12:36, 3 октября,1986 год. Московский ДК «Юбилейный»
Всю ночь Джону яркими психоделическими картинками снился шумный Лос-Анджелес, его ослепляющие огни и вечно куда-то торопящаяся жизнь. Следом за ним —жаркий концерт на стадионе, ревущая толпа и холодный микрофон. А затем —гримёрка, миллионы расчёсок и огромное зеркало, в котором отражается знойная блондинка из Мадрида. Она флиртует с вокалистом и манит к себе, оголяя загорелое плечико. Но как только Джон касается зеркала, девушка кривится и внезапно приобретает вид Эдварда Смита:
— Ведь знал же, что так будет! — обречённо восклицает менеджер, и зеркало даёт трещину, разлетаясь на тысячи осколков.
Джон вскрикнул и проснулся. Он резко открыл глаза и тут же зажмурил их снова — яркий свет пробивался сквозь шторы. «Невероятно, кажется, мы проспали здесь всю ночь! — вокалист отчаянно пытался собрать мозги в кучу, — что же вчера было? Почему мы не вернулись на чердак?». Ответ на свой вопрос он обнаружил, как только поднялся, — оказалось, Бон Джови заснул за барной стойкой, — по всему залу валялись пустые бутылки из-под пива и водки, два столика опрокинуты, а в углу возле сцены рассыпаны орешки. Ветер порывами врывался через распахнутую заднюю дверь, с помощью которой музыканты попали вчера в помещение.
Джона нестерпимо мутило, однако он проявил недюжинную силу воли и дотянулся до холодильника с минеральной водой. Немного прийдя в себя, вокалист на трясущихся ногах подошёл к двери: улица была оживлена — наверняка уже наступила середина дня. Но почему в помещении никого нет? Стоп. Действительно никого? А Самбора?
Бон Джови, внезапно осенённый этой мыслью, повернулся на каблуках и обошёл помещение. Ему совсем не хотелось оставаться с похмельем один на один.
— Ричи! — негромко позвал он.
Послышался шорох и звук катящейся по полу бутылки.
— Ричи, ты где? — уже не стесняясь, крикнул Джон.
— Я партии учу... — послышалось слабое бормотание.
— Что-что? Повтори-ка! — Бон Джови пошёл на голос.
— Партии... Я же самый ответственный гитарист в мире…
Как говорится, музыка — это состояние души. Вокалист нашёл своего коллегу на сцене, лежащего за ударной установкой и обнимающего дешёвенькую акустическую гитару. Ричи зацепил подбородком струну и разомкнул один глаз. Можно было с уверенностью сказать, что сегодняшнее состояние души как никогда точно отражалось на его опухшем лице.
— Ну давай, показывай, что выучил! У нас запись через пол часа! — Джон толкнул Самбору в ногу.
— З-запись? Я правда учил! — Ричи сразу вскочил и принялся ставить пальцы на лады.
Джон захохотал.
— Успокойся, маэстро, мы всё ещё в СССР! Прекрати мучить этот сомнительный раритет, — вокалист кивнул на гитару, — и просыпайся уже! Ты помнишь, что мы вчера здесь делали?
— Я, между прочим, на самом деле партию выучил, пока ты сопел за барной стойкой! Если ты забыл, мы вообще-то пол ночи песню сочиняли, — вздохнул Ричи, возвращая инструмент на подставку.
— Ого! Я так и знал, что вдохновение меня здесь всё-таки найдёт! — усмехнулся Джон и бросил другу бутылку с водой, — надеюсь, мелодия отложилась у тебя в памяти, а то мои вчерашние воспоминания заканчиваются на том, как мы с тобой пошли мыть голову в раковине.
— Да уж… Насыщенная выдалась ночка. Слухи про русскую водку оказались правдой, — Ричи благоговейно приложил прохладную воду к голове и осмотрел творческий беспорядок в зале, — Это мы вчера вдвоём столько выпили? Кошмар. Будет заметно, что кто-то побывал здесь!
— Ну и что? Мы уже столько времени в Москве, а тебя только начало волновать, что нас может быть заметно? — Джон выглянул в дверной проём, — Кстати, смотри, что я придумал. Вон там недалеко видно пожарную лестницу. Если мы быстро добежим и взберёмся по ней, то по крышам сможем незаметно добраться до нашего чердака!
— Да ты с ума сошёл! Нам сейчас в таком состоянии только по крышам бегать!
— А у тебя есть идея получше? Хотя, вообще-то мы можем посидеть здесь до ночи, и потом спокойно дойти…
— Нет, не можем. Посмотри на те цифры на стене. Похоже на график работы этого заведения. Неизвестно, сколько мы проспали, так что в любой момент здесь может кто-нибудь появиться. Нам нужно придумать «план Б»…
— Ааа! Люди, на помощь! Здесь воры! Милиция! — внезапно раздался визжащий, как сирена, голос с улицы, от которого у музыкантов едва не лопнули барабанные перепонки.
В двери главного входа стояли несколько гражданок благочестивого вида и склочного характера — такие обычно работают официантками, уборщицами и управдомами. Перед каждым танцевальным вечером они приходили на работу пораньше, чтобы прибраться в зале, развесить украшения в соответствии с тематикой мероприятия и скорректировать меню ресторана.
— Упс… Леди, добрый день! — Джон медленно попятился к служебному выходу, в то время как благочестивые гражданки начали наступление на воров с главного.
— «План Б» отменяется! Бежим к твоей чёртовой лестнице! — крикнул Ричи и первым выскочил на улицу через заднюю дверь.
— Держи их! Люди, ловите воров! Милиция! — ещё громче завопили женщины и кинулись за музыкантами.
Ричи, отчаянно борясь с головокружением, взобрался на крышу и подтянул за собой Джона. Тот на секунду обернулся и послал воздушный поцелуй нескольким зевакам, собравшимся вместе со склочными гражданками возле пожарной лестницы.
— Джон, хватит паясничать! Надо уходить! — фыркнул Самбора и утащил вокалиста за локоть.
— Да ладно тебе, я просто поднимаю популярность Bon Jovi в СССР! — Джон хмуро укутался в шинель, а Ричи с трудом подавил улыбку.
Заморосил неприятный холодный дождик. К счастью, американцы не так далеко ушли от чердака, как предполагали. Преодолев всего три или четыре крыши, промокшие, они оказались наверху нужного дома. По настоянию Самборы парни решили попасть на чердак через слуховое окошко, как в первый раз, чтобы не наткнуться на копов на улице. Да и вообще, сегодня музыканты и так уже засветились более, чем достаточно.
Собираясь проникнуть на чердак, Джон сделал неожиданное открытие: в окне заменили треснутое стекло, и теперь его нельзя было открыть снаружи. Недолго думая, находчивый вокалист стянул со своей ноги сапог с острой шпорой, которая уже однажды их выручила, и просунул её между стыком стены и оконной рамы. Хлипкий замок легко поддался, и окошко открылось.