Тихая ночь. Спокойно и легко кружат снежинки, не стучатся в окно, как ночные мотыльки, не летят опрометчиво, мирен и почти беззвучен их полёт, но всё же, если прислушаться, слышно как прядут, касаясь окна лёгкими как пух крылышками. Укутав окно и сад, сверкающим бисером украсили небо и землю, мягкой пушистой пуговкой на краю тканины, тонкими, временными стежками пристегнули луну.
Рыжие лисы, днём набегавшись за полёвками, уснули в норах, косули ушли в гущар тёплого ельника, пернатая мелкота укрылась—кто в скворечниках, кто под стрехой, а самые смелые под уже обветшалой дранкой конуры.
Не спалось только им—снежинкам и девочке. Она уже знала, что есть на земле места, где нет снега, где даже ночью не стихает лесной гомон, а в домах нет тёплой печной стены. Где на ночном небе ярко светят звёзды и можно не боясь застудиться смотреть на них хоть всю ночь! «Наверное это хорошо?—подумала девочка. — «Это хорошо!»—зашептали в ответ снежинки, но почему-то ей показалось, что они что-то скрывают, не договаривают…
Тихая ночь. Только она и снежинки. Их так много, что они отражают звёзды, так много, что она так и не разглядела сегодня самую главную Звезду и, теперь, неотрывно смотрела на печную дверцу. Угольки ещё теплились и сквозь маленькие, расположенные по центру отверстия, пробивался свет, крохотной, но звездочки…
В этом свете тени становились тоньше, соединялись в сказочный караван и три волхва-звездочёта, не смея подойти ближе, склонялись над отсветом этой звезды.
Тихо, всю ночь падал на землю снег. «Это хорошо, хорошо…» — уже почти засыпая, успела подумать девочка, она уже знала много историй, расказанных взрослыми, но
кто сказал это снежинкам?
И был вечер, и было утро, и был первый день Рождества Христова…
Фото-автора.