!" мелькнула в голове мысль, и мне стало жутко и одиноко. Я обязательно умру, умру страшной мучительной смертью, которой не умирал еще  не кто из мужчин. Этот ребенок, который заполняет меня изнутри и разрывает мои внутренности убьет меня.
Где все, где ОНА. Ах, да…. Надо же ей было уехать в Париж именно сейчас, когда у меня начались роды. Господи, как больно. Почему именно я? Господи, если бы я знал, что будет так больно, я бы никогда не забыл бы презерватив. Она сейчас, небось, там пьет со своими друзьями, а я тут один перед лицом скорой смерти.
Я же не дурак. Я же понимаю, что один из нас должен умереть.
Почему все так ждут ЕГО, почему они хотят его видеть, даже ценой моей жизни. Тут новая волна боли накрыла меня с головой, и я заплакал. Мне еще рано умирать. Я не хочу. Сделайте же что-нибудь.
- Ну-ну, перестань. - Строго сказала хохлушка и, взяв двумя пальцами латунный колокольчик, зазвенела им прямо у меня над головой. Его  звук резкий и пронзительный впился мне в мозг, и я, чтобы это прекратить вытянул руку и схватил его. Звон затих, и я услышал ее голос: "Что с тобой". Я хотел рассказать ей все и попросить позвонить вирусологу, он всегда выручал меня когда у меня что-нибудь болело, но вспомнил, что не могу говорить, и только вздохнул. И вроде как забылся. Как сквозь вату слушал я, как она кричала "Алло, алло" только все тише и тише.
Потом вдруг пелена резко разорвалась, и я увидел в луче ЕЕ лицо и услышал дикий, противный такой хриплый  крик "Не надо-о-о-о". И все…
Я умер.
Боли уже не чувствовалось, стало легко и весело, и я захотел снова   посмотреться в зеркало. Но его нигде не было видно. Серые стены узкого туннеля были покрыты ровной штукатуркой и на них были заметны следы пальцев, как-будто кто-то проверял наличие пыли. Вдруг желанное зеркало засветилось в самом конце, и я даже увидел в нем свое отражение. Но туннель становился все уже и уже и я с трудом помещался в нем. Мне очень хотелось взять зеркало, но стало больно продираться, между стремительно сужающимися стенами, которые стали к тому же медленно закручиваться вокруг своей оси, проворачивая меня, как в мясорубке. Боль вернулась с новой жуткой силой, и я снова увидел мужика с волосатой спиной, который ожесточенно вытягивал меня из узкой норы, в которую превратился туннель. Чуть не оторвав мне руки, он втащил меня на каталку и повез куда-то. Запрокинув голову назад, я увидел свет от зеркала, превратившийся в белую точку в сплошном черном мраке.
Меня снова окружили какие-то люди. Потом я увидел черный диск, с четырьмя фарами  и спросил: "Кесарево? Вы будете делать кесарево?"
- Да, да, не волнуйся! - ответил мне мужик и добавил в сторону - Видали, он еще и шутит.
Из яркого пятна света ко мне протянулась какая-то рука и положила мне на лицо что-то холодное и липкое.
Кажется, роды продолжались, но я уже не так волновался. Резкая боль в животе сменилась тянущей и постоянной. "Потуги" догадался я. Хорошо, что я прочитал эту книжку о родах. Я хотел помочь врачам и стал тужиться из последних сил. Но все шло как-то не так… Ребенок не выходил. Потуги это последний этап, значит, скоро все кончится. Значит я все-таки рожу этого ребенка. Но облегчения все не было. Я не увидел, как они меня режут и не услышал, как кричит ребенок. Посмотрев в сторону, в эмалированной мисочке увидел что-то странное, мягкое, как губка, все в крови. Плацента. "О, сколько нам открытий чудных, готовит просвещенья дух…" Они вытащили плаценту, так, значит, ребенок уже родился? Где же он? Где мой ребенок? Столько мучений, ужаса, боли. В конце концов, я его честно заработал. Где он? Где все?
Я встал с кровати и пошел его искать. В сплошном лабиринте из комнат я встречал массу людей, которые, отнесясь ко мне с сочувствием, показывали руками, куда его отнесли. Дойдя до последней двери, я открыл ее и увидел тещу, которая печатала на машинке, старой такой, допотопной "Москве" Бумага из нее выходила сплошной лентой, как из факса и на ней не было ни одной буквы.
- Где он? - подойдя к ней вплотную и глядя прямо в глаза спросил я.
- Сам ищи! Вы же за всю свою жизнь ни одну вещь на место не положили. Это все от безответственности. Ищи вот теперь! - и она махнула рукой в неопределенном направлении.
Я повернул голову и заметил кучу картонных коробок, сваленных в углу. Почему - то я был твердо уверен, что он там. Раскидав коробки, я обнаружил дыру и, заглянув в нее, увидел сплошную массу из детей. Они извивались, как змеи и каждый что-то жевал.
"Бери своего и уходи" - гаркнул мне кто-то над ухом, и я стал лихорадочно искать глазами мальчика. Но разобрать в темноте ничего не смог, схватил самого большого и побежал с ним вверх по лестнице.
На одном пролете я остановился перевести дух и, взглянув на ребенка, вдруг увидел у него на голове маленькие острые ушки, покрытые шерстью и на каждом ушке клетчатый бантик. Я сразу понял, что ОН - девочка. Она была такая славненькая, пушистая. И хотя шерстка была совсем редкая и немного свалявшаяся, но это было так мило. Она мне очень  понравилась. Глазки у нее были круглые, как объектив у фотоаппарата и когда она моргала, в них расходились маленькие спиральные звездочки. Я ее обожал. Никогда я не видел ничего милее и симпатичнее. Я держал ее на руках и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
И вдруг, земля ушла из под ног, и все провалилось. Вздрогнув всем телом, я открыл глаза и увидел жену.
- Ты ее видела? - спросил я. - Где она?
- Тише, тебе нельзя говорить
- Где моя девочка? - повторил я. Вместо ответа, эта тупица схватила мою руку поднесла к лицу и залилась слезами. - Дура!
И вдруг до меня доперло, что я слышу  свой голос.
Я с трудом огляделся и увидел, что на самом деле лежу на высокой металлической кровати в больничной палате. Кругом все в кафеле отвратительно белого цвета.
- Все, дамочка, идите! - услышал я грубый голос.
- Сейчас иду, еще одну секунду, пожалуйста! - Попросила она и, наклонившись поцеловала меня в переносицу. - Выздоравливай, я завтра приду, если пустят. Я тебя люблю. Держись! Слава Богу, ты жив!
Говорила она бодро, но подбородок у нее дрожал, а глаза блестели от  слез. Когда дверь за ней закрылась, я услышал громкий плач.
Я почувствовал жалость к ней и в тоже время жалость к себе. И еще усталость. Я закрыл глаза и тут пришли родственники. Они столпились около столика и стали разворачивать что-то тихо перешептываясь.
- Его еле откачали. Врач сказал - сейчас состояние средней тяжести.
- Господи, бедный мальчик.
" Значит это -  мальчик" сквозь сон подумал я, и очень удивился. А где же моя девочка. Как они все закудахтали сразу. А пока я рожал, ни одного из них рядом не было. Господи, конечно, кому мы с ней нужны. Все оставили нас, вернее меня. Я ведь эгоист. Я думаю только о себе. Вот и девочку, рожденную мною в муках, они заменили на мальчика. Так престижнее.
- Надо дать взятку сестрам, - снова услышал я голос мамы. - В реанимацию нас больше не пустят.
- Уходите, - прошептал я, и все стихло.
Я снова заснул, но снов больше не видел.

5 апреля, четверг
Я открыл глаза. Яркий весенний свет из широкого окна бил в лицо так, что глаза заболели. Симпатичная пожилая женщина в белом халате  подошла ко мне и потрогала мне лоб.
- Температурка спадает. - Удовлетворенно заметила она и, взяв из стакана градусник, сунула его мне подмышку. Градусник был холодный и мокрый и пах спиртом.
Я повернул голову и увидел на соседней кровати мужчину, который лежал с закрытыми глазами. Лицо у него было бледно желтого цвета. Все черты острые.
- Он умер? - с ужасом спросил я.
- Что ты, что ты, деточка, его только привезли из реанимации, он спит. Ничего, скоро порозовеет, не бойся. - Она достала тряпку и стала вытирать пол. Запахло хлоркой.
- Нянечка, что со мной было? Почему я здесь? Я вообще ничего не помню.
- Можно сказать с того света тебя вернули. Еще бы немного и все, ели довезли. Вот ужас-то, какой. Жена-то у тебя в положении, оставил бы ребеночка сиротой. Ой-ой-ой. А она и сама, как ребенок. Маленькая, как рожать будет? А уж, как она плакала, тут на тубаретке. Мы ее выгнали. Боялись, прям тута и разродиться.  Что же это вы, молодые, так себя не бережете. Ну, ты не спи, пока, обход скоро. Давай градусник.
Я с трудом поднял руку и вытащил градусник. 38 и 6. Это же высокая температура. 
Кажется, я начал приходить в себя, хотя мое самочувствие от идеального было далеко. Я смутно вспомнил свой сон и сунул руку под одеяло, проверить, как там "резус". Все было на месте, и я облегченно вздохнул.
- Писать хочешь? - спросила наблюдательная нянечка. - Дать утку-то.
Я хотел засмеяться, но только хрюкнул. Для нее это послужило руководством к лействию…
Елки, лучше уж не описывать, что мне пришлось пережить в этот день. Не очень-то приятно взрослому мужику ощущать себя беспомощной грудой мяса и костей. Но нянечкам и медсестрам я понравился, это было видно.
На следующее утро во время обхода доктор меня похвалил, сказал, что организм у меня здоровый и что я держусь молодцом. Рассказал, как я шутил во время операции и как ругался на тещу.
Потом пришла ОНА. Принесла бульон, клюквенный морс и всякую еду протертую и пресную. Я был рад ее видеть, хотя и немного обижался, что она бросила меня. И, что бы она тоже почувствовала угрызения совести, я спросил ее язвительно:
- Как фотки? Не засветила? - Язвительно спросил я - думал, она отшутится как-нибудь или съязвит в ответ, но она разревелась, да так горько, что я почувствовал себя последней свиньей. Господи, боже мой, что ж я веду себя, как дошкольник. Больные все как один повернули голову в нашу сторону и уставились на нее.
- Ну, ты что? Я же просто так!
- Ничего-ничего, - икая оправдывалась она, заливаясь очередной партией слез, - Если ты такой злой,… значит хочешь есть,… значит выздоравливаешь! 
- Киска моя, родная! Не плачь.  Все. Все. Я поправляюсь. - зашептал я. - Ну?…Неудобно, ты всех напугаешь …. Честное слово. Ну, что мне сделать, что бы ты успокоилась? Что, ты хочешь, что бы я для тебя сделал, маленькая? - но она все плакала и плакала, закрыв лицо руками.
Обязательно мне надо было соваться со своей язвительностью.
- Я видел нашу девочку, когда был под наркозом! - сказал я, что бы заинтересовать ее как-то.
Она на мгновение затихла и недоверчиво посмотрела на меня, сдвинув ладони к переносице.
- Честно слово! Она такая маленькая, хорошенькая, у нее ушки как у белочки, и на каждом бантик.
- Фу, дурачок! У нее нормальные ушки, нормальные-е, и вовсе не как у белочки? Понятно?
- Понятно, маленькая! Перестала плакать?
- Перестала-а-а-а! - бодро начала она и разревелась с новой силой. Я понял, что с этим бороться бесполезно, надо переждать. Обнял ее рукой, прижал к своей  похудевшей и горячей груди и стал ждать.
Бедная моя девочка. Она еще не знала, что ей предстоит перенести, и плакала от радости, что я остался жив. А я, зная какие муки ее ждут во время родов, жалел ее
Я пробыл в больнице почти две недели. Каждый день меня кто-нибудь навещал, друзья, родственники всякие. "К нему не зарастет народная тропа" - каждый раз говорил мой сосед при виде нового посетителя. Он сам придумал эту  шутку и с удовольствием повторял ее. К нему не приходил ни кто, он был холостой и иногородний.
Глядя на него, я думал: "Какое счастье, что у меня столько близких людей" И в качестве компенсации делился с ним всеми "передачами", которых хватило бы, на целый полк.
Особенно я радовался, когда ко мне приходили тесть или отец. Вместо пустых разговоров мы играли в шахматы. Я, вероятно, сейчас уже смело могу сдать на первый разряд. Наверное, им тоже было в кайф оставлять свои домашние обязанности под таким благовидным предлогом. Иногда мы даже проводили сеансы одновременной игры и к моменту моей выписки заразили все мужское население больницы своей страстью.
Провожали домой меня с явным сожалением, но, честно говоря, я уже подыхал от скуки. За две недели я избаловался и раскапризничался - это со слов моей девочки - и стал вызывать ее  раздражение постоянными просьбами и указаниями куда и кому позвонить и что сделать. Но должен же я был чем-то заниматься.
Постепенно все ужасы, пережитые мною, стелись из памяти, и осталось только грусть по навек потерянной девочке с ушками, да радость, что я остался жив. Хотя к этому чувству я скоро привык и больше не реагировал на него так остро.   

Глава 15
Неделя 30
19 апреля, четверг
Привез меня вирусолог, который, недавно получив права, использовал все возможности для совершенствования практики вождения. Я никогда не ездил с женщинами в качестве водителя, говорят это - удовольствие весьма сомнительное, но поездка с аккуратным доктором не может сравниться ни с чем.
Привыкший к вызубриванию  еще в институте, он и при подготовке в автошколе использовал свои навыки к запоминанию на все сто процентов. И теперь, прежде чем совершить маневр (будь то поворот или даже перестройка из одного ряда в другой) он вслух зачитывал мне наизусть соответствующий пункт из правил дорожного движения. Несмотря на это, у меня, безусловно,  за время поездки с ним была, мягко говоря, пара-тройка возможностей отправиться на тот свет и хотя сначала меня это пугало, потом я начал даже радоваться каждому выпавшему шансу прекратить мое бренное существование, так как это, похоже, была единственная возможность не слышать его высказываний.
Думаю, это, как способ особо жестокой пытки,  вполне можно было бы запатентовать и продать китайцам за большие деньги. Тогда я мог бы стать инструктором по подготовке наших шпионов. И все-таки через некоторое время я решил, что если я его просто придушу суд меня оправдает и уже совсем было собрался привести в исполнение свой приговор, но в этот миг мы подъехали к дому. Так добрый Боженька спас нас обоих - его от смерти, меня от греха. Конец истории. 
ЧИСТЫЙ ЧЕТВЕРГ. Я застал всю семью в сборе. Дамочки чинно сидели на кухне и красили яйца. Моя девочка, вышедшая меня встречать, сама была похожа на пасхальное яичко. Такая же кругленькая и сияющая. Руки у нее были вымазаны в краске, и обнять нормально она не могла. Тыльной стороной руки она зацепила меня за шею, наклонила к себе и чмокнула в щеку.
Суровые отцы, отделившись от бабского общества, чинно дремали в креслах, делая вид, что смотрят футбол. Услышав, что я пришел, они поднялись со своих мест, чтобы приветствовать меня стоя.
Тут подлетели наши мамаши и стали наперебой предлагать нам с вирусологом обед и чай, а еще счастливую возможность приложить руку к благому делу и, органично влившись в общий творческий процесс, самолично выкрасить пару яиц. Мы подумали и согласились сначала на чай, а потом и на яйца. Как-никак я все-таки художник, а вирусолог тоже так сказать сочувствующий.
На этом вот, собственно говоря, и закончилась торжественная часть.
Тактичные родственники вскоре стали собираться, договорившись вместе пойти на крестный ход и потом разговляться у моей мамы, вирусолог живенько вскочил и с воодушевлением предложил свои услуги в качестве извозчика. Я с жаром поддержал его предложение. Не подумайте что я не люблю папу с мамой - они на своей машине. А вот от того, чтобы чуть-чуть подгадить теще я просто не мог удержаться, наверное это врожденный инстинкт, генетически заложенный в каждом мужчине.
Когда дверь за ними закрылась, я почувствовал неловкость. Мне было жалко, что все ушли. Мы остались вдвоем, и я как будто вернулся в тот день, когда мы спорили, и после которого она ушла к своей маме.
Она, слегка переваливаясь, пошла на кухню:
- Хочешь, я тебя покормлю?
Но есть мне не хотелось. Начинать разговор тоже было сложно. Я не знал, что говорить, но тем не менее послушно поплелся за ней ..
Я чувствовал себя,  как в  чужом доме, все было вылизано, я бы сказал простерилизованно. Даже противно. Кое - что из моих привычных вещей было заменено на новые. Например, моя любимая берестяная солонка, которую мне подарила одна старушка из Каргополя. Вместо нее стояла теперь блестящая стеклянная баночка с красной пластиковой крышкой. Она мне не понравилась. Есть вещи, к которым привыкаешь и они тебе нравятся даже если нарушают общий "дизайн". Наплевать мне на этот дизайн. А солонка напоминала мне наш поход, и как мы, все облепленные мошкой, пили парное молоко у столетней бабушки, которая приютила нас на сеновале и, получив в подарок пакет гречневой крупы, чуть было не расплакалась от благодарности.
Зачем ОНА выкинула мою солонку, что не могла дождаться меня и спросить? Или решила, что я все равно "не жилец" и со мной можно не считаться?
Смешно ссориться из-за солонки?
- Я не хочу есть, - сдерживая раздражение, сказал я. - Я лучше почитаю, да и вообще, уже спать пора.
- Мог бы сказать повежливее  - СПАСИБО, я есть не хочу! - буркнула она мне вслед.
- Прощения просим! - съязвил я, но, поймав ее взгляд, решил в дальнейшие дебаты не вступать, а ретироваться побыстрее.
Я осторожно улегся в пастель и почему-то почувствовал жуткое чувство сиротства. Мне не понравилось, как меня встретили, мне не понравились перемены в доме. Я не был здесь уже две недели, но, похоже, никто по мне особенно не скучал. Наоборот, у них, наконец, появилась возможность сделать все как они хотели и при этом не отвлекаться на нудную готовку еды и прочий уход за … черт его знает, чем я для них являлся.
Она немного пошумела на кухне и тоже приковыляла в спальню.
Не знаю чего я ждал, но наверное ждал чего-то, потому что, когда она разделась и легла рядом я весь превратился в слух. Она повернулась ко мне и сказала: "Спина чего-то болит. Гаси свет" И все.
Вообще за те недели, что я провел в больнице, она сильно изменилась. Живот еще больше вырос. Мордочка округлилась. Волосы выросли сильно.
Я смотрел на нее и мне не хотелось… Я две недели не спал с женщиной и мне не хотелось. Я просто похолодел от страха, раньше со мной такого не было. Я люблю женщин, и всегда любил. Всяких - толстых,   худых,  высоких, низеньких, глупых, умных - просто всяких.
А сейчас? Что же это?
 Я приподнялся на локте и взглянул на нее. Вся исполненная чувством гордости за предстоящую ей великую миссию она лежала ни на кого не обращая внимания и,  глядя внутрь себя. Прислушивалась к своему внутреннему состоянию исполняясь чувством глубокого удовлетворения. Я просто побоялся ей мешать.
Я заснул, как гость, в собственном доме.

20 апреля, пятница
День был солнечный, и настроение у меня заметно улучшилось. Я проснулся  и увидел, что ее рядом нет. Из ванной доносился звук льющейся воды. Проходя мимо двери, я, не особенно надеясь на успех, подергал ее. Дверь неожиданно легко поддалась, и я вошел внутрь.
За занавеской, в белом облаке пара я увидел совершенно непонятный мне силуэт. Я просто не мог поверить, что тело, которое я тысячу раз держал в объятьях, которое я знал до последней клеточки могло исказиться до такого состояния. Я просто окаменел, глядя на нее. Неужели в этих жутких метаморфозах виноват я?
И в этот момент она повернулась ко мне спиной. Неожиданным образом живот исчез из виду и я увидел мою прежнюю, красивую, стройную киску. Аккуратные ровненькие ножки, тонкую талию, красивую гладкую спинку по которой темными змейками сползали мокрые волосы .
Слегка отодвинув занавеску, я просунул за нее руки и нежно погладил ее бедро. Потом моя рука скользнула к коленке и снова поднялась вверх по самой нежной внутренней стороне ее ноги. Холодная волна пошла по моей коже, я услышал гулкие удары сердца. Я шумно выдохнул воздух и... Неужели?! Я снова чувствовал себя мужчиной, хозяином и властелином. Все заснувшие в период болезни чувства воспаряли во мне с новой силой, я уже воспарял с ними в воздух, как вдруг, подчиняясь настойчивости моих ласк она повернулась и огромный живот с растянутым пупком и коричневой вертикальной полосой пересекавшей его очутился прямо перед моим носом. Господи, скажи мне, что должен чувствовать настоящий мужчина в такие моменты. Я отшатнулся, но только на одну секунду, потому, что остановиться уже не мог. Я закрыл глаза и стал нетерпеливо шарить по ее телу, стараясь, как можно быстрее, подобраться к заветному и любимому местечку. Я уже почти добрался до него и…
- Что ты делаешь? - Крикнула она голосом полным обиды и упрека.
Я не совсем понял, что такого неподобающего я сделал, но, чтобы не расстраивать ее, отступил. Она была оскорблена в лучших чувствах.
Откуда этот праведный гнев и неподдельное возмущение. Можно подумать, что она зачала от святого духа. Может, стоит ей кое-что напомнить? Тоже мне Дева Мария. Это же ханжество в самом примитивном виде. Я выскочил из ванной. Мне было смешно и стыдно. Не хватало мне только, вернувшись с того света, обнаружить в своей ванной голую беременную девственницу. Во прикол.
Но сегодня я был великодушен, и решил не заострять свое внимание на мелочах.  Если ей уж так приспичило изображать святошу, пускай изображает. Зато я понял, что хочу ее все также сильно, как и раньше, и тяжелая болезнь не сильно сказалась на моих мужских качествах.
Спустя несколько минут, я тактично постучал ей в дверь и сказал тоном мужчины исповедующего домострой:
- Жена, где мой завтрак!
Она приняла игру и  послушно вышла из ванной. Скромно опустив глаза, она просеменила на кухню и принялась готовить завтрак. Мир и покой были восстановлены.
Целый день я сидел, наблюдая, как она готовит тесто для куличей, раскладывает его в маленькие баночки из-под зеленого горошка, ковшики и кастрюльки. Я помогал ей промасливать бумагу и вырезать из нее кружочки. Я облизывал ложку после того, как она сварила глазурь, доел весь оставшийся изюм и миндаль, принес ей чистое полотенце и когда она, наконец, присела на табуретку, вытирая ладошкой вспотевшее лицо, понял, что осталось совсем немного времени до того момента как она станет настоящей маленькой мамочкой.
Ванильный запах куличей вызвал у меня состояние некого транса. Вот так должно пахнуть в доме, где живет настоящая семья, настоящие папа с мамой и настоящие дети.
Наверное, мне стало немного грустно, что я навсегда лишусь СВОЕЙ девочки. Она уже совсем освоилась с ролью, отведенной ей природой, а я так до конца и не ощутил себя даже мужем, не то, что отцом (дяденька, я не настоящий папа). Вечный любовник.  Уже четвертый десяток лет.

21 апреля, суббота
Утром мы пошли покупать подарки для родственников. Хорошо, что она не купила их без меня.
Я так давно не сидел за рулем, что испытал некоторое волнение при встрече с любимой машиной. Жизнь возвращалась ко мне со всеми своими атрибутами.
Мы долго ездили по магазинам, но зато подарочки купили, что надо.
Вернувшись домой, мы пообедали, упаковали подарки, куличи и крашенные яйца, немного поспали, чтобы ночью не клевать носом, если пойдем на Крестный Ход. Потом оделись и поехали к родителям.
Видимо я еще не до конца оправился от больницы, потому что, когда услышал звон  колокола, на меня снизошло чувство похожее на благодать, захотелось быть хорошим, всех любить и радовать. Я уже почти дал себе слово всегда быть таким, но потом все-таки опомнился, потому, что давать обеты в такой священный миг это большая ответственность. А вдруг я не смогу? И я не дал никаких обещаний.

22 апреля, воскресенье
Мы проснулись поздно. Дома было чисто и уютно. Я похвалил ее за аккуратность и ничего не сказал про солонку. Бог с ней. Это мелочи.
Я сидел перед телевизором и стриг ногти. Я был у себя дома и вел себя вполне естественно. Как мне кажется. Но у нее на этот счет было другое мнение.
- Этими вещами можно заниматься в ванной или хотя бы в мое отсутствие - с легким омерзением проговорила она, проходя мимо меня с леечкой в руках.
- Я ничего ТАКОГО не делаю. - Возразил я, чувствуя себя преступником, пойманном на воровстве.
- Это ТЫ так думаешь. Мне кажется, это обыкновенная распущенность и невоспитанность. Скоро ты начнешь разгуливать по дому в одних трусах или вообще без оных и говорить, что у тебя тело отдыхает. Гадость, какая.
- Ну, хватит, хватит. Я уже все убрал. - Крикнул я, спуская улики в унитаз. - Тебе не мешало бы попить валерьянки. Уж больно ты нервная стала.
- Просто меня воротит от таких вещей. Хоть какие-то приличия должны быть.
Я не стал спорить. Только подумал, что будь у нее хоть капелька такта, она могла бы высказать мне все эти претензии в другой форме. А вообще, она, наверное, права. Я бы вряд ли стал заниматься подобными вещами при любовнице. Может жена этим и отличается от любовницы.
И хотя мне было неприятно, я полагал, что мы находимся в более близких отношениях и можем закрывать глаза на некоторые условности, я постараюсь впредь не допускать подобных вольностей. Я так решил.
Она еще некоторое время сердилась и ворчала, но потом настроение у нее резко улучшилось без всякой видимой причины и она стала весьма настойчиво приставать ко мне. Безжалостно воспользовавшись мое временной недееспособностью, она подло удовлетворила все свои  низменные желания, показал свою власть над моим слабым телом  и отвалилась с улыбкой удачно поохотившейся акулы, оставив меня  с испариной на лбу, стучащим в горле сердцем и тянущей болью в области шрама и симметричной ей.
Я уж не стал, по доброте душевной рассказывать, насколько прилично она выглядит в распахнутом халатике, в весьма недвусмысленной позе, а уж о ее взгляде и говорить нечего. В институте благородных девиц от такого взгляда все преподаватели скончались бы на месте.
Сил на какие-либо скандалы и выпады у нее не осталось и вечер прошел в тишине и покое.
Не помню, зачем я открыл дверь в гардеробную и увидел ЧЕМОДАН. Новый, не очень большой, но явно не дешевый чемодан спокойно ожидал своего часа. И я вдруг вспомнил, что она уезжает.
У меня защемило сердце. Почему-то мне показалось, что эта ее поездка принесет мне массу проблем и огорчений.
И зачем она только туда едет, в эту Францию. Черт бы побрал, этот Париж! Прости, Господи!

Глава 16
Неделя 31
23 апреля, понедельник
Это был день сплошных приколов. Прости, Господи!
Утром разогревая машину во дворе, я встретил нашу дворничиху и под шум колоколов поздравил ее с пасхой:
- Христос Воскресе!
Она кокетливо посмотрела на меня но, поняв, что христосоваться с ней я не собираюсь, нахмурилась и  ответила мрачно: "И Вам того же!"
На работе меня встретили восторженно. Когда после больницы и реанимации тебя приветствуют криками "Христос Воскресе!" и троекратными поцелуями - есть от чего прийти в волнение. Я даже смутился. Наши девчонки тоже накрасили целую миску пасхальных яиц и вообще создали весьма праздничную атмосферу. Все шумели, пытаясь рассказать мне последние новости, и в этот момент дверь нашей конторки открылась и вошел директор студии в сопровождении молодого курчавого человека.
- Христос Воскресе! - произнес директор  - Разрешите представить вам нашего нового менеджера по продажам. Знакомься дружище - добавил он и, подтолкнув молодого человека в центр комнаты, с достоинством удалился, оставив бедного юношу на произвол судьбы.
 Мы молчали и с интересом разглядывали новичка, который тихо покрывался румянцем. Его тощее, длинное тельце напряглось, а мозги скрипели на всю комнату, пытаясь родить нечто приемлемое для первой встречи с сослуживцами. Он хотел поразить нас своим интеллектом и дружелюбием, он так хотел произвести на нас благоприятное впечатление, что просто до неприличия затянул паузу. Мы  злорадно наблюдали за происходившими с ним метаморфозами, но и не думали помочь ему в сложной ситуации.
 Наконец он решился прервать молчание  и с воодушевлением произнес:
- Иисус Христос! - Мы на секунду остолбенели и, в этот момент, козлиноподобный компьютерщик  подскочил к несчастному и, схватив его руку, с жаром произнес:
- Счастлив! Счастлив! Всегда мечтал познакомиться!
- !!!!!
Несколько первых секунд мы молча давились от подступающей волны дикого хохота а потом… Трудно описать, что с нами творилось. Кажется последний раз я смеялся так в еще в институте  Мы просто катались по полу рыдая от смеха. Я держался за живот и мысленно прощался с жизнью, но даже перспектива расхождения шва не могла заставить меня перестать смеяться. Несчастный новичок, красный как вареный рак и не сразу понявший свою ошибку, хохотал теперь вместе с нами. Он сразу стал своим и навсегда. Что и говорить, ему удалось поразить нас с первых же слов.
Как хорошо, что я вышел на работу. Хорошо когда есть любимое дело. А ведь я вполне мог сидеть дома еще неделю, как минимум.
Потом мы пили чай с куличами и принимали гостей из других комнат, так как все уже знали, что у нас произошло, и хотели познакомиться с новеньким. Он совсем уже освоился и, окруженный всеобщим вниманием и заботой, наконец расслабился и почувствовал себя на седьмом небе. Честно говоря, я чувствовал себя также. Трудно найти команду дружнее и сплоченней нашей. Мне всегда в жизни везло на хороших людей и те, кто окружали меня сейчас были одними из лучших, что я встречал. Спасибо тебе, Господи!
 Пока я болел, ребята почти закончили мультфильм. Как, однако, много сделали они за это время. Мне долго показывали уже смонтированные куски и новые наработки. Я радовался удачным эпизодам и жалел, что во время этой работы меня не было с ними.
Здорово, молодцы. Я провел за компьютером весь день и домой вернулся, когда уже стемнело, веселый, счастливый и с глазами, красными, как у кролика.
Малышка меня ждала, она была чуть-чуть обижена, что я поздно, а может, притворялась, что обижена все больше вживаясь в свою роль.
Пока я ел, она рассказывала мне разные сплетни и истории, произошедшие за время моего отсутствия.
Вирусолог, страшно беспокоившийся за мое состояние первые два дня, когда я был без сознания, провел почти безвылазно в больнице, где бог наградил его за доброту знакомством с симпатичной докторшей. Он не упустил своего счастья и теперь с удовольствием проводит с ней все свободное время. Странно, что он сам не рассказал мне об этом.
На той (прошлой) неделе она получила визу. День ее отъезда уже определен и билеты на самолет тоже куплены
Она подготовила список вещей, которые я должен купить к ее приезду, при этом все детские вещи я должен держать у свекрови, я все остальное могу поставить пока в свою комнату.
Новости не ахти какие захватывающие, бытовуха.
Но мне было приятно слушать ее рассказы, особенно комментарии, которыми она их сопровождала. Она подробно описала пассию вирусолога, особо уделив внимание ее обширному… кругозору и широкой … душе. Язвительная она, ужас. Я бы не хотел попасть к ней на язычок.
Поблагодарив ее за ужин, я отправился в комнату. И пока шел вдруг понял, что мне совершенно нечего делать. Ну, нечего!
Я не мог обжиться в собственной квартире,  не мог найти себе места.
ЕЕ надвигающийся отъезд не давал мне покоя. Так чувствуешь себя после вступительного экзамена в институт. Ждешь оценку, как приговора и боишься, потому, что не знаешь, каким боком повернется к тебе судьба и все время твердишь себе одно и тоже: "Не бойся дружище, это еще не конец света".
Потом мне вдруг страшно захотелось, чтобы она поскорее уехала. Я просто не в состоянии был дольше ждать. Была б моя воля, я бы выставил ее прямо сейчас, вместе с вещами.
И еще мне было жутко обидно, что она все-таки решила поехать. Почему она всегда делает только то, что ей нужно. Почему сейчас, когда самое время для совместных дел и приятных забот друг о друге она тащится за тридевять земель в чужую страну. Почему она кидает меня, как надоевшую игрушку, едва только на горизонте замаячат новые развлечения.
Да, Бог с ней, пускай едет. Скатертью дорожка. Найду я себе занятие.
Я вспомнил, как хорошо меня встретили на работе и подумал, что когда ее здесь не будет, я смогу всех пригласить к себе. Мы будем пить, петь, и вообще веселиться, кто как может, без скатертей, приборчиков и прочих  выпендрежных  штучек.
А о ней здесь никто и не вспомнит.

24 апреля, вторник
Утром, еще до работы, позвонил вирусолог. Он внимательно выслушал информацию о состоянии моего здоровья и внес вердикт "Слава богу".
Я задал ему вопрос, который очень волновал меня в последнее время: "Когда мне уже будет можно ЭТО?"
Оказалось, что хоть сейчас.
- Ну, тогда пока! - простодушно заторопился я закончить разговор и в ответ услышал циничный хохот: "Пока, пока!".
Я вприпрыжку кинулся в спальню. Я снова был нормальным, здоровым человеком, я ВСЕ мог и ВСЕ хотел. Подойдя к кровати, я остановился и посмотрел на НЕЕ. Она безмятежно спала. Отросшие волосы картинно разметались по  подушке, губы приоткрылись, маленькая ручка с чуть сжатыми пальчиками слегка обнимала мою подушку. Я застыл в умилении и в этот момент она приоткрыла один глаз, и я увидел ее хитрющий смеющийся взгляд.
- Ах, ты жучка, - сказал я, устремляясь навстречу ее протянутым ко мне рукам. - Ты все слышала?
Она не стала отвечать на глупые мои вопросы. Это было неважно. В этот момент ничего было не важно, ни ее выросший живот, ни мой только что заживший шов, ничего, кроме того, что мы снова были вместе и любили друг друга, как раньше. Есть только одно чувство, которое дает возможность познать рай на земле  - это любовь. Не дай Бог забыть, как это бывает.
И конечно сегодня я не опоздал домой, хотя работы у меня было, хоть отбавляй. Но я сделал свой выбор.

25 апреля, среда
Как меняется мир. Я вдруг понял, как же здорово жить на свете. Я жутко соскучился по работе и целый день получал удовольствие от общения со своей супермашиной. Я профессионал. Это значит, что в моем деле не было для меня ничего невозможного, ничего, что я не мог бы воплотить в жизнь. Я испытывал кайф, оттого что я делал и оттого, что у меня получалось. От осознания собственного мастерства и своей власти над материалом у меня кружилась голова и захватывало дух. Я не видел преград и может быть по этому все у меня получалось как надо и на работе и в личной жизни.
У меня все было на высоте. Чего еще желать?

26 апреля, четверг
В моей жизни наступил период Возрождения. Творческие идеи лезли из меня в таком количестве, что я не успевал их реализовывать. На работе все просто обалдевали. Мой авторитет поднялся на недосягаемую высоту и теперь коллеги обращались ко мне с необыкновенным трепетом и почтением.
Дома я был ЦАРЬ, БОГ и ВОЕННОНАЧАЛЬНИК. Моя жена, светясь счастьем и покоем, встретила меня  вечером с работы. После ужина мы сели в машину и поехали на Поклонную гору гулять. Гуляли до темноты. Она не расставалась с фотоаппаратом, но у меня есть подозрения, что ее фотографии на этот раз будут больше похожи на любительские, чем на профессиональные.
Забредя в одну из дальних аллей парка, мы наткнулись на старичка с этюдником, который уединившись в укромном местечке со своей, тоже уже пожилой, "музой" писал ее портрет. Это было типичное, как теперь говорят, наивное искусство. Бабушка на рисунке была по размерам такая же, как скамейка. А ботиночки у нее были намного меньше, чем ее ручки. А ножки у скамейки были такие тоненькие, что будь они настоящие они подломились бы даже под куклой. Глаза старушки на полотне блестели так, что становилось не по себе, но я все равно ощутил острое чувство зависти, и мне вдруг страшно захотелось писать, писать по-настоящему, маслом и в классической манере.
- Красиво! - похвалил я старичка и он согласно кивнул, без лишней скромности, как человек, полностью осознающий справедливость похвалы.
Мы пошли дальше 
Как это не удивительно, моя девочка сразу поняла, что у меня на душе и предложила написать пару натюрмортов в стиле голландских мастеров для нашей кухни.
Мы заторопились домой. В еще не закрывшемся магазине на Кутузовстком проспекте мы накупили разных фруктов и овощей и, войдя в квартиру, сразу кинулись на кухню устанавливать натюрморт.
Она, аккуратно надрезав гранат, разломила его на две половинки, не раздавив ни одного зернышка и в этом ее действе было нечто символическое. Гладкие блестящие зерна притягивали  взгляд и сразу же стали главным акцентом всей композиции. Гранат всегда был символом плодородия. Недвусмысленность композиции бросалась в глаза и я пафосно назвал еще не начатый натюрморт "Плоды любви"
Детка профессионально установила свет и, водрузив свой фотоаппарат на подаренный мною штатив, сделала несколько общих снимков и несколько крупняков. Потом к делу приступил я, собственной персоной.
Разводя краски и вдыхая терпкий запах льняного масла, я чувствовал себя как наркоман, наконец-то получивший долгожданную дозу.
Она села на диван и стала читать какую-то книжку.
Работа почему-то получилась мрачная и тревожная. Не как не получалось соединить все цветом, я все утемнял и утемнял и в результате получилась какая-то грязь в багровых тонах.  Я перестал писать и кинул кисти в банку с маслом и растворителем.
- Что, все уже? - удивилась она. - Красиво, получилось? А что дальше?
- Не знаю. - Ответил я и, сделав над собой усилие, без особой уверенности добавил, -  Допишу. Все будет хорошо. Пойдем, чаю попьем?
Я сделал две чашки чая, поставил их на подносик, как в лучших домах Лондона, рядом навалил целую гору фруктов, цинично разорив натюрморт, и понес все в комнату.
Она послушно шла за мной и казалась встревоженной. Я уже привык к неожиданным перепадам в ее настроении, но сейчас мне не хотелось, чтобы она грустила. Что бы отвлечь ее от печальных мыслей я стал описывать ей нашу будущую жизнь (после рождения ребенка), пытаясь расцветить ее всеми красками радуги. Она заинтересовалась и стала вносить свои поправки в мое повествование и, хотя не все из них я встречал восторгом и аплодисментами, кое какие разумные мысли она все-таки высказала, чем заслужила мое одобрение, и пошла спать довольная и спокойная.
 
27 апреля, пятница
Моя киска проснулась сегодня веселая. Ей приснился сон, что у нее на кухне (у нас на кухне) живет огромный удав. Он был совершенно ручной и походил на удава из мультфильма "38 попугаев". Когда она входила на кухню, он вставал во весь рост и хвостом отдавал ей честь. Ел он с тарелки сосиски и вареные яйца со скорлупой и спал в холодильнике. Интересно, что бы на это сказал папаша Фрейд. Я лично растолковал сон исключительно в свою пользу.
Она проявила пленку с Поклонной горой и натюрмортом. Натюрморт получился просто супер. Жаль, конечно, что я сожрал его, до того как успел нарисовать, но бог с ним. Не последние же это фрукты в моей жизни.
Я же на ее снимках получился красивым, как бог. Сразу было видно, что "объект" снят с любовью.
Вечером мы поехали в гости к вирусологу, что бы своим чудным животиком добавить семейственности в его холостяцкую квартирку. Но мы ошиблись. Его врачиха навела там такой порядок, что операционная просто отдыхает. Собака и кошка, измученные окриками и угрозами в свой адрес, ходили строем, не наступая на вычищенный ковер, и лаяли (и мяукали) шепотом. Честно говоря, мне не очень понравился его выбор, но, в конце-то концов, не всем же достаются такие хорошенькие девочки, как моя.  Каждому свое.

28, 29 апреля, суббота, воскресенье
На выходные мы поехали на дачу к художнику показать ему воочию плоды нашего последнего посещения его распрекрасной дачи.
Надо признаться, плоды произвели на него благоприятное впечатление. Мне  даже стало грустно. Иногда мне кажется, что мои друзья начинают любить ее больше, чем меня.
В кепке, козырьком назад и джинсах "а ля Карлсон" она была необыкновенно смешная и трогательная. Я не отпускал ее от себя, показывая всем, как я ее люблю, холю и лилею.
Я был очень хорош.
В порыве дружеских чувств я предложил хозяину свою помощь в починке ворот, чем заслужил благодарный взгляд его жены. Моя "домовитость" была поставлена в пример несчастному художнику, который не имея сил оправдываться покорно приступил к ремонту, вооружившись пилой и гвоздями. И, хотя мое участие в этом сложном процессе свелось к минимуму, об этом так никто и не узнал. Лавры в виде вкусного ужина мы поделили поровну.
Вечером мы сидели у костра и жарили сардельки на палочках. Есть уже не хотелось, но сидеть у огня, наблюдая, как с сардельки капает в костер прозрачный жир и как от жара с хрустом лопается на ней кожица, было приятно. Больше всех радовался полосатый бультерьер по кличке Арсений, которому в результате и достались все произведения нашего кулинарного искусства.
Спали мы на нашей скрипучей кровати и на этот раз обошлось без эксцессов.
Выходные прошли лучше некуда.

Глава 17
Неделя 32    
30 апреля, понедельник
На этой недели она уезжает. Я стараюсь меньше думать об этом и не терять последнюю возможность пообщаться с ней по-хорошему. Пока все идет, как надо. Семейная идиллия без всяких "НО".
Чемодан уже достали из гардероба, и теперь он стоит в нашей спальне, напоминая о том, что всему рано или поздно приходит конец.
Я не слишком переживаю этот ее отъезд. Я умею ко всему относиться прагматично. Можно считать, что это отпуск. Что значат какие-то две-три недели по сравнению с вечностью. Я уже потихоньку придумываю, чем бы заняться. Может ремонт сделать, или детский уголок оборудовать?
Но сначала неделя полного отрыва. Не каждый месяц судьба предоставляет женатому мужчине шанс.
Да, ОНА не теряла времени даром, пока я был в больнице. Видимо шопинг стал единственным ее развлечением в это время, если не считать разборки квартиры и выкидывания моих солонок. Она накупила всего, от белья до куртки. Все было новое и шикарное, хотя, если бы я не видел нашивок из дорогих бутиков, я бы решил, что она попросту ограбила детский дом. Все вещи были серые или черные, простых покроев и без всякой отделки. Наверное, она ухнула все деньги, которые заработала за год. У нее хороший вкус. Никогда ничего лишнего, ни одной вульгарной детали, минимальное количество украшений (только настоящих - никакой бижутерии), и всегда прекрасная обувь.
Она себя не обижает, это уж точно.

1 мая, вторник
День Международной Солидарности Трудящихся. Мы солидарно трудились рука об руку весь день. Я хотел отвести ее за город, но она вежливо отказалась. Дела, дела… Надо было объяснить мне, где находятся продукты, кастрюльки, рубашки, носовые платки (которыми я никогда не пользуюсь), носки, крем для обуви и полотенца. Экскурсия была на редкость увлекательная. Единственное, чего я не мог понять, так это, чем руководствовалась моя дорогая девочка, убирая все вещи с привычных для меня мест, на "более удобные" по ее мнению места.
Я не стал спорить. В конце концов, она уедет через два дня и, если мне будет нужно, я преспокойно переложу все так, как мне хочется. Если не лень будет.    
Потом, не смотря на все уговоры и отпирательства, она угрозами и шантажом вынудила меня поехать на рынок за продуктами.
Чтобы облегчить свою совесть она попыталась создать мне все условия для нормальной жизни в период ее отсутствия.
Морозилка должна быть забита пельменями и котлетами, шкафчик в кухне - стаканчиками с супами всех видов. Сахар, масло, молоко, колбаса, картошка, макароны, рис, банки с болгарскими консервами и две (Хватит с меня и двух) банки с венгерским черешневым компотом, на случай, если мне будет особенно грустно. Я с печальной покорностью брал у нее из рук набитые продуктами пакеты и складывал их в багажник. Потом шел за новыми.
Конечно, такая забота обо мне должна была быть оценена по заслугам и т.п., но честное слово, до-ста-ла. Изображая обеспокоенную жену, она тараторила без умолку, обучая меня по ходу дела варить каши и разводить бульонные кубики, требовала, чтобы я повторил все, что она уже сказала и страшно раздражалась, когда я ошибался.
Это глупые мамаши, обучая своих дочек семейной жизни, придумали поговорку про "путь к сердцу мужчины" и внушили им, что наличие обеда из первого, второго и третьего вполне заменит мужу радостную улыбку и страстный поцелуй в коридоре, когда он возвращается с работы. Нет, ребята, не в плюшках счастье.
Я совсем сник, не хотелось ее обижать и просить, что бы она, наконец, заткнулась и поговорила о чем-нибудь другом. Я сначала, попытался отключить башку и не реагировать, а потом стал ее тихонько щипать за всякие места, и чуть-чуть пошлить. Она, умница моя, поняла, что я уже не в состоянии воспринимать информацию о разделывании  ножек "Буша" и, пообещав мне записать все необходимые данные на отдельной бумажке, которую она приклеит на холодильник, успокоилась и принялась пищать и хихикать,  с энтузиазмом отвечая на мои грязные домогательства.
Мы провели тихий семейный вечер за чтением художественной литературы, просмотром отечественных кинофильмов и поеданием сушек. А потом была ночь и обучение тантрическому сексу. Но я, по правде сказать, не довел это обучение до логического конца. Мне скоро стало лениво, и я перешел, на наш, обычный, родной и близкий. Результаты получились ничуть не хуже.

2 мая, среда
Мы поехали к ее родителям. Надо было попрощаться с мамочкой. Меня очень порадовал, тот факт, что ее родители изначально не одобрили ее решения ехать и, разговаривая со мной теперь, прятали глаза или говорили слегка заискивающим тоном, как с ребенком, который может раскапризничаться и из вредности наблевать на ковер.
Я вел себя благородно, ковров не пачкал и, даже, в силу противоречия поддерживал позицию своей непутевой супруги.
Теща, не выпуская сигаретку изо рта, наговорила мне кучу комплиментов, по поводу моей внешности, ума, доброты и прочих моральных и физических качеств, накормила бульоном с пирожками и тушеной с яблоками уткой, и, довольная своей утонченной дипломатичностью, отправила нас домой, наслаждаться последней до отъезда ночью.
Это может показаться смешным, но я, придя домой, упал на койку, как убитый и заснул мертвым сном.

3 мая, среда
Свобода - по крайней мере, на две недели.
Только что приехал из аэропорта. Все. Я свободен.
 
4 мая, четверг
Нет такого женатого  мужчины, говорил Папанов в бриллиантовой руке, который хоть на час не хотел бы стать холостяком. А что, это даже здорово. Я пока не скучаю. Я только беспокоюсь о ней, как и должно быть. Но она уже прилетела и устроилась. Она в восторге и визжит от счастья. И ладушки.
 Я вообще человек вполне самодостаточный и всегда смогу найти, чем себя занять. Я недавно пришел с работы сижу, пью пиво, строчу в дневнике. Все классно.
 
5 мая, пятница
Сегодня играли в преферанс, я выиграл три доллара. Вирусолог проиграл один и, так и не смирившись с этой потерей, в невыразимом горе уехал домой по первому звонку своей сожительницы - докторши. Выпили  вчетвером три бутылки водки и сожрали все  мои пельмени.

6 мая, суббота
Разбудил меня ее звонок. Ну, естественно, вряд ли можно ждать, что твоя собственная жена не найдет способа испортить тебе настроение с утра, даже если и находится за пару тысяч миль.
- Привет, это я! - с чисто французским кокетством прощебетала она. - У меня все хорошо!
- Да?! - с трудом оторвав голову от подушки и стараясь придать своему голосу как можно больше радости и участия, пробормотал я. Пить хочется, - язык не ворочается.
- Ой, ты себе представить не можешь я уже ….
Я поднялся и, еле передвигая ноги, пошел на кухню. Водичка. Наливая воду в стакан я уронил трубку, но не стал ее сразу поднимать а, присосавшись к краю стакана, со стоном наслаждения поглощал живительную влагу. Потом я поднял трубку.
- …там прямо поднимаешься по лестнице и висит картина Ватто. Я говорю: "О, Ватто!", а они мне с таким удивлением: "Вы слышали про Ватто?". Представляешь. Они нас дикарями, что ли, считают. С ума сойти можно. Здесь жарко,  я утром спустилась в магазин и купила себе легкую кофточку и босоножки.
- Ну ?!
- Ты что там не один? Чего разговариваешь междометиями?… Кто у тебя? Я ее знаю?  Быстро начинаешь!
- Да, я еще сплю! И у меня похмелье! - честно признался я.
- Ясно. Обрел  долгожданную свободу? Ну, бог с тобой, приходи в себя, я еще позвоню.
- Во сколько?
- А что, ты у тебя большие планы на сегодня? Лучше бы квартиру пропылесосил, а ведь помрешь от грязи.
Я обозлился. Ей-то что? Еще из Парижа контролировать меня будет?
- Слушай, если ты мне не доверяешь, нечего было уезжать. Понятно?
- Понятно! Шантаж и маленькая месть. Делай, что хочешь. Извини, что побеспокоила. Пока.
- Ну что ты сразу обижаешься? - я попытался  уладить все миром. - Я же не спрашиваю с кем ТЫ там. Мы же муж и жена. Будем себя блюсти, как подобает супругам. Правда, киска.
- Не надо насиловать себя! - Она явно лезла в бутылку.  - Ну, все, время вышло, я потом не расплачусь. Целую тебя, пока!
Последние слова она явно выдавила из себя с некоторым усилием.
Ощущение у меня было такое, будто мне плюнули в рожу. Даже головная боль не была так противна, как чувство какой-то собственной второсортности. Как это меня угораздило родиться не парижанином?! Вот ведь, неувязочка, какая, вышла. Извините.
Я ее ничем не обидел. Свинство с ее стороны так со мной разговаривать.

7 мая, воскресенье
Если вы ждете, что я буду тратить свой выходной день на уборку, то я вынужден вас огорчить.
Я позвонил своим ребятам, и мы пошли играть в футбол. День был немного более дождливый, чем мне бы хотелось. В результате я вернулся домой, облепленный комьями грязи, потому, что из снисхождения к моим боевым заслугам и недавнему больничному прошлому меня поставили на ворота. Форвард из меня отличный, как, впрочем, и все остальное.
Мне очень захотелось рассказать ЕЙ за чашечкой чая о своих спортивных успехах, но, к сожалению, это было невозможно. Я попил чай один и сел смотреть телевизор. Может, я и не хохотал, как убитый все это время, зато я так отдохнул и выспался, как не высыпался уже давно.
Нет, я не чувствовал себя особо одиноким. Я очень долго жил один и могу приспособиться ко всему. Но мне немного странно, от того, что никто не дергает меня и не просит сделать то-то или то-то - сходить за бананчиком или водичкой, закрутить посильнее кран на кухне или отжать белье, а потом не объясняет, что банан она хотела не тот, кран продолжает течь, а белье я отжал плохо и лучше бы она меня не просила, а сразу все сделала сама.
Да, кстати о белье, надо срочно запустить машинку, а то к завтрашнему утру ничего не высохнет.
Я отправился стирать. Взял пластмассовую корзину, накидал в нее грязных шмоток, потом в ванной взял стиральный порошок и отбеливатель , тоже положил в корзину и со всем этим добром отправился на кухню. Ловко загрузил белье в машинку насыпал порошок, включил и подумал, что все-таки она молодец, что заставила меня затарится все до своего отъезда. Под ванной ровными рядами стояли разные порошки, отбеливатель в бутылке, с хлором и без хлора, пятновыводитель и крахмал в баллончике. Я прочитал все надписи. Мне было интересно. Вроде бы исправное хозяйство. И корзинка ее мне тоже понравилась, а то раньше я по сто раз бегал то за одним, то за другим.
Пожалуй, отращу себе бороду. У меня красивая борода. И красивые руки. Я прекрасно знаю, что все тетки еще раньше, чем на физиономию смотрят на руки. А знаете почему? Потому, что когда их обнимают, они как бы глядят на себя со стороны, и вид красивых мужских рук на их нежных девичьих телах их здорово возбуждает. А когда они возбуждаются… Ах, черт, как я их люблю в таком состоянии. Они такие… такие… Все. Пойду поем.

Глава 18
Неделя 33
8 мая, понедельник
Я с головой погрузился в работу.
Чтобы делать компьютерную графику нужно иметь массу талантов. Во-первых надо уметь хорошо рисовать, слава богу, у нас в архитектурном этому хорошо учат, во-вторых надо знать компьютер  в совершенстве, потом надо иметь фантазию, быть человеком трудолюбивым, кропотливым, дотошным и вообще, если одна секунда  готовой продукции стоит, как старенькие "Жигули", наверное, уж, это дело не простое и не всякому по силам. Так вот, я в этом деле ас.
Почему-то, только ОНА не понимает, какой я уникальный специалист. Обидно даже. Но я очень скромный и никогда не хвастал перед ней своими успехами. Что она вообще про меня знает. Она, наверное, теперь вознеслась от гордости на седьмое небо и ей уже кажется, что я ее не достоин. Вот нахалка.
А я достоин.
И почему она уже два дня не звонит, обиделась на что-то, как обычно, или занята так страшно, что и вспомнить обо мне у нее времени нет. А может ей и не хочется вспоминать. Хотя (ха-ха) вряд ли ее живот даст ей забыть обо мне.
Ну, предположим, я не самый лучший муж на свете. Но она хотела МЕНЯ. И получила то, что хотела. Почему она не в состоянии принять меня таким, как я есть? Вот, например, мы все любим своих родителей, любыми. Почему? Потому, что они НАШИ, мы безоговорочно им доверяем, мы точно знаем, что чтобы с нами не случилось, они никогда не откажутся от нас. В браке должно быть также. Мне кажется, что если вступаешь в брак нужно считать, что это навсегда. Обратно пути нет, и не будет. Сто процентное доверие без "аннексий и контребуций"
Эта безысходность просто вынудит тебя научиться жить с человеком так, что бы вам обоим было достаточно комфортно. Ну что стоит иногда в чем-то пожертвовать собой, ну совсем чуть-чуть. Ну, например, отказаться от поездки в Париж или перенести ее на время.
После работы мы пьянствовали, катая шары. Когда кегли превратились в бутылки, а каждый наклон вызывал весьма сомнительные ощущения, я решил, что пора домой.
Машину я бросил возле кегельбана и поехал домой на такси. Я и не помню, как вошел, вернее, почти вполз в квартиру, по привычке испытывая чувство вины. Надо же ничего не помню, а чувство вины помню.
Вот кажется тут бы мне и осознать всю прелесть ее отсутствия - никто не вышел мне навстречу с недовольной миной на лице и со скалкой в руках, никто не буркнул, поджав губы "опять нажрался", но я не смог осознать эту прелесть потому что был пьян как черт. И никого в моем доме не было. Кроме пьяного меня, конечно. Как же без меня.

9 мая, вторник
Я воспитан еще на старых традициях и День Победы для меня не пустой звук.
 Я помню, как еще мальчишкой переживал, когда увидев ветеранов возле Большого театра, понял, что через пару десятков лет никто уже в этот сквер не придет и дети даже знать не будут, что была такая традиция.
Наша учительница по химии была на войне. Когда я увидел ее фотографию - совсем еще девочка в светлом тулупчике и с сумкой радиста на боку я был поражен, просто не мог поверить, что эта девочка и полная женщина с руками выпачканными мелом - один и тот же человек. И, глядя на эту фотографию, датированную ноябрем 1941 года, очень беспокоился за судьбу девочки и боялся, что ее убьют на войне, даже твердо зная, что она останется жива. Как в кино которое смотришь и все равно боишься как бы главного героя не убили, даже если смотришь по второму разу.
А она приводила нас - своих учеников в этот сквер и мы дарили старикам цветы - мальчики женщинам, а девочки мужчинам, и это было приятно и почетно.
Я люблю фильмы про войну. И салют ко Дню Победы. Раньше мы всем классом ходили смотреть его с кремлевского моста и кричали "Ура". Почему бы мне не пойти туда сегодня?

10 мая, среда
Удивительное дело, но вчера на мосту я встретил нашу раскадровщицу Альку   с сыном. Мы гуляли после салюта по центру, мальчишка ее болтал без умолку, Алька нежно просила его заткнуться, он замолкал на минуту, а потом все начиналось сначала, но вообще он мне понравился - забавный парнишка.
Моя борода уже начала расти. К ЕЕ приезду будет хорошая модная щетина. Уже одна неделя прошла. Она сегодня обязательно позвонит. Я пришел домой пораньше, раз уж она не сообразила позвонить на работу.
Я начал волноваться. Ее богемные друзья вряд ли смогут позаботиться о ней, проследить, что бы она не слишком уставала. А она сама никогда не скажет, что нуждается во внимании. Я  ЕЕ знаю.
Я смотрел какой-то спортивный канал, потом заснул прямо в кресле. Телефонный звонок разбудил меня, когда уже стемнело. Я подскочил от неожиданности и сломя голову кинулся к телефону.
Это была ее мать. Она рассказала, что у МОЕЙ ЖЕНЫ все хорошо, что она в восторге от Парижа, что ее фотографии вызывают восхищение у эмигрантов "первой волны"  и еще, что живет она не в гостинице, а в пригороде Парижа у русской балерины, уехавшей из России еще в двадцатые годы. Они чудесно ладят, и старушка заботится о ней, как родная мать.
Я слушал и меня колотило. От того, что я слишком резко встал, наверное. Потом я сказал "Спасибо" и положил трубку.
Значит ЕЙ хорошо.
Я очень рад.

11 мая, четверг.
ОНА ужасно, ужасно извинялась. Мне пришлось отругать ЕЕ, как следует. ОНА все осознала. Сказала, что будет звонить сначала мне, а потом уже своей маме. ОНА сказала, что скучает без меня. Что в Париж нельзя ездить без любимого человека. Что в следующий раз ОНА поедет в Париж со мной. (Спасибо, что не с другим!) И все будет совсем иначе. Еще ОНА сказала, что пошлет мне свои фотографии по интернету. ОНА записала мой адрес.
Не удивительно, что моя малышка соскучилась без меня, ОНА-то не привыкла жить одна.

12 мая, пятница
Я вошел в кухню и поразился, неужели я один всего за неделю довел ее до такого состояния. Из кастрюльки, в которой варились пельмени, плесень уже вылезала наружу. Моя борода растет куда медленнее.
Она была очень красивая, плесень, зеленовато-белая, легкая, как пух. Но если ее тронешь, она сразу превратиться в грязноватую, скользкую массу. Ее нельзя было трогать, можно было только любоваться. Я полюбовался, а потом вылил все в унитаз и решил, что пора бы уже прибраться. А то к приезду жены я совсем зарасту грязью и она, не заметив меня под слоем мусора, запросто найдет себе нового мужа.
Я все сделал, как надо. Сделал для себя,  не нуждаясь ни в чьем одобрении и похвалах. Я сам себе поставил "отлично".
Потом я даже хотел пропылесосить квартиру - чтобы воздух в ней стал чище и светлее… Но  передумал.
Пожалуй, надо съездить к вирусологу.
Как у него дела, с его красоткой. Надеюсь, ЕГО она еще не стерилизовала? Вообще-то она какая-то неприятная, про таких говорят "мягко стелет, да жестко спать". А он мужик хороший, я его уже сто лет знаю, можете мне поверить. Я в людях разбираюсь.
Конечно, он далеко не самый счастливый из людей. Но ведет он себя всегда достойно. Не жалуется на судьбу, занимается своим делом (он, как и я, профессионал), творит кое-что, не бог весть что, конечно, но творит все время. Готовит всякие вкусности самому себе, не ленится. Получает какое-то свое удовлетворение от жизни и относится ко всему с юмором.
Он умеет держать себя в руках, не распыляться на баб, не поддаваться чувствам, по крайне мере внешне.
И хотя, конечно, он все отрицает, ему очень хочется, что бы его любили.
Да, конечно, всем этого хочется. Иногда, правда, устаешь от проблем, которые неизбежно возникают при общении с противоположным полом. Хочется их послать подальше и отдохнуть в тишине и покое. Но в то время, когда тебе это нужно больше всего на свете, избавиться от проблем нет никакой возможности и ты смиряешься с неизбежным, привыкаешь и тут… бац и твое желание исполняется.
Тогда ты получаешь покой, о котором так мечтал и каждую минуту все с большим ужасом осознаешь, что тебе чего-то не хватает. Чего-то важного, как воздух. Ты снова хочешь любить и быть любимым, мучаешься, переживаешь, влюбляешься, наконец, и тут все идет по новой… получается замкнутый круг. Выбраться из него можно только вдвоем, но опять же не без проблем.
Что это меня на философию потянуло - это не к добру.

13 мая, суббота
Мой бедный друг вирусолог решил жениться. Совсем с ума сошел. Я ему говорю:
- Ты же знаешь ее без году неделю
- Это любовь с первого взгляда.
- Ну и отлично, поживите с годок, а потом можно и в ЗАГС.
- Нет, - говорит, - мы не будем жить не расписанные. Семья должна быть настоящая, а хочу семью, детей. Мне уже лет много, и я чувствую потребность о ком-то заботиться. В отличие от тебя.
- Ты это о чем? - удивился я.
- Сам знаешь.
О как. Я напрягся. Чего это он. Неужели он намекает, на то, что я к ней плохо отношусь. Почему?
Это было не справедливо. Как он может рассуждать на эту тему. Что он о нас знает.
У нас хорошие отношения. Понимал бы он чего.
Он и жениться-то решил, потому что ему МОЯ девочка нравится. Точно. Небось, думает, что будь он ее мужем, уж он бы сумел сделать ее счастливой.
Я разозлился, и чуть было не послал его куда подальше, но я не люблю конфликтов. Поэтому я досчитал до десяти (про себя) и сказал:
- Хочешь жениться - твое дело. Вольному - воля, спасенному - рай.
- Я знаю, что делаю, - миролюбиво возвестил он, и я больше не возвращался к этой теме.
Вечер был парашный,  докторша пришла и защебетала, как законная жена, попутно освобождая горизонтальные плоскости столов и стульев, которые вирусолог завалил ножами для резки по дереву и прочей дребеденью. Я увидел, такое знакомое недовольное выражение ее лица и понял, что по сравнению с ней моя девочка просто ангел. А эта сучка еще ему покажет, вот увидите.
Я не остался у них ужинать и, не дослушав рассказы о больших букетах красных роз, которыми мой не слишком щедрый друг одаривал свою невесту, ушел домой. Собака и кошка вышли провожать меня к двери и это единственное человеческое действие, слегка скрасило впечатление от неприятного вечера.
Я шел пешком к метро и увидел как теперь говорят вещевой рынок. Надо познать жизнь во всех ее проявлениях, правда? И я зашел внутрь.
Однообразные китайцы приветливо приглашали меня подойти к их товару. Я не умею ходить по рынкам и если бы китайцы были наглые или навязчивые, так нет же они улыбались и я не мог им отказать. Я купил какие-то трусы, какое-то полотенце, какую-то "звенелку" на окно и одеколон пахнущий сандалом и лимоном с запоминающимся названием "Царь".
Едва я вошел в дом, раздался телефонный звонок. Кисонька держала свое слово.  Она так нежно разговаривала со мной, что я расслабился и пожаловался ей на вирусолога.
- Конечно, он спешит, - согласилась она со мной, - зря он не прислушался к твоим словам,  спешка до добра не доводит, кому как не тебе это знать.
Удар был неожиданный и потому особенно болезненный.
- Это у тебя здорово вышло, - горько сказал я.
- Это же шутка, ты что обиделся?
- Нет, что ты. Я обрадовался.
- Да, что с тобой, где твое чувство юмора? - она искренне потешалась надо мной, ей было хорошо и весело. - Чего ты сегодня такой ранимый. Посмотри, жизнь прекрасна, травка зеленеет, солнышко блестит, а твоя ласточка прилетит к тебе в сети через две недели. Потерпишь?
- А что? У меня есть выбор?
- Я рада, что ты хоть немного скучаешь. Мне приятно. Ну а чем ты занимаешься в свободное время?
- Вот сегодня например я посетил вещевой рынок.
- Иди ты?! - поразилась она. - Купил что-нибудь?
- Конечно. Белье и одеколон "Царь"! - похвастался я.
- Узнаю брата Колю, - сказала она. - Ты б еще купил одеколон "Господь Бог"!
- Злая ты!
- Ну, все.  Ладно. Люблю, целую. Не грусти!
- Не буду, не сомневайся, - буркнул я.
- Не сомневаюсь, шантажист несчастный. Пока. Жди письма завтра часиков в пять.
- Пока! - вздохнул я и повесил трубку.
Слава Богу, день кончился, и можно идти спать.

14 мая, воскресенье
Быт начинает заедать.
Пора менять белье. Что она там говорила о пастельном белье.
Я открыл шкаф и достал чистую, выглаженную стопочку наволочек, простыней и пододеяльников. На меня  пахнуло ароматом пряных фруктов и цветов. Маленький кружевной мешочек с сухими растениями упал на пол возле моих ног.
Я ощутил комок в горле и жуткую тоску. Этот глупая тряпка с напиханной в нее травой неожиданно пробила брешь во всей моей, такой продуманной обороне.
Все, в чем я так долго и старательно убеждал себя, моя чудная, необыкновенно прочная защита от себя самого, рассыпалась в одно мгновение.
И осталась только ОНА, ЕЕ запах, ЕЕ руки, ЕЕ взгляд из каждого уголка комнаты, из каждой вещички к которой она притрагивалась. Мои губы тряслись, как два дурака. Я почувствовал, что схожу с ума.
Никогда еще я не чувствовал себя таким одиноким и несчастным.
Я присел на корточки, поднял мешочек и кинул его быстрее обратно в шкаф. Жалкая иллюзия, что я освободился, на секунду мелькнула в голове и тут же растворилась.
Я машинально встряхнул простыню, прежде чем накрыть ею наше любовное ложе. Любовное….
Смешно. Разве я могу любить кого-то кроме себя?
Разве я любил ее? Вы, что, на самом деле так думаете?
В ботанике есть такое понятие, симбиоз. Это когда два растения, находясь рядом, создают друг для друга необходимые условия для роста и развития.
В мире людей такого НЕТ. Есть паразитизм. Мы взаимно паразитируем друг на друге, в надежде урвать побольше жизненный сил партнера и, вытянув из него все соки, подыхаем вместе с ним, от невозможности жить отдельно. И единственная мысль, которая утешает перед этой "смертью", мысль, о том, что ты сумел продержаться на миг дольше.
И потом только маленький расточек, что сидит сейчас в ее животе в далеком городе Париже напоминает миру, что даже паразиты для чего-то нужны.
Скорость пожирания друг друга, как и количество ростков прямо пропорционально темпераменту партнеров.
Конечно, иногда случается, что мудрой рукой провидения вас отделяют от недоеденного чахлого стволика, и вскоре вы находите себе партнера покрепче и посильнее, ну а дальше по схеме "кто кого".
Девочка моя, ну почему ты уехала так надолго. Кого же я теперь буду есть?….
Да. Вирусолог прав. Сумасшествие - вещь заразная и передается она половым путем.

Глава 19
Неделя 34
15 мая, понедельник
Что со мной происходит?
Я ведь не романтик, мне вообще смешно, когда люди всерьез начинают рассуждать о каких-то чувствах, о том, как они страдают от любви или ее отсутствия.
Да ерунда все это! Делать им просто нечего.
Мы все животные. Больше у тебя мозгов или меньше, ты все равно хочешь, - не хочешь, подчиняешься законам природы. Я - то всегда это подозревал. Ну, правда, ведь.
Что движет миром - самые примитивные животные инстинкты. Спать, есть, размножаться. А мозги только определяют качество этих естественных отправлений. И начинается. Хочешь лучше питаться, комфортней отдыхать, иметь самку попушистее, нужно подвигать лапками или, что сложнее, пошевелить мозгами, раздобыть средства, потратить, снова раздобыть и так до бесконечности.
И кто придумал эту глупую духовность?
Зачем она?
Что она вам дает - одни неприятности.
От чего человек мучается, оттого, что не может получить, то чего хочет? Ха, чушь собачья. Что толку страдать, если, твои желания не совпадают с возможностями. Да, наплевать!
Я знаю тысячу людей, которые имея все, что хотят, все равно не чувствуют себя счастливыми. Им уже желать нечего, а они все равно мучаются. Глупо!
Почему человек не может радоваться, тому, что уже имеет. Да как он смеет желать чего-то, если не в состоянии оценить то, что у него уже есть.
И вот ноют "почему, да почему". Потому!
Если ты что-то не имеешь, значит, ты просто этого не заслужил. Потому, что дурак, потому что лентяй, потому что эгоист, потому что… да мало ли почему.   Ты в зеркало на себя взгляни, образина несчастная!
Думаешь ты - пуп земли? Хрен тебе с маслом. Шарик-то он вон, какой большой, всегда найдется кто-то лучше, красивее, честнее, добрее, талантливее…
Рано или поздно пелена спадает даже с твоих собственных глаз, и картинка открывается такая, лучше и не смотреть. Хорошо еще если ты заметишь перемены раньше, чем окружающие. А если позже?
А все очень просто. В один прекрасный день ты просыпаешься в своей пастели и понимаешь, что ты - один на свете и нафиг никому не нужен. Даже если рядом сопит "вторая половина". И даже если все твои родные и друзья живы и здоровы. Все они сами по себе, а ты сам по себе.
ТЫ одинок.
А ведь ты так себя любишь. С тобой, таким хорошим, этого случиться не может.
И, как ты себя не убеждаешь, тебе все равно делается страшно. Хочется крикнуть во всю глотку "Помогите! Караул!"
Но… что бы ТЫ попросил о помощи, признал свою слабость. НИКОГДА! Чем больше тебе хочется закричать, тем быстрее ты возводишь вокруг себя звуконепроницаемую стеклянную стенку.
Думаете это гордыня? Ничего подобного, это трусость. Боязнь того, что тебе откажут точно так же, как ты, сам того не замечая, отказывал тысячу раз. Даже если и слышал призыв о помощи, все равно отказывал или предпочитал делать вид, что не слышишь.
Теперь мне уже ясно, что стоит только почувствовать хоть какое-то умиротворение, стоит только на секунду попасть в фазу покоя, и все… ТЫ СТАНОВИШЬСЯ ТРУСОМ.
Страх потерять что-то из составляющих этого "покоя" ломает тебя. Ты начинаешь постоянно совершать поступки, которые тебе отвратительны, ты уступаешь страху и делаешь мелкие или крупные подлости (В зависимости от того, как сильно ты увяз) И все равно  ты теряешь, теряешь  то, ради чего жертвуешь всем. Это происходит незаметно, тебя утягивает все ниже и ниже. Спохватываешься, когда уже поздно что-либо менять, когда тебя уже накрывает мерзкой зеленой тиной. Тебя охватывает паника, ты цепляешься за первое, что попадается под руку в надежде на спасение, но все, что ты успеваешь схватить только добавляет тебе весу и ускоряет процесс.
Думаете, почему я стал такой мягкий и уступчивый? От большой любви к ней? Ничего подобного, от большой любви к себе. Она - просто ступенька на пути к достижению "вечного кайфа". Она мне так удобна. Готовит, улыбается, стирает, разговаривает, отдается, наконец, когда Я этого хочу. Мне не надо бегать в поисках объекта преткновения. Вот он, туточки. Тыкайся, сколько влезет. Лучший или худший, но этот объект ТВОЙ. И справочка имеется, с большой, круглой, квадратной или треугольной печатью.
Что, противно? А почему противно? Это жизнь!
У нее ведь тоже самое.
Ну и что с того, что я старше. Я просто дольше держался.
Когда мы женимся, мы покупаем раба и сами продаемся в рабство и не дай бог, если эти покупки неравноценны.
Рабство вселенского масштаба.
Вы думаете, я скучаю? Нет, я просто боюсь за одну из составляющих моего комфорта и благополучия.

16 мая, вторник
Моя маленькая. Вот уж кто скучает. Сегодня она позвонила и так жалобно спросила, как я там один, что я, как с необыкновенным пылом стал рассказывать ей, что у меня все хорошо и все в порядке.
- Я получил твое письмо и фотографию по интернету. Ты уже настоящая парижанка, только с пузиком. И Версаль тебе очень идет.
- Ты там не голодаешь?
- Голодаю, конечно, рублю дрова, бью в колокол... Отдыхай спокойно, киска. Я со всем справляюсь. Я даже пылесосил в пятницу.
- Умник! А ты уже купил вещи, что я просила!
- Нет еще, но на этой неделе обязательно куплю.
- Знаешь, не покупай пока, не надо.
- А что так? - встревожился я.
- Да, ничего, просто не торопись. Чего деньги тратить, раньше времени.
- Ты уже знаешь, когда вернешься,  - осторожно спросил я, чтобы она не подумала, что я на нее давлю.
- Нет еще. К твоему Дню рождения, наверное. А вообще не знаю. Ну, все, мне пора бежать. Люблю тебя, целую. Пока.
- Пока.
Хорошая она, но жадная. Лишний франк на телефонные разговоры потратить не хочет. Вероятно, не считает нужным.

17 мая, среда
Я решил купить мобильный телефон. Мне так спокойнее будет. Вот, например, решит она мне позвонить, а у меня занято. А у нее времени в обрез. И все, день потерян. Или, я уеду к приятелю на дачу, а с ней, не дай Бог, что-нибудь случиться. Как мне об этом сообщат?
А, что бы сэкономить, я свой номер дам только ей. Остальные обойдутся. Домой позвонят, если надо будет.

18 мая, четверг
Удобная вещь, этот мобильник. Сегодня, когда она позвонила, я был в кафе. Музыка играла, а я тихонько вышел на улицу и, стоя между дверей, холоднокровно наврал ей, что я дома, сплю. Она это проглотила за милую душу. Я не чувствовал угрызений совести. Даже наоборот, испытал некоторое удовлетворение, сходное тому, как когда, проезжая мимо гаишника, с не пристегнутым, а просто накинутом ремнем, радуешься, что тебе удалось его обмануть. Мелкие пакости.
Сегодня я ей чуть было не изменил.
Пьяненькая хохлушка с косой своей декоративно-прикладной фигурой легко разбудила во мне плотские желания. Мои руки, не слушая доводов разума, сами тянулись к ее коленям, груди и другим частям тела,  просто созданным для того, что бы их трогать. Честно признаюсь, я не стал бороться с собой и в полной мере насладился всеми выпуклостями, которые только смог у нее отыскать.
И моей заслуги в том, что ничего не произошло, нет. Просто она наотрез отказалась ехать ко мне. И, слава Богу. "Не живи с женою брата и не с кем из аппарата" Это главная заповедь молодого специалиста. Мне папа это сказал еще в первый мой рабочий день.
Вообще мне уже очень хочется кое-чего. Прошло уже две недели моей монашеской жизни и если этот вынужденный простой затянется, моя киска очень рискует заиметь парочку соперниц. Да нет, конечно, я продержусь до ее приезда, но потом она мне за все заплатит.
Хотя если это будет не женщина с работы, то кто об этом может узнать? Никто!

19 мая, пятница
Работа, единственное, что мне осталось. Я работаю, как ненормальный, не вылезаю из-за компьютера часами. Мы скоро сдаем наш мультфильм.
Четыре года мы его делали. Четырех детей можно было родить за это время. Ради этого мультфильма мы объединялись. Мы с каждой халтуры откладывали деньги, что бы его все-таки закончить.
А то, что мы здорово раскрутились за это время и сделали себе имя на компьютерной графике, это вроде, как награда за наше долготерпение.
За это время я так привык к тому, что мы все время в процессе работы, что сейчас, когда остались только титры, мне как-то не по себе. Даже непонятно, как будет дальше. Наверное, нам придется делить фирму. Раньше-то у нас была общая идея, а теперь что! Хорошо еще, что от первоначального состава нас осталось только трое.
Мне бы, конечно хотелось бы заняться творчеством и сделать что-то свое. Набрать свою группу и снять что-нибудь совсем крутое, для взрослых, типа "Божественной комедии" и анимировать рисунки самого Доре. Эта работенка лет на десять, не меньше. А у ребят уже большое желание зарабатывать деньги, у них семеро по лавкам. А у меня…
Да. Деньги мне тоже не повредят. У меня  теперь тоже СЕМЬЯ.
Вот она, семья. Разве можно творить искусство, когда у тебя целая куча нахлебников, которых надо кормить, одевать, обувать, развлекать, обучать и воспитывать?
Пушкин, правда, протянул целых семь лет. На то он и Пушкин.
Плевал он на всех.
Борода у меня почти оформилась. Я стал немного старше и мужественнее. И безусловно красивее.
Завтра поеду на дачу к художнику, загорю и буду просто супермен. Она меня не узнает, когда вернется.
Пока я печатал сейчас, раздался шум на лестничной клетке и послышался женский голос. И подумал: "Вдруг это она решила сделать мне сюрприз?" (Дикая мысль) Я тихонько подошел к глазку, по дороге запихивая в шкафы раскиданные вещи. Я уже все придумал, что я ей скажу, как обниму и т.п. И как это за одну минуту в голову может прийти такое количество мыслей…
Конечно, это была не она. Уборщица переговаривалась с соседкой сверху. Я видно совсем уже обезумел.

21 мая, воскресенье
То, что случилось на даче, нарочно не придумаешь.
Сначала все было супер. Я приехал рано утром и мы с художником, его женой и собакой отправились на озеро. Я уже тысячу лет так не отдыхал. Мы, как в детстве, играли в карты, ели помидоры с черным хлебом, купались, потом играли в волейбол и снова купались. Жара стояла страшная и я через час уже почувствовал, что начинаю обугливаться .
Добрая супруга художника намазала меня своим кремом от ожогов, и пока она это делала я балдел, как корова в момент оплодотворения (см. Даля)
Мы  пришли к обеду и старенькая бабушка художника (счастливец, у него еще жива бабушка) накормила нас ледяной окрошкой и молодой картошечкой с маслом и зеленым луком. Потом мы курили на природе.
Хорошо, когда на участке лес.
Под тенью деревьев жара не ощущалась с такой жуткой силой.
В тот момент, когда приехала вся (остальная) честная компания мы поливали цветочки из садового шланга.
Наши активные девушки сейчас же принялись за работу. Они резали салаты, чистили картошку. Мы замариновали два ведра шашлыков и отправились в дом, где в блаженной полутьме попили кофе и начали настоящие мужские беседы о спорте, погоде, политике, водопроводе, и прочих вещах, в которых женщины ну ничего не смыслят. Мы вообще мало обращали на них внимание. Им было чем заняться.
Потом мы опять пошли на пруд. Едва мы расположились на нашем месте, как вдруг услыхали дикий собачий лай и визг. Побросав все, мы кинулись на звук  спасать несчастную собаку, попавшую в беду. Вбежав на пригорок мы увидели небольшого кобелька терьера заходящегося в настоящей собачей истерике и безумно скачущего вокруг ствола вековой сосны. Его хозяин невозмутимо стоял рядом нехотя дергая животное за поводок. Убедившись, что это не наш Арсений мы поинтересовались, что же такое с собачкой. Хозяин сказал, что тут недавно прошел огромный дог, который пометил территорию и в частности сосну так высоко, что терьер не может его переплюнуть, то бишь пометить выше, вот и бесится с досады. Мы посочувствовали уязвленному кобельку и отправились на свой лежак, предаваясь по пути мрачным мыслям о жестоких правилах, царящих в мире животных.
 Долго мы там не просидели, народу к вечеру набралось слишком много.
Когда вернулись, небо вдруг потемнело, и пошел дождь, ну просто настоящий ливень с пузырями в лужах. Мы порадовались, что хорошо и, главное, вовремя полили цветочки.
Это дело нужно было отметить. Отмечали, пока дождь не кончился. Стало совсем уже темно. Мы зажгли свечи. Я опечалился, что впервые в жизни оказался без подруги, когда она была так нужна. Поделившись своей печалью с друзьями, я с горечью выслушал их поздравления по поводу талантов моей жены и, в конец раздосадованный, удалился в глубь сада в маленький не покрашенный домик под названием люфт-клозет. Я долго мучился с задвижкой, потом также долго искал в темноте крючок, когда же, наконец, справился с этими тяжелыми механизмами я плюхнулся на сиденье и заснул…
Проснулся я от стука в дверь. Еще плохо понимая, что происходит я открыл глаза и увидел в маленьком, пропиленном, окошечке наверху кусок синего неба и позднюю звезду. Да, стыдно, конечно, заснуть в сортире, но с кем не бывает, в конце концов…
Я извинился, как настоящий джентльмен, потом добрался до пастели и заснул не раздеваясь.
С утра (относительного утра) начались неприятности. Все, кто уже смог проснуться к этому времени с удовольствием издевались надо мной за мое ночное приключение. Я отшучивался по мере сил, пока не надоело, так как каждый проснувшийся, считал своим долгом вежливо поинтересоваться, как мне спалось, а потом,  хитро подмигнув окружающим мерзко хихикать, глядя в сторону.   
Потом обнаружилась пропажа мобильного телефона. Мы обшарили весь участок, сходили на пруд, где тщательно обследовали прибрежные кусты и огорченные вернулись на дачу.
Чтобы побороть сушняк мы без конца пили бабушкин квас  и играли в малоподвижные игры типа пионербола. А я все думал, где же мой телефончик, где же я его мог оставить
Пред обедом жена художника ненадолго покинула гостей и вернулась какая-то встревоженная и озадаченная, если не сказать напуганная. Она подозвала мужа и стала, что-то шептать ему на ухо и при этом рукой показывать на меня. Он молча закивал, потом усмехнулся и подозвал меня.
- Кажется, мы нашли твой телефон.  Он упал в выгребную яму и теперь надрывается там, пугая всех заходящих. - С трудом сдерживая смех, сказал он. - Должен добавить ко всему вышесказанному, что достать его нет никакой возможности. Его постигла участь "Титаника".
- Он, что, раскололся на две части? - спросил я.
- Нет, просто он тонет.
Наверное, эта ситуация была очень комичная, но я расстроился страшно. И расстроился не столько потому, что моя новая игрушка, мой телефончик, тонул в дерьме, а потому что тонул он с тихими и печальными стонами, которые когда-то были мелодией из "Крестного отца" и которые могли означать только одно - моя бедная  беременная жена не услышит сейчас моего голоса и не скажет мне то, что хотела сказать.
А что она хотела мне сказать?! Что она может подумать про меня?
Что с ней могло случиться, она никогда не звонила днем?
Я был так встревожен, что решил прервать всеобщее веселье, попрощался и отбыл домой.

Глава 20.
Неделя 35.         
22 мая, понедельник.
Я ждал звонка в воскресенье вечером. Я уже с ума сошел, представляя себе ее преждевременные роды среди парижских клошаров и со всеми вытекающими последствиями. Потом не выдержал и позвонил ее маме. Но их дома не оказалось, как все москвичи, они проводили выходные на своих шести сотках, вскапывая грядки и сажая рассаду.
Дозвонился я до ее родителей только сегодня утром, но они ничего не смогли мне сообщить, т.к. вчера вернулись поздно ночью и никакой новой информацией относительно своей дочки не обладали.
Я дергался и трясся от каждого звонка весь рабочий день.
Потом долго думал:  идти мне покупать новый телефон или мчаться сразу домой и ждать ее звонка. Решил ехать домой.
Домой, разве это дом.
Да, нет. Все конечно чисто, не скотина же я, в конце-то концов. Порядок я соблюдаю. Но…  Еду я купить забыл, в холодильнике одиноко стояли банка майонеза, бутылка кетчупа, горчица и кусок черствого черного хлеба. Я полез в шкафчик, в который она сложила все субпродукты перед отъездом. Пластиковые стаканчики с супами стояли, как и раньше на своем месте, но мне не хотелось сублимированной еды. Тоже мне "Завтрак аристократа."
Я взял банку с компотом, сделал бутерброды с адской смесью из того, что было в холодильнике, и пошел к телевизору.
И тут раздался телефонный звонок. Слава Богу, на этот раз мне долго ждать не пришлось. С первых слов было ясно, что она жива и, что она в бешенстве.
- Ты не поверишь, малышка, когда я расскажу, что произошло, - радостно начал я.
- Я знаю.
- Что ты знаешь, - я был потрясен, неужели ей уже доложили.
- Я знаю, что не поверю, что бы ты ни сказал, я все равно тебе не поверю. Как ты можешь? Я же все прекрасно поняла. Не хотелось, что бы тебя беспокоили в такой интимный момент, вот и отключил телефон. Ну, скажи, что это не так, скажи.
Честное пионерское, товарищи, я боялся, что она подумает, что я разбился на машине или, что заболел или еще что-нибудь в этом роде, но что она решит, будто я с кем-то спал и отключил телефон, что бы мне не мешали развлекаться, даже в голову не приходило.
- Господи, киска, ты говоришь ерунду. Какой интимный момент. Мне смешно, честное слово.
- Ах, тебе смешно?! Ну-ну. Посмотрим, кто будет смеяться последним!
- Ну, перестань мне угрожать. Это некрасиво. Вот приедешь и сама все проверишь. Я чист, как стеклышко.
- К сожалению, проверить ВСЕ, как ты говоришь, я не смогу. Я еще задержусь здесь.
- Как это - задержусь? Ты о чем говоришь.
- Ты только восприми информацию адекватно, ладно? Не драматизируй ситуацию.
- Ну, говори!
- Понимаешь, моя хозяйка, ну балерина эта, она меня очень полюбила  и предложила мне остаться и родить здесь, в Париже. Все расходы она берет на себя. Бешеные деньги, между прочим. Представляешь, твой ребенок будет гражданином Франции. И потом, ты же знаешь, как в наших роддомах относятся и к женщинам и к детям. Для меня куда безопаснее рожать здесь. Это большая удача. Алло, ты жив там, ответь что-нибудь.
- ……………………………….
- Ну, перестань, пожалуйста, не делай вид, что ты там сильно страдаешь. И вообще, подумай хоть раз обо мне. Что МНЕ лучше. Мучаться в России или с комфортом родить во Франции.
- Почему? - только и смог спросить я.
- Что почему, почему она это предложила? Просто хороший человек, одинокий, денег - море и ко мне относится с любовью. Ну, это как ГУМАНИТАРНАЯ ПОМОЩЬ, понимаешь? Ну, чего ты молчишь?
- Нет, я ничего, я согласен, это тоже редкая удача. Не слишком ли много удач за такой короткий промежуток времени. Не то, что бы я был против. Просто неожиданно все как-то. -  На меня нашло какое-то отупение. Мертвое спокойствие, вроде шока, но не так драматично.
- Я позвоню тебе завтра днем на мобильный, а то неудобно телефон занимать. Она и так мне много чего делает. Да?
- Я потерял мобильный.  Новый покупать не буду. Звони домой.
- Ты там совсем спятил, деньги швыряешь налево-направо. Как это можно потерять телефон. 300 долларов!
- Ладно, детка, ты вроде бы хотела закончить разговор. Экономь сама, раз я такой транжира.
- Я на себя зарабатываю, если ты это имеешь ввиду.  Кроме того, в ближайшие два месяца я не буду сидеть на твоей шее. Есть люди, которые собираются заботиться обо мне, не выставляя счета.
- Эка, тебя понесло. Не старайся, особенно, милочка. Я тут очень окреп без тебя. И морально и физически. - Меня трясло от злости.
- Ну и отлично, я надеюсь, что ты найдешь, куда приложить свои силы. Очередь, небось, до первого этажа стоит.
- Ну, хватит, у меня нет желания продолжать этот разговор. Пока.
- ПОКА!
Я положил трубку, взял сигарету и закурил.
Значит, она остается в Париже. Что ж, наверное, так  и нужно.

23 мая, вторник
Работы было просто невпроворот. Мы решили перемонтировать целый кусок нашего мультфильма. Так всегда бывает, кажется, что все готово и вдруг видишь, что это можно сделать в тысячу раз лучше. Мы работали полной командой до глубокой ночи, с не большими перерывами на еду и перекуры.
У нас отличная команда. Я давал идею, хохлушка моментально делала зарисовку, потом я ее обрабатывал, Алька выдавала раскадровки, оператор снимал, что нам надо, потом мы монтировали и снова  все по-новой.
Когда охранники стали нас выгонять, было уже около двух.
Мы все набились в мою машину и поехали ко мне ночевать. Я жил ближе все.
По дороге накупили пельменей (это уж как водится), пива, воблы и маленькую бутылку коньяку.
Пока я устраивал всем постели, народ накрыл на стол и сварил пельмени. Мы дружно уселись ужинать. За едой продолжали обсуждать работу, толкали новые идеи, ржали как лошади над анекдотами и было очень классно. Я люблю их всех. Это МОИ люди. Я работаю с ними больше четырех лет (кроме хохлушки, она новенькая). Мы знаем друг друга вдоль и поперек, и нам было очень здорово вместе.
У каждого из нас  свои функции. Я - конечно, мозг, хохлушка - руки, оператор, как не трудно догадаться, - глаза, а Алька, наша раскадровщица, - душа и сердце.
Мы еще посидели немного на кухне, а потом я объявил "отбой" и отправил их по койкам. Девочкам я выделил спальню, мужикам разложил диван в большой комнате, а сам отправился спать на кухню и заснул сразу.

24 мая, среда
Утром я поднялся, когда все еще спали. Подойдя к двери ванной, я услышал какой-то шум, и постучал. Значит, не все спали, кто-то уже проснулся.
- Выхожу - выхожу! - Алька.
Я не очень люблю ( особенно в такую жарищу) входить в ванну после кого-то. Как в парилке, все мокрое. Но тут уж ничего не поделаешь. Хорошо, что я хоть второй.
Как ни странно, но после нее в ванной было скорее прохладно, чем жарко.
- Ты что, холодной водой моешься? - поинтересовался я.
- Ага! Можно я пока поставлю чайник?
- Валяй!
Я тоже решил помыться холодной водой, но она была слишком холодная и отступился, усмехнувшись своей слабости.
Когда я вылез, на кухне сидели уже все, но мытые были только мы с раскадровщицей.
Я немного был огорчен, что все проснулись, мне хотелось с ней потрепаться с Алькой, пока они спали, и рассказать о моих очередных злоключениях.
Я порадовался, что кто-то уже успел прибраться на кухне после вчерашнего ужина и даже посуду вымыть.
Господи, как легко общаться с ровесниками.

25 мая, четверг
Я вернулся с работы домой часов в девять, ребята отпустили меня пораньше, потому, что предыдущую ночь я вообще не уходил.
После долгих мучений и консультаций с профессионалами мы решили все-таки сделать нашему мультфильму счастливый конец. После полутора часов опасных приключений, одиночества и неустроенности наш главный герой встречает, наконец, чудную симпатичную белочку с уютным гнездышком и пушистым задиком.
В память о моей девочке, которую я "родил"  под наркозом, я пририсовал ей клетчатые бантики на ушки.
Happy end! Все вздохнули с облегчением.
Едва я отпер дверь в квартиру, раздался телефонный звонок.
- С днем Рождения! - Господи, Боже ты мой, я забыл о своем дне рождения.
- Спасибо, мам! Представляешь, я совсем забыл, столько работы!
- Звонила твоя жена. Она просила передать, что не смогла тебе дозвониться, что у нее для тебя сюрприз.
Я уже был сыт по горло ее сюрпризами.
- Спасибо, мам.
- Ладно, ты устал, наверное, не буду тебе мешать, но в пятницу мы с отцом приедем тебя поздравлять и подарочек дарить, так, что будь готов!
- Всегда готов! - ответил я и повесил трубку.
Спать мне  сразу расхотелось. Стало немного грустно. В моем возрасте  день рождения не самый веселый праздник. Честно говоря, я вообще не люблю свой день рождения.
Тут снова раздался звонок.
Звонил вирусолог, он тоже вспомнил. Это было приятно.
- Если хочешь, приходи! - предложил я. - Отпразднуем. Правда мама собирается устраивать праздник в пятницу. Но мы можем потом повторить.
- Ладно, я сейчас приеду.
Я сбегал в магазин, купил бутылку шампанского и сыр.
Поставил все это холодильник и сел ждать.
Раздался короткий звонок в дверь. Слишком интеллигентный - "пип" и все, на вирусолога это было не похоже. Он обычно звонит так, что хочется его убить, прямо на пороге. Интересно, кто бы это мог быть?
У меня екнуло сердце. А вдруг ОНА вспомнила, что у меня день рождения и решила плюнуть на все и приехать. Как мне хотелось, что бы это была она. Вот это был бы подарочек!
Но…. Мечтать не вредно. Хотя, когда я глянул в глазок и увидел женский силуэт, то сначала не поверил своим глазам, но, приглядевшись, понял, что это не ОНА. Чуда не произошло.
На пороге стояла раскадровщица Алька, с огромным свертком в руках.
- С днем рождения! Слушай, мы такие сволочи, мы целый месяц готовили тебе подарок, а потом в этом сплошняке совсем забыли.
- Я сам забыл, честное слово! Мне мама позвонила и сказала, представляешь.
- Ребята послали меня вручить тебе это. И постараться не разбудить. Ты не спишь?
И она развернула сверток.
Это была огромная кукла, сделанная, как карикатура на меня. Произведение искусства.
- С ума сойти, Алька. Это просто фантастика.
- Тебе нравится?
- Еще бы! Кто же это сделал?
- Мы же делали раньше куклы для мультфильмов, ты не знал? Ну ладно, я пойду, отдыхай. Но завтра ты уже не отвертишься от банкета.
- Останься, Алька, не надолго. Сейчас придет мой друг, и мы отметим. По чуть-чуть.
- Ну, давай. - Она скинула босоножки, и, отказавшись от тапочек, прошлепала по паркету босиком. Ступни у нее были маленькие и широкие. Такая же хорошая, надежная опора для ее толстеньких ножек, как она сама, для окружающих.
Мы уселись в комнате и в ожидании вирусолога и завели беседу "за жизнь".
Я не самый сильный в мире человек и поэтому, когда находится кто-то, кто готов выслушать и понять твои личные проблемы, я не выпендриваюсь и выкладываю все начистоту. Может, такая позиция достойна осуждения, но мне от этого становится легче и, поэтому, плевать я хотел, на то, что  все подумают.
- Ты-то сам чего хочешь? - спросила она, наконец.
- Не знаю, - это действительно так, я сказал чистую правду. - Я не знаю, как бывает в идеале. Но я не могу больше ломаться. Я безумно устал ото всего. Каждый день я наступаю сам себе на горло и ради чего. Вот смотри, ее нет уже три недели, и я прекрасно обхожусь. Но сам факт того, что она вернется, заставляет меня делать все с оглядкой.
- Она  что, такая скандальная?
- Нет, конечно, что ты. - Искренне возмутился я. Хотя чего тут возмущаться. Наверное, есть способы отравлять жизнь друг другу, и не устраивая скандалов.
- Понимаешь, это напряжение оно нагнетается постепенно. Ты уступаешь сам, один раз, потом другой, третий, потом еще и еще. Для того, чтобы не огорчить, для того, чтобы не создавать лишних проблем, потому, что сейчас лень спорить, да мало ли почему. Уступаешь, уступаешь и вдруг обнаруживаешь, что ТЕБЯ УЖЕ НЕТ. Есть только она. Ее желания, ее идеи, ее требования. Вся жизнь подчинена ее воле. Это накапливается и потом… Да я уже не помню, каким я был раньше. Что делал, о чем мечтал, как проводил время. Я не могу так больше. И, что еще печальнее, не хочу.
- Так чего же ты хочешь?
- Не знаю!
Круг замкнулся. Разговор вернулся в начальную стадию, и я беспомощно посмотрел на Альку.
- Что мне делать?
- Знаешь, ты первую очередь не ври сам себе. Ты на самом деле прекрасно знаешь, чего тебе надо. Видимо, просто тебе самому это не очень нравится. Слегка противоречит твоим собственным высказываниям. Так? Ну, не трусь, мы тут вдвоем. Скажи это.
- Что это? - начал увиливать я, и тут раздался телефонный звонок.
- Алло!
- С Днем Рождения!
Это была она, моя ЖЕНА. Она наговорила мне кучу разных ласковых слов, чудесных поздравления, говорила, что я ее счастье, ее любовь, ее жизнь. А я слушал и понимал только одно, что я безумно боюсь, что она узнает, что я сейчас с другой женщиной обсуждаю наши с НЕЙ личные проблемы. И больше ни одной эмоции.
- Спасибо, детка, вспомнила, умница моя.
- Ты, что? Как я могла забыть. Ты, наверное, считаешь меня совсем плохой? Обижаешься, да, за тот разговор? Я очень, очень люблю тебя, больше всех на свете.
- Я верю, киска.- Успокоил ее я.
Алька деликатно вышла из комнаты и ситуация показалась мне еще более неловкой. Черт. Скорей бы уж этот разговор заканчивался.
- Ну, скажи мне что-нибудь, - просила трубка, голосом моей любимой жены, - ты уже совсем забыл меня, да? Скажи мне, что нибудь хорошее.
Пытка продолжалась. Ни одного слова более-менее подходящих для этой ситуации в голове не оказалось. И я твердил на все, как заведенный, фамильярности типа "Кисонька" и "Солнышко мое" и мечтал, что бы нас разъединили.
- Я тебе сде…..
Видимо одна мечта в день рождения все-таки сбывается, и я не услышал конца ее фразы потому что в трубке раздался сухой щелчок и, потом, короткие гудки.
Я набрал воздух в легкие и медленно  выдохнул, глядя в потолок, где, по моим понятиям, должен был сидеть мой ангел хранитель.
Я его не увидел, видимо он пил с друзьями на облаках, отмечая мой юбилей. Воспользовавшись его отсутствием я пошел на кухню и, увидев Альку, стоящую у окна, не говоря ни слова, подошел к ней, обнял и поцеловал. Она ответила на мой поцелуй спокойно и грамотно, как взрослый человек.
А дальше случилось непредвиденное. Мы оказались на диване и уже в процессе нарушения супружеской верности.
До меня не сразу дошел весь ужас этой ситуации, а когда все-таки дошел, отступать не имело смысла и я, мучаясь и потея, продолжал старательно исполнять свой трюк, мельком глядя на производимый моими действиями эффект.
Эффект был, честно говоря, не особо существенный и когда я, чтобы окончательно не потерять свое достоинство решил сконцентрировать все внимание на достижении цели, передо мной вдруг возникло нежное лицо моей девочки с белым треугольником вокруг губ. Это видение было явно не кстати. Я стал терять свои незыблемые позиции и неожиданно для себя запаниковал.
Счастье, что Алька была умным и очень тактичным человеком. Каким-то внутренним чутьем она поняла, что происходит и спокойно, без лишней суеты, мягко, но настойчиво взяла бразды правления в свои руки и довела проваленное мною шоу до конца.
Без ярко выраженного отвращения она отлипла от моей потной груди, и, поцеловав меня в лоб, произнесла тоном матери, утешающей свое неразумное чадо:
- Не мучай себя, ты не в чем не виноват. Ты хороший. Не надо оправдываться. Считай, что это просто ГУМАНИТАРНАЯ ПОМОЩЬ.
От этих слов меня слегка перекосило. Но я был благодарен ей за сочувствие. Поэтому я поймал ее руку и поцеловал. Рука была теплая и твердая, от бесконечного рисования. На указательном пальце чувствовалось небольшое уплотнение - мозоль от карандаша. Ногти коротко пострижены. Хорошая рука друга. Я поцеловал ее еще раз и сказал:
- Прости меня. - На этот раз извинение прозвучало как само собой разумеющееся. Наверное, это единственное, что я мог сказать.
- Все нормально.
Она уже оделась и привела в порядок волосы.
- Я пойду?  - Невесело улыбнувшись, шепнула Алька. - Мне, правда, пора.
- Может, подождешь, сейчас уже вирусолог придет. Напьемся.
- Нет, пойду, не обижайся.
Я проводил ее к выходу и, защелкнув задвижку, оперся спиной на дверь.
Боже мой, что я делаю?! Внутри у меня была полнейшая пустота. Мне казалось, что изнутри меня выжрали множество гладких и скользких червей. Они еще сидели во мне, раздутые и сытые.
Мне стало противно.
Какой же я козел, я все испортил, как всегда. Мало того, что совершил гражданское преступление, изменив беременной жене, так еще и не получил при этом никакого удовольствия. Только опозорился. Ой, как я на работу завтра пойду, как посмотрю в глаза Альке. … Вообще-то надо бы ее как-нибудь переубедить насчет моих мужских качеств, можно, например, поехать в дом отдыха и там уж реабилитироваться по-полной, а то дома, на супружеском ложе это как-то пошло, не в кайф… Представляю, что она обо мне думает.
Я попытался взять себя в руки,  успокоился и порадовался, что конструктивное начало во мне как всегда возобладало над ситуацией, и я смог настроить свои прямо скажем не очень приятные мысли на более оптимистический лад…
Я решил принять ванну, чтобы окончательно взбодриться. "Нам ли стоять на месте, в своих дерзаниях всегда мы правы!" - пел я, растирая свои рельефные мышцы жесткой мочалкой. Почему-то вдруг меня охватило ощущение дикой силы и радости. Жизнь неожиданно преподнесла мне сюрприз, о котором я не смел и мечтать. Я был честен, абсолютно честен, никогда я не помышлял об измене, все случилось само собой, значит, так оно и должно было быть… Я почувствовал, что от ощущения новизны и ожидания перемен меня бьет дрожь, хотя из душа лил почти кипяток.
Господи, Господи, что будет-что будет, ЧТО БУДЕТ?
Что-то будет, черт подери и это самое главное!
…………….


………Оставив ключи на стеклянном столике, я в тот момент и не предполагал, что они навсегда поселятся в ее сумке.
За тот месяц, что мы прожили вместе, я довел себя до крайней стадии психоза.
Для меня стало навязчивой идеей желание заставить ее прийти ко мне в постель сомой. Мне хотелось, что бы она сама ОТДАЛАСЬ МНЕ.
Не знаю, что подвигло меня к столь театральным эффектам, но я думал об этом день и ночь. Каждую минуту я представлял себе, как она заходит в комнату, кидается ко мне и, заламывая руки, голосом Веры Холодной (интересно, слышал ли кто-нибудь каким голосом говорила Вера Холодная) кричит: "Возьми меня, любимый, я больше не могу! "
Сам я вел себя предельно корректно, изображая из себя благочестивого папашу. Приходя с работы, я вежливо интересовался событиями прошедшего дня, спрашивал, не голодна ли она и все ли у нее в порядке. А потом шел в душ, что бы показать ей, что я не только чистоплотный, но и необыкновенно привлекательный мужчина в самом расцвете сил. Для этого я выходил из ванной с голым торсом и, как ни в чем небывало, разгуливал так по квартире до самого ужина, играя мускулами и занимаясь всякой ерундой.
Эта игра в соблазнение юной девушки меня очень развлекала  и возбуждала. Плохо в этом было только одно, что я не мог привести к себе домой ни одну из своих подружек, а встречаться на чужой территории я не привык.  ОНА же на мои происки, как казалось, почти не реагировала.
День ото дня она становилась все печальнее и молчаливее. Она смотрела на меня испуганным и заискивающим взглядом, с готовностью смеялась моим шуткам и отвечала на них остроумно и легко, но каждый раз глядя ей в глаза, я видел в них горечь и сомнение. Было такое ощущение, что жизнь, которая казалась ей светлой и прекрасной несправедливо обманула ее.
Каждый вечер, гася свет в спальне, я  прислушивался к шорохам, доносившимся из комнаты, где спала она. Я представлял себе, как она раздевается, как снимает на ночь заколку с хвоста и расчесывает волосы, как надевает халат, прежде чем отправиться в ванную. Однажды я еле успел отскочить от своей двери, но, слава Богу, все обошлось, и она меня не заметила.
Как пакостный подросток, я приподнимал край полотенца, под которым она деликатно развешивала для просушки свое белье, и умилялся, глядя на жалкие полоски кружева.
Я сходил с ума.
Я не любил ее. Иногда я ее просто ненавидел, и, злясь как ненормальный, то ли на себя, то ли на нее, начинал придираться к мелочам. Но я ХОТЕЛ ее. Хотел все время. Каждую минуту.
Я жутко жалел, что не переспал с ней в первый же вечер. По прошествию времени сделать это становилось все труднее. Навязав самому себе дурацкую игру в обольщение, я уже не мог отступать.
К концу месяца я окончательно отчаялся в своих попытках достичь желаемого и впал в состояние уныния. Хорошенько поразмышляв на создавшейся ситуацией, я, наконец,  решился позвонить ее родителям и сбыть ее с рук на руки. В конце концов, у нее есть свой дом. Пусть там и живет, а то смехота одна получается.
Я приехал к ним вечером после работы. Они мне понравились. Я был совсем немного моложе их, и мы быстро нашли общий язык. Они с удовлетворением оценили комичность моего положения и, проявив сочувствие, легко согласились принять свою непутевую дочь назад. И хотя, их весьма прогрессивные методы воспитания вызвали в глубине моей души некоторое осуждение, шутка по поводу того, что ее возвращение будет стоить "папаше Дорсету лишние пятьсот долларов" здорово развеселила меня.
На обратном пути я с удивлением понял, что даже не поинтересовался, чем была вызвана ее ссора с родичами, но почему-то целиком и полностью встал на их сторону.
Открыв дверь ключом, я уверенным шагом прошел в "ее" комнату и бодро сказал:
- Все, подруга, собирайся, переночуешь в КПЗ, а завтра…
Она подняла голову от книги и, глядя мне в глаза, спокойно и тихо ответила:
- Я никуда не поеду. - От маленькой обиженной девочки не осталось и следа.
- Вот как? - Изумился я. - Почему же?
- Сейчас я все тебе объясню.
Она поднялась со своего места и медленно пошла ко мне…
Одного ее прикосновения было достаточно, что бы я, как герой "Тысячи и одной ночи" потерял разум…все стало предельно ясно.
Я так и не понял, была ли это ЛЮБОВЬ, но твердо знал, что никогда, ни за что не допущу, что бы хоть один мужчина в мире испытал с ней то же, что испытал в эту ночь я …

Звонок в дверь прозвучал так глухо, что я из-за шума воды сразу и не расслышал.
Вирусолог. Во время, как всегда. Я вылез из ванной, на ходу обматывая полотенце вокруг мокрых бедер, отпер дверь и окаменел.
 На пороге стояла ОНА - МОЯ ЖЕНА.
Я смотрел на нее и не чувствовал ничего, кроме того, что крупинки песка от плохо подметенного пола прилипли к моим  мокрым ступням, пока я шел ей открывать. Два часа назад я бы, наверное, свихнулся от счастья, а сейчас мне было почти все равно. Хотя нет, скорее мне было любопытно, что же еще "день грядущий мне готовит"
Мое молчание она простодушно приняла за восторг и страшно довольная моей реакцией полезла обниматься, неуклюже толкая меня животом…
Я прижимал ее к себе, стараясь, не уронить полотенце и думал о том, как хорошо, что Алька успела уйти, что она не пользуется духами и что у нее короткая стрижка. Сам черт не докажет, что у меня кто-то был. Ye-e-еs!
Трогательная сцена супружеских объятий была прервана появлением вирусолога, который прямо-таки заискрился радостью, увидев нас.
Мы уселись на кухне, она болтала о полете и Париже, восхищалась моей бородкой и порядком в доме, вирусолог накрывал на стол а я разогревал суп из пакетика. Я накормил ее супом и чаем, а сам быстро-быстро уговорил бутылку шампанского, на пару с вирусологом, конечно. И стал я таким веселым -веселым, как будто и впрямь был рад ее видеть.

26 мая, пятница
Я уехал рано, сославшись на дела. Разогревая машину я мучительно пытался понять, почему это странное существо, спящее сейчас в моей постели так будоражило мои мысли последние две недели.
За время ее отсутствия я успел заново обжить пространство своей квартиры, заполнить пустоту, возникшую после ее отъезда и сейчас, когда она вторглась в мой мир без предупреждения, мне это было неприятно.  Как странно, еще вчера я скучал по ней, а сегодня, когда она рядом - она мне мешает. Нет. Не создан  я  для семейной жизни.
Настроение было ужасное, я не смог выспаться как следует, и не из-за секса, а из-за того, что мне было просто неудобно. Она крутилась всю ночь, пыталась мне что-то рассказывать, а я все вспоминал теплую крепкую руку Альки и мне хотелось скорее встретиться с ней и рассказать, что я чувствую. Наверное это первый человек в мире, которому я могу рассказать все, не боясь осуждения и нравоучений.
Боже, что за мысли?
На работе Альки не оказалось, она ездила на монтаж.
Вечером  жена встретила меня в прихожей, дома пахло едой и мне, почему-то захотелось уйти. Как будто этот запах был первым в череде силков, расставленных хитрой женщиной для ловли мужчин. В последней вешают кольцо на лапу, обрезают крылья и ставят на подоконник в клетке с розовым бантом. Что бы удобнее было смотреть на  мир.
Но деваться мне было некуда, и я смело переступил  через порог  на встречу ловцу.
Меня мучил вопрос: "А что дальше?"
Я забыл, о чем мы с ней говорили. А вообще мы говорили с ней о чем-нибудь?
Такое ощущение, что мы затыкались сексом, каждый раз, когда возникали какие-либо потребности в нормальном общении. Или звали друзей и удовлетворялись через них.
Но она проявила инициативу.
- Как дела на работе, - соригинальничала она, наливая мне в тарелку настоящий куриный бульон.
- Да все вроде нормально, а у тебя, как?
И тут она начала рассказывать как у нее дела. Сама она не ела.
А потом я вымыл свою тарелку и ложку, вытер тряпочкой со стола и вежливо поблагодарив ее "вдруг" вспомнил, что по телеку футбол и, взяв бутылку пива, пошел в гостиную.
Потом позвонила мама, она приготовила праздничный стол по случаю моего дня рождения, черт, как я мог забыть. Мы быстро собрались. Моя добрая женушка, оказывается, накупила моим родичам кучу подарков, и своим конечно тоже.
И мы отметили начало моего нового двенадцатилетия в узком семейном кругу, в тихой спокойной обстановке.

27 мая, суббота
Солнце встает рано и бьет в глаза. Мы проснулись оба раньше, чем хотели.
Она пошла к косметичке, а я обзвонил друзей и мы пошли играть в футбол. Потом посидели на детской площадке, но не долго, так как стали собираться детишки с мамашами и прогнали нас.
Наш форвард пригласил нас к себе в деревню на шашлык, команда среагировала как-то вяло, а я наоборот принял его предложение с энтузиазмом. Договорились на три часа.
Она вернулась около двух, переоделась в спортивную одежду (живот кокетливо торчал из-под короткой маечки), надела вязаную панамку и такую же вязаную сумку и сказала, что готова. Выглядела она прикольно. Мне понравилось. Когда мы вышли, хозяйственный форвард уже ждал нас у подъезда.
Я люблю такие посиделки у костра, когда мальчики с мальчиками, а девочки с девочками. Как  мило они мило прогуливаются по лужайке, обмениваясь сплетнями о мужьях, делясь опытом ведения хозяйства и собирая дивные букетик из самых что ни на есть плебейских сорняков.
Она не захотела остаться на ночевку, и мне пришлось отказаться от вина, я ведь за рулем.
Она была душой компании и рассказала столько чудесных историй из жизни парижан, что мне наверное хватит их до конца дней.

28 мая, воскресенье
Жить вдвоем лучше, чем одному…
Или хуже…
Над этим я размышлял все утро. Потом решил поесть.
 Наконец-то у нас выдалась возможность поговорить по-человечески.
- Давай теперь обсудим твои предстоящие роды. - Заявил я ей за завтраком.
- Я была у них в родильном отделении, ты знаешь, как там прекрасно?! Неужели ты хочешь, чтобы я мучилась здесь, когда там меня ждут профессионалы высочайшего класса, которые не будут смотреть на меня, как на очередную подопытную крысу.
- Вообще-то и у нас в России женщины рожают, если ты не в курсе - саркастически заметил я.
- Конечно, тебе легко рассуждать, ты не женщина, если ты не в курсе. - Отпарировала она. Ах, как остроумно.
- Кажется, киска моя, ты все уже решила.
- Не обижайся, но мама говорит, что если я тебе дорога, ты не должен быть против, это редкая удача и ребенок будет французом, представляешь?
Не знаю, может бытья черствый и бездушный эгоист, не заботящийся о благе ближних, но мне, почему-то, было обидно и за наших врачей и за моего ребенка, который опять же неизвестно почему должен непременно родится французом. А еще я обозлился на ее маму. Какого черта она диктует, какой должна быть моя реакция? Лучше бы следила за дочкой пока та жила у них дома. А сейчас это, извините, не ее собачье дело.
- И каковы же твои планы? - спросил я ее.
- У меня билет на среду, - просто ответила она. - Я вообще не должна была возвращаться, приехала только ради тебя, а ты…
У нее задрожал подбородок и глаза наполнились слезами.
          Наверное, я был недостаточно ласков с нею, надо исправиться, а то, не дай Бог, она что-то заподозрит.
Я сделал все как надо, ну там обнял и все такое, но в душе я все равно не был согласен, что ее роды в Париже - хороший вариант.
- Ты можешь приехать  и присутствовать на родах. Это почти все мужчины делают.
Ну, уж нет, спасибо. Нет, приехать я, конечно, смогу, но вот присутствовать на родах, извините. Была охота сознание терять. Но ей я этого не сказал, потому что уже точно знал, что все будет так, как судьбе угодно. Уж этому-то я научился за последнюю неделю.

31мая, среда
Улетела в  свой  Париж.


Глава последняя

20 сентября, среда
Вчера нашей дочке исполнилось три месяца. В честь этого события пошел дождь.
Малышка родилась в Париже, как этого хотела моя жена. Меня с ними не было, мне визу не дали и она рожала одна. И хотя я каждый день общался с ней по телефону она ревела белугой в трубку от того,  что вокруг не  было ни одного близкого человека.
ЕЕ парижская благодетельница быстро поняла какую обузу она на себя взвалила и, не мудрствуя лукаво, отправила моих разнесчастных девиц домой в Россию едва они успели вернуться из роддома. (Вообще-то я могу ее понять) Девушки были оскорблены до глубины души, но так им и надо.
Мне так и не удалось реабилитироваться в глазах Альки. Пока не удалось. По обоюдному молчаливому соглашению мы не обсуждали нашу случайную встречу и не говорили о произошедшем, хотя каждый раз когда я встречаюсь с ней взглядом я начинаю отчетливо слышать глухие удары сердца и испытываю чувство похожее на голод.
Но я уже не тороплю судьбу, она мудрее меня...
Сегодня я работаю дома. 
Моя жена сейчас кормит нашу малышку в спальне. Молока у нее уже не хватает и поэтому я разогреваю пакетик из молочной кухни. Помогаю, значит, в кормлении.
Вообще я умею делать все - купать, кормить, переодевать, пеленать - не такая уж это наука. Я оказался гораздо менее брезгливым, чем она. Это для меня неожиданность.
Девчонка уже удвоила свой вес, и я постоянно боюсь, что она вырастет жирнягой. Не знаю, удвоила ли свой вес моя маленькая супруга, но заморышем ее уже не назовешь, это точно.
Вчера, когда я уже собирался лечь в пастель, моя киска вошла в комнату, прижимая к своему плечу сверток с нашей, засыпающей, ангелоподобной девочкой и легонько похлопала ее по спинке. Звук, который издало это крохотное создание в ответ на похлопывание, настолько не соответствовал ее нежному облику, что я, в который раз, искренне удивился.
- Она срыгнула, - удовлетворенно объявила моя жена, с гордостью глядя на меня, и вытирая пеленкой белую кашу стекающую изо рта дочки.
Я пожал плечами. Подумаешь, я тысячу раз издавал подобные звуки, но почему-то никому и в голову не приходило этим восторгаться.
- Мне надо с тобой поговорить. - Сказала жена, укладывая малышку в кроватку.
- Я внимательно тебя слушаю. - Легкомысленно ответил я, снимая с кровати покрывало.
- Я… Мне… Мне нужно сказать тебе одну вещь. Это важно. - Она смотрела на меня виновато и испуганно.
Догадка поразила меня, как удар грома. Весь прошедший год молниеносно промчался у меня перед глазами.
От шока я замер и в течение нескольких секунд просто не мог пошевелиться. Боже, какой я идиот. Ну, разве можно было надеяться на авось, полагая, что беременность не наступает во время кормления грудью. Я вирусологу голову оторву. Советчик чертов. Я же говорил ей, нужно было сразу, сразу принять меры. А теперь уже поздно. О, Боже! Неужели все сначала. О, Господи.
И, конечно же, опять во всем виноват я.
Я бухнулся на край кровати и посмотрел на нее, стараясь не выдать ужаса, парализовавшего меня. Мысли проносились в голове как облака перед бурей.
Спокойно, спокойно. Все живы и здоровы. Родится еще один человек. Наверное, надо радоваться. Говорят, чем меньше разница, тем легче их воспитывать. Может, это будет мальчик. Это было бы неплохо. Дочка и сын. Да это же здорово. Не я же рожаю, в конце-то концов. Значица, так тому и быть.
- Ну, говори же скорей, - не выдержал я. - Что?
- Мне предложили сделать свою арт-студию в Париже, с офисом, фотоателье и тому подобными делами, представляешь - со страхом и восторгом объявила она... - Но ты не беспокойся это будет еще не скоро, не раньше чем я перестану кормить…
Я посмотрел на нее с грустью.
ЧЕСТНОЕ СЛОВО, Я БЫЛ РАЗОЧАРОВАН.



Эпилог
Сегодня мы проводили ее в Париж. Стоя у огромного стекла в аэропорту, мы долго махали проезжающему мимо  и взлетающему самолету. Потом я купил себе мороженое, а дочке пакетик сока и мы пошли к машине.
 Я аккуратно пристегнул свое сокровище к специальному детскому креслицу, включил магнитофон с какой-то детской сказкой и мы поехали. По дороге домой я составлял план дальнейших действий. Сегодня, конечно, никаких развлечений - мы устали и, поужинав, пойдем спать. А вот завтра к нам в гости придет "тетя Аля" и я обязательно  делом  докажу ей, что я не просто так, а САМЫЙ ХОРОШИЙ МУЖЧИНА…