На следующий день сэр Джон тщательно подобрал костюм, и без четверти девять вечера был у старинного дома, который, словно дряхлый филин, возвышался на холме, раскинув два крыла, в которых слабо светились полукруглые оконца.
Дворецкий, едва взглянув на письмо, поспешил провести Джона в уютную гостиную. Потрескивал камин, озаряя всё охристо-рыжим светом. Поблескивало серебро в стеклянных шкафах, золотое шитьё на креслах, перламутровые блики гуляли по огромному ковру – шкуре белого медведя.
Дверь неслышно отворилась, и перед Джоном явилась тонкая фигурка в чёрном. Женщина прошла к огню, прямая, худощавая. Лица он не разглядел, на незнакомке была шляпа с вуалью. Пальцы в чёрных ажурных перчатках не могли успокоиться, нервно подрагивали. Незнакомка то обхватывала свои плечи, то складывала руки на груди. Чуть глуховатым голосом она сказала:
– Рада Вас видеть, сэр. Прошу садиться.
И сама опустилась в одно из кресел.
– Очень странная история, сэр Джон, которую я не хотела бы предавать огласке… Около месяца назад умер мой муж. Он утонул. Нашли его не сразу… Да, я не представилась. Леди Камилла… Простите мою забывчивость и сумбурность речи и мыслей. Опознали сэра Вильяма, мужа моего, только по часам на руке. Похоронили, да…
А несколько дней назад я провожала свою племянницу, мисс Луизу. До каюты. На корабле, в толпе пассажиров, я вдруг увидела… своего покойного мужа! Это можно было бы списать на суету, волнение, нервы. Мало ли что привидится женщине, пережившей утрату супруга… Но Луиза воскликнула: «Дядя Вилли?», и тут же муж затерялся в толпе… Мне стало дурно, а когда я пришла в себя, нужно было срочно покидать корабль, спешно уходили последние провожающие.
– Как я понял, – задумчиво промолвил Джон, – Вы хотите нанять меня для того, чтобы разобраться в этой странной истории?
– Вы правы, – леди Камилла обессиленно уронила руки на подлокотники кресла.
Продолжение следует.
Моя акварелька.