Маленькая юркая старушка Ксения Андреевна потеряла покой. Жизнь её повернулась вверх тормашкой. Которую уже ночь Андреевна практически не спала, и от расстройства и недосыпа нажила себе изжогу.
Началось все неделю назад. После перенесенного коронавируса (и откуда только он свалился на ее голову) за Андреевной закрепили участкового врача и та, исполняя свою работу, время от времени наведывалась к старушке, мерить давление, слушать дыхание и выяснять состояние крови.
Неделю назад Наталья Семеновна, так зовут врача, снова пришла к Андреевне домой и как всегда начала расспрашивать: как настроение, как самочувствие, не выпадают ли волосы, не беспокоит ли одышка…
Андреевне уже за восемьдесят – как ее может не беспокоить одышка?
Наталья Семеновна проткнула пациентке палец какой-то штучкой и заявила, что у нее в крови много сахара и нужно соблюдать диету.
Андреевна немножко расстроилась из-за сахара, но тут же успокоилась, и постаралась успокоить свою гостью:
- Диету – это можно. Двадцать восьмого как раз Рождественский пост начинается, вот я и подлечусь.
Наталья Семеновна насторожилась:
- Это что значит, Рождественский пост?
- Дак, обычное дело,- успокоила ее Андреевна, - мясное и молочное не есть, а остальное можно.
- Вы что на картошке с макаронами жить собираетесь?
- Ну да. Картоха да соленья, а в выходные рыбу буду. Пост-то не строгий же.
- Ну, нет! - возмутилась докторша – так не пойдет. Картошку вам категорически нельзя. Да и макароны тоже нельзя. Есть надо омлеты, постное мясо, курицу, кефир да ржаной хлеб … Рыбу можно – не жирную. И никаких солений – маринадов. Ясно?
Спросила, как приказала.
Андреевна губки поджала – чё тут скажешь. Хоть ясно, хоть пасмурно, а болеть-то неохота. Ну и пост нарушить тоже боязно. Вот и потеряла покой, а с покоем и сон потеряла.
Неделю она с боку на бок ворочалась по ночам, а перед самым постом поехала к батюшке – послабление просить.
Местный священник, отец Евгений, знал Андреевну, как облупленную, не зря же он в этом храме двадцатый год подвизался.
Андреевна тоже батюшку знала, уважала и побаивалась. На службах бывала не каждое воскресенье, вот и смущалась от нерадивости своей.
- Ну, что, матушка, Ксения Андреевна, - заговорил священник с подошедшей к нему за благословением старушкой,- пост на носу уже, будем мы с тобой постовать?
- Спаси Христос, батюшка Евгений,- запричитала старушка,- уж не знаю как Вам и сказать… Врачиха приходила намедни, сказала, что здоровье плохое и постовать мне нельзя.
-Так и сказала, что постовать тебе нельзя? – удивился отец Евгений.
- Ну, маленько не так сказала, - поправилась Андреевна, - сказала, что картошку есть нельзя, а надо мясо есть, омлеты, да кефиры всякие.
- Ну, это другое дело,- пробасил батюшка. – Благословляю тебе послабление на мясо, омлеты и кефиры всякие, а вот телевизор ты, Андреевна, включай только с 8 до 9 часов утра. А потом – все. Сиди в тишине, думай о своей душе. Ясно? Вот это и будет твой пост.
- Как же, батюшка, с 8 до 9 утра? – удивилась Андреевна,- а я же в это время как раз утреннюю читаю.
- В это время читаешь? Ну, тогда вообще не включай. Весь пост. До самого Рождества.
- Да как же, батюшка, - не унималась Андреевна, - а я Малахова смотрю и «Давай поженимся»…
- А ты вместо Малахова - псалмы читай. «Вскую прискорбна еси душе моя; и вскую смущаеши мя; уповай на Бога, яко исповемся Ему, спасение лица моего и Бог мой...»,- подняв указательный перст, процитировал священник. И спросил строгим голосом:
- Есть у тебя Псалтирь?
- Есть… кажется… - неуверенно проговорила прихожанка.
- Вот и читай. По кафизме каждый день. А как прочитаешь, так снова начинай. Такое послушание тебе на пост благословляю. Ну, с Богом!
Перекрестив старушку наперсным крестом, священник поспешил по своим делам.
Озадаченная Андреевна, позабыв поклониться иконе на центральном аналое, засеменила к выходу. Сорок дней ей предстояло прожить без телевизора. Такого поста в своей жизни она еще не держала.