К старости многое забывается, что-то уж и неважным кажется. А что-то врезалось в память, не сотрешь. Я на новое место страсть как любила попасть, хотя иногда и не все вспомню, где как жили. Много мы колесили по свету, переезды у нас в семье были делом обычным. Но вот чаще всего вспоминается, как плыли по реке Таз. От Ратты до Красноселькупска. И мы все: и муж, и дети, крепко запомнили этот случай, и до сих пор вспоминаем. Расскажу, однако. Сейчас такого и представить нельзя.
В Ратте мы оказались в 1942 году. И прожили там целый год. Володя был заврыбхозяйством. Он все переживал, что не на фронте. В гражданскую то воевал, опыт боевой имел, думал, в первых рядах пойти на фронт. Но он партийный был. И партия сказала «ты тут нужнее». И остался. А я то и рада была, честно сказать. У нас ведь двое ребятишек малолетних… Трудно, конечно, жили, голодно. Как все. Но как-то устроились. Я в магазине работала, хозяйство завела, корову. Володя работал много, дома мало бывал. Да еще командировки. И от фронта мы тоже очень зависели. И если что там менялось, то и у нас менялось. И вот однажды, 43 год шел, Володя пришел с работы, и говорит:
- Собирайся, Тася. Переводят меня.
- Опять переводят! Куда ж?
- Дальше на север надо, в Красноселькуп. Буду там заведовать рыб участком.
И ведь это как военная повестка, не поспоришь. Стали мы собираться. Я тут характер проявила: корову, сказала, не оставлю! Как нам прожить без коровы то? Голодно, хлеб посконный, с песком, по квадратику, и все… Но в дорогу то нам полагался паек. Это было, выдавали. Порох, мука рыбная, хлеба немного, муки тоже дали, крупы какой-то сорной.
Но это позже. Сначала надо было плот построить. Как нам до Красноселькупа то? Самолетов-вертолетов нет, пароходов-поездов нет, дороги и той нет! Только по реке. Но это что такого: только по реке, на плоту. Считай, просто. Вот как мы из Верхнеимбатска до Ратты добирались… И мальчишки то еще поменьше были. Немного и на плоту, и на лодке, с попутчиками добрались. Потом проводника нашли, селькупа, и с проводником по лесам. И ночевать пришлось, палатка с собой была. А сколько пришлось по болоту идти! Гуськом, за проводником, иногда в болотной жиже по колено. Старший то давай по кочкам скакать, чтобы в жижу не наступать, пришлось шлепком по попе вразумлять: опасно ж! За проводником след в след, и все. Я тогда пообещала им: перейдете болото, куплю грузовик игрушечный, железный. Очень они мечтали о нем. А «детских миров» то тогда и не было вовсе. Но раз пообещала, крутись как хочешь. Ну что, правдами-неправдами, купила… Так заслужили ж: маленькие, как сейчас бы сказали – дошкольники, а вон какой путь проделали!
А тут путь предстоял далекий, и по Тазу исключительно. Ну что, сельсовет людей выделил, и стали они с супругом моим плот мастерить. С лесом то в Ратте хорошо, сосны могучие. Взяли тринадцать бревен, метров по шесть, однако, ошкурили, связали. Ну и дальше устройство надо было сделать. Закрепили палатку, лежанки приспособили, сеном умягчили. Пока они там плотом занимались, я котомки собирала. Вещей то откуда много. Да и были бы – не довезти. Вот чемодан был: в него порох, табак, продукты сложили. И к плотникам то я наведывалась, чтоб не упустили чего. Место для костра они сами хорошо определили. Керосина нам не дали много, так что на костер только и рассчитывать приходилось. Песку насыпали в огородку – это для костра безопасного, и подвес, чтоб котелок подвешивать. А вот где корове моей загон делать, это уж без меня никак. Определила ей место с краю, у воды, жердями огородили, штырь вбили, чтоб ее привязать. Из загородки то никуда не денется, но вдруг погода лихая, чтоб не так волновалась. Ну вот все и уготовили. Хотя не быстро вышло, но плот добротный получился, как дом. Ребятишки то мои рады были, они любят путешествовать. Да и я, честно сказать, вроде как радовалась. Как-то весело, задорно было.
Ну что, отправились мы. Уж пора было, лето то короткое. Надо было успеть до холодов добраться. Погрузили все, что могли, сена заготовили, дров сколько-то взяли, на первый день супа готового с собой взяли. Корове положили доски с берега, и она, красавица, со мной по ним спокойно перешла. Я ее поглаживаю, уговариваю, и все, устроилась она, сеном сразу увлеклась. Коровы, когда жуют, им спокойней, надежней как-то. Собака наша, Леко, сам за нами сиганул с берега. А кошку ребята на руках перенесли. Кошку тоже взяли, кому ж животинку то оставлять. Да и крысоловка она у нас была знатная. Ну что, перекрестились, и в путь. Наши то, сельчане, все на берегу нам машут, ребятня еще по берегу за нами долго бежала. И мои им все махали. А прыгать зачали, так я не разрешила, закликнула их - плот шатается. Ну, в общем, хорошо попрощались, тепло. И в новые места.
Плот вроде по течению сам плывет. Но не так-то уж и сам. У нас ваги, такие были палки длинные в подгребицах – это как весла большие, рулить чтобы, с двух сторон. Ну шест тоже был. Супруг командует, и мы поправляем плот, чтобы ни на мель не сесть, ни в берег не врезаться, ни на бревно, плывущее по течению, не попасть. А то еще бывало сухостой с берега падает, и висит над водой, или прям в воде краем, только уворачивайся. Так что работали мы водителями плота. А ребятишки по сторонам глазели, да с кошкой и собакой играли, мастерили что-то. Все при деле.
Река Таз только по названию смешная. А так серьезная река, широкая, километр, однако, в верховьях. И очень она кружавая, так и петляет. Так что путь получается в три раза длиннее. И русло сложное, с отмелями, с рукавами. Рыбу нам ловить на плоту не приходилось, не до этого, только гляди за плотом, как идет. Но вот сынки взялись удить. Толик особенно ловко к этому подошел, Ленька помогал, но уставал быстро. Я им ленту свою красную на полоски надергала, наживка это у них. Гвоздик Толик сам согнул, вроде крючка, и на бечевку его прицепил. А чем бы дитя не тешилось… Зато вот мы порадовались, когда он неожиданно окунька словил большого. Ужин получился знатный.
Но еду мы на стоянке готовили. Иногда только участок поспокойней выдастся, тогда можно мне было по хозяйству чем-то заняться, хоть корову подоить. А супруг с шестом следил за ходом. Но бывало все брось и беги помогать, выруливать. Плыли мы и днем, и ночью иногда, как погода велит. Дети спать улягутся в платке, а мы скорей, пока ночь потеплей да поспокойней, вперед.
А вот однажды непогода взялась. Дождь, ветер. Пришлось к берегу, и чуть не сутки простояли, никакой возможности не было идти по реке, она как море разыгралась. И пока нас качало на воде, чемодан наш пострадал немного: его волной окатило. После на берегу обнаружили, что порох просыпался, и табак немного. Ну, папа что, разобрал их аккуратненько, он такой был, тщательный, всегда. Но крошки, видать, остались в табаке. Скрутил он самокрутку, и тут представление началось: курит, а у него искорки перед носом вспыхивают: крошки пороха горят. И в трубке так же. Вот мальчишки с хохота покатывались! А Володя невозмутимо, спокойно курит. Он еще этим куревом слегка комаров и мошек разгонял. Пока на воде, они нас не мучили, нет их на середине реки. А вот на берегу никуда от них не деться, только у костра и полегче.
Ну что, корова нас выручала очень. Мы как к берегу пристанем, свежей травы ей накосим. Коса у нас была с собой, и серп тоже. На полянке косой, а где похуже берег, покорявей, там серп получше идет. И сено с собой было, но старались травы дать, сено берегли, и спать на нем помягче. Однажды увидели на берегу стойбище, рядом с селом каким то, пристали, и удалось нам молоко на рыбу сменять у селькупов. Так и было, да: по рыбной реке идем, а не половишь рыбку, некогда. У ребятишек не всегда улов складывался. А тут мы рыбой разжились, соль была у нас, и хорошо вышло. Спасибо кормилице нашей! А лепешки ее с плота легко: ведром черпанешь воды и смыл тут же. Собака же как захочет побегать, и берег завидит поровней, начинает метаться по плоту. Мы махнем только – и поплыл. И дела свои сделает, и побегает, и по берегу бежит за плотом. Мы потом чуть подрулим ближе к берегу – и он раз, в воду, и уже тут. Кошка не так. Она только когда мы пристанем. Иногда уж сильно на сушу хочет, прыгает через воду, не дожидаясь пока совсем причалим, и в траву. Да еще и словит кого, смотришь, уже добычу какую-то ест.
Большую остановку мы сделали в Тольке. Мальчишки животы надорвали, так хохотали: только в Тольке наш Толька ночует в доме. Закрепили плот и в сельсовет. Нам пополнили паек и определили на постой. И вот радость: ребятишки одноклассников из Ратты встретили! Тогда все с места на место переезжали: кого командировали, кто место посытней искал. Пока мы паек получали да документы отмечали, сыновья наши пошли в тальник гулять со своими друзьями. Тальник – это такие заросли молодых веток ивы, как будто лес удочек, прутики выше человеческого роста. Идешь – и тебя не видно. Понравилось им там прятаться, долго потом вспоминали тропинки в тальнике. И коровы, и люди их проложили. Отдохнули мы чуток в Тольке, и дальше, на север. Опять детвора нас по берегу провожала, вслед махали.
А дальше уж никаких населенных пунктов. Только мы и река. И деревья уже мельчали, пониже. Если от реки отойти, там вообще махонькие деревья. Но про это я уж после узнала, не до прогулок нам было. На берегу мерзлоты нет, земля теплая, и деревья нормальной высоты. Хотя с Раттой не сравнится, мощи такой у деревьев нет.
И Таз такой еще непростой, рукавов у него много. Сплошные перекрестки речные! И куда плыть? Можно оказаться в тупике, можно на мель сесть. Беспокоилась я, конечно. Дети ведь у нас. Да и самим боязно. Не знаю, как мой Володя определял направо или налево. Тоже неспокойный был, ни карты нет, ни проводника, ни села на берегу. Но вот посмотрит и говорит: Тася, давай левее пойдем. Я начну причитать, сомневаться, а он только: «Не трасти, Тася, давай туда попробуем». И правильно, оказывается. Слава Богу, а то и так путь долгий вышел.
А один раз здорово мы напугались, прямо на краю были. Воронка оказалась, на всю реку, никак не обплыть. Ну и закружило нас. Дети притихли, сжались в комочек. Это я уж потом заметила. А так мы всей силой боролись с этим течением. Круг за кругом, круг за кругом, никак не вырулим, устали, и страшно, водяной затянет. Я молилась потихоньку. Володя командует: правей, левей, замри, сильней греби. Насилу вырвались! Потом пристали к берегу, ноги-руки трясутся от напряжения. Могли бы и сгинуть, что такого… Все бывает. Но Бог миловал.
И не помню, чтобы мерзли мы. Тепло было. А еще набегаешься на плоту с края на край, да корова, да сготовить, да рубашонку ребятишкам прополоскать – жарко! А спать собьёмся в комок, да собака с кошкой горячие прислонятся – хорошо. И красота вокруг! Простор! Небо такое! Иногда и споем, от чувств то.
Про поселение новое даже и не думалось. Отправили нас туда к «неблагонадежным», ссыльных собрали, а Володя вроде как присматривать за ними должен, партия ему доверяла. А мне чудно было, но не страшно. Люди и люди. И что там наблюдать? Тундра вокруг, никуда не деться. На севере да в Сибири люди помогают друг дружке, выручают. И не выжить по-другому. А в войну - тем более. В общем, не боялась я новой жизни. Уж поскорей добраться хотелось, умучились на плоту все ж таки. А вышло, что людей там много интересных встретили: финны, немцы, греки даже жили. Из Ленинграда многих выслали. Ну и местные селькупы, конечно, самоеды. И у нас в квартирантах постояльцы были хорошие. Один финн жил у нас, научил ребятишек лыжи делать. Сначала сам им сделал, а потом уж и они наловчились. И вот еще запомнила Елизавету Степановну. У нее муж финн был, за это ее и выслали из Ленинграда. Она образованная была, много наизусть знала, книги у ней интересные были. Она все детям моим читала, учила их, рассказывала много. А уж как северное сияние любила! Выйдет и любуется, да все восторгается. Хорошая женщина была. За что ссыльная, непонятно. Ребятишки ее на всю жизнь запомнили, да и все мы ее добрым словом поминали всегда.
Климат мне только там не подошел. Очень руки болели: экзема началась. А больничных и справок никаких не было, запретили. Особенно трудно было, как приходилось на засолке рыбы работать. Кожа лопалась. Аж спать не могла. И опять корова моя выручала, хоть немного руки сливками смазать. Но нельзя было отказаться от этой работы, не положено. Намучилась, страсть.
А еще я там огородик развела, лук сажала, укроп. Да даже огурцы вырастила. Там всем в диковину, не принято. А я попробовала - и вышло. Заранее семян припасла, с собой привезла, надеялась, что сладится у меня с огородом. Ну это уж опять я в магазине работала, насилу отпустили меня с рыб засолки то... И мы тогда вечерами с детьми карточки вырезали, и наклеивали для отчета. Маленькие такие карточки, как марки. Клеем мазали и на листок клеили. Ну это все уж потом было, в Красноселькупске. Он сначала в Красноярском крае был, а потом его передали в Тюменскую область, и стал Красноселькупом. И снабжение поменялось, стал пароход с другой стороны приходить. А один год из-за аварии и раннего ледостава не пришел… Хлеба не привезли на зиму. Строганина, ягоды. Как-то выжили. А рыбу нельзя было с рыбзавода домой. Один ссыльный принес, так его засудили. Рыба для фронта была, для материка. Но мы, когда на плоту плыли, всего этого еще не знали. Надежды были, интерес какой-то, и красиво было вокруг… Я свою Сибирь люблю очень, красивая она, великая. И семьей были, дружно. 23 дня мы добирались. 23 дня всей семьей вместе, и с хозяйством на плоту. Как на месте устроимся, так супруга я и не вижу почти. С утра до ночи работает, да еще командировки недели по две, расстояния то какие… А тут вместе, всё вместе. Хорошо! И песни попеть можно, и поговорить, и сказки ребятишкам рассказать. Поди, как интересно! Но устали, конечно. И когда приехали, наконец, увидели село на берегу, обрадовались. А то у ж сколько дней только река да деревья, никого. Нас ждали, сказали, что уж потеряли, волновались за нас. А мы то как могли торопились, и с детьми то, и попутчиков не было, сами, без передыха, считай. Ну все удивились: корова, кошка. К собакам то там все привычные, собаки всегда рядом. Определили нас вначале на постой к кому-то, а потом уж дом дали. 7 лет мы там прожили, на берегу Таза.
Для нас это путешествие на плоту по Тазу памятным оказалось. Хоть и трудно было, и опасно, это да, но красиво. Как в кино. Хотя тогда так не думалось. Просто делали, что время велело, и все. А теперь вспомнишь – и как в кино.