Рассказ. Последние дети блокадного Ленинграда

               

Сегодня я прочла в интернете рассказ о девочке из блокадного Ленинграда, которая выжила только потому, что солдат сделал ей незатейливую куклу из свёрнутой тряпки. Чернильным карандашом нарисовал широко раскрытые глаза, нос и ротик, и сказал, что кукла эта - её младшая сестрёнка, что она крошечная, беззащитная и маленькая очень, а ещё сказал, что ей надо постоянно быть с «сестрёнкой», кормить её, греть, всё время беспокоиться, чтобы с нею ничего не случилось. И девочка та прониклась заботами о кукле-сестре, и выжила, благодаря им. У неё появилась цель, и ей теперь было для кого жить. А цель – великое дело, она даёт силы на всё.

Нет, когда я увидела её, эту старушку, я ещё не читала этого рассказа, и не могла увязать всё – увиденное и прочитанное - в единое целое. У этого единого целого есть свой комплекс неполноценности: оно никак не может родиться, пока не соединятся во времени и пространстве вот эти необходимые, недостающие части. Так и я, не начала тогда писать рассказ, хотя уже твёрдо решила, что напишу его. Чего мне не хватало? Я и сама не понимала, чего именно, но, придя домой, не взялась за ручку.  Прошло несколько дней. Да, я иногда вспоминала надуманный сюжет, но, опять-таки, не бралась писать. И, как всегда, я посчитала, что пусть всё течёт своим чередом. Значит так надо.

И вот сегодня я прочла этот небольшой рассказ о девочке и кукле. И в моей голове сразу увязалось всё.  Да, она, и только она, девочка из прошлого, из голодного, полуживого блокадного Ленинграда могла быть той старушкой в «Дикси». Не молодая женщина, не юная студентка, а именно она, старая, прожившая много-много лет, но не забывшая тех дней, полных боли утрат, голода и слёз, могла оказаться столь сострадательной и сегодня. А кому бы из нас в голову пришло такое?

Я стояла в вестибюле магазина «Дикси» и ждала работника киоска. Он отлучился на минуты, предупредив меня об этом.
За стеклянной входной дверью магазина со стороны улицы показалась старушка. Я сама уже не молода, и вы понимаете, какой она была, раз я её назвала в уме старушкой. Да, она была весьма преклонных лет. Но, не это главное. Женщина упорно, как пчёлка-труженица, таща в обеих руках поклажу, пыталась войти. В одной руке у неё была большущая сумка, а в другой громадная снеговая лопата. Она приоткрыла дверь, просунула тело по плечи в дверной проём и застряла, так как дверь тут же зажала её.
Я рванулась ей на помощь со словами:
- Что же это Вы так нагружены! Вам тяжело! Даже в магазин не войти… И зачем Вы с этой лопатой?
- Да как же, доча! На улице не оставлю. Она мне нужна. А вдруг украдут! А я работу свою ещё не доделала. Вот куплю им еды, вернусь и буду рыть дальше.
- Кому им? – заинтересовалась я. Про «рыть» я уже и не спрашивала.
- Да кошкам этим. Смотри, как снегу сегодня за ночь выпало много. Намело, закрыло им все их ходы и выходы в подвалы дома. Одним не вернуться туда и не обогреться, а на улице морозище. Как погода изменилась! Другим из подвалов не выбраться, не поискать себе еды. Сидят, стало быть там, голодные. Вот и хожу, откапываю. Да ещё еды разложу. Вот сейчас куплю и пойду раскладывать. И есть, и жить и им тоже ведь хочется. Вот и хожу, чищу - жалко их очень. Лето и осень просто кормлю, а теперь вот ещё одна забота прибавилась – снег расчищать.
И она прошла в салон магазина за дешёвой и неприхотливой едой для тех, о ком болела её душа.
А я остолбенела. Меня её забота тронула до глубины души. А Вам в голову приходило, что есть бездомные животные и они страдают от голода, от каких-то бед и неудобств? Мне нет. В парках в тёплое время года иногда бывало я сяду на скамеечку, и слетаются голуби, птицы, давая знать о себе. Эти понимают, что им нет-нет да и помогут. И я часто кормила птиц в парках. Даже собираясь гулять, уже заранее готовила иногда хлеб и булку. Но птицы в парках явно дают о себе знать сами, точнее о своём голоде. А эта старушка пошла дальше: она взяла на себя постоянную заботу о дворовых бездомных кошках. Ей уже трудно осуществлять задуманное, но она иначе не может. Время блокады выработало в ней не только живучесть, ведь ей уже за восемьдесят лет, но и сочувствие, сострадание на все годы её оставшейся жизни. Те качества, которые не знакомы очень многим теперь. Конечно, вопрос о бездомных животных не так прост и, я знаю, вызовет полемику. Но я сейчас только о ней, о её чуткости и доброте, качествах, которые часто зарождаются в человеке только в трудное время, а в идеальных условиях жизни почему-то плохо прорастают.

12.12.21.  С-Пб.