3 книга:
…через несколько дней, когда помогал мне дворничать во время снегопада, он лопату бросил и ушел, обидевшись на прохрипленное из последних сил «ну побыстрее же, козел». Когда злой учит, тупой не делает. Хотел тоже обидеться посильнее - «не прощу, не забуду как один надрывался, почти умирал» - тем более, что он, картошку помыв, даже грязную воду не вылил, но нет сил и на это, мы все сформировались и значит надо мириться и потихоньку смеяться...
Комм:
Да, в жизни мне частенько приходилось до полусмерти надрываться… Да что там, я каждый вечер, когда отрываюсь от работ, вдруг чувствую провал – как будто к своим силам в большой долг залез, в уже опасные пределы… (А те работы в молодости мне, может, даже крепость с выносливостью дали – которых иначе бы для жизни не хватило… Как, кстати, и детский футбол – я быстро выдыхался и таскался по полю уже на морально-волевых, до последнего издыхания…)
2 книга:
«Рассуждаю я или это сон? Как покорно я имею мнения! Перед друзьями было б неудобно; да и перед всей общественностью... Свет может побороть тьму, а тьма побороть свет не может, был бы свет; спи спокойно, ты не умрешь, если не увидишь страшный сон».
Комм:
Тьма может побороть свет, просто в мирное время она с ним не борется, довольствуется своим участком, своей долей… А ведь иногда вдруг нападают не только гитлеровцы, но обычные разбойники… (и вот уже горит твоя страна и ты лишаешься целых миллионов…)
ЦИТАТЫ:
Был ли протест еврейских революционеров только социальным, или же в нем были и национальные нотки и мотивы?
Послушаем Эдуарда Багрицкого («Февраль»):
Я появлялся, как ангел смерти,
С фонарем и револьвером, окруженный
Четырьмя матросами с броненосца...
Моя иудейская гордость пела,
Как струна, натянутая до отказа...
Комм:
Евреи абстрактны и в России они тогда резвились, как нынче все, кому не лень, резвятся в компьютерных играх (этих «ангелов смерти» подрастает, наверное, как собак нерезаных… Но правда им уже трудновато будет привыкнуть к револьверам… Прямо со смартфонов будут убивать?!)
Инет, Рафаил Соловьев:
Он открыл глаза. Вдруг тяжёлая мысль наполнила его: он – труп. Нет, – отчаянно прохрипел он, отчаянно хватаясь за обломки жизни, изгибаясь всем телом; и он поднялся на локти. Глаза его горели безумным огнем. Он смотрел дико на свое тело. – Труп, труп!! – стучало у него в голове. Ещё минута – и океан мировой растворит тебя, и ты исчезнешь в объятиях времени. – Он бессильно упал в подушки. – Что-то есть! – с быстротой молнии пронеслось в нём, и он почти обезумел от этой мысли. – Есть что-то! – и он живо представил себе существо, бытие. – Почему же нет ничего. Тайна, тайна, подобно которой ничего нет нигде, нигде – вековечная, выше всех теорий, выше всего, единственная жестокая тайна, ты здесь! – И он дико расхохотался, ударив по подушке. – Ещё минута, и я раскрою эту единственную интересную страницу. Да ведь как это близко – думал он.
Комм:
Вот до чего ученые занятия доводят человека… (Пишут, что он в три дня умер – но, наверное, он загодя чувствовал всю силу и своего физического нездоровья…) Мне кажется, перед смертью лучше не давать волю своей фантазии! (сейчас, может быть, дам, а потом уже не буду!) Мне кажется, что если мне будет не стыдно перед Богом показаться, то и бояться нечего (прикрою член фиговым листком – или тазиком из бани – и готов!) В домах мы по любому застаиваемся – и становимся наркоманами, зависимыми… Поэтому я тоже не река, а озеро, которое по краям превращается в болото…
3 книга:
Жизнь - вечное противостояние консерваторов и варваров. Все цивилизации созидали молодые варвары, а отделывали старые консерваторы. Но молодые варвары еще и ломают старые цивилизации, чтобы очистить место для своих новых созданий... И так далее и так далее, ситуация понятна, но мне сейчас интересно другое - то, как консерваторы пытаются соблазнить новых варваров благами своей старой цивилизации, как, умирая, они все же успевают отравить их вечным ядом фарисейства - и как поддаются искусу эти еще грубые собаки, созидая в итоге всего лишь вариацию...
Комм:
Поэтому и не надо ничего ломать, никого убивать – все сломанное когда-нибудь возродится, все убитое воскреснет – надо лишь оставить их дома пустыми. Покинув египетские пустыни городов – с их пирамидами - надо узреть новые благословенные палестины…
2 книга:
Утром листва умирала радостно, а вечером плакало небо. Опадает радость, обнажая скорбь дерев. Мешаются слезы и радость в благоухание приятное.
Листва - это пришельцы с неба, летящие на землю, с остановкой на дереве. Тоже был "зелен виноград", а каким стал...
Комм:
В молодости осень была временем экстазов, а в старости им становится весна… (радует то, чего так не хватает)
ЦИТАТЫ, Тургенев:
бесчисленные, зияющие раны; из них багровыми потоками льется родная, дорогая кровь, льется бесполезно, бессмысленно, как дождевые воды с высоких крыш на грязь и мерзость улицы.
Тысячи моих братий, собратий гибнут теперь там, вдали, под неприступными стенами крепостей; тысячи братий, брошенных в разверстую пасть смерти неумелыми вождями.
Они гибнут без ропота; их губят без раскаяния; они о себе не жалеют; не жалеют о них и те неумелые вожди.
Комм:
Это про балканскую войну – которой, однако, Россия уже сотню лет гордится, потому как в ком веки в ней помогала слабому…
Инет, Розанов:
«воскресение Христа» ничего не обещает нам. Он – Бог, мы – люди: из «воскресения» Бога ничего не вытекает для человека. Бог мог воскреснуть, а человек, может быть, и не может воскреснуть? Не знаю. Меня «воскресение Христово» не убеждает, что я воскресну… В идеях г. Эрна, Вл. Соловьева, Мережковского, Тернавцева3, которые все указывают на «воскресение Христово», говоря, что там содержится некое обещание и нам, я не нахожу связности. От большего и разнородного нельзя заключать к меньшему и неоднородному. «Бог» и мир сотворил, а я – не могу.
Хотел ли бы я очень воскресения? Не знаю. Ведь есть и очень мучительное в жизни, стыдное. Мы воскреснем «со всем в себе», а не «по-хорошему»… Как же тогда? Не лучше ли быть совсем забытым, исчезнуть? Не знаю, что лучше, что больнее. Говорят: «всё равно будет прощено» или «все воскреснем со стыдом, и потому никому не будет стыдно». Не знаю, хорошо ли и это: такое было бы печальное зрелище. Да и это взаимное прощение, «потому что все преступники»… бррр…
Я почти не желаю воскресения или желаю с тем, чтобы быть только с Богом и без «других»… Без свидетелей и очевидцев. Я бы желал «воскреснуть» и не «для Бога» в богословском смысле, а чтобы продолжать помнить и продолжать любить тех, кого знал и любил на земле. В последнем анализе «земля» для меня всё: сужу по тому, что без воспоминания «о земле» и «земных людях» я решительно не хочу «воскреснуть». Не имею интереса к «воскрешению»…
Так думаю. Может быть, скверно, но так думаю.
Самый «Бог» для меня какая-то сумма узнанных, встреченных… милых… людей, удлиненная, бесконечная, но – она… Я путаюсь, неясен, чувствую это. Без «этих людей» сам Бог для меня как-то не нужен, то есть «тот Бог какой-то огромный, огромный, и чужой, и страшный или там «наказывающий», что ли… Это так огромно и далеко, что я не умею ни любить «этого огромного», ни не любить. Ничего. Если Он хочет меня за это «наказать» – пусть.
Я очень мал. За что Богу меня наказывать? Не знаю. Бороться со мною, победить меня, искалечить меня, «сжечь огнем»? Не знаю, не знаю. До того «не знаю», что не боюсь.
Быть вечно с памятью о милых людях, – да, это манило бы… Другого, пустого, с «обнажением» и «свидетелями» я не хотел бы. Но если будет такой всемирный скандал, ну, что же… Зажмем глаза руками. Не будем смотреть. Не осудим друг друга. Не заставит же Бог нас плевать друг на друга, не устроит такой всемирной плевательницы.
Комм:
Розанов же, кажется, был газетчиком, шустрил среди людей – любой в таком положении не очень-то расположен думать о высших материях (собственно, у цивилизации все положения таковы!) Я тоже, раз регулярно смотрю телевизор, как могу думать о воскрешении?! (только о смерти!) Розанов – как и все в городе - человеческий мусор, и бояться ему, как отребью, действительно нечего…
3 книга:
Так шикарно рисует, что не чует уже, что изображены мертвецы. От таких не воняет? - от всех завоняет, от всех. Жаль, что все неудачно умирать не желают, бальзамируют себя уже при жизни - всё это очень воняет...
Так шикарно рисует - мемориальные цветы и пейзажи кладбищенские - а работать на тупой и мертвой работе приходится. Тысячи шикарных королей среди нас исправно тянут лямки бесчисленных наших похоронных процессий, а после рисуют, и я бы подарил пирамиду каждому, право...
Комм:
Да, мало кто так понимает силу смерти, как деятели культуры, с одной стороны и деятели религии, с другой – и кто ей служит на самом деле… Вообще, добрый верующий или добрый культурный – это нонсенс, и таковые исключения наверняка сразу отправятся в рай. Остальные добро подменяют своими верами в благость указанных институций и на деле черствы – т.е. мертвы – и агрессивны – да, они как мертвецы на ходулях…
2 книга:
Шорох. Страх. И бороться не готов, и умирать не готов. Хорошо, что всё затихло в этот раз.
Комм:
Я уже довольно смел – но вряд ли уже переплюнул собственную пугливость (что русскому хорошо, то немцу смерть – я всю жизнь пугаюсь русской темноты и холода…)
ЦИТАТЫ, Светлана Кр:
Те , кто способен изменить мир - они не умрут своей смертью , кто познал реальность - они заперты в сумашедших домах , кто захочет стать избранным - тот вспомнит о чести , долге и совести - им будет трудно .
Комм:
Это честь – умереть не своей смертью! Или побывать в тюрьме, в армии и в сумасшедших домах… Это даже наш долг?! (иначе ты будешь смотреть телевизор и никто твои труды всерьез не воспримет…)
Инет, Розанов:
Мне кажется, г. Эрн одевает смерть мистицизмом, а жизнь он мистицизмом не одевает. Мистицизм имеет свойство все удлинять, расширять, простирать «куда-то», «обесконечивать»… Увитая мистицизмом «смерть» представляется бесконечною, огромною, всёзакрывающею. Но ведь с таким же правом и жизнь может потребовать себе мистического одеяния: и под его покровом она представится еще неизмеримо бесконечнее смерти, бесконечнее смыслом своим, драгоценностью своею, милостью своею, тем, что она мила и чем и почему мила.
Комм:
Мистика намекает на волшебство, а не на бесконечность… – и уж конечно жизнь нам милее смерти! Что касается смыслов, то вот они без смерти на этой земле существовать не могут, они все завязаны на эту проблему… (Мистичней ли смерть, чем волшебней жизнь?! – об этом пусть рассуждают только волшебники, маги и чудотворцы… Мы все волшебства жизни ради чудес цивилизации продали…)
3 книга:
До чего дошло: задаюсь вопросом «не глуп ли я?» Жизнь достала, и я дома засел, и в свое окно на первом этаже таращусь. Кстати, только на четвертый день после Нового года пьяный мимо прошел, песни распевая. Уж думал, что все поумирали или сильно присмирели, но это вряд ли, т.е. глупо. Скорее, все друг друга достали прямо под окном...
Комм:
И до сих пор так и осталось для меня: все люди словно померли или присмирели… (в начале 2000-х только в инете было много юных хулиганов и прочих непривычных людей - и они меня малость удивляли… - сам даже немного присмирел!) Все, что они говорят, делают – и даже думают – все мимо кассы… И нет почти никаких перемен, словно дело происходит в могиле…
2 книга:
"Снегам души умирать покуда лень –
Им только бы в стихах искриться..." – Александр Тихомиров…
Комм:
Да, культура – это искрометный холод. И жить и умирать им лень, а вот к стишкам и прочей лабуде вечно горит в них искра интереса…
ЦИТАТЫ, Кураев:
В модных (и очень качественно снятых) фильмах ВВС про Animal Planet постоянно говорится, что не надо скорбеть о смерти оленёнка: ведь теперь у задравшей его львицы есть молоко для своих котят… Ну, а мне все же жалко олененка. И пока львица просто играет со своими котятами - это дивно. Но когда она задирает мою страну, веру моего народа – позвольте уж моим симпатиям быть с «нашими».
Комм:
Кто создал хищников, профессиональных убийц? (причем, именно младенцев прежде всего!) Как и все, они стали профессионалами постепенно, они эволюционировали? – начав, быть может, с обиды и гнева (как Каин) или с обыкновенной голодухи… Эта «планета в солнечной системе» изначально двояка – и вся флора и фауна не могла не стать такой же двоякой, как она. Жизнь и смерть здесь очень трудно друг от друга оторвать… (но надо?! И в этом сизифовом труде над сей чудовищной силы пружиной и будет твоя жизнь и смерть…)
Все трясутся над сохранностью тигров и львов (даже у нас на Амуре), а я бы не стал (смущает, конечно, их функция «санитаров природы», но я что-то сильно сомневаюсь в ней… Все остальное зверье становится безумно пугливым и только….)
Инет, Розанов:
если вы жизнь, еду, довольство, литературу признаете только «маленькими эмпирическими фактами», то позвольте мне и на смерть взглянуть, что вот я «простужусь, будет воспаление легких, поколет в груди, покашляю и – умру». Только. Почему не только? Эмпирический факт смерти не длиннее всякого эмпирического факта в жизни, а мистический факт смерти гораздо короче и проще факта жизни под углом мистического на нее воззрения.
Мне кажется, что наше дело на земле просто: делай хорошо свое дело. И больше – ничего! Никаких страхов, опасения «за будущее». Делал хорошо свое дело: а «там» счет может быть представлен «с пристрастием» или без пристрастия. Если без «пристрастия», то мне и «там» будет хорошо, потому что за что же будет худо?!! А если «с пристрастием»: то это исключает самую идею «суда» и кассирует «судию» (именно как судию) и открывает возможность «черт знает чего такого», и в таком случае я об этом ни думать не хочу, ни бояться этого не хочу, и вообще всё считаю в «ничто».
Комм:
Умственной немощью – настоянной на эмпирическом эклектизме – попахивает. Просто удивительная приблизительность и туманность в словах: «делай хорошо», «с пристрастием – без пристрастия»… Какие такие пристрастия?! И что такое хорошо?! (нет, нехорошо ты, Вася, делаешь свое дело… - говорю тебе без всякого пристрастия!)) Покашляю и умру?! – дешево хочешь отделаться! «Эмпирический факт смерти не длиннее эмпирического факта надевания носок в жизни»?! (Да он же все твои фактики сожрет как солому…) «Мистический факт смерти гораздо короче» - но никак уж не проще факта жизни! Даже совсем напротив – не будь смерти и возможного инобытия, жизни бы ничегошеньки не значила и мы бы были ниже нынешних коров по своему развитию…
3 книга:
«Умирать, смеясь» - верх мудрости для них…
Комм:
Планировать такое можно – а воплотить? Не знаю; по крайней мере, в книгах и т.д. такого не встречал – ведь боль и дурнота и слабость любого урезонит (иначе точно бы половина умиравших хохотала!) Кстати, и перед расстрелом, кажется, такого не бывает… (объявить бы конкурс на самую веселую смерть!)
2 книга:
Где профессионализм, там страшная сухота, но что поделаешь, умирай, потому что вещь не хочет болеть. ...А с других всё как с гуся вода - потому что очень сильно надо суетиться и если что-то будет в тебя проникать, то скоро намокнешь и отяжелеешь, станешь профнепригодным…
Комм:
Страшная кара – ненужность людей-машин. Ибо уже переизбыток и людей-машин, и просто машин и вещей ими всеми произведенных (к тому же, все яснее, что ко всему этому, включая вещи, душа совсем не лежит!) Т.е. люди убивают себя едва ли не забесплатно (и за право стать дойной коровой для каких-то там мигрантов и безработных!)
Но с другой стороны, вот я бы и хотел полностью намокнуть жизнью, а все еще есть во мне сухие и мертвые места – 20 лет «учеб» и прочей муры полностью никак не упразднятся…
ЦИТАТЫ, Кураев:
Знаете, была такая изощренная казнь в Персии: осужденного на смерть привязывали к трупу и бросали в яму. И труп, привязанный к живому здоровому человеку, своим ядом разлагал тело живого человека, и тот умирал тоже. Так будет, если мы объединимся с Филаретом.
Комм:
Кураев теперь сам отравлен трупом либерализма привязанным (все-таки не случайные образы к людям приходят, а связанные с их собственной жизнью…)
Инет, Розанов:
Сколько я радостей пережил, когда писал книгу «О понимании» (очень длинную). Сказать, что это «ничто», и будто смерть «поглотит все» – чепуха. Не поглотит же она моей бывшей радости (когда писал книгу «О понимании»), да и вообще ничего она не поглотит, потому что и нельзя ей ничего поглотить, кроме вот той недели, «когда я простужусь и начну кашлять» и проч. Ну и пусть возьмет ту неделю. Это так же просто, как то, что сегодня у меня не было денег, и я не пообедал.
Комм:
Смерть – это не «не пообедал», это годами недоедаешь, а потом и вовсе ничего не ешь… И как будто не бывает чепуховых радостей (как и пониманий!) Я днем радовался солнцу – но уже вечером эта радость была почти забыта и не очень-то грела меня…
3 книга:
Снова щелкнул каналом и немного посмотрел детектив без звука, но там сыщик взбаламутил весь поезд, таская за собой съёмочную группу, и теперь все эти старики, которым скоро самим умирать, пытаются отвести глаза, сохранить невозмутимость и, видимо, угадать убийцу - грустное зрелище...
Комм:
Наверное, съемки пошлые, потому как сценарий мне в этот раз понравился: старики – это лучшие и обманщики, и угадчики убийц, и вообще судьи (в фильмах слишком мало стариков и все они на боковых местах в «поезде»…) Они же были бы и лучшими убийцами, но на чье-то счастье для таких приключений у них осталось слишком мало сил…
2 книга:
"Давайте все сойдем с ума и будем хохотать и крыльями махать" - с ума цивилизации сходят и хохочущие варвары и машущие крыльями христиане, они умирают весело...
Комм:
Попытались сойти с ума, но умирать все равно было невесело… И потому они перестали этими глупостями заниматься… (Хотя, как сказать – натужный хохот по телику ничуть не уменьшается… Он как мотор единожды включенный…)
ЦИТАТЫ, Кураев:
По утверждению Писания, Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас (Рим. 5, 8). Но если Христос –– не Бог, то как смерть другого может доказать Божью любовь?
Комм:
Если Христос и Бог, то Он же другой Бог?! Христос доказал только то, что Он любит нас. И вряд ли Он врал, говоря то же самое и про старого Бога природы и солнца (хотя Он и убивает)… В общем, потепление случилось у Богов – но конечно, еще далеко до жаркого рая, это еще только весна…
Инет, Розанов:
Может быть, я глуп, и мое рассуждение глупо? Может быть. Но я написал книгу «О понимании» (пять лет сидел за одной книгой) и не постигаю, почему я глупее Эрна. Может быть, мы все не умны? Вероятно. Но для чего эту «вероятность» тянуть в черную, темную сторону – не понимаю же. Оставьте все, как есть. Не тяните ни туда, ни сюда. Есть черное, есть светлое. Смерть, конечно, тяжела, но радость жизни бесконечнее ее. Сами говорите, что смерть «бессмысленна». Ну, а о жизни никак этого нельзя сказать, а все «осмысленное», конечно, длительнее, сложнее «бессмысленного». Что такое «бессмысленное» в конце «осмысленного»? Точка. Ну и пусть ставится эта точка, после прекрасной книги, какою была наша жизнь.
Комм:
В оптимистическом настроении жизнь побеждает смерть, а в пессимистическом – наоборот. И жизнь может показаться бессмысленной, и смерть может придавать смысл… Розанов постоянно был оптимистом или же у него настроения менялись и тогда он тут же начинал строчить другую книгу, противоположную?! Ведь его жизнь-то точно не была никакой «прекрасной книгой» - даже его писанина таковой не была! …Можно ли верить, что твоя жизнь была прекрасной и, соответственно, умирать с чувством выполненного долга, как минимум?! По-моему, прекрасен только рай, только мечты, а наша жизнь как минимум промежуточна и двусмысленна… (У газетчиков всегда много напускного)
3 книга:
В чьем теле крови оказалось мало - в твоем, в моем? Пытался к жизни я пробиться, но поехал не туда, не с тем и сзади всё обрушилось до самых похорон, а в тебе самом, хотя вроде подражал кино, крови оказалось мало. «Кто тебе коньяк подсунул? Ты чем на работе занимаешься?! Брат, я от снов твоих предательских вечно умираю!»…
Комм:
Сейчас – наконец-то – крови у меня достаточно, вот только вахты меня берут в полон и на следующий день после них я как оглушенный (в итоге, и эта весьма легкая «работа» теоретически отнимает у меня половину жизни – правда, на практике я уже могу жить и в таком плену и с такой инерционной головой…)
Сзади все обрушилось, а сил исправить оказалось мало… - про смерть, про смерть сия история…
2 книга:
Я тоже за «добрых и мудрых людей, умирающих спокойно». Они не портят себя религиями и поминаниями слова «Бог», они просто чувствуют то высшее начало, которое помогает им различать, что хорошо, что плохо и, следовательно, не так беспокоиться из-за бесчисленных выборов, которые приходится делать в жизни. Но если ты имеешь в виду спокойствие перед вечным небытием, то это только тупость животного.
Комм:
Нет, покой нам только снится… Хотя и тупость животного, и мудрость - сами оцените, сколько в вас одного и сколько другого - могут помочь умереть более или менее спокойно… (мудрость отправится в рай, а тупость в небытие…)
ЦИТАТЫ, Кураев:
Человеческие жертвоприношения дожили у северных буддистов до ХХ века.
Вот, например, одно из деяний знаменитого Тушегун-ламы (или Джа-ламы), считавшего себя воплощением Махакалы, Великого Чернобога, "почти полвека будоражившего степь, вселявшего ужас в кочевников и признанного при жизни святым" . В августе 1912 году после боя в китайской крепости Кобдо монголы захватили 35 китайских торговцев (не солдат, заметьте, - купцов). Над ними было решено исполнить древний тантристский ритуал "освящения знамен". "Созывая народ в гудящие раковины, ламы вынесли обтянутые человеческой кожей дамары - барабаны, музыкальные инструменты из полых человеческих костей, горшочки с кровью для демонов. Ламы высокого и низкого рангов одинаково с трудом пробирались сквозь толпу... Проворно донага раздели жертвы. Руки и ноги им заломили за спину, голову откинули назад, привязывая косицу к связанным рукам и ногам так, чтобы торчала вперед грудь жертвы. Громче забормотали молитвы и заклинания ламы, поспешнее становилось жуткое пение. Вперед вышел Джа-лама, как все ламы, с непокрытой головой, в красной мантии. Пробормотав слова молитвы, он встал на колени перед первым из связанных китайцев, взял в левую руку короткий серпообразный жертвенный нож. Мгновенно левой рукой вонзив нож в грудь, Джа-лама вырвал правой все трепещущее сердце. Хлынувшей кровью хайлар-монголы написали на полотнище "формулы заклинаний", которые гарантировали бы монголам помощь докшитов, оценивших их победу. Потом Джа-лама положил окровавленное сердце в приготовленную габалу - чашу, которая на самом деле была оправленной в серебро верхней частью человеческого черепа. И снова крик новой жертвы, пока, наконец, все пять знамен не были расписаны кровью сердец. Коротким ударом ножа в череп вскрывали его ламы, опуская тут же теплые мозги в габалу к мертвым сердцам... В ужасе отшатываясь в начале, зрители вскрикивали что-то в знак одобрения, словно зажигая в душе свой маленький огонь... Настал черед следующих пяти жертв, в том числе пленного сарта. К нему первому подошел Джа-лама. Пронзительное "аллах-иль-аллах" разнеслось по долине, когда он шилообразной человеческой костью вскрыл сарту артерии и стал выпускать хлынувшую кровь в габалу. Сарт умирал, как истинный мусульманин: он бормотал предсмертную молитву, обратив взор в сторону родных мест, пока не упал на траву. Его четверым товарищам было не лучше: медленно истекали они кровью. Джа-лама обрызгал ею, кровью умиравших врагов, стоявших поблизости и дрожавших от страха цириков (солдат). Бездыханных жертв бросали в костер" .
Джа-лама – не сумасшедший извращенец. Ю. Н. Рерих пишет, что Джа-лама – «знаток тайн своей религии», который «изучал трудные для понимания трактаты по буддийской метафизике... обладал глубокими познаниями в области буддийской метафизики и тайн тантрических учений и пользовался большим авторитетом среди высших монгольских лам» .
нынешний лауреат Нобелевской премии мира тоже не прочь поработать с демонами и “божественными палачами”
То, что Джа-лама делал редко, вполне постоянно "прообразовывалось" обычными ламаистскими обрядами. Например, в юрте у Джа-ламы висел "тулум" - кожа, содранная в 1913 году с пленного киргиза без разрезов, мешком, искусно просоленная и просушенная. Это не боевой трофей, но необходимая молитвенная принадлежность. "Есть такие моления лам, когда требуется расстелить на полу перед собой кожу Мангуса, воплощения зла; другое дело, что за неимением ее расстилают кусок белой ткани, символизирующей тулум Мангуса.
Кого же ламаисты считают покровителем своей священной столицы - Лхассы? - Богиню Лхамо. Она изображается всегда скачущей по морю крови на муле, покрытом страшной попоной - тулумом, сделанным из кожи ее сына, которого она сама убила за измену "желтой вере"
Сердце есаула Ванданова (бурята-буддиста) было съедено. "При появлении в лагере Ванданова чеджин-лама сразу же впал в транс, воплотившееся в него божество требовало себе в жертву трепещущее сердце Ванданова. Ванданова расстреляли, а вынутое сердце было поднесено беснующемуся чеджину, который в экстазе его съел.
Комм:
Я слышал буквально мечты о «прекрасном язычестве» - или буддизме – от самых лучших («из мирских») людей. Язычество – это всего лишь господство звериных инстинктов (правда, со всем их естеством и здоровьем), а любые религии – это благообразное покрывало на них же, фарисейство, с одной стороны и благие намерения, с другой… При язычестве лань будет прекрасна и безобидна, но вот лев будет прекрасен и очень опасен – причем, в зверином мире некому ценить красоту!
Инет, Розанов:
Иду дальше, дальше, много прошел: птичка все перед нами шагах в двадцати.
«Она гуляет с нами».
Мне было хорошо. «Еще лучше, чем прежде».
Неожиданно без дум, без соображения, без воображения, а каким-то теплом в груди я почувствовал, что это – душа матери. Не оспариваю, что тут была «ассоциация»: мать была тоже худенькая и небольшого роста. Вся жизнь ее, и особенно ближе к смерти, была глубоко страдальческая, как я никогда не испытывал, – а умирала она в полной безнадежности о судьбе всех детей. Все разваливалось в какой-то не только физический, но и моральный хаос, которому она, уже больная два года, бессильна была помочь. Лежала и видела, как все рушится: и среди этого разрушения «чего-то былого» – не то чтобы благоустроенного, но «все-таки» – запутались мы двое, я с братом, – и она до очевидности видела, что мы погибнем, как гибнет все «уличное» и «бездомное».
Птичка бежала. Повертывая головку чуть-чуть, она видела нас.
«Вот как все устроилось: а мы-то тогда думали, что все погибнет. Я отпросилась оттуда и прилетела сюда, взглянуть и побыть с тобой. Вот и дети у тебя, хорошие такие… Ничего худого… Ничего худого не случилось: а мы-то думали и трепетали! Ну, были горести, у кого их нет. Но все закругляется. – Я сейчас улечу… Но пока побегу еще вперед и посмотрю на тебя и внучку».
Может быть, это были мои мысли? Но, может быть, это – птичка внушила? Так и не так: с необыкновенною ясностью я пережил полную уверенность, что это душа матери – такая страдальческая – переселилась теперь в легкую птичку, в «легкую» по контрасту с ее страданиями и в вознаграждение за него, и вот в ее виде она слетела ко мне в такую особенную минуту жизненного перелома. Сейчас же я вспомнил, конечно, что так верят в Индии, в «перевоплощение души»: «Как странно, что я в Аренсбурге, и питомец Московского университета, а верю, и знаю, и чувствую как там, в Индии»
Комм:
Наверное, он к позитивизму тянулся, именно отталкиваясь от ужасной жизни матери – но ведь не было в нем ничего позитивного! Человечишка он был порченый и проклятый, «достоевский», но не с серьезными лекарствами, а с какими-то смешными припарками… Впрочем, сильно написано (ему, наверное, надо было книжки не о «понимании» писать, а вот в таком, более жизненном жанре)
И все-таки жизнь ужасной быть не может – только смерть. Но она может быть омраченной - и в этом омрачении не может не быть нашей собственной вины… (хотя его мать, наверное, муженек доводил?)
3 книга:
«Картины мои хвалят, но не покупают. Уходят подумать, и, видимо, умирают от сомнений…
Так и девушки: рвутся попробовать меня, почти что кусаются, но потом бегут назад к подругам своим и кричат, что не стоит за мной в очереди стоять, потому что у меня денег-то нет, но те пока что не верят…
Комм:
Да, деньги только потому главное в жизни, что на них завязаны обычные несмелые девушки… (чтобы девушки осмелели, их надо чем-то вдохновить…)
2 книга:
("Я хочу с Тобою быть")
"Я хочу с тобою быть, мой любимый, дорогой. Я хочу в тебе пребыть каждый день и час земной. Без тебя мне мира нет, без тебя мне счастья нет. Лишь в тебе сияет мне жизни вечный свет.
Бродила я в плену греха - ты освободил. Была мертва, но ты меня к жизни воскресил. В ком найду я свой покой, где склонюсь больной душой? - на твоей, любимый, груди мой святой покой.
С другою ты страдал, кровь свою пролил. В тяжких муках умирал, жизни не щадил. Я хочу страдать с тобой, мой любимый, спаситель мой. Только знаю, верю я: жизнь в тебе моя.
Комм:
Остроумие бодрит, почти воскрешает (жизнь от остроумия к остроумию как прыжки с острова на остров)
ЦИТАТЫ:
Придя во второй половине VIII в. к власти в Тибете, буддисты оттесняют от престола своих религиозных и политических оппонентов, которые «были, по одним данным, убиты, по другим, заживо замурованы в гробницу, по третьим, объясняющим наличие двух первых версий, переведены в разряд «живых мертвых»… На смену человеческим жертвоприношениям пришел институт «живых мертвых», людей, отказавшихся от жизни в обществе и обязанных доживать свои дни у могилы. «Живым мертвым», поселенным возле погребального комплекса, запрещалось видеть живых людей и разговаривать с ними. «Живые мертвые» принимали жертвы, приносимые покойному, а сами ели ту пищу и носили те одежды, которые периодически приносили им живые родственники. Приближаясь к могиле, родственники «живых мертвых» трубили в рог, и по их сигналу «живые мертвые должны были немедленно скрыться. Оставив в условленном месте запас пищи и одежды, родственники удалялись, извещая «живых мертвых» о своем уходе новыми сигналами рога» .
Впрочем, и спустя сто лет положение буддизма не было прочным: буддистских монахов осмеивали и преследовали. Ралпачан вынужден был издать указ, гласящий: «Тот, кто будет с ненавистью указывать пальцем на моих монахов и будет злобно смотреть на них, тому выколют глаз, отрубят палец» .
Аналогичный закон был издан и в XVI веке: «Любой, кто оскорбит монаха или ламу, будет сурово наказан. Если мы узнаем, что кто-то тайно хранит статуэтки с изображениями умерших, мы разрушим дом того, кто скрывал их. Вместо них люди могут держать в своих домах изображения Ешей Гонпо» . И вообще во всю историю Тибета «наказания за преступления против религии были жестоки: содержание в темнице и битье плетьми, отсечение рук, ног, смертная казнь…» .
Комм:
У сильных людей сильные наказания, у слабых – слабые… (Надеюсь, что эти живые мертвые все же втихомолку жили – и с кем-то из живых общались… Ведь если бы все «оппоненты» были на том свете, то кто бы посмеивался… Это у них работа была такая?!)
Инет, Розанов:
Вот арктический полюс. Пелена снега. И ничего нет. Такова смерть.
Комм:
У смерти множество лиц (это может быть просто острый угол красивой тумбочки в комнате)
3 книга:
У них любовь уже начинается с конца, с «тыры-пыры» и потому, закончив, они почти всё время умирают со скуки, дожидаясь, пока пиписька самца наберется сил для новых «тыры-пыры» и самка частенько ртом высасывает капельку блевотины… Такие перспективы мне не светят и потому, когда она мне намекнула, что надо попросить лишь и не быть стеснительным, я ответствовал, что скучаю, если общаюсь с вашим полом, не влюбившись…
Комм:
Вывод: бабы не только живительны, но и смертоносны – причем, в любом состоянии…
4 книга:
Русских воодушевляют гигантские проекты, типа БАМа или олимпиад. Поворот северных рек им обязательно надо делать, пусть в Средней Азии возникнет новый Китай… Немцев воодушевляет прогресс - обложены техникой и геометрией, умирают от них и поневоле становятся экологами (неужели тоже не к жизни, а к чистенькой смерти?) А вот азиатов воодушевляет множество, они породят пять океанов товаров…
В открытом мире надо найти свою нишу, это в закрытом можно было тужиться делать все – да и то только в период изобилия ресурсов…
Комм:
Я умираю от всех этих воодушевлений! (Пора не только немцам, но и нам с азиатами становиться лютыми экологами! Одни немцы ничего, кроме чистенькой смерти не породят – тут нужны и гигантские проекты, и великое множество участников…)
ЦИТАТЫ, Кураев:
сказали ему: “Если ты не отречешься от Христа, мы бросим тебя в пропасть”. Страх охватил его, но он положился на Христа. Когда индусы поняли, что он не отречется, они толкнули его в бездну. Это было чудо - он не разбился насмерть. Что было потом, он рассказывал мне сам: “Когда я смог поднять голову, то увидел себя в крови и совершенно без сил. Я подумал: Вот, я один и нет никого, кто мог бы помочь мне. И вдруг слышу голос: Нет, ты не один. Я оглянулся, вижу подходит человек, помогает мне придвинуться к скале и опереться на нее. Я попросил пить. Незнакомец пошел к ручью и принес мне два раза воды в пригоршне. На третий раз, когда я пил из его рук, я заметил, что руки его пробиты. Тут я понял, что это Христос. Через час я уже мог встать и пойти в ту же деревню, чтобы свидетельствовать о том, что сделал со мною Бог”.
Комм:
Верить таким сказкам невозможно, что-то было не так. С другой стороны, человек мог находиться в отчаянной ситуации – и стал привирать, выдавать себя за великого пророка всемогущего Бога, чтобы из нее выбраться или даже победить… Есть же совершенно отчаянные люди – они попадают в отчаянные ситуации и пускаются во все тяжкие… (и вполне возможно, что таких людей и убить непросто! – как тех же пьяных, например…)
Инет, Флоровский:
В христианском опыте впервые смерть открывается во всей глубине своего трагизма, как жуткая метафизическая катастрофа, как таинственная неудача человеческой судьбы…
Комм:
Да, на неудачи мы все просто обречены (хоть одна-то точно будет! – но скорее всего им не будет числа…) Я, кстати, уверен, что в древнем языческом мире слов было на порядок меньше, чем у нас – наверное, существовали только те слова, что связаны с материальными объектами и прочей объективностью. Слово «боль», наверное, было, а вот слово «страдание» - нет. И слово «неудача» тоже могло отсутствовать… Сама длина их фраз была на порядок короче… (Но с другой стороны, не избыток ли слов у нас в наше время?! Не был ли оптимальным тот мир, когда явился Христос? Лишние слова похожи на сырость – огонь духа в такой атмосфере не горит, а чадит…)
3 книга:
Мальчик на перекладине ворот для врага готовит петлю виселицы и бедняжке там холодно и зябко, а профиль его на фоне сиреневого неба нежен почти бесконечно… (П.С.: НТВ начало работу свою?!)
Комм:
На улицах в любом возрасте свою нежность быстро теряешь – но в домах в любом возрасте она восстановиться может?! Или просто я ее так никогда и не терял, несмотря на временные трудности и холодрыги… Хотя чувствовал, кстати, иногда, что начинается не жизнь, а какая-то наждачная бумага…
4 книга:
Пенопласт: пользуешься его белым телом – живешь, дышишь его черным дымом – умираешь…
Комм:
Удивительно, но все палки имеют два примерно равноценных конца – смерть ни за что, ни в одной точке не хочет уступать жизни… Хотя я так и не понимаю, почему у нас хотя бы процентов на 80 не перешли на пенопластовые дома… Видимо, настолько привязаны к идее многоэтажного Муравейника и настолько завязаны на подражание западным образцам… (и настолько заморожены!)
ЦИТАТЫ, Кураев:
Через грех в мир вошла смерть. Можно сказать, что в мире взорвался Чернобыль.
Комм:
Через грех в мир вошла смерть или через смерть вошел в мир грех?! Это как курица и яйцо – их нельзя представить по отдельности… Эта земля изначально черная – и все ее были в той черноте не могли не испачкаться… (Без чернобылей мир бы сейчас был еще более безмозглым – но даже и их еще мало, судя по всему…)
Инет, Флоровский:
Что же значит для человека умирать?. Умирает тело, именно тело и смертно, – говорим о «бессмертии души». Прекращается в смерти эта внешняя, видимая и земная, телесная жизнь. Но по некоему вещему инстинкту уверенно говорим всегда, что умирает человек… Смерть разбивает человеческое существование, хотя личность человека неразложима и душа его «бессмертна»… Вопрос о смерти есть вопрос о человеческом теле, – о телесности человека… И вот, христианство учит не только об этом загробном бессмертии души, но именно о воскресении тела. В христианском благовестии о телесности человека открывается, что это есть изначальный и вечный образ человеческого бытия, – а вовсе не какой-то случайный и придаточный элемент или приращение в человеческом составе… И это было очень трудной новизной в христианском учении. Не только «слово Крестное», не меньше и «слово Воскресное» бывало для эллинов безумием и соблазном. Ибо эллинский мир телом всегда, скорее, гнушался1. И проповедь воскресения могла только смущать и пугать античного человека. Он грезил и мечтал скорее о конечном и полном развоплощении. Мировоззрение среднего «эллина» времен первохристианских слагалось под преобладающим влиянием платонических и орфических представлений, и было почти общепринятым и самоочевидным суждение о теле как о «темнице», в которой пленен и заточен павший дух, – орфическое «;;;; – ;;;;». Не пророчит ли христианство, напротив, что этот плен будет вечным, нерасторжимым… Ожидание телесного воскресения больше подобало бы земляным червям, издевался над христианами известный Цельс2, – издевался от лица именно среднего человека и во имя здравого смысла.
Комм:
Лично я ничего не знаю о том, в каком теле и с насколько умной головой мы окажемся на том свете. И в материальное воскресение тел и голов совершенно не верю… Они вовсе того и не стоят… Но голова, если честно для меня важнее! – хотя ничего принципиального и личного я тут не вижу, так что согласен на любые замены! Лишь бы душа моя оставалась… Видимо, будут какие-то духовные тела (или все-таки головы?!) Может быть, на том свете мы будем видеть духовные вещи с такой же ясностью, с какой на этом видим вещи физические… (Собственно, и на этом свете некоторые обладают удивительными способностями в этом плане – какая-то девчонка в 7 лет знает 5 языков, другой пацан обгоняет в счете калькулятор и прочее…)