В салонах солоно хлебавши
с икоркой сельтерскую воду,
вы были чужды и страдавшим,
и тем, кто лез, «не зная броду».
На пепелищах прежней славы,
в пороховом дыму и гари
вам объясняли, как не правы
белогвардейские все твари.
Ну, а потом, пытаясь в сюре
не просто выжить, сладко кушать,
кем стали вы, нет не де-юре,
де-факто продавая души?
И в роковой, кровавой буче,
в которой племя шло на племя,
вы оказались разве лучше
всех, породивших это время?
Однако, снова вы в фаворе,
но на поклонников взгляните:
плевать им на чужое горе,
когда весь мир для них обитель.
Так вы достигли высшей точки —
пик восхваления пустого,
эстеты, снобы в каждой строчке,
где в простоте не сыщешь слова.
На горизонте снова буча
маячит, словно след торнадо.
История кого-то учит?
Учение кому-то надо?
Хоть похоронен век двадцатый,
на смену в облаченьи модном
другой ползет с мохнатой лапой
и саблезубой страшной мордой.
И кто останется в итоге
из тех, кто складывал слова,
когда могилы вдоль дороги
сады заменят и дома?
Лишь тот, кто песне «стал на горло»,
прорвется сквозь громаду лет,
наперекор наветам подлым.
Он был действительно Поэт.