Психология переговоров с преступниками. Михаил Ошеров
Эта заметка не претендует на статус научной статьи. Но, тем не менее, некоторые правила и особенности поведения при встрече с преступниками могут оказаться полезными для многих людей.
Мне несколько раз в юности доводилось встречаться с преступниками, причём достаточно опасными. Эти встречи происходили не по моей воле, но, тем не менее, мне, тогда очень молодому человеку, удалось действовать максимально правильно и эффективно в очень опасных ситуациях.
Это произошло летом 1983-м года, после окончания 3-го курса Ленинградского электротехнического института (ЛЭТИ), во время летней работы в студенческом строительном отряде. Мне тогда было 19 лет, но у меня за плечами уже был достаточно большой жизненный опыт – два года работы в студенческих отрядах, в том числе бригадиром, работа в комитете комсомола ЛЭТИ, участие в студенческом факультетском театре и так далее. Наш студенческий строительный отряд тогда работал в Ленинградской области в посёлке Гладкое, где находилось одноимённое торфопредприятие. Нам предоставили помещение местной школы, которое пустовало на летних каникулах, где мы ночевали и отдыхали после работы. Мы сдвинули все парты в одну комнату, в остальных комнатах поставили кровати, а в центральном рекреационном зале школы устроили то, что тогда называлось баром – сколотили и поставили посередине зала большую барную стойку, за которой разместился стол для приготовления чая и складирования печенья и конфет. В студенческих строительных отрядах в СССР был строжайший «сухой закон», поэтому «баром» это место называлось достаточно условно – это было что-то вроде стойки кафе. Из центрального школьного зала было два выхода – на улицу и во двор.
Днём это помещение не закрывалось – обычно всегда в нём кто-то находился. Мы, студенты, работали на разных объектах в разных местах посёлка и на торфоразработках. Еду нам развозил грузовичок с прицепленной сзади полевой кухней. Я с двумя бойцами стройотряда, находящимися в моём подчинении, работал напротив школы, которая находилась в центре посёлка, рядом с помещением руководства торфопредприятием. Мы работали на РБУ – растворобетономешающем устройстве. Периодически приезжали грузовики, выгружали нам песок, щебень и цемент, периодически приезжал самосвал, в который нужно было загрузить готовый раствор или бетон. Работа была тяжёлая, на открытой площадке. Нужно было работать и под солнцем, и под дождём.
Между нашим объектом – РБУ и школой, где мы ночевали и отдыхали, была небольшая огороженная площадка, на которой пасся здоровенный бык. Во время перерывов на отдых, когда я заходил в школу, я всегда по дороге посматривал, где находится этот бык, которому сломать хлипкий заборчик, огораживающий эту площадку, не составило бы большого труда.
В один тихий и ясный летний день я со своей бригадой – двумя бойцами, один из которых был студентом второго курса, а другой – прикомандированным к стройотряду трудновоспитуемым подростком (школьником) как обычно пошли в школу на небольшой перерыв. Я зашёл в барную стойку и поставил кипятиться электрочайник. Ребята из моей бригады были рядом со мной. Вдруг входная дверь открылась, и в школу вошли двое подростков. Один был помладше, лет тринадцати-четырнадцати, другой был постарше, повыше и поздоровее, лет шестнадцати – семнадцати. Он зашёл в школу странной скрюченной походкой на полуприседе, в руках он держал боевой нож с хорошо заточенным лезвием. Он очень странно себя вёл, я сразу же подумал, что он сильно обкурился. Он был какой прокопчёный, его кожа была очень странного цвета. У него были очень гнилые тёмно-жёлтые грязные и кривые зубы, которые были постоянно видны во время разговора. Двух или трёх передних зубов не хватало.
Он вошёл в центральный зал, уставился на барную стойку (наверное, непривычную в его родной школе) и начал требовать чифиря и закурить. Он говорил достаточно возбуждённо, медленно поводя правой рукой с ножом. Его левая рука была сжата в кулак. Он стоял в боевой боксёрской так называемой открытой стойке. Я смотрел ему прямо в глаза и медленно и спокойно с ним разговаривал. Я спросил, как его зовут (от ответил – «Володя»), и я начал называть его по имени. Я объяснил, что мы студенты, мы ночуем в этой школе, что я приготовил чай и могу ему налить чаю. Он опять начал требовать чифиря. Я ему сказал, что не знаю, как его приготовить. Пока я с ним разговаривал, я успел, выходя из-за высокой барной стойки, сказать своему товарищу – студенту: «Юра, беги в правление, найди директора и командира нашего отряда. Пусть вызывают милицию». Юра скрылся за барной стойкой и вышел через заднюю дверь.
Я продолжал разговаривать с Володей, называя его всё время «Владимиром». Я говорил, что, может быть, он хочет поесть, я могу ему сделать бутерброды, дать печенья и конфет. Я всё время говорил спокойно, немного монотонно и замедленно. Я практически не двигался. Несколько раз ему это надоедало, и он резко вскрикивал: «Ударь меня! Ударь». В школе я немного занимался боксом, я прочёл несколько книг, в том числе про легендарного боксёра Николая Королёва, который боксировал в именно такой открытой стойке и на любое нападение резко и автоматически отвечал, иногда посылая соперника в нокаут. Поэтому нападать первым на этого Володю, у которого был нож, мне совершенно не хотелось. Я продолжал с ним разговаривать, объяснять. Я не помню, о чём я там с ним говорил конкретно, но помню, что всё это время смотрел ему в глаза, называл его по имени, называл по имени себя. Я всё время ему что-либо предлагал – выпить чаю, поесть, отдохнуть, посидеть или полежать на кровати. Время тянулось невероятно долго, мне казалось, что прошло несколько часов. На самом деле прошло около двадцати минут, и в переднюю дверь вошли два милиционера и быстро и профессионально скрутили этого Володю. За ними в центральный зал школы вошло очень много людей – директор торфопредприятия, ещё какие-то местные люди, командир нашего стройотряда и почти половина нашего отряда (кроме тех бойцов, которые работали на дальних объектах и на торфоразработках).
Как только всё закончилось, у меня закончились все силы. Я присел на стул в стойке бара. Меня окружили люди, трясли за плечи, что-то говорили – я ничего не чувствовал. Окружающие это поняли и дали мне отдохнуть. Минут через десять – пятнадцать я смог выйти из этого странного состояния и немного пошевелился, попросил воды. Тут меня снова окружили все и начали поздравлять. Через некоторое время подошёл директор с милиционерами. Директор меня поблагодарил за проявленное мужество и попросил оказать содействие милиционерам. Меня и моих двух бойцов моей бригады усадили за столы, дали мне в руки какие-то листы в виде бланков и попросили написать всё письменно, что произошло. Это заняло достаточно большое время, но, когда я всё написал, я уже полностью пришёл в себя. От работы меня в это день освободили, и я всё оставшееся время просто спал – до следующего утра, с перерывом на ужин (мы все завтракали и ужинали в помещении стройотряда – в школе).
Потом мне объяснили, что этот Володя – закоренелый малолетний преступник, что он вышел из зоны, где отсидел полтора года (не смотря на своё малолетство) и пришёл в родную школу, узнав, что там разместились студенты – в надежде чем-нибудь поживиться.
Я не читал никаких книг по теории переговоров с преступниками – и тогда, и сейчас. Я просто формулирую свои рекомендации.
- нужно постоянно смотреть прямо в глаза;
- нужно стараться называть себя, преступника и всех окружающих по имени;
- нужно говорить с преступником спокойно, чтобы он чувствовал Вашу уверенность в себе;
- нужно стараться говорить с преступником немного медленно и монотонно, чтобы максимально уменьшить его возбуждение;
- нужно не идти у него на поводу, выполняя его требования, а стараться предлагать ему другие возможности, ставить другие цели.
Возможно, что эти простые рекомендации могут быть полезными в трудную минуту.
Михаил Ошеров