Федору не спалось всю ночь. Вернее сказать, много-много ночей. Он давно бы потерял им счет, если бы не считал дни, которые он уже прожил без своей Любимой. Каждую субботу он покупал две гвоздики и ехал к ней на кладбище. Там он протирал памятник чистой тряпочкой, прибирался, как в доме, наводя идеальную чистоту. Рассказывал своей Лидочке, все, что с ним происходило и просил у нее совета и защиты. Он свято верил, что она, при жизни умеющая наказать плохих людей, и после смерти все это может и сделает…
Они встретились после сорока, у обоих уже полжизни за плечами, дети, а у него уже и первый внук. Жену свою, Танечку, любил безумно и страстно, долгие годы кроме нее не видел никого. Двоих детей народили, и любил и детей, и даже тещу. И теща уважала мастеровитого, рукастого и уважительного мужа своей дочери. И съехалась с ними, отдав свою трешку, а они вложили двушку и купили пятикомнатные хоромы, которые Федор своими руками превратил в современную роскошную квартиру, с большой ванной, арками и шикарными полами. Это было время, когда про евроремонты еще и не все слышали, а он уже сделал все, как надо. Почти как надо, учитывая скудность выбора материалов и денег.
Он был неплохим электриком на заводе, но начал подрабатывать ремонтами, и вскоре уволился с основной работы и занялся новым ремеслом вплотную. Главным его козырем были честность, порядочность и умение сделать конфетку из подручного материала, недорого и более-менее качественно. Иногда сложно решиться на ремонт какого-нибудь одного помещения, потому что просто страшно оставить квартиру на чужого человека. Репутация Федора в этом смысле был настолько высокой, что и тени сомнения ни у кого не оставалось, ключи ему вручались, ремонт потихоньку делался, он становился своим человеком, и потом годами дружил со своими клиентами. Характер у него был конечно, не сахарный, упрямый и своевольный. Под конец ремонта, который Федор частенько затягивал, клиенты уставали от него и от грязи и пыли, но результат был все-таки дороже. И даже мелкие огрехи, которые он допускал, как и почти любой строитель, забывались. Да и радость окончания этого трудного дела перекрывала все прошедшие споры и недоразумения.
Его передавали из рук в руки, и вскоре заказы были расписаны на полгода вперед, и постоянно кто-то ждал терпеливо, пока он не закончит очередную ванную или кухню, самые сложные и грязные ремонты, и не придет заняться наведением красоты в их квартире или доме.
Однажды он делал ремонт кухни для одинокой женщины. Он думал, что она совсем одинока, воспитывает двух дочек-подростков и сложно ей живется одной. Лидия была далеко не красавицей, через тонкую кожу лица просвечивали красноватые жилки, глаза немного водянистого цвета, натуральные светлые волосы жиденькие. Его Танюшка, синеглазая, звонкая, была мила и красива. Но что-то цепляло мужчин в Лидии, что зацепило и Федора. Наверное, очень женственные формы, большая грудь, неприкрытая сексуальность. По городу она слыла женщиной доступной. Нет, не проститутка, конечно, но не отказывающая мужикам ни в чем и никогда. Дочери были от разных мужей, и последний ее муж был чем -то вроде вора в законе, ну не совсем, но какой-то их «шишка». Он на тот момент сидел, и Лидочка, привыкшая к его сексуальным штучкам, тосковала и ни с кем не могла осуществить свои фантазии.
Федор мужик был семейный, по бабам не бегал, неискушенный в разных сексуальных приключениях, он обалдел от напора Лидочки, и после нескольких жарких ночей понял, что влюбился во второй раз в жизни. Он пришел домой, все рассказал Татьяне, собрал штаны и рубашки и ушел из семьи навсегда. Быстрый развод, благо дети были уже совершеннолетними, ничего делить не стал, оставив все семье.
Татьяна была поражена и раздавлена всеми событиями. Дети отвернулись. Друзья не поняли, как можно было променять семью на женщину, которой пользовались все, кто попадал в зону ее обзора. Обратного пути ему не было, да он и не хотел обратно. Он хотел все время быть со своей любимой и никто из прежней жизни его уже не интересовал.
Они жили в двухкомнатной квартире Лидии, которую он превратил в игрушку, максимально обустроив комфорт и уют для своей женщины, которую он считал самой умной и прекрасной женщиной на свете. Он растил ее дочек. Он полностью убирался в квартире, чтобы любимая берегла маникюр, работа у нее была интеллигентная. Да и спину ей тоже надо было поберечь. Зарабатывал деньги, бегая с ремонта на ремонт, чтобы новая семья ни в чем не знала отказа. О прежней жизни не вспоминал и не думал, прекратив все контакты, потому что Лидочка от этого очень расстраивалась.
Однажды ночью после очередных любовных утех они спали крепким сном. Дочки были у бабушки в деревне. И никто не услышал, как тихо отворилась дверь и в комнату вошел человек в черном. Он быстро полоснул ножом по горлу Федора и слегка оцарапал шею Лидии. Она истошно заорала, а неизвестный бросил на пол записку и быстро сбежал. Он был подослан ее вторым мужем, и ранение Федора было смертельным. Скорая приехала быстро, обоих увезли в больницу, Федора в реанимацию, Лидочку просто в хирургию. Ей наложили косметические швы и оставили на несколько дней для наблюдения. А Федору сделали тяжелейшую операцию, часть трахеи и пищевода пострадали очень сильно и была сильнейшая кровопотеря. Лидочка стресс снимала коньячком и сексом с хирургом, который делал Федору операцию. А Федор боролся за жизнь в реанимации. Надежды было немного, но он оказался достаточно крепким, выкарабкался. Правда, голос потерял. Пришлось ехать в специализированную клинику на еще одну операцию, туда Лидочке пришлось его везти.
После пережитых испытаний Федор свято уверовал, что Лидочка его истинная спасительница, и ее сам Бог послал на землю, чтобы сделать его счастливым. Он предложил ей пожениться и даже обвенчаться. И была красивая свадьба. Гости, правда, были только со стороны невесты. А со стороны жениха даже свидетелем некого было позвать. Никто из друзей не захотел в этом участвовать. Пришлось позвать просто знакомого, которому раньше делал ремонт. Жена этого знакомого была категорически против такого близкого знакомства с неприятной ей женщиной, и ее на свадьбу не позвали…
Так началась их настоящая семейная жизнь. Та жизнь, которая их обоих устраивала. Федор много работал, хорошо зарабатывал, учил девчонок. Лидия умело управляла им своими женскими хитростями. Федор построил небольшой магазин, и Лидочка в нем восседала хозяйкой. Утром он привозил ее на работу, убирал магазин и территорию вокруг него, доставлял заказанный товар, быстро уезжал на свои ремонты. Немного поработав, несся за Лидочкой, вез ее на обед или по магазинам, или к мастерам красоты. После этого еще немного работал и опять летел за любимой, чтобы увезти ее домой.
Девчонки подросли и уехали учиться, а затем устраивать свою личную жизнь. А Федор стал строить дом, о котором мечтал всю свою жизнь. Купил стены да фундамент, и своими руками выстроил красивый комфортный дом, в который Лидочка поначалу переезжать не хотела. Но девчонкам нужны были деньги, Лидия согласилась на переезд, квартиру продали, и деньги поделили ее дочерям. Жизнь в доме Лидии понравилась, ей по-прежнему не приходилось делать никакой тяжелой работы. Уборку, сад и огород, достройку дома Федор делал сам. Лидочка хорошо готовила и кормила его вкусной едой и хорошим сексом.
С бывшей семьей Федор по-прежнему не общался. Жена его замуж не вышла, не встретился ей любимый и любящий. Свою жизнь она посвятила маленькому бизнесу и шестерым внукам, которых ей нарожали сын и дочка. Они жили дружно и совсем не желали встречи с отцом, которому до них все равно не было никакого дела. А Федор считал своими дочерей Лидочки, своих же детей, не принявших и не понявших его любви, он убрал из своего сердца, просто стер, как будто их не было. Он не знал, как зовут внуков и сколько им лет, знал только, что их уже шестеро, и осуждал детей за их многодетность.
Дом его был почти достроен, но неуемная жажда жизни не давала покоя, и в свои шестьдесят пять он все так же зарабатывал деньги ремонтами и благоустраивал свое жилище и сад для любимой. В доме часто бывали гости и веселые гулянки, праздники отмечались с размахом. Правда, гостили у них по-прежнему только родственники и друзья Лидии.
Они мечтали, что вот-вот будет закончена стройка, и наконец-то смогут съездить куда-нибудь вдвоем отдохнуть. Но тут началась пандемия. Никто никуда не поехал. А зимой Лидочка заболела и вскоре ее не стало…
Это был удар, которого Федор не ждал. Невозможно было поверить, что его женщина, которой он посвятил половину своей жизни, и ради которой он оставил все, чем жил первую половину этой жизни, никогда больше не войдет в дом, который был построен для нее, посвящен ей, и в котором все было так полно ею и его любовью к ней… Он жил как во сне, хоронил как во сне, не ел, не спал, и хотел добровольно уйти из этой жизни, где нет той женщины, чей запах остался на подушке, на чьи вещи он натыкался по всему дому, и которые хранили тепло ее рук. Но Бог ли вразумил, люди ли подсказали, что самоубийцам не дозволено будет на том свете встретиться с теми, кого они любили при жизни. И Федор остался жить.
Он купил маленького щенка, как две капли воды похожего на собаку, которая два года назад умерла у них с Лидочкой, и которую они оба очень любили. Щенок был совсем маленьким, кудрявым и ласковым, и это было единственное существо, которое, как думал Федор, осталось у него в жизни. Он замкнулся в себе и жил по инерции. Немножко ел, кормил собаку и создавал тепло для нее, по-прежнему чисто убирал дом и пропалывал грядки и клумбы, и даже сажал любимые Лидочкой цветы. А еще очень часто ездил на кладбище. Устраивал ее могилу, наводил порядок. Бывшая жена, встретив его случайно в городе, была поражена его потухшим видом и безжизненными глазами. Они просто подошла, обняла, и прижала его к себе, как ребенка. После этой встречи его дети попытались наладить контакт с отцом. Но он не знал их так долго, что они ему уже казались чужими и далекими. Он не мог переносить присутствия внуков в доме, они нарушали его покой и мешали ему лелеять свою тоску и боль. И вскоре дети отошли от него и перестали звонить и приезжать.
Лидочкины дочери вскоре стали говорить ему, что они вступают в права наследования по имуществу матери, и просили Федора отдать его долю в доме тоже им. Он обещал это Лидочке еще при ее жизни и не смел не выполнить обещания. Он сделал все почти так, как они просили. Свою долю имущества он завещал дочерям так горячо любимой им женщины.
Время шло. Но оно не лечило. И вот по ночам, в полном одиночестве и тоске пустого дома он рыдал и выл, вспоминая свою ушедшую любовь и думая только о том, чтобы быстрее уйти к ней и снова быть вместе… В этой жизни его больше никто и ничто не интересовало, и сам он был никому не нужен.