3 книга:
Правда, есть и такие, что хвастаться любят, мол, жизнью рискуем, и, как будто всерьез умирают, но ведь было б чему умирать в человеке, а то, очень часто случается, что атлеты веником только мусор после них подметают, чтобы было что сбросить на несущественный город…
Комм:
Атлеты и умники как мусор друг друга подметают – и в итоге все сметаются с этой городской доски… (Сметаясь с этой городской доски, мы желаем хотя бы умереть всерьез… Проживая на этих городских асфальтах, желаешь ли ты в земле хотя бы быть похороненным?...)
4 книга:
Антироссийский памятник лежит под корягой простуженный, злой. Омут в столице Эстонии. И ведь податься ему некуда - американский суд вдруг разрешил местному парализованному инвалиду стрелять из дробовика. Ой, перестали совсем уважать нашу нечистую силу, живым мертвецам снится типичный футбольный репортаж, в то время как из-за перевода часов ежегодно умирает 70 тысяч россиян, а во Вьетнаме после химической атаки до сих пор рождаются мутанты...
Комм:
Антироссийский памятник лежит под въетнамской корягой простуженный, злой - американский суд вдруг разрешил местному (т.е. тоже въетнамскому) парализованному инвалиду стрелять из дробовика….
ЦИТАТЫ, Гельдерлин:
Афины стали прислужницей Александра, и мир, как олень, был насмерть затравлен великим охотником.
Комм:
Может быть, надо не Александром восхищаться, а тому миру ужасаться – он же развалился как гнилой пень… В политической истории те же процессы, что и во флоре и фауне…
Многие вовсе не рождаются, потому что нет вакансии, многие погибли, только родившись, потому что от избытка родившихся развелись хищники, многие рождаются, выживают, но мыкаются, потому что, опять же, нет вакансий и избыток родившихся. Многие вроде бы реализовались, но в старости стали никому не нужны, избыточны и все же попали в пасть хищников…
Инет, Чистяков:
Что мы знаем о Боге? Лишь то, что явил нам Христос (см. Ин. 1,18). А Он явил нам, кроме всего прочего, и Свою оставленность Богом и людьми – именно в этой оставленности Он более всего соединяется с нами.
Комм:
Чувствуя оставленность Богом – и желая жить - атеисты устремляются к коллективизму - не оставленности людьми… Всеми оставлены – и всеми приняты – только боги… Любой коллектив, однако – это частность среди других коллективов и, как в любой частности, в нем любому мужику тоже можно себя неудовлетворенным почувствовать – это же только бабам достаточно даже самой малого коллектива, семьи… Ведь информационная сфера в наше время всемирна – это знание по любому будет подталкивать к созданию Одного Всемирного Коллектива… В коллективе выживают, грея друг друга телами, дыханием – но без Бога по краям будет жуткий холод – и те, кто в коллективе на краях оказался, будет в муках умирать… слоями умирать! До полного уничтожения коллектива (который ведь всю дорогу соглашается с такими «издержками», закрывает глаза на своих бедняков, инвалидов, больных, маргиналов…)
3 книга:
И телом долго никуда не выходил, и мыслью от людей далеко отъехал – и уже поминутно мерещится-кажется, что куда-то в глухомань забрался, в сибирские леса, в избушку с дровами и лежанкой, что уж забыли здесь меня. И значения не имеет, что сплю под флагом с подкладкой, а демонстрирую себя как раз с одеялом, ведь иначе мне и не спится, и из леса выбираться не хочется, и лучше на ночь прелестные книжки читать. В одной из них слышится звон нового мига, но следом зверям Зоологического сада волокут трупы расстрелянных, а гвозди и стекло продаются только в муке или хлебе. В другой хирургам можно прочесть похвалу – мол, с душой работают, перерабатывают, не мелочатся ребята. Видимо, влюблены в кровь, в спасение жизней посредством сшиваний или разрезов, хотя это если уже и написано, но ещё не прочитано мной. Прочитано же, что можно на 40% прибавить зарплату таким молодцам, вот только в бухгалтерии надо со всем разобраться, выявляя жирок посредством опять же разрезов, сшиваний. Попутно ещё о трудной зиме умирающего ракового больного размышляешь, а ведь раньше вместе пили коньяк – он пристрастил – и это было прекрасной приправой к знакомству. Да, как хлеб хорошая книга, с ней и без флага легко засыпаешь, чувствуешь, что, переработав, тем не менее, с пользой время на лежанке провел. Поэтому в секрете имя автора её сохраняю, ничего полезного бесплатно не хочу говорить, этой зимой даже пишется плохо, потому что урезана, расстреляна и зверюшкам подброшена моя небольшая по меркам сибирского леса зарплата…
Комм:
Некоторые зимы – и даже лето 2003-го года – и у меня были очень трудны (и уже в этой избушке, и еще в той…), но все же с зимой умирающего ракового больного им не сравниться… Т.е. буду умирать в еще большем отчаянии, если так и не проклюнется никакая надежда? Неужели после меня останется только три кирпича внешних винчестеров, странички в земном инете и облака в интернет-небесах… Ведь почти что уверен, что и после смерти моей брат палец о палец не ударит – что особенно горько в связи с его ежедневными подвигами на базе тренировок его совершенно нехоккейных сыновей (при том, что и все настоящие хоккеисты полные дурни…)
4 книга:
Работать в конторах ночью – «материалистический космос профессий» - жить днем в раю, а спать – на том свете, да и то лишь восемь условных часов…
Если есть баба, то лучше жить ночью, работать днем… На сон никогда не хватает времени, мы целую вечность недосыпаем, поэтому и умираем…
Комм:
Сейчас старательно стал досыпать – при том, что в ночной охране работаю – остаток жизни не желаю себе сокращать… Хватает мне одной гири неисправного желудка… (Помимо гири недосыпа, еще и гири избыточной ходьбы стараюсь избегать…)
ЦИТАТЫ, Николаев:
Лишился всякой надежды на справедливое решение суда, пошла черная моча и глаза сами по себе вывалились наполовину… Это было состояние конца. Я даже вроде пытался их вставлять обратно, напрямую давил на глаза, но боли не чувствовал. Всё шло к смерти.
Комм:
На себе испытал, что беды по одной не приходят (обычно по схеме: расстройство от одних несчастий приводит к другим… Ты становишься как вскрытая консервная банка… И попытка остановиться в такой ситуации приводит лишь к протуханию…)
Инет:
Мы просто не в состоянии на вопрос «Может ли Бог все?» – ответить ни «да», ни «нет». Поэтому, кто виноват в боли, я не знаю, но знаю, кто страдает вместе с нами – Иисус.
Как же понять тогда творящееся в мире зло? Да не надо его понимать – с ним надо бороться. Побеждать зло добром, как зовет нас апостол Павел: больных лечить, нищих одевать и кормить, войну останавливать и т. д. Неустанно. А если не получается, если сил не хватает, тогда склоняться перед Твоим крестом, тогда хвататься за его подножие как за единственную надежду.
Комм:
Понимание зла – это тоже борьба с ним, но вообще описанный подход мне по душе… Я бы наверняка был задействован в чем-то подобном, но всю жизнь вокруг меня совсем другие люди – ни одного подвижника, «волонтера» в жизни не встретил! Максимум – хоккеисты и футболисты, православные и баптисты… Чтобы лечить, надо иметь знания и дар; одевать и кормить? – в наше время это слишком утилитарно, с одной стороны и порождает иждивенцев, с другой; а войну маленьким людям остановить невозможно…
3 книга:
Впрочем, с другой стороны, на данный момент я в такой форме, что могу даже новым Диккенсом стать. Правда, странно выглядит Диккенс в Татарии и кому потом объяснишь, что я практически не общаюсь с дегенеративным её населением, что в голове всю жизнь были Нью-Йорк и Лондон, и Версаль, небоскребы и дворцы такие, что если загрузить ими нашу улочку – потонет, а если город загрузить – начнется третья мировая казанская война. В общем, настолько приятно себя Диккенсом представлять, понять, что ты, собственно, не путаный философ и горемычный персонаж, а замечательный писатель, что, хотя нет толку, а женщины что мимо бродят, лично мне не помогают, а мешают, все же мы ещё посмотрим и лет сорок в писаниях не будем умирать, микроскопические движения продолжим совершать, выделывая свои миниатюры словно микросхемы, хотя они и не ценятся, как минимум, на улице, в городе, в стране…
Комм:
А что, с помощью многочисленных творчеств своих очень хорошие себе создам места и… лет 30 еще проживу как на теплой печке… (Не только все сделаю, но и как в раю еще и отдохнуть успею?! И горе не мне, а им самим, если не на моих трех «кирпичах» (внешних винчестерах) будет основана новая цивилизация! В этом случае я просто как Пилат умываю руки…
4 книга:
Только сейчас понял: комар, как моль, он легко убивается, если смочить руки!
Комм:
Наверное есть способ, когда легко и умирается…
ЦИТАТЫ, Николаев:
Дали страшно боялся физической боли и смерти. Он написал однажды, что ничто так не действует на него, как зрелище вагона третьего класса, набитого трупами рабочих, попавших в катастрофу.
Комм:
Дали страшно боялся физической боли и смерти – и только это останавливало его от убийств… - хотя бы и тех же рабочих вагонами… (хотя рабочие, пожалуй, ему накостыляют! Всем этим дутым еврейским «классикам» только интеллигентики позволяют себя убивать в таких количествах… На остальных приходится натравливать какого-нибудь очередного пилата…)
Инет, Чистяков:
Один, причем не очень молодой, священник как-то сказал мне, что ему очень трудно судить о смерти и учить своих прихожан не бояться ее, поскольку он сам никого из людей по-настоящему близких никогда не терял. Честно. Очень честно. И очень верно. Мне всегда страшно смотреть на вчерашнего семинариста, который важно и мягко, но чуть-чуть свысока втолковывает матери, потерявшей ребенка, что на самом деле это хорошо, что Бог так благословил, и поэтому слишком уж убиваться не надо.
«Бог не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы», – да, об этом говорит нам Христос в Своем Евангелии (Лк. 20,38). Но для того, чтобы эта весть вошла в сердце, каждому из нас необходим личный опыт бед, горя и потерь, опыт, ввергающий нас в бездну настоящего отчаяния, тоски и слез, нужны не дни или недели, а годы пронзительной боли. Эта весть входит в наше сердце – только без наркоза и только через собственные потери. Как школьный урок ее не усвоишь. Смею утверждать: тот, кто думает, что верит, не пережив этого опыта боли, ошибается. Это еще не вера, это прикосновение к вере других, кому бы нам хотелось подражать в жизни. И более: тот, кто утверждает, что верит в бессмертие и ссылается при этом на соответствующую страницу катехизиса, вообще верит не в Бога, а в идола, имя которому – его собственный эгоизм.
Комм:
Христос есть Бог страдающих и умирающих, а Бог-Отец и Бог-Дух есть Боги очень живых (даже Бог-отец очень живых не может прикончить – например, как цветущих и здоровущих мусульман, надеюсь, даже сейчас не прикончит их убийственная религия – и даже мертвых Бог-Дух может воскресить для супер-жизни…)
3 книга:
На бойне скот страшно пугается и его мясо становится почти что опасным для жизни, поэтому наша фирма строит бойни только для радостно умирающего скота. Для примера скажу, что там есть герани, водопады и романтическая музыка. Результат превзошел ожидания – мясо действительно стало нежным, сочным и вкусным и один из наших мясников даже изъявил желание превратиться в скота…
Комм:
Пока не поймешь скотскость своего состояния, не рванешься с достаточной силой, чтобы достигнуть божественного… (Я был и там и там, я падал и рвался – а теперь обустраиваю завоеванную в этих перипетиях середину…)
4 книга:
С возрастом мне стало гораздо легче бороться не только с похотью, но и с телетрансляциями… Впрочем, телевизор на глазах умирает – все теперь качаю через инет, оптом, чтобы смотреть в удобное для себя время и в удобном режиме – к примеру, пунктиром… Причем, более востребовано не видео, а аудио: руки - и глаза – обычно заняты – а вот уши свободны... Уже полгода слушаю не менее 5 часов в день разных интервью, лекций, рассказов и т.д. Признаюсь, преобладают актуальности, а не худ. литература. Политику не люблю, но слушаю и ее, ибо именно там в наше время основной нерв жизни и, соответственно, все наиболее интересные и страстные люди. Литература явно устарела, похожа на вышивки из бабушкиного сундука…
Политика для меня – это реалити вместо Дома-2, которое ушло вместе с остатками молодости… А реалити – заменители по-прежнему отсутствующей жизни… Конечно, мне скорее повезло, но я-то надеялся найти исключения среди бушующих океанов из соломы и говна… Ведь удалось же мне найти довольно интересные передачи…
Комм:
Телевизор живуч, собака, оказался. Но уже старичок, конечно и малость отодвинут… Телевизор питается вечной жизнью, но создан он для вечного сна… (если все будут только смотреть телевизор, то показывать будет нечего!) Сей парадокс приведет не к смерти, а к увяданию? Сии ящики нас уже придавили и еще придавят – и живучими ли мы, собаки, окажемся?...)
ЦИТАТЫ, Лейбград:
Бессмертная душа мерцает, как медуза.
Комм:
Похоже, имеется в виду специфическая еврейская душа… (У евреев души каких-то древних ихтиандров и всплыть они никак не могут…)
Инет, Чистяков:
Но откуда все-таки в мире зло? Почему болеют и умирают дети? Попробую высказать одну догадку. Бог вручил нам мир («Вот я дал вам» – Быт. 1, 29). Мы сами все вместе, испоганив его, виноваты если не во всех, то в очень многих бедах. Если говорить о войне, то наша вина здесь видна всегда, о болезнях – она видна не всегда, но часто (экология, отравленная среда и т. п.). Мир в библейском смысле этого слова, мир, который лежит во зле, т. е. общество или мы все вместе, вот кто виноват.
Комм:
Виноваты ли мы в том, что еще не достигли совершенства? Настолько виноваты, что нас можно убивать? Можно ли судить нас за гнев, вспыхивающий произвольно, за ошибки, совершенные не нарочно, за слабость, что поселяется в нас еще в детстве… Виноваты ли мы, если даже наша собственная совесть не очень-то обвиняет нас?... Ясно только, что смерть призывает нас делаться радикалами, а жизнь – эклектиками… (Что почти никакое зло без людей не обходится тоже ясно – но как и то, что почти все оно делается во имя борьбы со злом же! Никакой наш шаг несовершенен и не свободен от зла – и борьба со злом в первую очередь…)
3 книга:
Теперь столько стен внутри, что, возможно, меня ждет духовная тюрьма. Сегодня, как зимой, весь день читал чужие книги. От чужого скорее умираешь, а не отдыхаешь, однако, жаден и глотаю все наживки. А не всякой рыбе жадность сходит с рук, с хвоста и с плавника. Но о мрачном в глухих местах я больше думать не желаю. Вот телевизор – там всё просто и происходит наверху. Быть может, я нынче даже аморален – как и все, в ком только функции, а после сон, а не мечты…
Комм:
Умирать, продолжая спешно глотать все наживки! – вот это «коллекционер»… (Проглотил сто куч и столько же высрал – вот она, жизнь… И ведь действительно ценнейшим удобрением срал – в него палку воткни и то воскреснет…)
4 книга:
Князь Андрей: «стыдно вам, господин офицер, ложиться перед гранатой» - и в этот момент я почувствовал такое презрение к князю Андрею, что и вся книга превратилась в бред…
Главное, чувак перед этим доказывал, что с врагом нечего церемониться – правильно доказывал, но другую сторону церемоний как-то упустил из виду. Обычная, конечно, история, но все же офицер обязан давать пример правильного поведения под пулями и перед гранатами, иначе он для меня всего лишь очередное дерьмо, которым переполнен мир (дерьмовые врачи, учителя, журналюги, писатели…)
Комм:
Наверное, им все эти гранаты внове были – привыкли иметь дело с саблями, когда действительно уместней нападать и не бояться… Технически мир был уже новый, а психология у многих еще была старая… А, может, и снайперов еще было совсем мало… (не говорю уж про автоматы)
ЦИТАТЫ, Лейбград:
Где вы, легкие в зарине?
Где нелегкая вас носит?
Только посылать за смертью...
Комм:
Еврейские легкие – т.е. души – действительно отравлены; действительно, их только посылать за смертью… (Нелегкая их носит по всем, какие только есть на свете, коллективам – чтобы своего зарина малость там развеять и тем себя на время облегчить…)
Инет, Чистяков:
В наших храмах среди святых икон довольно заметное место занимает «Нисхождение во ад» – Иисус на этой иконе изображен спускающимся куда-то в глубины земли, а вместе с тем и в глубины человеческого горя, отчаяния и безнадежности. В Новом Завете об этом событии вообще не говорится, только в Апостольском символе веры есть об это два слова – descendit ad inferos («спустился во ад»), и довольно много в наших церковных песнопениях.
Иисус не только страдает Сам, но и спускается во ад, чтобы там разделить боль других. Он всегда зовет нас с Собою, говоря нам: «По Мне гряди». Часто мы стараемся, действительно, идти вслед за Ним. Но тут…
Тут мы стараемся не видеть чужой боли, зажмуриваем глаза, затыкаем уши. В советское время мы прятали инвалидов в резервациях (как, например, на Валааме), чтобы никто их не видел, как бы жалея психику своих соотечественников. Морги в больницах часто прятали на заднем дворе, чтобы никто никогда не догадался, что здесь иногда умирают. И проч., и проч. Мы и теперь, если считаем себя неверующими, пытаемся играть со смертью в «кошки-мышки», делать вид, будто ее нет, как учил Эпикур, отгораживаться от нее и т. д. Иными словами, чтобы не бояться смерти, используем что-то вроде анальгетика.
Если же мы считаем себя верующими, то поступаем не лучше: говорим, что она не страшна, что на то воля Божия, что не надо горевать по усопшему, потому что тем самым мы ропщем на Бога и проч. Так или иначе, но подобно неверующим также отгораживаемся от боли, заслоняем себя от нее инстинктивно, словно от удара занесенной над нами руки, то есть тоже используем если не наркотик, то во всяком случае анальгетик.
Это для себя. А для других мы поступаем еще хуже. Человеку, которому больно, пытаемся внушить, что это ему только кажется, причем кажется, ибо он Бога не любит и т. д. и т. п. А в результате человека, которому плохо, тяжело и больно, мы оставляем наедине с его болью, бросаем одного на самом трудном месте жизненной дороги.
А надо бы просто спуститься с ним вместе в ад вслед за Иисусом – почувствовать боль того, кто рядом, во всей ее полноте, неприкрытости и подлинности, разделить ее, пережить ее вместе.
Комм:
Возмутительный бред: многократно в Новой Завете, в Посланиях апостолов об этом говорится! (настолько много занимается больными, что ему некогда Писание читать?!) Вообще, смерть и ад – это почти синонимы: смерть – это путь в ад; ад – это всякое убийство… Если в ад не спускался, то и не умирал…
А с другой стороны, человеку смерть часто не по силам – сталкиваясь с ней, он ломается и наполняется суевериями, а не верой… Тепличные люди заложники своей теплицы и не могут жить в открытом мире… Их только постепенно, как детей во взрослую жизнь, из теплицы можно выводить…
Этот священник, кстати, всего-то 50 с небольшим прожил – наверное, тоже с больными здоровье терял… Болеть еще и с другими, когда собственных болезней полно? Причем, с тобой-то никто болеть не желает… По-моему, только близкому человеку мы можем сострадать по настоящему… «Возлюби ближнего своего как самого себя» - никто не должен близко около нас ошиваться, если он не «коллега» или если нами он не возлюблен… Христос приводит пример избитого до полусмерти и ограбленного – помощь такому действительно долг всякого нормального человека, вот только часто ли такие встречаются? И многим ли ты можешь помочь… Всякий в чем-то избит до полусмерти и в чем-то ограблен? И именно любовь высвечивает это в нем, именно разморозка… Т.е. всякий не только сам до полусмерти избит, но еще и других так же избить способен в отместку, так сказать, в злобе на все человечество… (Дар понимания есть во мне, а дара любви все-таки нет… Тоже избит до полусмерти и озлоблен на всех?! И как же нам, избитым любить?! Сначала кто-то неизбитый нам должен помочь – запустить цепную реакцию добра…)
3 книга:
Во мне что-то агонизирует, но раз в целом я чувствую себя хорошо и лучше, чем прежде, значит, быть посему. Многие поумирают, раз я по-прежнему ни в чем не добиваюсь успеха…
Комм:
Да, все перемены, хоть внешние, хоть внутренние без неких смертей не обходятся…
4 книга:
Говорят, умирающих жалеют и любят – может, стоит начать умирать, чтобы вспомнить это давным-давно забытое чувство…
(А я, может, и начал уже? – боль за грудиной. Родные упорствуют, ни хера не жалеют, ухмыляются даже – за что Вовке чуть в рожу не дал – но помог-то мне только нитросорбид… Интересная, кстати, таблетка – ощущение, что хлопнул водки стакан: сосуды расширились, кровь потекла, зашумела, но в голове начались косоглазие, боли…)
Комм:
И все-таки правы были не врачи, а родные? – опять нет никаких болей за грудиной у меня… (врачам доверился в первый и в последний раз)
ЦИТАТЫ, Лейбград:
Говорят о кризисе литературы, образования и культуры, о полной исчерпанности гуманистической энергии и смерти «смерти искусства», то есть постмодернизма - не оправдавшего надежд на социальное спасение профессионального слоя скрипторов и популяризаторов с каким ни каким, но классическим образованием.
Комм:
Жизнь воскреснет только тогда, когда вновь человек встретится лицом к лицу с другим человеком – и сразу воскреснет, с удивительной легкостью (пока же машины, заборы, дома… - и пока деньги, чтобы это все покупать, и измы, чтобы это все осмыслять…) Две головы – это как два кремня, с помощью которых всегда высекаются искры…
Инет:
Когда у моей восьмидесятилетней родственницы умерла сестра, с которой они вместе в одной комнате прожили всю жизнь, примерно через год она мне сказала: «Спасибо вам, что вы меня не утешали, а просто все время были рядом». Думаю, что в этом и заключается христианство, чтобы быть рядом, вместе, ибо утешать можно человека, который потерял деньги, или посадил жирное пятно на новый костюм, или сломал ногу. Утешать – это значит показывать, что то, что с кем-то случилось, не такая уж большая беда. К смерти близкого такое утешение отношения не имеет. Здесь оно больше чем безнравственно.
Комм:
От своих формальных утешений и не бывает, а от чужих большего требовать не приходится… Дар стать своим для кого-то буквально за полчаса – или даже с одного взгляда (разумеется, сочувствующего, грустного!)… Я, кстати, в таких ситуациях молчу и озабоченно стараюсь что-то сделать, как-то помочь – хотя и без особого успеха… (Кстати, в потере денег и прочего пустыми словами утешить тоже непросто! и деньги имеют свою цену – большую слов… Слова вроде постного салата – они не насыщают!)
3 книга:
Компьютер – мощнейший насос и катализатор, всё то духовное, что раньше воплощалось руками и ногами, теперь становится очень легко, надо лишь волшебной палочкой несколько раз ударить по клавишам. Т.е. если раньше искусства, науки и прочее ценились как вино, то теперь этого будет так много, как будто перед нами просто вода - и мы все через 10 взрослых лет будем духовно умирать от пьянки. И пожизненно будем голы, если не найдем новую трезвость, при которой, в частности, уже ничего не тащат в музеи или хотя бы на выставки, или хотя бы на выставки в сети Интернет – ничего, ни воду, ни эти деревья, что по-своему – и даже без яблок – еще какое вино, и я рад, что они продолжают строить себя…
Комм:
К пьянкам привыкаешь так, что это уже как новая трезвость?! (Уже с бессмертием вкупе или пока еще нет?!) «Не пьянит ничего – раньше вода больше пьянила, чем нынче вино…» (Главное, музыку за делами уже не включаю – только отвлекает, словно это всего лишь жужжащий комар или муха… Но не с отказа ли от музыки начинается подготовка к смерти…)
4 книга:
Между тем, спорт от меня вроде совсем отошел – захлебнулся в океане информации? В ощущении бренности и смертности мира?
Комм:
Не без этого… Но еще политика его заместила – войны сильнее спорта… А также сказываются мой трудоголизм - породивший огромные проекты, заслонившие даже баб – старость – заставляющая помышлять о смерти – и пресыщенность, день сурка… (хотя он все-таки жив! Бессмертен, видимо…)
ЦИТАТЫ, Лейбград:
На глубине, в подкладке ремесла
Мерцание не смерти, но химеры...
А жизнь – когда из меньшего числа
Ты вычитаешь большее. Примеры
Подобной арифметики везде,
На всех погостах, как на школьных досках.
Комм:
Химерический ремесленник – видимо, злоупотребляющий рекламой, а реального таланта и мастерства не имеющий. Или же это профессионал, занимающийся обслуживанием химер цивилизации. И в числах те же химеры в полный рост; хотя и можно сказать, что жизнь – это все операции с количествами в тайной надежде добиться нового качества… (Автор вроде ботаника и сетует на свою беспомощность в жизни, на то, что все больше берут, чем дают. Или – хоть удавись - берут больше, чем он. И все ходы у него тут записаны…)
Инет, Солодов:
Христианство – странная религия. Странная и мрачная. Посудите сами: черные одежды, посты и поклоны, самоистязания и ограничение своей воли, послушание, терпение и смирение – никаких человеческих радостей не остается! Все настолько серьезно, что возникает соблазн объяснить суровость обычаев позднейшими влияниями: католическими, манихейскими, эллинскими, римскими… По этому пути пошли протестанты: мол, засохла первоначальная апостольская чистая радость под чуждыми культурными наслоениями.
Но дело оказывается еще хуже. Не только в крайностях и уклонениях, но и в самом идеале христианской жизни – те же мрачные тона. Мученики и монахи-подвижники – вот два главных образца для последователей Христа – и сегодня, и в глухие средние века. Мучеников, как понятно из самого названия, мучили – детали изощренных пыток (со строганиями и прижиганиями) занимают практически весь объем их жизнеописаний.
Преподобные отцы-отшельники тоже принимали мучения, но не публично, а в уединении пустыни, и не от жестоких правителей, а по доброй воле, в борьбе со своими страстями. Продвинемся еще дальше – дальше от внутреннего опыта Церкви, взглянем на христиан глазами стороннего наблюдателя – и зрелище откроется поистине жуткое. На каждом углу и в каждом храме орудия пыток и убийств выставлены для поклонения и прославления, изображения умирающих и гробницы умерших – это самые почитаемые предметы. Со времен первых христиан литургия, общее собрание за трапезой, совершается на кладбищах, вместо столов – гробы мучеников. До сих пор на престолах православных храмов полагаются останки святых. Так что нет ничего удивительного, что для прямолинейных и честных римлян новый мрачный культ был под большим подозрением.
Странно другое: как может мириться со столь негуманной религией современный постхристианский мир, как может либеральное сознание записывать православие в свои союзники и даже терпеть «православную культуру» в школах?! Вероятно, все дело в традиции: память поколений, опыт дедов и прадедов, что-то родное, светлое, хоть и малопонятное… Чем еще объяснить столь явное недоразумение, когда веру апостолов и мучеников, «жестокое слово» которой выдержит не каждый даже подготовленный слушатель, сводят к общей доброжелательности и добропорядочности?
Комм:
И все же правы те, кто отвращается от религиозного мрака – ибо он иллюстрирует лишь то, что те, кто под законом пребывают в сени смертной… В итоге, любая религия может обеспечить лишь богатые похороны – а не воскресение к жизни… Такова суть любых ритуалов, они все подменяют истину магией, жизнь регламентом… Хотя с другой стороны, религии лечат духовные болезни не хуже, чем медицина - болезни физические (обе – отвратные лекари! В основном, способны «лечить» только то, что само проходит… Или облегчать отдельные симптомы…) Причем, используются исключительно горькие или даже ядовитые лекарства – «смертью смерть поправ»…
3 книга:
Руки мои легче воды, а ноги – тяжелее. Грудь легче воды, задница – тяжелее. Голова легче воды. Но всё в целом всё-таки тяжелее воды. Иначе бы не умирали, а не только не тонули… Но, может, у кого-то и руки тяжелее воды, а если они легче воды, то ты – писатель бумаг, пиши, пока они легче воды…
Комм:
Любое дело вроде спасательного круга в этих жизненных водах; за круг можно держаться… - но не лучше ли отвергнуть такие спасения и путем беспрерывного плавания превратиться в настоящую рыбу, в дельфина… (В частности, Достоевский подсознательно нечто в этом роде проповедует, его герои заняты жизнью, а не делами – и сам он делом, писанием уже в голове придуманных книг занимался, по сути, вынужденно и урывками…)
4 книга:
Когда печать смерти ложится на лицо, то уже почти бесполезно лечиться.
Комм:
Да, но как я живу? – ведь моя вечная бледность разве на такую печать не похожа… (смывается, правда, морозом зимой, загаром летом и приливом крови при нагрузках…)
ЦИТАТЫ, Лейбград:
Я перестал бояться одиночества.
А это всё равно что перестать
Бояться смерти.
Комм:
Но он перестал бояться одиночества не потому ли, что оно просто ему перестало угрожать?! Или уровень его угроз стабилизировался и стал привычен… Или он к своим боязням попривык – и реже стал паниковать… Перестать бояться смерти не легче, чем упразднить ее!
Инет, Солодов:
Впрочем, разбирая некрофильские привычки христиан, мы еще не дошли до самого главного: смерть находится в самом центре православного вероучения. «Бог умер!» – Нет, не угадали, это придумал не Ницше. Апостол Павел проповедовал о смерти Бога за восемнадцать веков до эксцентричного немца. Бог пострадал и умер за нас. И воскрес. И тот, кто умирает вместе с Ним, с Ним и воскреснет.
Комм:
Умирать – в религии – предлагают на этом свете, а воскресение взамен сулят на том!
3 книга:
Но зачем плодить людей, когда они вырастают отдельностями, не желающими ни умирать, ни расцветать и не способными соединиться мостами друг с другом. Только фиктивные, очень шаткие постройки, почти сплошные миражи. Некие духи кружат возле каждого из нас и всё это является проблемой. Уже ни до чего, не до помощи товарищу. Но до сих пор жестокость пресекала такие разговоры…
Комм:
Такие люди как приборы (приборы как такие люди!)… Хотя и приборы ломаются смертельно – и переживают периоды расцвета и преображения. Все это просто глубоко внутри (надо рыть колодец? Но они же не позволят рыться на своем участке… Когда возжаждут, сами будут рыть… Я рыть не буду, но как рентгеном просвечу любого – и уже взял анализы их так называемой «воды»…)
4 книга:
Да и покойников я теперь не боюсь, в очередной раз убедившись, что это только останки, а сам человек мертв не бывает…
Комм:
Эта мысль лучше всего помогает пережить смерть близких
ЦИТАТЫ, Денисевич:
Еды - на один укус, чтобы не оставлять крошек. Дело в том, что любая летающая крошка или капля, попав в дыхательные пути кого-нибудь из членов экипажа, может стать причиной его смерти.
Комм:
Все-таки чаще блики солнца воскрешают, чем крошки убивают…
Инет, Солодов:
«Смертное, разумное животное, способное к мысли и наукам», – гласит общепринятое античное определение человека.
Комм:
Про душу в этом определении забыли. Христос – это пришествие душ. Душа – это пришествие Христа… Иначе человек только часть стад и винтик в мыслительных схемах…
3 книга:
Под водой, возможно, не рыбы, а наши помыслы плавают, то рождаются, то умирают. У кого причудливые помыслы, тому ими населить дается целый океан. Думаете, случайно существует так много медуз, похожих на члены, влагалища или на во чреве убитых младенцев, что немногим и лучше…
Комм:
Наши чувства и помыслы – это как раз бесконечный круговорот смертей и воскресений… Целое человечество в миниатюре?! Все книги не смогли бы вместить… И всех родившихся и умерших нам самим невозможно запомнить, невозможно за всем уследить… И поэтому надо стараться тем мыслям и помыслам вырасти, а также продлиться… Что бы такое сделать, чтобы Бог меня заметил и запомнил?! Кто-то всех перебьет, чтобы никто не заслонял его перед Богом?! Вот только Бог заранее не одобрил это… И вообще, если даже ты будешь всего лишь всю жизнь смотреть телевизор, Бог будет глазом размером с телевизор всю жизнь смотреть на тебя… Причем укоряюще! (Хотя и это не факт, хотя и тут, возможно, есть исключения…)
4 книга:
Вообще, все сны про смерть, про одиночество, про человеческий муравейник (где любовь и прочая благодать?!)
Комм:
Наверное, у всех 90 процентов снов – неприятные, более или менее явственно пахнущие смертью… Хотя… Мне-то кажется, что им и вовсе должен все время сниться Бог, с кочергой за ними гоняющийся, но, похоже, ничего подобного не происходит…; и вообще они спят гораздо крепче меня…
ЦИТАТЫ, Денисевич:
Корабль не был доведен до необходимого технического уровня. Но Брежневу очень хотелось блеснуть очередным достижением в космосе к 1 мая, и он потребовал срочно организовать полет. Ракету стали спешно готовить к старту. Первая же проверка выявила более сотни неполадок. Вообще-то лететь должен был другой космонавт. Однако, после сообщения о таком числе неисправностей, у него поднялось кровяное давление, и врачи запретили отправлять его в полет. Уговорили лететь Комарова, как наиболее подготовленного космонавта.
После успешного старта корабля о его полете было объявлено по радио. и все ждали его возвращения. Корабль вышел на орбиту, но неполадок оказалось так много, что его надо было срочно сажать. Комаров ругался из космоса: "Дьявольская машина. Ничто не поддается управлению!"
Несмотря на неполадки, он вывел корабль на траекторию снижения.
Подвела его технологическая небрежность одного из монтажников. Чтобы добраться до одного из агрегатов, рабочий просверлил отверстие в теплозащитном экране, а затем забил в него стальную болванку. При входе космического корабля в плотные слои атмосферы болванка расплавилась, струя воздуха проникла в парашютный отсек и сдавила контейнер с парашютом. Тот вышел не полностью. Космонавт выпустил запасной парашют.
Тот вышел нормально, но капсула начала кувыркаться, первый парашют захлестнул стропы второго и погасил его. Комаров потерял какие-либо шансы на спасение. Он понял, что обречен, и на всю вселенную обматюкал наших правителей. Американцы записали его душераздирающие разговоры с женой и друзьями, жалобы на нарастание температуры, предсмертные стоны и крики. Владимир Комаров погиб при ударе спускаемого аппарата о землю.
Комм:
Бог пытался напугать космонавтов… Любая техника создается для комфорта, но чревата катастрофой – тут есть противоречие, поэтому в катастрофу стараются не верить – тем более, что у тепличных, уже в комфорте живущих людей совесть расслаблена и спокойна… Все палки о двух концах – и вторым концом часто является смерть… (Член – жизнь в поисках второго конца?! Или желание вовсе исчезнуть в какой-нибудь яме… Вторым концом для члена не любовь ли является… Иначе бы похоть каждый раз приводила к убийству…)
Инет, Солодов:
Мученики свидетельствуют перед миром, что насилие палачей бессильно.
Комм:
Ох, боюсь, бессильными чувствовали себя именно мученики…; боюсь, они могли сто раз проиграть перед смертью…; боюсь, их ад начался еще здесь… Не только к нам, но и в загробное царство Христос должен был придти, потому что там еще больше тех, кого спасти необходимо… Причем, их Он должен был спасти безо всяких проповедей и условий – буквально…; проповедью там может являться только само действие спасения… - ни слова, ни другие действия ничего не значат… И спасать Ему их, вероятно, непросто – как настоящих утопающих или горящих в огне…