Из воспоминаний Раи Залмовер
------------------------------------------------
У моего папы было четырехклассное образование. Все его дипломы и аттестаты были поддельными. Никто даже не подозревал об этом. Свободно говорил, читал и писал по-немецки. Знал математику. Ум и память у него были превосходные. Постоянно чему-нибудь учился.
Когда началась война, на фронт его не взяли, у него было плохое зрение. Но в тылу он принес больше пользы, чем мог бы на фронте, он занимался эвакуацией. То, что сегодня называют «логистикой», но в условиях войны.
Это он сказал нашей бабушке — главной в семье, что нужно слушать, радио, чтобы знать где фронт. Что эвакуироваться нужно не меньше, чем за 300 километров от фронта, дальше немецкие самолеты не летают. Поэтому вся семья сперва уехала в Волгоградскую область, а потом в Пензу. А под бомбардировки попали только один раз на железнодорожной станции в Гомеле. Больше всего Залмоверы боялись немецких бомбардировок.
Мне было четыре года. Я помню, как папа приехал к нам в Пензу из Москвы. Сопровождал какой-то важный груз. Остановился на один день. Бабушка затопила печку на кухне вечером, грела воду, мама мыла голову в моей детской цинковой ванночке.
Папа привез подарки - красивую американскую одежду, полученую по лендлизу. Секондхенд, собранный по американским семьям. Там было удивительно много детских вещей. Среди подарков оказался замечательный комбинезон. Как раз на меня. На вырост. Добросердечные американцы, наверное, хотели сделать советским приятное, этот комбинезон был красного цвета.
Пенза была серым, задавленным военной бедностью, провинциальным городом. Нельзя было такую яркую вещь на еврейского ребенка в сорок втором году в Пензе надевать.
На другой день, после того, как папа уехал, я вышла в новой одежде погулять на улицу возле дома. Сразу же ко мне приблизилась женщина, взяла за руку и сказала, чтобы я шла с ней. Я пошла. Взрослых нужно слушаться. Она привела меня в общественный туалет. Там никого небыло. Очень быстро и умело, как будто всю жизнь занималась этим делом, словно шкурку с кролика, она сняла с меня комбинезон и ушла. Я осталась стоять в одном белье возле страшных зловонных дыр - прорубей в желтой наледи.
Меня спасла бабушка. Сколько ей тогда было. Около пятидесяти. Она не знала года своего рождения, в паспорт была записана условная дата 1900 год.
Я теперь уверена в том, что она была не простым человеком. В опасные моменты в ней просыпалась способность предвидения. Дар. Вне сомнений, она была медиумом.
Когда у нее спрашивали, как она меня нашла, она не могла объяснить. Говорила, что чувствовала где. На улице был сильный мороз, но она обнаружила меня очень быстро, так что я даже не успела замерзнуть. Бабушка сняла с себя телогрейку, завернула меня и понесла домой...