Никого никуда, ни пришей и ни пристегни...
Все дороги заметены или совсем раскисли.
Шёл вперёд, покуда солнце, стремясь в зенит,
не запуталось в нём. Я устал и прилёг в тени,
ибо на солнцепёке кипели и кровь, и мысли.
Впрочем, может быть всё было совсем не так:
может, белой порой – метель и вьюга – две подгулявших подружки
застелили перину снежную для утех в кустах
и попеременно, целуя в сахарные уста,
стали наперебой без стыда признаваться в любви друг дружке
и ко мне... Никого никуда ни во сне и ни наяву
не заманивал, не имел, не вступал ни в какие связи.
Может, именно с этого сам покамест ещё живу,
а не то бы белел костями на дне во рву
иль болтался бы на сквозняке на высоком вязе.
Ни весной ни летом, ни осенью, ни зимой
не считай себя ни самым смелым ни самым нужным.
Если хочешь – ходи кругами, а нет – ломись по прямой;
только ни в коем разе и даже ни боже мой –
ноги среди пути не промочи в разливанной луже.
Ибо откуда же знать тебе, что будет сразу за,
вроде бы близким, но скрытым от глаз поворотом?..
Ежели обгонять всех – то воткнёшься себе же в зад.
Стрекоза – она, конечно же, романтичнее, чем коза,
но и та, и другая – едва ли поймут тут что-то.
Ни про что никогда не пиши абы как, скользя
по поверхности, отзеркаливая переломы
отражений, но не потому, что вот так «нельзя» –
можно всё – но не удивляйся, что та стезя
приведёт тебя в мир, что зовёт сам себя – условным.